Трус, поэт и гоблин пытаются снять проклятие.

Тёплый свет фонаря мягко освещал комнату, отражаясь в кружках с недопитым элем. Хазим сидел за столом и смотрел на своих старых друзей — правда, сейчас они выглядели совсем не так, как прежде.

— Ну в письме вы об этом не написали, но стихи хорошие. - сказал Хазим

— Дур

Михаил... Раньше его могучая стать в латном доспехе, от которого так веяло сталью и ветром сражений, заставляла замолкать даже самых заносчивых бойцов. Теперь же от того воина не осталось и следа.

— Атур! Атур! Рог Мог

На стуле перед магом сидел тщедушный гоблин. Его остроконечные уши нервно подрагивали, а плечи, что привыкли носить массивный щит, теперь казались хрупкими и несуразными. Но некоторые детали всё ещё напоминали о былом воине. Его боевые шрамы странно выделялись на желтоватой коже. Хазим взглянул на бледный шрам, что пересекал шею гоблина, и в памяти всплыли события, что связали их судьбы.

Их первая встреча произошла у стен Невервинтера, когда волшебник, заметив огни лагеря, подошёл к группе авантюристов. Тогда Михаил был высоким, крепким воином — сыном Бэна Великого, старого друга Хазима. Позже, в Вотердипе, их пути вновь пересеклись— всё из-за червей Кьюсса, что пробудились в телах Михаила и его товарищей. Хазим провёл срочную операцию в подвале гильдии, пока паразиты не добрались до мозга. В тот миг, когда червь уже пробивался к голове Михаила, волшебник рассек ему шею и в последний момент извлёк тварь.

— Грик Шас дук шас. — пробормотал Михаил, чувствуя взгляд друга.

Хазим ответил кивком.

Гоблин сидел, слегка наклонившись вперёд. Пальцы судорожно сжимались и разжимались, словно пытались найти привычную опору рукояти.

— Гизик мугром дук шас отаз окзас! Турак октал бозик, грок мог гутош! Гунак! - быстро тараторил гоблин

Хазим поднял руку, стараясь успокоить его.

— "M-ak… kru-tak… Понимат? Ты вообще понимаешь меня? —спросил волшебник

Гоблин покачал головой

- Хорошо, а вот ты говори медленнее, ты тараторишь, я не могу так быстро.

Михаил скривился и начал снова, медленно:

— Гизик мугром дук шас отаз окзас! Турак октал бозик, грок мог гутош! Гунак!

— Вы были в храме — перевёл Хазим, кивая. — Вы нашли что-то там?

Богдарр, что до этого молчал, тяжело вздохнул, его могучая грудь под доспехами поднялась, а глаза закатились с театральным выражением. Когда он заговорил, его голос приобрел мелодичные нотки, а огромные ладони с шершавыми пальцами начали плавно двигаться в воздухе, будто дирижируя невидимым оркестром.

- О, друг, послушай мой рассказ - начал он, и левая рука грациозно описала дугу, - услышь же правды голос! - Правая рука в это время прижалась к груди с такой деликатностью, что казалось невероятным для его грубых полуоркских черт. Его брови выразительно приподнялись, а голос дрожал от нарочитого пафоса.

Михаил закатил глаза и пробормотал: Бир зар Ор фур

Богдарр продолжил, теперь уже делая шаг вперед и разводя руками в широком жесте: - Как солнце яркое в ночи... - Он замер в этой позе на мгновение, будто давая аудитории проникнуться образом, затем резко опустился на одно колено, прижимая руку к сердцу: - …манил он чудесами нас!

Хазим потер переносицу и смотрел как огромный полуорк, который обычно мог одним ударом проломить дубовую дверь, теперь изображал из себя какого-то театрального чтеца из дворянского особняка. Даже его татуировка на левой стороне лица, что придавала ему грозный вид, теперь казалась просто частью сценического образа.

"Прочитал ты строки мои, друг.
В них отчаяние холодный звук.
Нас судьбы проклятие свело!
И уйти от него не легко!"

Когда Богдарр закончил, он сделал глубокий поклон. Изящным движением он отвёл одну руку в сторону, в то время как другая прижала воображаемую шляпу к груди. В этот момент его доспехи жалобно скрипнули, напоминая, что под всей этой театральностью все еще скрывался могучий боец своего Бога.

— Усур лет ждоп. Де чур дер лоп - не выдержал Михаил

В ответ полуорк лишь мечтательно вздохнул и поправил шарф на шее, который существовал лишь в его воображении.

— "О, древний храм, где тени спят,
Там в сумраке лежал предмет…"

— Богдарр, — терпеливо перебил Хазим, — можешь просто сказать, что это? Без стихов?

Паладин напрягся, его пальцы сжались в кулак.

— Это… был… — он выдохнул, сжав веки. — Камень… круглый… — Голос дрогнул, лицо расплылось в мечтательной улыбке и снова пошёл чистый театр

- "О, камень дивный, светом полный,
Как сердце пленника в ночи!
Ты был так холоден и волен,
Но вдруг разжёг огонь в груди"

Хазим закрыл глаза на мгновение.

— Понятно. Значит, круглый светящийся камень. В храме. — Он перевёл взгляд на гоблина. — Михаил, ты можешь описать храм, где вы его нашли? Я не припомню, что бы здесь вообще где то поблизости храмы были

Маленький воин затараторил, но, увидев поднятую ладонь, замедлился:

— Мак-ток грок-мок-тал жил гошь.

— Помедленнее! - сказал волшебник

— Дур...хаз...ип...тан. Болш… хиб…зуба…"

— Угу, на севере. А что статуи с зубами? Чудовища? — переспросил Хазим, нахмурившись.

Михаил яростно закивал и показал руками что-то вроде пасти.

— Ди! Ди! Драк нак зуба!

