Туманность

На глухом холме, в сумраке забытой обсерватории, Регина, прильнув к окуляру, вглядывалась в бездны космоса. Ее проводником в этот ночной час был чудом уцелевший древний четырехметровый телескоп. Хрусталь его линз, помутневший от времени, все еще являлся вратами в непостижимое.

По субботним вечерам девушка приходила сюда, чтобы до самого рассвета, с трепетным восхищением, любоваться звездным полотном, раскинувшимся над спящим миром.

В тот вечер дрожащий взор телескопа уловил на задворках Млечного Пути, одинокое шаровое скопление — призрачный сгусток света, плывущий в пустоте.

«Невероятно! — мысленно воскликнула Регина. — Все звезды такие молодые...»

Их окружала слабая, едва различимая газопылевая туманность, кокон, окутывавший несколько десятков ослепительно-голубых гигантов.

«Но как? Так далеко от всех известных областей звездообразования? Их спектр... они должны быть древними красными карликами...»

Девушка на мгновение оторвалась от холодного металла, поправила очки и дрожащей рукой занесла наблюдения в потрепанный полевой журнал.

«Эх... получить бы доступ к спектрографу в современной обсерватории...»

Она снова прильнула к инструменту. И вдруг ее лицо исказила гримаса недоумения.

«Не может быть...»

Регина отпрянула, судорожно протерла стекла очков и снова заглянула в окуляр. Сомнений не было: несколько звезд в сердце скопления изменили свой спектральный класс. Их голубоватое свечение теперь было холодным, неестественно белым.

Она неотрывно наблюдала за аномалией, затаив дыхание, и вдруг одна из призрачных звезд резко вспыхнула, и так же внезапно погасла, будто ее и не было. В тот же миг Регину отбросило от телескопа с такой силой, что она едва не рухнула на бетонный пол. Из носа потекла густая капля крови. А в сознание, словно игла ледяной шприца, вонзилось Нечто — безобразный, непостижимый образ, разрывающий саму ткань разума. Мозг, не в силах вынести это откровение, предпочел незамедлительно избавиться от чуждого знания.

«На сегодня хватит, — резко бросила она, отгоняя наваждение. — Переутомление. Просто переутомление...»

Регина надела рюкзак и направилась к выходу, но на пороге замерла, будто наткнувшись на невидимую стену.

«Взгляну еще разок. Всего один раз...» — прошептала она, уже не в силах противостоять мучительному влечению.

Вернувшись к телескопу, девушка увидела, что скопление преобразилось вновь. Теперь его ядро пульсировало адским калейдоскопом: некоторые звезды излучали кроваво-красный свет, глубокий и зловещий, как угли в пепле, другие же мерцали с четким ритмом.

Спустя несколько секунд Регина отползла от окуляра. Из ее ушей и носа струйками стекала кровь. На лице застыла невыразимая гримаса первобытного ужаса, граничащего с безумием.

— Я... я слышу... — пробормотала она. — Голос... хор голосов... это скопление... оно говорит со мной... Или нечто, что скрывается в его сердцевине...

Мысль о внегалактической цивилизации показалась ей наивной и жалкой. Это было нечто бесконечно древнее...

— Но... это невозможно. Расстояние в десятки тысяч лет... Ничто не может его преодолеть так быстро. Значит... Значит, всё, что мы знаем, — ложь?

С последними проблесками рассудка она вновь прильнула к окуляру, уже с не восхищением, а с жутким, мазохистским трепетом наблюдая, как звезды пульсируют, переливаются всеми цветами спектра, сливаясь в гипнотизирующую, бредовую симфонию света.

Спустя минуту, Регина с трудом оторвалась от телескопа. Ее очки упали и разбились о бетонный пол. Взгляд, потухший и пустой, уставился в никуда. Кожа приобрела мертвенно-бледный, сероватый оттенок и начала покрываться сетью мелких трещин, похожих на высохшую глину.

— Я — ничто! — вдруг вырвалось у нее хриплым, чужим голосом. — Человечество — ничто! Земля — ничто! Все наши знания, наша наука — жалкий лепет на пороге Вечной Бездны!

Она схватилась за лицо, истерично смеясь и рыдая одновременно, а по ее щекам текли густые, кровавые слезы.

— Есть только Тьсон'Намут! Оно вечно! Оно живет между вспышками сверхновых и рождением планет! Оно зияет в межзвездной пустоте!

В припадке безумия Регина в последний раз припала к окуляру телескопа и замерла, словно в молитвенном экстазе. Ее тело закоченело, больше не подавая признаков жизни.

На следующее утро скрипнула ржавая дверь обсерватории. На пороге стоял старый вахтер с густыми усами. За его ногами в проём робко выглянула серая кошка с бездонными голубыми глазами.

— Эй, Регина, ну как? Что-нибудь новое разглядела в своих звездочках... Ох, черт возьми!

Он замер, в ужасе взирая на жуткую статую, в которую превратилась девушка. Ее кожа почернела и окаменела, а голова в буквальном смысле срослась с объективом телескопа, став его частью. В местах, где каменная кожа дала трещины, изнутри извергался пульсирующий, многоцветный свет, от которого стыла кровь в жилах — свет далеких, безумных звезд, пришедший из непостижимой бездны.