Труды и пруды

— Вот видите! — торжествующе сказал инспектор Туппой, утратив своё обычное спокойствие. — Великолепно! Ни одно другое детективное агентство в мире не смогло бы похвалиться подобной удачей. Наша слава разойдётся по всем уголкам планеты, выдержит любое испытание временем, и тогда моё имя вечно пребудет в анналах!

Марк Твен

Каллисто сопровождала Артемиду на охоте, носила точно такой же наряд, как Артемида, и поклялась богине навсегда остаться девушкой. Но Зевс, влюбившись в неё, разделил с ней ложе против её воли, приняв облик Артемиды, как сообщают некоторые; другие же утверждают, что он уподобился Аполлону. Чтобы скрыть это от Геры, Зевс превратил Каллисто в медведицу, но Гера убедила Артемиду застрелить её из лука, как дикого зверя. Есть и такие, которые утверждают, будто Артемида застрелила её за то, что она не сохранила свою девственность.

Из анналов

В конце 20… года я по настоянию родителей закончил юридический факультет и тотчас же вплотную столкнулся с проблемой безработицы. Юристов без опыта было великое множество, а вот нужда в них отсутствовала, казалось, почти полностью. Получить же опыт можно было только работая юристом по специальности; никакие смежные профессии в зачёт стажа не шли. Некоторое время я перебивался случайными заработками в качестве программиста и системного администратора вычислительных машин, но и здесь мне наступали на пятки более опытные выпускники разнообразных университетов, больше меня поднаторевшие в решении компьютерных задач. Поэтому я ни на минуту не прекращал поиски работы по специальности. Нигде мне, однако, не были рады.

В трудную минуту меня отыскала Настя Загоскина, девушка, с которой мы учились в последних классах школы. Ей нужен был фотопортрет нашей учительницы, скончавшейся, к сожалению, в те дни от нового простудного заболевания. Между делом я пожаловался на трудности с работой, и Настя мне порекомендовала обратиться в довольно странную, с её точки зрения, юридическую консультацию, работавшую в те дни напротив бывшего «дома женихов» под не менее странной вывеской «Юридическая консультация».

— Моей сестры подруги второй мачехи приёмная двоюродная дочь тоже юрист,— рассказала Настя на одном дыхании. — Так она туда пришла устраиваться, день просидела в этом бедламе и сбежала бегом. Но если опыт нужен, так ты, может, справишься? Ты мужик, тебе легче с психами общаться.

Я пожал плечами. Общение с психами и без того занимало много времени в моей повседневной жизни. Я выяснил точный адрес, сел на метро и поехал на станцию «Гагаринская», а оттуда, пройдя пешком пару домов, легко нашёл закоулок с обшарпанным офисом. За толстой бронированной дверью, помимо приёмной юриста, располагался салон полировки ногтей, контора по изготовлению на заказ ванн из литого камня, две комнаты студии, занимавшейся авторским дизайном надгробий, и маленький армянский магазин, откуда пахло бртучем и доносился стук костяшек по игральной доске.

В офисе меня встретил парень моего примерно возраста, может, чуть постарше — должно быть, секретарь или техник. Одет он был совершенно неофициально — в коричневые джинсы, мягкий толстый белый свитер, кеды и не очень-то уместные среди сибирской зимы тёмные очки. В руках парень держал картридж для лазерного принтера.

— Привет,— сказал я. — Помочь с картриджем?

Парень дружелюбно улыбнулся, показывая на допотопный принтер, стоявший с разверстыми внутренностями посреди большого рабочего стола. Я отклеил этикетки с картриджа, вставил его внутрь; пластик замка звонко щёлкнул.

— Всё, можно проверять,— сказал я.

Обладатель белого свитера кивнул, пристраиваясь за рабочим столом и задвигая принтер в нишу на стеллаже. Аппарат зажужжал и начал выбрасывать одну за другой бумажки, густо покрытые чёрными и красными буквами.

— Спасибо,— сказал парень.

— Да не за что, пользуйся. — Я протянул руку для приветствия. — Меня Костя зовут.

— А меня Саша. — Он несильно пожал мою руку. Ладонь у него была горячая и мягкая.

— Ты здесь какими судьбами? Аппаратуру чинишь?

— Да нет, работаю тут. Занимаюсь юридическими делами. Обычно,— прибавил он, тряхнув каштановыми волосами, точно прогоняя давнее наваждение.

— О! Вот же блин, я тоже юрист. — Я старался не подавать виду, что расстроен. — А шеф где?

— Какой шеф?

— Ну, юрисконсульт, хозяин конторы. Начальник.

— Нет у меня юрисконсульта,— ответил парень в белом свитере. — Только референт. По юридической части я тут один работаю.

Моё воображение, на опыте рисовавшее мне типичного юрисконсульта как ухоженного, толстого, лысоватого мужчину в старомодном костюме и с хорошими часами на руке, здесь отказало полностью. Впрочем, я уже сообразил, что в общении с потенциальным работодателем выбрал заведомо провальную тактику.

— Извините,— растерянно пролепетал я.