— Угу, драконы. Странно. - Хазим почесал бороду

— Они, они шептали…шептали! – Послышался голос

В углу комнаты, съёжившись от страха, сидел Скруджи – эльф, чей буйный нрав и бесшабашная удаль были известны всем, кто хоть раз пересекался с ним в таверне или на поле боя. Обычно он был душой любой компании: первый затевал драку, последний покидал пир. Его развязные шутки и привычка бросать вызов любому, кто посмотрел на него "не так", давно у всех на слуху.

Но сейчас. Сейчас от того лихого сорвиголовы не осталось и следа.

Его верная Секира – орудие многих его безумных подвигов – стояла прислонённая к стене, и Скруджи боялся даже взглянуть в её сторону, не то что подойти.

— Скруджи. — медленно начал Хазим, глядя на эльфа с неожиданной жалостью. — Ты как себя чувствуешь?

Тот лишь глубже вжался в угол, его пальцы судорожно сжали край своей простой льняной рубахи.

Хазим обменялся взглядом с Богдарром. Полуорк выглядел очень встревоженным. Его массивная рука дрогнула, когда он поднес ее к груди в драматическом жесте.

— "О, как жесток судьбы удар!" - воскликнул он с неподдельной скорбью в голосе, широко раскинув руки так, что его латы жалобно заскрипели. - Когда наш друг, наш смелый воин, пред острием своим дрожит!"

Он сделал паузу, закрыл глаза и склонил голову, словно молясь. Затем внезапно рухнул на колени перед ошеломленным Скруджи, и схватил его за руки с преувеличенной нежностью. Эльф дрожал от страха

- "Где ж тот бесстрашный дух могучий?
Что не боялся смерти злой?
Вернись же, воин наш кипучий,
И стань опять самим собой!"

Михаил, с недоумением наблюдал эту сцену: — Мок ток ур бош.

Богдарр закончил свою импровизированную оду. Он так выразительно закатывал глаза и размахивал руками, будто играл не в убогой комнатушке, а на сцене дворцового театра перед королевской семьёй.

— Так что там за шёпот, Скруджи? - спросил волшебник

— Они. Они смотрели… всё время смотрели. И шептали. Нет, может, не шептали, но я слышал. Я даже сейчас слышу, как представлю! - дрожал Скруджи

Богдарр тут же начал:

— "О, стражи древние у врат,
Ваш шёпот — ветра глас печальный,
Вы предрекали нам возврат
В объятья тьмы первоначальной!"

— Итак: древний храм, на севере. Со статуями драконов, внутри вы нашли светящийся камень. И вы его взяли. Всё верно? - заключил Хазим

— ДИ! Tур Баг! — подтвердил Михаил, указывая на сумку Богдарра.

Скруджи пробормотал:

— Мы… мы не думали, что он… что он может…

— А зачем вы вообще туда полезли? Кто то отправил вас? – Спросил Хазим.

Богдарр только шагнул вперёд, выставил грудь и расставил руки в стороны, как тут же Хазим остановил его.

— Я расскажу...

— Так успокойся. Пусть лучше он расскажет.

Полуорк сгорбился, пытаясь скрыть смущение.

— Тур баш орак. Порм ту зин – сказал гоблин

— Ну знаете ли, древние храмы – это не то место, куда можно просто так зайти, от безделья. Тем более зачем нужен был вам этот камень, если говорите что он светился. Явно же не простой камушек. - сказал волшебник

Михаил и Богдарр указали пальцами на Скруджи.

Полуорк глубоко вздохнул, подняв руку в театральном жесте, и снова зачитал стих:

— " Так он виновник наших бед.
Чья любознательность как вихрь
Он в храм привёл нас, там где свет
Но горе получил в ответ

Наш друг, горяч и непослушен,
Он как дитя во цвете лет.
Он Ходит…"

— Да всё я понял, Богдар. И в любой другой день я бы послушал твои стихи..., но сейчас я хочу вам помочь и мне нужна конкретика. – Перебил его Хазим.

— Скруджи, — ласково сказал волшебник, — ты что-нибудь почувствовал , когда камень в руки брал...

Эльф съёжился

— Ты в безопасности, не переживай. – сказал волшебник

Но тот лишь больше погружался в страх.

— Н-нет… вдруг… если я скажу… и станет хуже…

Хазим вздохнул и снова обратился к гоблину:

— Ладно. Михаил, что дальше случилось?

— Рок лор шур…шур! Тиарон гор лор. Ик-жак гром-мог бо-гош грок-мок— гоблин показал на себя, затем на Скруджи и Богдарра.

— То есть ты стал таким уже здесь? — заключил Хазим.

— Ди, Аз-шрок бо-гош ик-жак, туриль жив, атон бун мог-тал

— Но признал себя гоблином уже там..А как вы до сюда добрались?

— "Всё было хорошо,
Недуг нас вовсе не тревожил.
Но в этой комнате поспав едва —
И мир вокруг преобразился"

Он замолчал, обдумывая ситуацию. В комнате повисла тишина, что нарушалась только потрескиванием дров в камине.

— Хорошо, — наконец сказал маг. — Давайте проверим этот камень. Где он?

Паладин снова закатил глаза, но усилием воли подавил стихотворный порыв и любое движение руками:

— Он… в сумке… сейчас - Богдарр осторожно взял сумку. Михаил насторожился, а Скруджи закрыл лицо руками.

— Давай я сам? - спросил Хазим

— Мы…его …закрыли. Всё …нормально друг ты наш Хазим, поверь наш камень невредим.

Медленно полуорк развязал шнурки и заглянул внутрь. Он достал оттуда свёрток, положил на стол и развернул тряпку. Внутри лежал камень.

— Вы точно уверены, что это из-за него? - скептически спросил маг, он встал и обошёл стол с разных сторон.

Обычный, сероватый, чуть приплюснутый камень, который можно было найти в любой речке. Ни малейшего свечения, ни намёка на магическую ауру.

— Выглядит как обычный. Даже царапины на поверхности - самые что ни на есть естественные.

Он подошёл ещё ближе.

— И ничего я в нём не чувствую. Ни капли магии.

