Тсубаки

Долгая жизнь и бесконечная борьба с самим собой часто делают таких, как Тсубаки, коллекционерами. Кто-то начинает собирать цветы, кто-то пальцы. Тсубаки собирал маски.

***

Юки Накахара, молодой студент Токийского университета ехал в метро. На улице уже давно было светло от неона, но в вагоне и на перронах, проносящихся мимо, словно праздничные китайские фонарики, горел ровный, мягкий свет. В зеркальной поверхности поручня отражалось усталое лицо молодого человека. Никто не видел, чтобы он ел, но полнота его была неизменна. Как и его задумчивый взгляд, останавливающийся на всех отражающих поверхностях.

Мысли Юки были где-то далеко и поэтому он не заметил, как при очередном толчке вагона парень в футболке споткнулся о вытянутые ноги студента. Молодой человек вместо того, чтобы выйти на своей остановке, развернулся и принялся объяснять Юки, кем на самом деле были его предки до третьего колена включительно. Упомянул, чем занимались эти предки, и где он их видел вместе с неаккуратными отпрысками, которые не знают, с кем связываются, рассиживаясь в вагонах метро. Когда поезд был на полпути к следующей станции, парень, видя, что речь его не возымела воздействия, решил прибегнуть к более показательным мерам. Он схватил не сопротивляющегося Юки за грудки и в ухо громко и чётко повторил своё мнение о его родословной. Взгляд его задержался на глазах студента.

Юки вышел на очередной перрон, грустно оглядел себя и громко и глубоко задышал. «Да, мастер Облако, не так-то просто — удержать этого демона, — подумал Юки, прикрыв глаза, — особенно, когда рядом настырные сопляки».

Тот, кто был не только студентом Юки Накахара, но и множеством других людей, грустно покачал головой. С каждым вдохом когти на правой руке Юки принимали всё более естественный и ухоженный вид, становясь человеческими ногтями. С каждым выдохом кровавая пелена спадала с глаз молодого человека и шёпот в голове звучал всё тише.

В это время парень в рваной футболке лежал в тамбуре вагона метро и боялся вздохнуть, ожидая, когда же его найдут. Он так и не сможет впоследствии вспомнить, кто же переломал ему все рёбра…

***

Муроноске шёл по следу зверя уже третий день. Огромный волк знал, что за ним идёт человек, и не пытался скрыть следы. Охотник не боялся: он шёл прямо в ловушку. Тело мгновенно среагировало на опасность. Аме Муроноске, замкнутый и нелюдимый охотник, максимально плавно вытянул стрелу из колчана и положил на тетиву.

Охотник шёл по следу зверя, загрызшего троих людей и вырезавшего весь скот в деревне неподалёку. Но охотника не стало, вместо него было единство тугой плетёной тетивы и острия, плавно чертящего иероглиф «Муген», бесконечность. Был поиск точки мира, где стрела найдёт своё истинное место. Когда пришло время выпустить своё дыхание вместе со стрелой, Муроноске чуть лениво расслабил мускулы. Вой навсегда врезался охотнику в память, выжег клеймо безысходности на его сущности, стал символом отчаяния. В кустах он нашёл бьющееся в конвульсиях тело девушки.

Тот, что был кем-то большим, чем охотник Аме Муроноске, заставил себя досмотреть агонию до конца. С того дня и поселился в лесу беснующийся демон, уничтожающий всю живность. Прекратилось всё так же внезапно, и осмелевшие жители скоро нашли в глубине леса медитирующего обнажённого юношу. Придя в себя, он не мог ничего вспомнить и рассказать. Он прожил в деревушке десять лет, а затем куда-то исчез. Поговаривали, что его призвали тенгу.

***

Шарлотта Линь затянулась сигаретой и задумчиво посмотрела на клубящийся дым. Затем, неосторожно смахнув со стола пустой бокал из-под мартини (пятый за полчаса), раздавила окурок в пепельнице из тяжёлого стекла.

Шарлотта, вспыльчивая и непреклонная главный редактор радикально-феминистического журнала, порывисто сжала кулак. Затем она принялась что-то писать в своём ноутбуке. Вдруг пальцы застыли над клавиатурой. Оттолкнувшись сильными руками от подлокотников, женщина пулей вылетела из кресла и выскочила в коридор. Там она, прижимая к себе кисть правой руки, проскочила мимо сотрудниц, что застыли при виде начальницы едва не по стойке смирно. Шарлотта влетела в дверь с изображением женского силуэта с пышными формами. Кто-то из ехидных работниц закрасил чёрным маркером силуэт до состояния мальчишеской фигуры. Двери в мужской туалет на этаже не было. Шарлотта Линь подскочила к зеркалу. Когти правой руки уже втягивались, но глубокие порезы на ладони были ещё видны. Из зеркала на женщину кровожадно глядел зубастый монстр, в котором еле угадывались черты человека. Шарлотта часто и громко задышала, её шатнуло и она инстинктивно упёрлась рукой в кафельную плитку стены. Через минуту шум в голове утих. Она оправила платье, убедилась, что рука больше не кровоточит и вышла из туалета.

— Позовите уборщицу, — буркнула она ближайшей журналистке, — пусть протрёт полы: у меня пошла кровь из носа. Заодно уберёт осколки кафеля, эти горе-строители не могут даже положить плитку, чтобы она не отваливалась.

Кто-то больший, чем главный редактор журнала, слегка улыбался: он усмирил готового вырваться демона.

***

— Садись, мальчик, мне есть что рассказать тебе… — задумчиво проговорил седой человек, сидящий, прислонясь к стене.

— Но учитель, а как же сегодняшние занятия?