— За что? — удивился мой собеседник.

— За бестактный вопрос. Я не думал, что… вы хозяин офиса.

Саша снял очки, прищурился. Я увидел вдруг, что ему самому неловко.

— Ну какой из меня хозяин,— заметил он с грустной улыбкой. — Я всего лишь арендатор. И при таком уровне доходов меня могут отсюда, пожалуй, попросить. С другой стороны — чем я, так сказать, могу быть полезен?

— Кгхм,— откашлялся я. — Вообще-то я пришёл устраиваться на работу. Имею высшее юридическое, специальность — административное право, а опыта-то нет. Только практика в РОВД и в мировом суде. Всё!

Хозяин офиса развёл руками:

— На наши гроши себе даже бутерброд не намажешь…

— Было бы свободное время, я бы на бутерброд себе сам заработал,— ответил я. — Вечерами за компьютером могу сидеть. Программирую там, удалённое управление облачными серверами опять же. А вот опыт…

Парень в белом свитере хмыкнул, почесал кончик носа, внимательно оглядел меня.

— А ты сможешь работать со своими задачами прямо отсюда, из офиса?

От неожиданности я ошалел и смог только кивнуть.

— Хорошо. Но, чур, дальше чем за кофе из офиса не бегать. Дел у нас немного, но бывают, и престранные, особенно на первый взгляд,— прибавил он. — Тогда придётся откладывать все задачки в сторону и работать как следует. А в остальное время работай хоть на себя, хоть на дядю. Если, конечно, не свихнёшься тут от наших реалий.

— Меня это более чем устраивает,— кивнул я в ответ. — А в чём будут мои обязанности?

— Рутина. Подготовка справок по образцу, документов, отчётов разных. Всё прозрачно, без химии, как правило. Хотя, конечно, бывает всякое. Потом, иногда нужно будет безвылазно сидеть в офисе и ждать визитов клиента или его представителя. Это если я куда-то уеду, и тёти Тани в этот день тоже не будет. В общем-то, всё. Попробуешь, определишь ритм, авось втянешься. Год продержишься — вот тебе и стаж! — одобрительно добавил он.

— А тётя Таня — это кто?

— Референт. Придёт скоро, познакомишься. Когда на работу выйти сможешь?

Про себя я подумал вдруг, что этот разговор с работодателем и впрямь самый безумный из всех, что случились у меня в последние полгода.

— Да хоть сегодня,— пожав плечами, сказал я.

— Ну и отлично,— ответил Саша.

Он вдруг выбрался из-за стола, ловко выдвинул откуда-то ещё один стол с отломанной ножкой, пригнал из коридора офисное кресло. На стол был водружён ноутбук, лампа и письменный прибор, а на шкафчике подле чайника появилась большая чашка с краснофигурными Тесеем, Ариадной и Минотавром, бережно вынутая из бумажной обёртки.

— Можно начинать,— сообщил Саша. — Кофе, правда, только растворимый. Но через один дом отсюда есть кофейня, где для любителей этого дела сварят что угодно. Пароль от ноутбука и от сети на бумажке. Сжигать бумажку не обязательно, но хорошо бы хранить втайне от посетителей. Сам понимаешь.

— И что,— спросил я,— это всё?

— Нет. Тётя Таня придёт, оформит тебя по всем правилам. Анкета, паспорт и так далее. Но это можно сделать в ближайшую пару дней. А пока что можно приступать к работе.

— Так,— сказал я, в некоторой растерянности открывая ноутбук. — И чем мы тут занимаемся? Какая специфика дел?

На этом месте Саша улыбнулся глазами. Я раньше думал, что это образное выражение, а тут увидел, как это делается. Губы у него даже не дрогнули, а вот глаза очень точно передали ощущение от улыбки. Мне даже захотелось прочитать в какой-нибудь книжке, как это делается; я вообще не представлял, какие мышцы в этом участвуют.

— Мы,— сказал Саша,— занимаемся делами особенного рода. Даже не знаю, как это объяснить. У тебя, кстати, что было в универе по римскому праву?

Я сперва задумался и похолодел, но потом вспомнил, что по римскому праву у меня была пятёрка, и с гордостью сказал про это.

— Ты помнишь, что такое «фас» и чем оно отличается от «лекс»?

Это я как раз помнил отлично. Я рассказал, что «фас» — это законы и правовые обычаи, для которых источником считалась в Древнем Риме воля богов, а «лекс» — это те законы общежития, которые определялись волей народа.

— В целом, всё верно,— согласился Саша. — А в более общем смысле, «лекс» — это закон человеческий, а «фас» — это закон божественных сил. Так вот, иногда в юридической практике попадаются дела, регламентированные этими самыми «фас», зачастую невероятно древними. У европейцев это и раньше было нормой, а здесь, в России, встречается пореже. Но в последнее время, когда чуть ли не каждый третий причисляет себя к родноверам и язычникам, а из дюжины торговок на базаре хоть одна да возводит свой род к богам, некоторые отношения такого рода стало нужно прояснять и на уровне судебных споров. А поскольку люди, которые любят судиться и рядиться, обычно фантастически невежественны в вопросах права, то мы предоставляем им все необходимые консультации. Разумеется, не безвозмездно. Вот как-то так.