— Зур, ЗУР! – Кричал гоблин

На свой страх и риск Хазим взял камень в руку. Раздался душераздирающий визг. Скруджи закатил глаза и грохнулся на пол без сознания.

— Ой-ёй-ёй! - засуетился Михаил, его гоблинские ножки забегали возле эльфа. Он схватил кружку с элем и выплеснул содержимое в лицо товарища. – Курбак, лаош!

Убедившись, что это не помогает, он от души дал Скруджа пощёчину. Тот приоткрыл глаза, увидел гоблина, дико завопил и снова рухнул без чувств.

— Ты отойди от него. А то только хуже сделаем! Ты лучше ответь мне - выдохнул маг и положил камень на стол. - этот камень вообще светился или может просто свет на него как то падал?

Богдарр, до этого момента героически сдерживался, но всё же не выдержал.

— " О, как сиял он в храме том,
Слепящим светом всё залив!
Как будто само солнце в нём
На миг живое воцарилось!"

Михаил закивал, перебивая поэтический поток:

— Зу оран типон лоц ук. Мокс зи ор укен!

Хазим снова взял в руки подозрительный камень, и вертел его перед глазами.

— Вот это и странно. Ни следа свечения. Ни малейшего отзвука магии. Будто и не было ничего.

Хазим обратился к Богдарру:

— Ты сам пытался снять проклятие? Молитвами, освящением, чем-нибудь ещё? Твои стихи этому не помешали бы, даже наоборот

Богдарр, чья вера была крепка, тяжело вздохнул, его могучая грудь поднялась, а в глазах вспыхнула привычная поэтическая мука. Он закатил глаза, развёл руками и начал:

— " О, как я бился, как молился,
Взывая к свету и добру!
Но тщетно — демон насладился,
Он бросил нас во тьму!"

Он закончил с драматической паузой и опустил голову

Хазим прищурился.

— Ну, если у тебя ничего не получилось.

— " Ни заклинанья, ни святыни,
Ни мощь молитвы, ни мечты…
Лишь стих, пронзённый болью ныне,
Вмещает скорбь моей души"

Михаил, что стоял рядом, фыркнул и пробормотал на своём языке:

— Ро нерг шон.

Богдарр обиженно нахмурился на Михаила

— Ты что? Гукляк знаешь? – спросил Хазим у Богдарра.

— Совсем чуть-чуть, как ястреб свет..

— Всё я понял. Чуть-чуть. Можешь не продолжать. Ладно. Значит, обычные методы не работают.

В этот момент Скруджи застонал и приподнялся:

— Где... где я?

Он увидел камень в руках мага, снова закричал, но Хазим быстро спрятал находку за спину.

— Всё в порядке, дружище. Камня нет, никто его не трогает.

Богдарр, тем временем, снова начал декламировать:

— " Но если свет его потух,
А чары всё крепки,
То, может, правда - страшный дух
Нас держит взаперти?"

Михаил мрачно пробормотал:

— Кук зо.

— Ну что могу сказать. Если камень действительно был источником проклятия, а ты пытался его снять. То, думаю, проклятие необратимо.

Тут же лица всех преобразились.

- Шучу.

— "О, друг, не время для забав,
Нам не до шуток в этот час."

Богдарр произнёс это с необычной для него серьёзностью, но в последний момент всё же не удержался и добавил театральный жест - прижал руку к сердцу, слегка склонив голову. Его латы жалобно скрипнули, будто так же выразили укор

Хазим продолжил

– Любое проклятие можно снять, просто нужно понять как. Может его обратно отнести? Как раз разберёмся, что за храм, кому принадлежал. Может подсказки какие будут. А там решим.

— Тур, мор, атан курток – сказал Михаил

— Понял.

Скруджи, дрожа, поднял руку:

— Я... я туда больше не пойду...

Паладин ответил на это стихами

— " Нет выбора — прими ты плен,
И станешь призраком у стен."

— Прок нул ор? – Сказал гоблин

— Нет, ломать камень не стоит. Это может усугубить ситуацию. Я всё же предлагаю, отнести его на место и уже там обдумать дальнейшие действия — Хазим достал карту. — Смотрите. Мы вот здесь. Где, вы говорите, этот храм находится?

Гоблин внимательно изучил её, немного подумал и ткнул пальцем.

— Пф, пустяки. Управимся за полдня.

Ветер за окном вдруг завыл, будто смеялся над ними.

****************************************************

2 дня пути выдались очень утомительными.

Они шли пешком, так как Скруджи теперь впадал в истерику при одном виде лошадей. Его трясло так, что он не мог даже приблизиться к животным, бормоча что-то о «глазах, полных ужаса» и «шепоте копыт». А всякие тележки, эти трясущиеся машины смерти – заставляли его плакать от страха.

Они шли по старой торговой дороге, где единственной опасностью были разве что колючие кусты да редкие взгляды любопытных путников.

— Давайте, мужики! Чуть быстрее.

Хазим шагал впереди. Дорога была пустой и безопасной, но маг все равно бросал настороженные взгляды на свою странную компанию. Особенно его беспокоил Скруджи. Тот плелся в середине отряда, судорожно обхватив себя руками. Он постоянно озирался по сторонам, смотрел то под ноги,то в небо, то вправо, то влево и как будто бы ожидал нападения из ниоткуда.

Временами он совсем терял самообладание. То замирал с широко раскрытыми глазами, завидев пролетающего жучка, то начинал тяжело дышать при виде птицы в небе. А когда возле его ноги появилась маленькая лягушка, эльф и вовсе застыл в ужасе. Его затрясло. Ещё миг — и он завопил бы, но пощёчина от Хазима вырвала его из оцепенения — но ненадолго.

— Д-д-д... — бормотал эльф, тыча пальцем в безобидный куст. — Там... там что-то шевелится...

— Там никого нет, Скруджи! Идём давай! — сквозь зубы процедил маг.

Периодически Скруджи поглядывал на свою пугающую секиру, которую паладин нёс на плече вместе со своим двуручным мечом.