Седой учитель владению мечом, джайна Режущий Кулак, лениво повёл взглядом в сторону ученика и тот без видимых причин отлетел в противоположную стену. Кровь изо рта и носа юноши залила татами. В помещение вбежал было служка, чтобы вытереть пол, но повинуясь жесту Кулака, тут же ушёл.

— Итак, если ты научился почтению, мальчик, то садись и слушай. Слушай внимательно и запоминай, потому что я хочу, чтобы ты вспомнил мой рассказ, когда придёт время. Когда ночные твари наберутся сил, самые свирепые из них начнут собирать войска… — голос учителя стал тонуть в появляющихся перед внутренним взором картинах.

Страшные и отвратительные создания собирались в огромные полчища. На фоне руин неизвестного города они уничтожали всё живое. Город заплетает мерзкая паутина. Неизвестные существа, стоящие на коленях. Огромный волк передними лапами яростно отбивается от бесчисленных тварей. Город, расширяющийся и поглощающий всё больше и больше пространства, пока не покрывает всю землю.

— …и город этот под властью йома станет расти, пока не захватит всё остальное на Земле, включая Срединное царство. Тогда настанет час Шестой Эпохи и сильнейший из йома взойдёт на Нефритовый Трон. — Учитель, окончив речь, так и не поднялся: его взгляд прозревал что-то за пределами всего сущего.

А юноша сидел заворожённый и не обращал внимания на шёпот в голове, уже давно настойчиво твердивший ему, что ничего не стоит сейчас взять и метнуть в беззащитного джайну кинжал когай, что нельзя упускать такой шанс, что…

Кто-то больший, чем просто ученик, услышавший мрачную историю, хмурился и силился понять, почему это воспоминание вновь всколыхнуло ровную поверхность его памяти.

***

Молодой человек наконец влез в узкий ярко-красный костюм и отдышался. Его похлопали по плечу: через минуту его выход. Негиси недавно пришёл в цирк; это было одно из его первых выступлений, однако он оставался спокойным. Коллеги порой физически ощущали исходящие от него волны спокойствия. Кто-то сразу его за то полюбил, а кто-то сразу заподозрил то в шпионаже, то в квакерстве.

Настал момент выхода, Негиси натянул улыбку и выскочил на арену. Его лицо никогда не отражало настоящих чувств, новенький управлял им, как инструментом, придавая какие угодно выражения. С той же радостной улыбкой он полез по лесенке всё выше и выше, пока лица зрителей не слились в сплошную массу. Там, под самым куполом, он начал медленно идти по канату. На середине Негиси остановился и начал подпрыгивать, постепенно увеличивая амплитуду. Толпа ахнула, кто-то радостно завопил, что он сейчас упадёт, но вопреки предсказанию молодой человек приземлялся прямёхонько на верёвку. Закончив номер, парень по лесенке спустился на арену и, раскланявшись перед притихшей толпой, ушёл за кулисы. В толпе прозвучал шепоток, потом ещё один и ещё, а вскоре толпа представляла собой бушующее море хлопков, изредка выносившее на волнах потрясённое: «Без страховки выступал!»

Один из зрителей чесал затылок, забыв об отложенном бинокле: «Он же раза два промахнулся… На воздух, что ли, опирался?»

Негиси за кулисами спрятал улыбку и спокойно отправился в свою гримёрку.

***

Хале скорчился в подворотне и выл. Выл не от холода, хотя было жутко холодно. Выл не от голода, хотя есть хотелось так, что лишь мёртвым ведома эта мера. Выл не от грусти, не было времени грустить. Он выл, чтобы заглушить голос, который всё время подстрекал к разрушениям. Этот шёпот никогда не оставлял его в покое, этим хмурым днём был он особенно силён. И Хале выл. В доме напротив сдвинулась в сторону дверь. На мальчика глянули детские глаза, скорбь в которых можно было бы сравнить с бездной. Но Хале никогда не видел столь глубокой бездны. Девочка смотрела на Хале, и он забыл, что нужно выть. Потом она оставила что-то на крыльце и скрылась за стуком двери. Хале приблизился и обнаружил на крылечке хранящий тепло рук стеклянный шарик. Шёпот потрясённо замолк.

Победоносно ухмыльнулся и кивнул тот, кто был больше, чем просто умирающим мальчиком,.

***

Чёрная птица каркнула и с интересом наклонила голову, разглядывая что-то блестящее на теле пожилого человека, стоящего на открытой терраске. Человек переступил с ноги на ногу, складки одежды закрыли сверкающую деталь. Разочарованно каркнув, птица снялась и грациозно полетела к ближайшему дереву.

Пожилой человек усмехнулся и посмотрел себе под ноги. Земля всегда оставалась землёй — даже когда текла оползнями или превращалась в грязную жижу. Земля оставалась землёй. Ляо, так звали человека на террасе, присел на корточки и погрузил руку в мягкий грунт. Он задумчиво мял горсть земли, пока его внимание, как некогда внимание птицы, не привлёк какой-то блеск. Ляо поднял руку к глазам и рассмотрел небольшой кусочек бутылочного стекла. Человек усмехнулся и сунул стёклышко в свой карман. Через некоторое время он распрямился и поглядел на небо, что наискось перерезал след самолёта, создав очень забавный узор. Ляо развернулся и задумчиво пошёл из сада. Лишь на мгновение его взгляд сосредоточился, когда он проходил мимо своего помощника, согнувшегося в поклоне. Ляо коротко мотнул головой в сторону сада и глянул исподлобья. В тот же вечер садовник получил сорок палок.

Грустно наблюдал за экзекуцией тот, кто был не только Предок Двора: ему ещё не раз придётся идти на уступки шёпоту в голове.