Я покачал головой.

— Никогда не слышал о подобных процессах и юридических исках.

— Потому что для большинства юристов это не более чем анекдот. Да и как ты востребуешь компенсацию, допустим, с античного бога? Но для начала необходимо хотя бы признание твоей правоты. Историки нового времени, половина из которых, честно говоря, чуть ли не открытые человеконенавистники, долго внушали нам, что у человека нет защиты от высшей воли, что в древние времена, что в наши дни. Это даёт очень удобное оправдание для любых мерзостей, творимых именем провидения. Но на самом деле, древние мыслили достаточно логично — ведь и логику, и связанную с ней практику правоприменения они оставили нам, и в этой практике у богов тоже есть обязанности, за несоблюдение которых они могли быть наказаны.

— А какая польза от этой практики? — усмехнулся я. — Чего судиться-то потом с пустым местом, раз на той стороне никого не существует?

Саша поднял кверху измазанный чернилами указательный палец.

— Во-первых,— сказал он,— как я уже заметил, человеку важно знать, что прав он, а не высшая воля. Это фундамент всякого самоопределения сущности. Именно поэтому многие видят в самой возможности подобного оправдания человека ересь, прометеанство и даже сатанизм. Но мы-то гуманисты, мы стоим на страже человеческих интересов, и так далее. Ты, Костя, гуманист?

Я подумал и ответил, что, наверное, да.

— Вот. Я тоже. Значит, в ситуации, когда человек объективно прав, и ему представляется, что высшие силы нарушают его права и установленный для них закон, тогда его борьба с судьбой становится на твёрдую почву. Ему уже нельзя сказать, что он пылинка в лучах чужих светил, что его жизнь неважна и ничего не стоит, и вот все эти глупости. Древний человек так о себе не мыслил, он осознавал своё место в мироздании, не пытаясь обожествлять свою кошку или кирпич, упавший ему на голову. Сейчас же подобное осознание доходит лишь до некоторых, и им полезно иметь на руках бумагу с определением или выпиской, подтверждающую их правоту.

— Ну ладно,— сказал я,— это во-первых. А во-вторых?

— А во-вторых, нам за это платят деньги. Небольшие, но платят. Обычно у тех, кто хочет судиться с богами, есть какой-то источник дохода. — Саша откровенно ухмыльнулся. — Редко когда бывает так, что высшие силы ущемляют откровенного люмпена из трущоб, перебирающегося по жизни от одного запоя к другому. Впрочем, бесспорно, возникают самые разные случаи. И всё же нам обычно заносят свои просьбы и свои деньги не самые бедные на свете люди.

— И какая клиентура обычно интересуется такими делами?

— Поэты, состоявшиеся и несостоявшиеся. Люди, которым недостаточно найти в своей сиволапой родословной дворянские корни какого-нибудь отставного майора, а нужно непременно установить личное родство с самим, скажем, Аполлоном. В Европе, наоборот, бывают субъекты, которым для успешной свадьбы или религиозной карьеры нужно опровергнуть их родовую принадлежность к племени сатиров или ещё каких-нибудь гамадриад. Европа, впрочем, это вообще особый случай. Ты знаешь, в каком году закрылся в Европе последний языческий храм?

— Ну, я думаю, где-то вскоре после разгрома Атиллы… Годах в пятисотых.

— В тысяча семьсот восемьдесят четвёртом,— назидательным тоном произнёс мой новый начальник. — А уже во времена Греческой Революции, в тысяча восемьсот двадцать первом, несколько святилищ открылись в Греции заново. Впрочем, открыли их не греки, насквозь пропитанные византийским православием, а экзальтированные юнцы из северо-западных стран, приехавшие бороться с османами под знамёнами Одиссея и госпожи Бубулины. «Узнаю клинок расплаты, полыхающий грозой, узнаю твой взор крылатый, что объемлет лик земной…» — без тени иронии в голосе пропел он первые строчки греческого гимна. — Это своего рода ренессанс, Вся эта античная история никогда не уходила из голов европейцев. Даже в самое жуткое средневековье на страницах рукописных кодексов можно было увидеть картинки с сэром Ахиллесом, который срывает с сэра Гектора шапель и латы, поражая его при том с помощью глефы или ещё какой-нибудь алебарды…

Он чуть отдышался, глотнул чаю.

— Здесь, в России, с этим делом совершенно другая история. Сюда всё это принесли с запада, вместе с петровскими ассамблеями и воксалами. Но осело это в головах знатно. Уже великий Пушкин творил исключительно среди купидонов и кариатид, а сейчас любая сволочь, у которой есть пара часов свободного времени, желает уже забраться на Олимп или отправиться на лечебные курорты Ипокрены. «Эй, Аполлон, подай мне лиру, подай-ка ключ кастальских вод!» — передразнил он кого-то. — Знаешь, как называлась четверть века назад рубрика в газете про местных литераторов? «Стойло Пегаса!» — Он вдруг зажал нос и звонко хохотнул. — А назьму-то, назьму в этом стойле! Надо было назвать её «Авгиевыми конюшнями», но милые дамы за шестьдесят наверняка бы обиделись…

На этом месте хозяин конторы снова стал серьёзным.