Богдарр же, несмотря на свое проклятие, старался держаться сзади, прикрывая тыл. Его массивная фигура в доспехах могла бы внушать уважение, если бы не постоянные поэтические излияния. Заметив у дороги полевой цветок, он тут же бросался к нему, падал на одно колено и, театрально зажмурившись, вдыхал аромат, после чего начинал свои стихи:

- " О, дикий цвет, дитя природы,
Как нежен твой прекрасный вид!"

Деревья так же не оставались без внимания — полуорк обнимал особенно могучие стволы деревьев, декламируя оды "лесным великанам". А уж если мимо пролетала бабочка или стрекоза, он пускался вдогонку, громко восклицая:

— " Постой, созданье неземное!
Дай на тебя взглянуть!
Ведь твой полёт — как божий вздох,
Как ветра лёгкий путь!

Михаил ничем не отличался от этой странной кампании. Он то плелся в конце группы, то вдруг вырывался вперед, то крутился посередине. Казалось, гоблинская натура полностью взяла верх - он то и дело исчезал в кустах, что-то высматривая, потом так же внезапно появлялся, нервно почесывая заостренное ухо. Внезапно останавливался и кричал – МАМА! И дальше по кругу.

Когда им на встречу шёл небольшой караван торговцев, Михаил хотел на них напасть

— Зурок Ден! – он вытащил небольшой кинжал и начал угрожать торговцам

Хазим едва успел схватить его за одежду, но было поздно — охрана каравана уже обнажили мечи.

— Прошу прощения! — поспешно сказал маг, заслоняя гоблина собой. — Он...э-э...ручной, но сейчас не в себе. Гоблинское бешенство. Прошу прощения.

— Бешенство, говоришь? — хмуро пробурчал один из охранников, разглядывая их странную компанию. Богдарр нюхал цветы, Скруджи снова застыл в ужасе.

Пришлось раскошелиться — Хазим сунул охране каравана мешочек с золотыми монетами, бормоча что-то о "недоразумении". Те, поворчали и ушли, но еще долго оборачивались с явным подозрением.

— Слушай! — рявкнул Хазим. — Не делай так больше! Это может закончиться очень плохо!

Гоблин только почесал затылок:

— Рок! ЗУ!

Они шли всего лишь пару часов. До храма ещё далеко

Когда стемнело, они разбили лагерь недалеко от обочины. Михаил собирал сухие ветки, а Хазим сделал костёр. Богдарр, несмотря на свое состояние, приготовил ужин — простой, но сытный. Все поели, только Скруджи разжёвывал кусок мяса около сотни раз.

— Эй, Скруджи! Смотри язык не прокуси – пошутил Хазим, а потом понял, что наверно зря он это сказал. Потому что в глазах Эльфа появился животный ужас.

— Это была шутка! Не правда! Ешь как обычно! – но Скруджи к еде больше не притронулся

И началось.

— "О, ночь! Ты мать всех тайн и снов!" — полуорк встал в театральную позу.

Он устроил целое представление — рассказывал стихи, разыгрывал сценки, изображал «трагическую гибель великого героя», падая на спину так, что земля дрожала. Даже когда он лёг спать, он во сне бормотал рифмы: "О, рок! Зачем ты так жесток?!" — и снова засыпал.

Гоблин уснул практически сразу же. Но вот Скруджи так и не смог расслабиться. Он сидел у огня и смотрел в темноту.

— Ты должен спать, — сказал Хазим.

— А если я увижу сон и умру!? Я не хочу умирать! — прошептал эльф.

В конце концов Скруджи всё же уснул ,но это был тревожный, поверхностный сон, и он вздрагивал от каждого шороха. А вот Хазим так и не сомкнул глаза.

Это была долгая ночь.

Они вышли рано. И всё повторялось - стихи, панические атаки и внезапные приступы гоблинской ярости.

К полудню дорога сменилась густым лесом. Тропа сузилась, деревья сомкнулись над головой, и даже дневной свет пробивался с трудом.

— "Лесная чаща! Ты полна чудес," — начал Богдарр, но Хазим резко его перебил:

— Если ты прочтешь ещё один стих, я…я…эх…просто постарайся сдерживать, или про себя их бубни – перебил его Хазим.

Паладин закусил губу, но ненадолго — вскоре он уже шептал рифмы себе под нос. Спустя несколько часов лес расступился, и они наконец увидели его — руины храма.

— Ну что, — Хазим обернулся к своим спутникам, — это ваш храм?

Скруджи вскрикнул от страх. Михаил нервно почесал заостренное ухо и выругался на гоблинсом. Богдарр не выдержал и громко и со вкусом прочитал стих:

— " О, храм, где тьма таит ответ,
Где ждёт нас призрачный совет
Мой друг Хазим, пришли мы в дом
Где мы проклятье разобьём..."

— Да, да! Идёмте, надеюсь здесь всё это закончится – вздохнул Хазим.

*************************************************

Разрушенный храм возвышался перед ними мрачной громадиной. Некогда величественное сооружение теперь представляло собой жалкое зрелище - стены из потемневшего камня покрылись глубокими трещинами, частично обрушились и поросли цепким плющом. Над входом едва угадывался полустертый барельеф - стилизованное изображение одинокого белого пламени, символ, который Хазиму казался до боли знакомым, но вспомнить его значение он так и не мог.

По обе стороны от входа зияли пасти каменных драконов - две массивные статуи с неестественно вытянутыми мордами и рядами острых зубов. Их пустые глазницы словно следили за путниками, а позы замерли в вечном предупреждающем оскале. Эти изваяния не походили ни на один известный Хазиму вид драконов - слишком длинные шеи, слишком узкие черепа, слишком много зубов.

Михаил нервно переминался с ноги на ногу, его гоблинская натура явно требовала бежать прочь от этого места. Богдарр стоял в торжественной позе, губы шептали очередной стих, но на этот раз он хотя бы не произносил его вслух. Скруджи вообще не смотрел на храм.

Хазим первым сделал шаг вперед, его сапоги хрустнули по рассыпавшемуся камню. Остальные после недолгого колебания последовали за ним. Темнота храма втянула их в себя, а тяжелый воздух, что пах плесенью, пылью веков и чем-то еще, чем-то почти осязаемо чужим - окружал их со всех сторон. Хазим сотворил заклинание, и в ту же секунду маленький светящийся шарик озарил всё вокруг.

Они пробирались по мрачным, похожим на лабиринт коридорам, где можно было легко потеряться навсегда. Никто из проклятой троицы не мог вспомнить, где именно находилось помещение с камнем, и приходилось тщательно обследовать каждый коридор и заглядывать в каждую комнату. От этого безысходного поиска Скруджи медленно терял рассудок от страха — его стеклянные глаза бешено метались в темноте, а губы беззвучно шептали бессвязные молитвы. Михаил сжимал рукоять кинжала, а Богдарр, пытаясь заглушить ужас, бормотал под нос свои стихи. Их преследовали шорохи, скрипы и кажется, чей то шёпот из-за стен.

— Здесь аккуратно. Вон! Видите ловушка. Нет, Михаил! Стоп! Обходи.

— Уро! Уро!

Наконец, они вышли в начало очередного коридора — невероятно длинного. И этот коридор уходил под ощутимым уклоном вниз, в непроглядную черноту.

Чей-то стон, Хазим резко обернулся к Скруджи — но нет, это был не он. Стон был откуда-то извне, из самой глотки тьмы.

— " Не ведом путь нам этот грешный,
Но слышу я шаги вблизи…
Аль враг иль друг ты там? Скажи!" — прокричал Богдарр.

И правда.

Шаги.

Медленные. Тяжёлые. Будто кто-то волочил ногу по камням.

Из тьмы вышел один.

Высокий. Крепкий. Но неправильный.

Лицо — будто слеплено из глины наспех, без всякого искусства: кривой рот и глаз не на своём месте. Одна рука короче другой, и — меч, ржавый и зазубренный.

— " Скажи мне, путник, кто ты есть?
Беду принёс иль нам спасенье?" — выдохнул Богдарр.

В ответ существо зарычало и бросилось вперёд.

Михаил среагировал мгновенно.

Один прыжок — и его кинжал вошёл в шею чужака с мокрым хрустом. Существо рухнуло, захрипело, из раны хлынула чёрная жижа.

Гоблин не отрывал взгляда от мёртвого лица. Что-то в его искажённых чертах болезненно цепляло память. Хазим, ощутил то же самое, и возможно, он бы и нашёл разгадку, но в этот момент тело существа начало растворяться прямо у них на глазах. Кожа и мышцы сползали с костей, обнажая чёрный, будто обугленный скелет, чьи контуры были неестественно искривлены.

— Жиль-мог бо-гош грок-мок! – закричал гоблин указывая путь

— Ну, тогда показывай. - ответил Хазим

Они следовали за гоблином. Время от времени на их пути возникали одиночные существа — уродливые, с телами, как будто бы их собрали наугад: у одного отсутствовал глаз, у другого из плеча росла нога вместо руки, третий ковылял на укороченной конечности. Все они были примерно одного телосложения и, если приглядеться — их изуродованные лица имели странное сходство, будто принадлежали одной семье.

Когда они вошли в круглую комнату с каменным алтарём в форме драконьей головы, гоблин оживился:

— Зогот Пар! ОНО! — тыкал он пальцем в пустое углубление на алтаре.

— " Я вспомнил здесь проклятья свет,
Что так светился непрестанно.
Мой самый горький в жизни след
Был озарён им столь желанно. — сказал Богдарр.

Хазим замер, вглядываясь в детали помещения, пытаясь собрать воедино обрывки знаний. Его пальцы непроизвольно сжали край доспеха, когда сознание начало выстраивать логическую цепочку.

Алтарь в форме драконьей головы - но не свирепой и не величественной, а с игриво изогнутой шеей и лукаво прищуренными каменными глазами. Он медленно шёл через опустошённое помещение, его взгляд скользил по оголённым стенам. Среди беспорядочно разбросанной мебели царил хаос — всё было разрушено и разграблено много лет назад. И на каждой стене ему встречалось одно и то же: символ Белого Пламени, неизменная эмблема этой церкви.

— "Хлал..." - это имя мелькнуло в памяти. Хазим прикрыл глаза, пытаясь вспомнить подробности. Да, богиня-дракон, но не из тех, что внушают ужас. В древних текстах её описывали как капризную шутницу, покровительницу всех, кто предпочитает смех аскетизму, остроумие - фанатизму, а изобретательность - догмам.

— Так вот почему камень проявил себя так странно. - мелькнуло в голове. Это не проклятие в привычном смысле. Богиня- дракон не наказывает - она - шутит. Превращает всё в игру. Хазиму Вспомнилось, как Михаил признавался, что больше всего на свете ненавидит гоблинов.

Волшебник провёл рукой по алтарю, ощущая подушечками едва заметные царапины. Не ритуальные знаки, а что-то вроде шутливых граффити. Здесь не приносили жертв - здесь смеялись, играли, возможно, даже выпивали в честь богини.

— Это храм богини Веселья. И шутки у неё знатные. И это всё что я могу сказать. Знаю не много, но кое что попробуем.

Он положил камень на алтарь, но ничего. Он зачитал молитву.

— О светлая богиня Хлал! Прости за суету и беспокойство, что вторглись в твой яркий праздник. Даруй нам осознанность и прощение! - но всё тщетно

Богдарр ходил вокруг алтаря и что то бубнил себе под нос.

— "Быть может принять своё существо
Тогда обретём своё естество? – сказал Богдарр.

— Ну, попробуйте – ответил Хазим.

Михаил подошёл ближе, дотронулся до камня

- Борадак! Искарм бу-Дак – сказал он.

Богдарр сделал тоже самое

— "Пусть вечно рифмы рвутся с губ,
Пусть каждый вздох - строка!
Я стихотворцем стать готов –
Чтоб в сердце пела синева!

— Скруджи! Подойдёшь? – спросил Хазим.