— Так что вся эта античная лабуда иногда касается нашей жизни довольно странными способами,— завершил он свой рассказ. — И здесь бывает очень важно не говорить и не делать глупостей. Репутация — вещь серьёзная. Нам не следует забывать, удовлетворяя очередной глупый запрос какого-нибудь сумасшедшего философа из бывшего совхоза «Купание красного коня», что Кронос никогда не был богом времени, в отличие от титана Хроноса. И что своих детей Кронос ел потому, что его жена Рея была просто-напросто пашней, которую он, как и положено земледельцу, оплодотворял своей пахотой, а потом из года в год поедал то, что она ему рожала. Не надо забывать, что Аполлон — это не имя, а прозвище, что Зевсов было несколько, и первый из них героически пал в бою, защищая наш мир, а могила его расположена на острове Крит, недалеко от международного аэропорта. Помнить, что Кер, которого называют Аидом и даже Диспатером — не злодей и не повелитель зомби, а, пожалуй, самый добрый и ответственный из античных богов. Он сберегает души людей, в ожидании того часа, когда человечество истребует их ко всеобщему воскресению. У Афины есть дети, хотя и приёмные, но по всем античным законам наследующие богине по праву. И так далее. Ф-фу-ух! — Он вытер пот со лба. — Всё это, конечно, и так не секрет для образованного человека, но наш современник, знающий о мифах древности по Куну и Голосовкеру, может на этом деле почувствовать себя в тупике. В этом случае работают два железных правила: не рассуждать о том, чего не знаешь, и при первой возможности узнавать это из надёжных источников. Ты читал «Золотую ветвь» Фрэзера?

— Нет,— признался я, про себя думая, что понимаю теперь, почему Настина знакомая сбежала бегом из этого места, назвав его «бедламом». Впрочем, у неё не было другого источника доходов, а у меня был. Я мог позволить себе остаться и послушать.

— Ну и хрен с ней, с «Золотой ветвью», — заметил Саша. — Что, сбежать собираешься?

— А ты что, мысли читаешь?

Саша фыркнул:

— Ты в этом офисе не первый, и даже не двенадцатый. Но я думаю, ты не сбежишь,— прибавил он. — Во-первых, стаж тебе всё равно пойдёт, какая тебе разница, где год работы набирать. Во-вторых, опыт это в любом случае чисто юридический. Архивы, прецеденты, общение с клиентом и так далее. А в-третьих, у тебя есть чем ещё заняться. Сиди да программируй. Выделим тебе время для созвонов, и пиши себе тут на своём «Голанге».

Я писал на «Питоне» и сказал об этом. Саша только руками развёл.

— Придётся тебе прикупить ещё широкий монитор, чисто для удобства работы. Ну, что, если не передумал, тогда давай включаться в наши нынешние дела.

— Мне кофе выпить надо,— честно сказал я. — И проветриться. Не бойся, бесследно не исчезну. Хочешь, паспорт оставлю в залог?

— Не исчезнешь,— ответил Саша, поправляя сползшие рукава свитера и снова надевая коричневые тёмные очки. — Иди, пей кофе. Это и в самом деле улечься в мозгах должно.

Я накинул одежду и вышел на улицу.

Пока я искал кофейню, пока пил горячий кофе на морозе, я понял вдруг, что страхи мои не рациональны. В основе этих страхов лежал самый древний, самый общий страх — страх не совладать с собой перед лицом чего-то непонятного, неведомого. И в самом деле, Саша был прав. Чего бы я боялся, работая в этой странной конторе, если мне и в самом деле добавится стаж, а деньги я смогу зарабатывать привычным способом, программируя? Только того, что мне придётся объяснять другим людям, чем я занимался на самом деле? Но это можно объяснить сотней разных способов. Юристами редко становятся люди с плохо подвешенным языком, и любой выпускник юрфака хорошо знает, что есть сотня разных способов сказать одну и ту же правду, ни в едином слове не солгав, но заставляя собеседников видеть эту правду в наиболее выгодном для говорящего свете. В резюме я тоже уж точно что-нибудь напишу, и навыки сумею продемонстрировать. Работал в архиве, изучал прецеденты и так далее. Авось какому-нибудь более нормальному работодателю этого и хватит. А там посмотрим, сумею ли я ухватиться за следующий шанс. В любом случае, это лучше, чем сидеть и ждать чуда. Да и искать новые вакансии юриста я не собирался прекращать.

Допив кофе, я пошёл соглашаться.

В дверях офиса, однако, мне пришлось столкнуться с недоразумением. Недоразумение одето было в поношенную офицерскую бекешу, в вязаную шапку с помпоном и в толстые унты. С хозяином офиса оно вело себя крайне агрессивно.

— Что вы себе позволяете! — басом орало недоразумение, преграждая мне путь внутрь. — Я бог!

— Не уверен в этом,— спокойно ответил на это невидимый мне Саша.

— А я вам говорю, что да! И если вы немедленно не выпишете мне бумажку на этот самый счёт…

— Мы таких справок не даём. Мы юридическая консультация. Обратитесь в ареопаг за судебным определением. Впрочем, вам и в ареопаге откажут. Положение дел очевидно любому, даже не юристу — вы в течение нескольких лет игнорировали свои обязанности божества, пользуясь при этом всеми его правами. Я мог бы вам предложить наши услуги, чтобы замять эту историю и предотвратить регрессные иски. Это тем легче, что вам приносили только дары, но не жертвы. Но предупреждаю: услуга это платная, мы возьмём двадцать процентов комиссии, и ещё шестьсот евро плюс налог на добавленную стоимость — за саму работу.

Недоразумение в бекеше мелко затряслось.

— Да что ты себе позволяешь! Смертный! Да ты и мизинца моего не стоишь! А я! Да ты знаешь, кто я такой?! Знаешь, с кем я пиво пил?! Я с Никифоровым, Николаем Ивановичем, пиво пил! У меня вы все — во где! — Недоразумение взмахнуло над головой волосатым татуированным кулаком. — Да ты хоть знаешь, кто у меня на пруду рыбачил?!

— Не знаю,— заметил мой новый начальник таким голосом, что я предположил, будто его забавляет вся ситуация. — Они пока что ещё не мои клиенты, так что пусть ими занимается следственный комитет. Впрочем,— прибавил он гораздо мягче,— я понимаю, с какой публикой вам доводилось иметь дело. Тут не то что бог, человек-то не всякий выдержит. Поэтому я вам готов предложить существенную скидку на наши услуги. Триста евро, плюс налоги, пошлины и тридцать, пожалуй, процентов комиссии. Нам тоже нужно на что-то жить.

— Я ни гроша не заплачу, и никому платить не буду! Я божество в своём праве, и вы мне сейчас должны будете…

— Я никому ничего не должен. Свои налоговые выплаты я уже закрыл в ноябре, а коммунальные услуги и аренду офиса оплачиваю ежемесячно. Кредитов не беру. Все квитанции у меня есть. Надумаете — приходите, будем выручать вас из беды. А пока — до свидания! Пропустите, пожалуйста, нашего оперативного консультанта и закройте дверь. Имейте в виду, что при этом он должен оказаться внутри, а вы снаружи. Всего вам хорошего!

Недоразумение в бекеше попятилось, открывая мне доступ внутрь офиса.

— Спасибо,— поблагодарил я и вошёл. Саша, одёргивая свой пушистый свитер, стоял за столом и барабанил пальцами левой руки по стеллажу; я узнал марш «Дни нашей жизни».

— Садись,— сказал мне Саша. — Работать будем.

Но чудо в бекеше уходить не спешило.

— А что будет,— спросило оно,— если нам… это… регрессные иски?

— Дары придётся вернуть втройне,— ответил задумчиво Саша. — Потом, если есть пострадавшие от вашего бездействия, это могут вменить вам в вину. Через виндикационный иск следующему божеству на этой позиции, а то уже взыщет своё регрессом прямо с вас. И с вашей семьи, разумеется. Ну, а в самом худшем случае пострадавшие могут обратиться за взысканием к тёмным силам. Это будет легче сделать, если выяснится, что вы, или кто-то из ваших родственников, дочь, например, вдруг внезапно сами прибегали к помощи тёмных сил. Гадание, таро, доска виджи, оккультизм и так далее. Ночные стихии, титаны, нежить, твари из-за пределов бытия, что угодно. Тогда взыскать с вам могут и с помощью сил из нижних миров, и взыскать, в самом буквальном смысле слова, сторицей.

Недоразумение в дверях побледнело, и я увидел, что никакое это, в сущности, не недоразумение, а очень немолодой и очень несчастный мужчина, крепко обрюзгший и облысевший, но не растерявший в житейских боях последних остатков достоинства. Комкая в руке шапку, он прошёл к Сашиному столу и устроился на маленьком шатком стульчике напротив, точно вызванный к директору за проказы школьник.

— Сколько точно это будет стоить? — спросил он. — Ну, отказ от исков?

Саша посчитал что-то на компьютере.

— Три миллиона сто сорок семь тысяч рублей, плюс тысяч тридцать на мелкие расходы.

Обрюзгший мужчина ещё больше погрустнел и обвис.

— Нам придётся продать машину…

— Не вам, а вам. Разница большая. Это ваш любимый джип, а не фургон для семейного извоза. Вспомните, кстати, продавая автомобиль, как требовали запрячь в двуколку голых однокурсников вашей дочери, чтобы катать её по зоопарку. Боги себя так не ведут!

— Откуда вы знаете, как ведут себя боги?! — В посетителе внезапно встрепенулась раненой перепёлкой прежняя задорная агрессия.

— У нас бывают очень разные клиенты,— мягко улыбнулся Саша. — Некоторые и на пятьдесят миллионов попадали. Куршевель, омары, протезы силиконовые разные. Бывало.