Эльф, трясясь от страха, подошёл к алтарю.

— Я принимаю, страх…я не хочу бояться! Я Принимаю...страх! - сказал он и было слышно, как стучат его зубы.

Но ничего

— Всё пропало — жизнь не удалась – заключил Богдарр

— Не расстраивайтесь. Не стоит забывать , что боги веселья видят мир иначе. Их юмор - это игра с фундаментальными законами мироздания. Поэтому как и их дар, так и проклятье - всегда содержат внутреннее противоречие. Некий магический каламбур. И что бы разрешить это, нам нужно перебрать десятки способов и проверить каждый. – Предложил волшебник

Но гоблин уже злился, кричал и от этого Скруджи ещё больше испугался.

Богдарр ходил вокруг алтаря, бормоча молитвенные стихи. Хазим стоял неподвижно, его ум лихорадочно работал, пытаясь найти решение.

Гоблин всё злился и выкрикивал ругательства

— Гритча. Гурам- ор! — шипел он.

Внезапным движением он рванулся к алтарю, схватил камень и со всей силы швырнул его в стену.

— Нет! Стой! — взревел Хазим, но было уже поздно.

Камень разбился, словно хрусталь и комнату затопил ослепляющий свет. И Когда свет рассеялся - Камень был на алтаре и он светился. Богдарр что-то пробормотал - и это не были стихи. Просто слова. Обычные.

Скруджи начал смеяться!

И Михаил! Уже не гоблин - Человек. Обнаженный, его тело покрывали старые шрамы - те самые, что он носил до превращения.

— Вот так шутка. Просто разбить - усмехнулся волшебник.

Эльф улыбался ,подошёл ближе к остальным, но его лицо моментально изменилось.

— Слушай... — он медленно обвёл взглядом Михаила с ног до головы и остановил на его лице. — А у тебя... с глазом что-то?

Один глаз был заметно больше другого.

Черты слишком знакомые. Они уже встречали подобное, это те искажённые твари, но этот был больше всех похож на человека

Тишина.

И вдруг — воспоминания накатили на Михаила, как густой туман, окутав и затмив всё вокруг.

Богдарр, Скруджи и Он в этом храме. Темнота коридоров. Группа разделилась после неверного поворота и срабатывания ловушки. Стена развернулась и Михаил остался один. Скрип костей и шёпот в темноте. Что-то скользкое, липкое хватает его за ногу...

Боль. Страшная, разрывающая. Кто то пожирает его заживо

Потом — пустота. Потом — пробуждение.

Он жив. Его создали заново. Собрали из кусочков. Воспоминания всё те же, но в голове — чужой голос. Голос матери!

— "Приведи больше. Приведи еду, сын мой"

Он бродит по храму, находит Скруджи и Богдарра в одном из помещений у алтаря.

— Миха, наконец-то. Мы здесь нашли...

— Я хочу чтобы вы пошли со мной!

Он уже тянется к ним, но эльф хватает камень.

— Мужики! Камень так светится красиво.

Вспышка. И...

Забытье. Остались лишь его воспоминания и что то новое. Новые инстинкты, которые заглушают приказ Матери. Только его настоящая память и новая натура.

А теперь.

Теперь он снова помнил.

Михаил резко развернулся и побежал.

— Стой! — крикнул Скруджи.

Но было поздно.

Темные коридоры катакомб казались бесконечными. Магический свет, дрожал на стенах, отбрасывая зыбкие тени. Они бежали долго, пока не наткнулись на новых уродцев – их тела были скрючены неестественным образом, конечности росли под неправильными углами, а на некоторых, на некоторых отчетливо угадывались черты Михаила.

— Медвежьи помои... – прошептал Скруджи

— Это же его лицо. - сказал Богдарр.

— И как только раньше не понял. - возмутился маг

— Да, что тут смотреть! РУБИ ИХ! - крикнул Скруджи

Они рубили их без колебаний. Каждый удар секирой, каждый взмах двуручного меча, и каждая магическая атака - оставляли после себя лишь кровавую массу. Но вопрос висел в воздухе, тяжелый, как предгрозовая туча: что это? Новая жестокая шутка богини?

Очередной поворот и они оказались перед огромным подземным залом. Мерзкий запах гнили. Они остановились

— Там – сказал Хазим, указывая в центр помещения.

Михаил стоял на коленях, его руки воздеты в мольбе или покорности. Никто не решался сделать шаг вперед. Богдарр сжал рукоять меча до хруста костяшек. Скруджи замер, словно парализованный.

Хазим зачитал заклинание и несколько светящихся сфер взмыли вверх, застыв под сводами помещения. Мерцающий свет обнажил правду.

Перед Михаилом нависало нечто. Это не было творением драконьей богини. Перед ним пульсировало порождение куда более древнего кошмара.

Оно было огромным, как сплющенный шар из гниющей плоти. Оно висело на толстом, жилистом стебле, который уходил в потолок, проламывая его, будто корни дерева.

Плоть твари была усеяна десятками налитых кровью глаза, которые бешено вращались и слепли от магического света. Между ними тянулись чёрные, ядовитые жилы, которые напоминали корневую систему адского растения. Из тела чудовища вырывались множество слизистых щупалец, каждое — толщиной с человеческий торс. На их концах зияли пасти, обугленные, будто побывавшие в пожаре, из которых сочилась едкая слизь.

Когда тварь зашевелилась, из всех её ртов раздался визг.

Каждое её движение сопровождалось волной тошнотворного смрада — смеси гниющего мяса и едкого химического вещества, от которого у всех защипало в носу.

Но Существо казалось слабым – его движения были вялыми, словно оно едва держалось на этом плане бытия.

Однако даже в таком состоянии от твари веяло первобытным ужасом.

Они подошли ближе и увидели, что помимо Михаила, рядом с тварью копошились десятки Искажённых – один уродливее другого, с перекошенными конечностями, лишними органами, неестественными пропорциями.

Михаил поднялся.