Тут мужик откровенно сдал. Он просто сдулся, как воздушный шарик.

— Пишите договор,— сказал он. Потом подумал и прибавил: — Уж лучше бы я оставался православным. Верил бы в Страшный Суд и в окончательное спасение. Всё дешевле, в нашем-то государстве!

— Это могло быть существенно выгоднее в смысле расходов,— согласился хозяин офиса.

Принтер загудел, облизал стол бумажным языком. Человек в бекеше, не глядя, поставил свои подписи, Саша четырежды щёлкнул печатью, потом получил предоплату наличными и мигом изготовил ещё пару документов, подписывая счёт. Мужчина тяжело, грузно встал и поплёлся к выходу.

— Вы жулики,— сказал он вдруг в дверях. — Вы хоть понимаете, на какой ерунде вы зарабатываете свои гонорары?

— Да,— согласился мой новый шеф,— мы жулики. Но мы в любой момент можем передать ваше дело в руки абсолютно честных людей. Это бесплатно, для этого достаточно одного вашего желания. Как вы думаете, что они вам скажут про всю эту вашу историю?

Недоразумение в офицерском полушубке с размаху хлопнуло дверью. Саша долго смотрел ему вслед.

— Жалко его,— произнёс он наконец.

— Да,— согласился я,— жалко. Где он возьмёт такие деньжищи?

— Деньжищи у него есть, и вот их мне не жалко ни чуточки! По миру не пойдёт. Зато задумается об осмысленности своего поведения. Так вести себя не должно ни одно разумное существо, ни человек, ни божество, ни даже демон из нижних, далеко отстающих в квантовом времени слоёв реальности. Но всё равно его жалко. Он был героем, в нашем, современном смысле слова, он воевал за страну, за свою семью, за всё, кроме себя самого. А потом семья и страна оставили его не у дел. Он по-прежнему платил за них долги, а они над ним глумились. Вешали на него всё новые свои проблемы, как одежду на вбитый гвоздик. А ведь если подумать, то вот на таких гвоздиках и держится всё мироздание. Вот он и схватился за должность божества, как утопающий за соломинку. А за что ему ещё хвататься? — прибавил Саша. — Чтобы уцелеть, он должен осознать себя как сущность, как действующую силу, а не как ходячий вексель. А без своей божественности он может сделать это только в драке, или ещё в попойке, потому что других социальных механизмов для самореализации честного человека современное общество не предусматривает. Для наших современников быть героем — значит отдать всё и остаться ничем. И быть похороненным в безымянной могиле. Вот так вот!

В это время дверь снова открылась. Вошла миловидная молодая женщина, круглолицая, с минимумом косметики на живом подвижном лице. Она сняла пальто, повесила на вешалку, одёрнула на себе строгое деловое платье, и только тут заметила меня. Я встал из-за стола.

—А вот и тётя Таня! — весело сказал Саша. — Познакомьтесь, пожалуйста. Это Константин Георгиевич Вознесенский, наш новый юридический консультант и эксперт по вопросам фактологии. А это Татьяна Дмитриевна Частикова, референт и делопроизводитель нашей компании. Тётя Таня, нужно принять и оформить Костю на работу сегодняшним днём. Мы с ним уже занимаемся делами, не будем терять время.

Присев перед стеллажом с документами, молодая женщина выдвинула из-под полки стеллажа столешницу на подвижной рамке, поставила на неё ноутбук и принялась быстро заполнять какие-то электронные документы. Я предложил уступить свой стол, но от меня только отмахнулись.

—Мы и раньше так сидели,— сказала Татьяна Дмитриевна.

—В тесноте, да не в обиде,— прибавил Саша. — Давай, Костя, свои бумаги, оформим тебя сотрудником по всем правилам.

Через час с формальностями было покончено. Я стал полноправным сотрудником юридической консультации с затейливым названием «Юридическая консультация» и наёмным работником открытого акционерного общества «Пелоп-С». Несмотря на это, я продолжал тупить.

—Что мне сейчас делать? — спросил я.

—Ну, пока можно помочь подготовить документы по делу К…ва,— предложил Саша. — Это тот мужик, в бекеше. Посмотри по номеру дела, там есть документы кое-какие, а я тебе объясню, как с ними работать.

Я полез в рабочий ноутбук. Нужное дело отыскалось легко и непринуждённо, а вот его содержимое поставило меня в тупик. Из материалов дела следовало, что наш гость, Виталий Сергеевич К…в, был однажды приглашён сотрудниками частной рыборазводни «Херсонея», находившейся поблизости от деревни Кудряши, исполнять обязанности локального божества, а именно — бога-хранителя рыбных ресурсов в системе озёр и прудов, принадлежащих этой рыборазводне. На эту идею — на мой взгляд, не самую очевидную,— рыбоводов натолкнула консультация гадалки, полученная женой владельца рыбного хозяйства за озвученную в деле сумму в двадцать пять тысяч рублей. Шумная мужская компания и выпитое в обилии спиртное довершили дело; наш клиент был провозглашён «рыбным богом», и тотчас в его честь был воздвигнут жертвенник, на котором совершены были подобающие рыбакам и рыбоводам старинные обряды. Утром, уже проспавшись, новоявленный бог попытался посмеяться над случившимся, но не тут-то было: рачительные владельцы рыборазводни с помощью воскурений, молитв и священного рассола тотчас же приставили его к исполнению божественных обязанностей…

На этом месте я не выдержал и хохотнул.

—Интересно, как это могло выглядеть — исполнение божественных обязанностей?!

—Тебе важно? — сварливо переспросил Саша. — Тебе деньги пока платят не за это. А он, видать, как-то справлялся. Возможно, как у Багрицкого в поэме про карпа и карповода. Ты же читал Багрицкого?

—Читал, конечно,— согласился я. — «И в брачной злобе плывут самцы на стадо беременных самок…»

Саша задумчиво покачал головой.

—Хорошо,— произнёс он уже куда миролюбивее. — А то сейчас у нас народ зачастую неграмотный пошёл, читали только «Контрабандистов», да ещё хорошо, если припомнят «Смерть пионерки», и то это уже старшее поколение.

—А как же «Дума про Опанаса»? — удивлённо спросила со своего места тётя Таня. — «Разлюбезною дорогой не пройдутся ноги, если вытянулся Коган поперёк дороги…»

—В том-то и дело, что про Опанаса сейчас мало кто думает,— вздохнул с огорчением шеф. — Ты читай, Костя, читай, там в деле ещё много чего написано.

Я снова погрузился в чтение странного дела. Текста и в самом деле было много, но прочитанное для меня ничего не проясняло. Новоявленный бог ни шатко ни валко справлялся со своими обязанностями почти целый год, с весны до глухозимья. То ли ему так везло, то ли в этой истории и впрямь существовали неясные мне обстоятельства, но под мистической властью К…ва дела у рыбохозяйства пошли просто отлично. Несмотря на протесты церкви, и даже на прямые полицейские угрозы, в честь нашего клиента установлен был целый праздник, на который съезжались рыболовы и рыбоводы со всей округи. Спиртное, это проклятие наших старших поколений, лилось на празднике рекою. Говорили речи, дарили дары, рыбного бога качали на руках. И вот наш герой, прошедший, в буквальном смысле слова, огонь и воду, не выдержал обрушившегося на него грома медных труб. Слава вскружила ему голову, и вместо того, чтобы расширить и углубить доверенные ему владения, божество начало безыдейно спиваться.

Пару лет хозяйство ещё держалось на предыдущем заделе. Но праздник жизни продолжался, а средств на нём не прибавлялось. Хозяева рыборазводни пробовали стыдить и шевелить своего новообретённого духа-хранителя, но ни к каким к результатам это не привело. Тогда за дело взялась дочь бога, госпожа К…ва, решительно отучившая отца от проклятого напитка. Это добавило ему здоровья, но не улучшило настроения; протрезвевший бог рыбных ресурсов осознал внезапно, что и на этой роли ему не светит в жизни ничего, кроме тяжёлой и монотонной работы по укреплению чужого благосостояния. И К…в, раз отведавший власти, пустился во все тяжкие.

Дальнейшее содержание дела представляло уже скорее криминальный интерес. К своим поклонникам, возводившим его в божественное достоинство, К…в начал относиться жёстко, шантажировал владельцев разводни разными проклятиями на их рыбу, способными перерасти в многомиллионные убытки, а приезжавших на пруды рыбаков и покупателей — разными мелкими ужасами, от оборванных крючков до затопленных гатей, грозивших оставить в грязи дорогие машины. Несколько раз перепуганные владельцы жаловались, что проклятия и угрозы гневного бога сбываются, и это в самом деле стоило немалых денег. Между тем, поголовье рыбы перестало расти, на прудовых карпов обрушились болезни — костиоз и гвоздичник, а проточные пруды за два года начали заиливаться и зарастать вёхом.

Но окончательно терпение у владельцев хозяйства лопнуло, когда их бог устроил праздник в честь дня рождения своей дочки Леси, как раз достигшей стадии молочно-восковой спелости и поступившей по такому случаю в педагогический вуз. Масштабное празднество, организованное богом по такому случаю, превратилось в оргию, отдельные брызги которой попали даже на страницы городских таблоидов. Деньги на мероприятие бог стряс со всех своих поклонников, после чего те имели все основания ожидать от божества дождя невиданных благодеяний. Вместо этого божественный К…в, пригубивший на празднике жизни раз-другой, снова сорвался — запил.

Тогда потерпевшие от его действий хором сказали, что он хреновый бог, что им такой бог не нужен, что они не собираются больше ему поклоняться, а гадалка, консультировавшая жену владельца рыборазводни, вообще наверняка что-то напутала. Алтарь бога снесли лопатами, осенний и зимний праздники в его честь отменили, а рыбаки, собиравшиеся тёплой компанией на прудах, перестали звать его к себе и подносить ему традиционное угощение. Но хуже всего было то, что и сам К…в потерял какое-то вдохновение, какую-то мистическую связь со своими озёрами, карпами и золотыми карасиками. Он был убеждён, что случившееся — всего лишь результат недостаточно ревностного исполнения обязанностей его адептами. Но бывшие адепты были настойчивы; такой бог, говорили они, нам не нужен, и мы найдём себе другого бога или богиню, щедрых, работящих и нетребовательных. За забором, говорили они, стоит целая очередь из желающих попробовать себя в роли божества.