— Как же долго подавлялся её голос. Я так благодарен вам, что вы вернули меня домой. А теперь станьте же пищей Матери, — произнёс он, и в его голосе не осталось ничего человеческого.

Хазим, несмотря на ситуацию, не мог подавить учёного интереса.

— Кто ты?! — резко спросил он. — И что это за тварь?!

— Первый — ответил псевдо-Михаил, указывая на уродцев. — А это Мать. Создатель семьи. И она голодна

— Где настоящий Михаил?! — Закричал Богдарр

— Поглощается, — ответил псевдо Михаил.

Скруджи не выдержал.

— Да что вы с ним разговариваете — закричал он и ринулся в бой..

Чудовище взревело – звук, от которого задрожали стены.

И тогда десятки искажённых – двинулись на них.

Битва началась.

Скруджи первым врезался в строй уродцев. Его секира взвизгнула, рассекая воздух, и первый удар проломил череп ближайшему искажённому. Чёрная кровь брызнула на пол, но Скруджи уже развернулся и разрубил следующего. Его движения были яростными, неистовыми – он вымещал на них всю свою злость.

Богдарр врезался в толпу, как таран. Его двуручный меч крушил всё на пути – отрубленные конечности разлетались в стороны, тела разваливались пополам. Он не говорил стихов. Он молча убивал.

Хазим отступил назад, его пальцы вспыхнули магией.

— Glacies Piramis!

Из его рук вырвался ледяной вихрь, расширяясь в широкий конус лютого мороза. Воздух затрещал, искажённые, что попали в зону действия, мгновенно покрылись льдом и треснули.

Тут же, щупальца Матери уже потянулись к своим мёртвым детям. Она жадно втягивала их останки в свою пульсирующую утробу. И тогда из разверзшейся плоти твари выплеснулось новое поколение уродцев.

Если первые ещё отдалённо напоминали людей. Следующие были хуже. Но они были способны сражаться!

Один выполз без ног, его тело волочилось по полу, как у слизня, но руки были чудовищно длинными, с крючковатыми когтями. Другой не имел головы – только зияющую пасть на месте живота, из которой капала едкая слюна. Третий был слеплен из двух тел, сросшихся спинами, их конечности дергались в бессмысленном танце. Каждое новое существо рождалось всё более уродливым, словно сама тварь теряла силу формировать их правильно.

— Где МИХАИЛ! — крикнул Скруджи, атакуя щупальце, которое потянулось к его ноге.

— Он - это я! ОН - ЭТО МЫ ВСЕ! - ответил псевдо Михаил

Битва продолжалась долгие минуты!

И со временем, у твари, стали появляться мёртворождённые дети.

Первое даже не встало – оно просто вывалилось из чрева Матери. Второе истекло чёрной слизью, едва сделав шаг. Третье разорвалось изнутри, даже не успев появиться.

Тварь иссякала.

Её огромное тело содрогнулось, глаза померкли, а щупальца обвисли.

— Мать... голодна...- кричал Псевдо Михаил

И тогда чудовище собрав свои последние силы - взревело.

Звук ударил по ушам , заставив кости дрожать, а зубы скрежетать. Стены затряслись, с потолка посыпались камни. Скруджи упал на колени, схватившись за голову. Богдарр пошатнулся, его меч выпал из рук. Хазим оглушено зажмурился, чувствуя, как кровь стучит в висках.

И этого мгновения было достаточно, для того что бы Щупальца впились в Богдарра — обвили его мощные руки, схватили за ноги, за шею. Полуорк зарычал, пытаясь разорвать хватку, но тварь уже тащила его к себе.

— Нет! — взревел Скруджи, вскакивая и рубя секирой по слизистым щупальцам.

Но одно из них взмахнуло — и врезала ему в грудь. Эльф отлетел и ударился в стену

Хазим вскинул руки

— Fulgur!

Молния ударила в тварь, заставив её взвыть от боли. Но в тот же миг что-то холодное и цепкое впилось ему в ногу.

Один из "детей" подполз к нему.

Существо, которого он даже не заметил — безглазое, с растянутым до ушей ртом, полным кривых острых зубов. Его челюсти впились в ногу

Хазим закричал, выхватил кинжал и воткнул его в голову твари.

И в этот момент крик Скруджи и громкий, влажный звук — Хазим увидел, как Богдарра поглотили.

Полуорк исчез в утробе твари. На мгновение его рука ещё торчала из слизистой массы — сжимаясь, цепляясь за что-то...секунда и его втянули внутрь!

Тварь содрогнулась, глаза закатились в экстазе. И теперь она была готова к новой схватке.

Скруджи поднялся, его лицо исказила ярость.

Лже-Михаил ухмыльнулся.

— АХАХ! Мать питается! Кто следующи..?

Он не договорил - огромная секира влетела в него, разрубив пополам.

Лже-Михаил распался на две части, его тело брызнуло черной жижей, но никто даже не взглянул на него.

Тварь уже готовилась к новому нападению. Её щупальца вздулись, тело напряглось, глаза засветились ядовитым желтым светом.

— Стебель! — крикнул Хазим, указывая вверх.

От потолка зала к телу чудовища тянулся толстый, пульсирующий стебель.

— Я попробую разрушить его! Прикрой! —крикнул Хазим, отступая к стене. Его пальцы уже складывались в сложные магические жесты, а губы шептали слова заклинания.

Скруджи встал между магом и чудовищем, его секира сверкнула в тусклом свете.

Щупальца рванулись к ним.

— НАПАДАЙ! — взревел эльф и стал подобен Медведю!

Лезвие рассекло воздух и одно из щупалец отлетело, забрызгав пол едкой слизью. Второе впилось в его плечо, но Скруджи даже не дрогнул — схватил его голой рукой и разорвал, как гнилую верёвку.

Хазим тем временем готовил заклинание.

Его тело окутала кроваво-красная аура, волосы встали дыбом от накопленной энергии. Глаза светились магическим огнём.

— Perfringo Ultima!

Десятки магических стрел вырвались из его рук.