На этом месте господин К…в и пришёл в нашу юридическую консультацию, так как твёрдо вознамерился отстаивать свои права в российском мировом суде, ну, или ещё что-то в этом роде. Но мой новый шеф с ходу остудил его пыл, а потом, собрав материалы дела, и вовсе решил убедить клиента, что тому лучше будет соскочить с этой истории с минимально возможными потерями, пока ещё не стало слишком поздно.

Не скажу, чтобы меня порадовала эта история.

—Выглядит так, будто мужика просто обманули,— заметил я, закончив читать. — Сперва поманили каким-то там неведомым могуществом, которого и в природе-то не бывает, а потом обдурили и заставили работать. Не знаю уж, каким он там веслом орудовал, чтобы в первое время озёра в порядке держать…

—Зюзьгой, а не веслом,— поправила меня тётя Таня. — Эта штука называется «зюзьга».

—Впервые слышу,— честно признался я. — Ну ладно, зюзьгой. Ну, а что он получал-то? Акционером он не был, про зарплату от владельца прудов здесь тоже ни слова. Упоминаются какие-то «подношения», но я так понял, что речь идёт о чарке хмельного, или ещё о какой мелкой пакости. Они, значит, на своих карпах миллионы гребут, а он за водку зюзьгой им в озере круглый год шерудить будет?!

Тётя Таня явно хотела что-то заметить в ответ, но промолчала.

Саша одобрительно кивнул:

—С одной стороны, всё так. Жлобов наказывают. А с другой — уж если ты назвался богом, так изволь не дискредитировать дело, которому ты служишь. Развивал бы пруды, правил ими, а заодно и жадностью их хозяев — пусть не думают, что им весь мир должен в ножки поклониться за их поганый кусок хлеба. Регулировать же отношения надо! А он что? Сам спился, хозяйство своё запустил, ни в чём не виноватых людей ввёл в суеверный страх, а кое-кого и обездолил. А теперь явился, красавчик, престол себе обратно требовать. По суду! Такие отношения, если что, российским гражданским кодексом не оговариваются. И вот он рассчитывает на ареопаг, а то и на пританейский суд, то есть на собрание богов, чтобы его восстановили в утраченных правах, заплатив ему, по сути, за прогулы, за сорванную работу, за испорченную репутацию и отношения с людьми. А людей, между прочим, обижать нельзя! Люди — не игрушка! С чего он решил, что мы ему тут бесплатно слёзки утирать будем?!

—Постой, постой,— прервал я гневную тираду начальника. — Какой ещё ареопаг?

Саша пожал плечами, явно продолжая кипятиться от гнева.

—Обычный ареопаг, скорее всего, Сандомирский, если по подсудности дела смотреть. Киев-то вышел из правовой системы, они теперь там Трёхликой открыто поклоняются. Хотя этот К…в сущность упрямая, он и до Лаодикийского ареопага добраться может, и даже до Стигийского, если тот, конечно, будет собираться по такому поводу. Впрочем, есть же телеконференции. Но я думаю, что в Сандомире с этимс субъектом уже разберутся на должном уровне. А пританейского суда он не заслужил. По крайней мере, пока,— прибавил Саша. — Вот если в этом деле откроются новые обстоятельства, то тогда, конечно…

Язык мой всегда был моим врагом, и в этот раз он тоже сработал в обход мозга.

—Что за фигню ты сейчас мелешь?! — воскликнул я.

Саша, похоже, немедленно обиделся.

—И ничего не фигню,— сказал он уже гораздо тише, явно надувшись. — Я тебе точно говорю, что по подсудности это дело попадёт именно в Сандомирский ареопаг. Если, конечно, тут не вмешались уже тёмные силы. Больно уж подозрительно выглядит само право этого К…ва на божественный статус. До сих пор не знаю главного — откуда оно возникло. Впрочем, для примирения сторон это вообще неважно, а вот юрисдикцию, в которой будет рассматриваться итоговое дело, это может сильно поменять.

Он нахмурил лоб.

—Я, похоже, вообще ничего не понимаю,— признался я, так как ожидал иного ответа.

—Я, возможно, тоже,— вздохнул Саша. — Слушай, раз так, то вот что. Съезди-ка ты, Костя, сейчас на эти пруды, разузнай там всё на месте самостоятельно. На вот, держи пять тысяч, на дорогу должно хватить. И заедешь, кстати, по дороге в кафе «Наслег», там отлично кормят, пообедаешь. Очень советую заказать солёный чай с молоком, звучит страшно, а на деле — отличное средство от простуды в такую погоду. Глянь только, какой сегодня ветрище-то на улице! Не иначе как тёмные силы нас злобно гнетут…