Каждая свистела, как разъярённая оса, каждая впивалась в пульсирующий стебель, что связывал тварь с потолком.

Плоть рвалась.

Чёрная кровь хлестала фонтанами.

Тварь заревела, её тело задергалось в предсмертных судорогах.

И рухнула на землю.

Скруджи уже мчался к ней.

Его секира обрушилась на чудовище с такой яростью, что эхо разносилось по всему помещению.

Раз!

Два!

Три!

Он рубил, пока от чудовища не осталась лишь дрожащая масса изорванной плоти.

И тогда...

Из её разорванного чрева вывалился Богдарр.

Без сознания.

Но живой.

Хазим тут же бросился к нему, доставая из сумки лечебные зелья.

А Скруджи.

Скруджи с безумной яростью впивался пальцами в останки чудовища, разрывая студенистую плоть на куски. Его руки по локоть были покрыты липкой черной слизью, но он не останавливался.

— Миха! Где ты?! - его голос сорвался на хрип, когда он выдернул очередной окровавленный кусок мяса.

Хазим, едва удерживая на ногах ослабевшего Богдарра, с болью наблюдал за этим отчаянным поиском. Он видел, как дрожат плечи эльфа, как его пальцы сжимаются в бессильной ярости.

Эльф замер, его руки бессильно опустились в кровавую жижу.

Он медленно поднял голову.

Внезапно над их головами раздался треск – Стены затрещали, и потолок вместе с остатками стебля обрушился. Огромный слизистый кокон с мерзким хлюпающим звуком падал вниз. Они едва успели отскочить в сторону, прежде чем кокон с размаху шлепнулся на то самое место, где они только что стояли.

От удара он потрескался – и оттуда вывалилась человеческая рука. Бледная, почти прозрачная от истощения, пальцы сведены судорогой. Скруджи тут же кинулся к кокону, его пальцы впились в липкую оболочку, разрывая её. Остальные поспешили за ним и помогали расширить трещину.

И тогда...

Они увидели его.

Михаил.

Его тело было измождённым до костей, кожа обтягивала рёбра, словно пергамент. Лицо впалое, глаза закрыты, он был весь в слизи.

Хазим тут же приложил руку к его груди, ища стук сердца.

И слабый стук.

*************************************************

Прошло несколько месяцев. В уютной таверне «Три кружки» Хазим снова встретил своих товарищей. Они сидели за столом, что был завален едой и пивными кружками. Они смеялись и вспоминали истории. Михаил, что почти вернул себе прежний вид, с аппетитом уплетал жареного кабана.

— И вот чувствую, что страх пропал, — рассказывал Скруджи, размахивая кружкой. — Как будто проснулся. Смотрю — мы в этой комнатушке, Хазим бороду чешет, Богдарр стоит как истукан, а Миха голый у алтаря. Подхожу, смотрю, всё это Миха. А у него один глаз нормальный, а второй — здоровенный! Чудится? А нет. И он как рванёт — только жопу голую и видно!

Все громко рассмеялись.

— Ну и ну, - сказал Михаил, почесывая затылок. –. Я помню только, что кто то схватил меня и всё. Дальше пустота.

Богдарр хлопнул его по плечу:

— Зато теперь можешь рассказывать, что родился заново. Как феникс! Только... не в огне, а в слизи.

— Да уж, - крякнул Скруджи, отхлебывая пиво. - Самый мерзкий феникс в истории.

Хазим ухмыльнулся:

— Главное, что живой. Хотя... - он прищурился, - может, это и не ты вовсе? Может, настоящего поглотили, а в коконе самая первая копия была?

Сркуджи поперхнулся, Богдарр уставился на мага, Михаил о чём-то задумался.

— Да шучу. Настоящий. Я несколько раз всё перепроверял. Ты – это ты

Михаил с облегчением выдохнул и тут же широко улыбнулся:

— Да даже если копия, то копия качественная! Лучше, чем эти уродцы в храме.

Он потер подбородок, — Но если всё же я был бы копией, значит, мне можно не возвращать деньги, которые я должен тебе, Скруджи? Ведь это был тот, другой Михаил.

— О, нет, дружок, - засмеялся Скруджи, - Я бы и из него долги выбил. Будем считать, что там твои уродливые сыновья были. А Долги передаются по наследству.

Богдарр поднял кружку:

— Выпьем за оригинальность!

Они выпили.

— Так, я на минуту — сказал Хазим, поднялся и тут же столкнулся с проходящим мимо посетителем. Чужое Пиво разлилось на пол, кружки грохнулись.

— Простите, я случайно, — быстро сказал маг.

— Слышь, глаза разуй! — зарычал выпивоха, здоровенный детина с лицом, как у огра.

— Я всё оплачу и лишнего куплю, — Хазим поднял руки в мирном жесте. — Это случайность.

— Ты чё, нарываешься? Драться хочешь?! — пьяный не унимался.

И тут к нему подошли друзья — пять здоровенных бугаев.

— Эй, эти чё, быкуют на тебя, братишка? Вы нам сейчас весь стол оплатите.

— Так, давайте решим всё мирно, — сказал Хазим

— Мирно? — перебил кто то из друзей, хватаясь за оружие. — Ты чего это, драться хочешь?!

— Стоп! Хотите драться - идите на улицу - послышался голос охранника.

Пока Хазим отвлёкся на него, тот детина с рожей огра замахнулся на мага — но его руку мгновенно перехватила железная хватка Скруджи.

Хруст.

— ААААРГХ! — пьяница взревел, держась за сломанную конечность.

Остальные остолбенели.

— Вам же сказали - драться на улице — спокойно произнёс Скруджи, но в его глазах уже горела боевая ярость.

Богдарр, который до этого молча наблюдал, вдруг встал и, театрально раскинув руки, зачитал:

—" Драться — это очень плохо, друг.
Но если ты решил иначе,
Я не покину этот круг,
Эм…и я сломаю тебе лицо и всем твоим дружкам"

Тишина.

А потом всё как всегда. Драка, кровь и выбитые зубы.