Тусклый свет

Тусклый свет

– Я не понимаю, кто вам угрожает? Как он или она выглядит?

– Не знаю… У него нет лица. Вместо него лишь зияет дыра. Не человек. Не зверь. Нечто иное. То, что мы не можем увидеть или услышать. Оно убивает всех на пути, без разбора и жалости. Но я нашёл способ запечатлеть его! Нужно только…

– Нужно провести психиатрическое и наркологическое освидетельствование, – покачал головой полицейский. – Пожалуйста, подпишите…

– Я всё подпишу, пройду все анализы, – тараторил я, сжимая ручку трясущимися руками. – Умоляю, помогите мне! Закройте меня за решёткой, изолируйте от людей, приставьте охрану… Я просто хочу жить!

…

Найти подходящее место для съёмок – самая сложная часть работы фотографа. Удачный ракурс? Правильное освещение? Идеальная модель? Всё это не важно, если снимать негде. Но в тот раз я нашёл то самое «золотое» место, которое только можно было пожелать! Знал бы я, что оно станет могилой для всех надежд и человеческой жизни…

Мы c Ксенией работали вместе уже несколько лет. Познакомились ещё в университете, были на разных специальностях одного факультета. Можно сказать, начали нашу профессиональную карьеру синхронно. У меня появилась модель, у неё – личный фотограф. Началось всё со снимков в повседневной одежде на фоне закатов, а теперь, спустя четыре года, моя подруга уже начала получать неплохую прибыль с рекламы и от спонсоров, а я – свою комиссию.

«Призрак минувшего» – так называлась наша последняя фотосессия. Дева в белоснежных нарядах в заброшенной деревне. Много пустующих зданий мы исходили вместе с Ксюшей. Были съёмки самых на разных заводах, жилых комплексах, общежитиях. Но это был первый раз, когда мы наши идеальную локацию для нашей задумки. Девушка надела белоснежное платье. Оно свободно развивалось даже на малейшем ветерке, полупрозрачная текстура хорошо пропускала свет, создавая великолепный эффект «призрачности». С погодой, кстати говоря, нам тоже крупно повезло. На небе не было ни удиной тучки, солнце прекрасно освещало местность так, что не понадобилось не то что ламп, но и даже обработки фотографии.

На дорогах не осталось никакого указателя. Только опрашивая жителей соседних деревень, мы смогли найти это безымянное село. Я обнаружил его на спутниковых снимках, но даже там оно никак не было обозначено. Сначала думал, что это какой-то военный объект, но оказалось, что это поселение просто заброшенно.

– А зачем вам туда? – интересовалась старушка из дома на окраине деревни.

– Фотосессия у нас. Съёмки, – честно ответил я. – А вы скажите, давно она пустует?

– Да её покинули ещё, наверное, при Сталине, – махнула она рукой. – Я ещё в девках ходила, когда там никого не осталось. Много раз пытались в ней селиться, никто не оставался надолго. При Союзе колхоз пытались сделать, не вышло. В девяностые татары заезжали туда, но потом тоже пропали. Вот в последний раз лет пятнадцать назад последние самосёлы оттуда тоже исчезли.

– Исчезли?! – непонимающе поднял я брови.

– Проклята та земля.

Старушка говорила всё это с абсолютно спокойным видом. На секунду я подумал, что она шутит. Но потом я понял, что это не так. Её глубоко посаженные глаза выражали какую-то еле заметную тоску. Морщины обрамляли воспалённые веки, лицо превратилось в жуткую маску, скрывавшую некогда прекрасную девушку. Старость не щадит никого. Женщина рассказывала о проклятии со всей серьёзностью, её губы и на долю секунды не исказились в улыбке. Наоборот, с каждым словом она всё больше погружалась в дремучую тоску. Должно быть, что-то связывало лично её с этим заброшенным селом…

– Что за проклятие? – осторожно спросил я.

– Оно преследует это место уже давно. Говорят, ещё скифы огородили это место своими курганами, чтобы мёртвые защищали их от проклятия того, что спит в этой земле. Позже там построили церковь, но она сгорела. Позже новые поселенцы возвели мечеть, но она буквально провалилась под землю. Не знаю, что из этого – правда, а что – вымысел, но место там действительно гиблое, ребята.

Колёса моей старенькой «Дэву» кое-как преодолевали ухабы грунтовой дороги. Высокая трава возвышалась на метр, то и дело на обочинах встречались кустарники и крупные камни. Степь в это время уже отцвела, но запах её всё ещё витал в воздухе, пробираясь в салон автомобиля даже через поднятые стёкла. Двигались мы медленно, чтобы ни дай бог не пробить колесо или не наткнуться на какой-нибудь булыжник. Пока я сосредоточенно вёл машину, Ксюша сидела рядом, уже заранее подготавливаясь к фотосессии. Она достала из сумки всю необходимую косметику, чтобы накраситься, как только мы найдём подходящее место для съёмок. На тридцатиградусной жаре макияж долго не держится, так действовать всегда нужно быстро и точно.

– Думаешь, та бабулька больная, или просто посмеяться над нами решила? – спросила девушка, откручивая колпачок с липстика.

– Думаю, она просто пересказала то, что когда-то слышала, – ответил я, не отрывая взгляда от дороги. – Часто старикам так не хватает общения, что они готовы о чём угодно с первым встречным поговорить. Даже если придётся сознательно наплести им чушь. Или же не сознательно. Мозги с возрастом тоже часто барахлят.

– А мне кажется, с головой у неё всё в порядке.

– А говоришь так, будто посмеяться над ней захотела.

– Нет, я серьёзно! Вот подумай: мы едем в заброшенную деревню, которой даже нет на карте, только на спутниковых снимках в интернете осталась. К ней ведёт давно не используемая дорога, а жительница соседней деревни рассказывает, что это место проклято. Не много ли совпадений?

– А какова вероятность того, что на самом деле я везу тебя на смерть? – тихо произнёс я, повернувшись к ней лицом.

– Ты о чём? – нахмурилась она.

– Вот мы с тобой едем невесть куда. Ты даже не видела того села, что я нашёл на спутниковых картах. Что, если его там просто нет? Старуха совсем выжила из ума, а я ей ещё денег дал, чтобы она тебе всякого наплела? А в итоге мы остановимся в глухой степи, я тебя топориком того. И всё, никто не найдёт тело Ксении Сергеевны…

После секунды гробовой тишины мы разразились смехом. Что нас роднило с подругой, так это мрачное чувство юмора и жажда хорошенько «подколоть» друг друга по любому поводу. Остаток дороги мы ни о чём больше не говорили, просто каждый сосредоточился на своём деле.

В конце концов, за очередным пригорком я увидел то, что мы искали. Серые стены разбросанных по степи домов как будто сами выросли из почвы. Они казались натуральной частью пейзажа, будто их никто не строил, а они появились здесь сами. Село находилось в ложбине, и я смотрел на него с пригорка. Здесь было не больше двадцати домов. Десять зданий «скучковались» в центре поселения, а остальные были разбросаны по степи в, казалось бы, случайном порядке.

Машину мы решили оставить на пригорке, а сами взвалили на плечи рюкзаки и двинулись навстречу неизведанному. Узкая тропа, практически полностью заросшая травой, вела нас в тот самый неотмеченный на картах хутор. Да, я ошибался, называя это захолустье «селом». Нас встретили покосившиеся домики из глины и соломы. В центре поселения стояли уже бетонные здания, должно быть, построенные как раз во времена Советского Союза. Вокруг – ни души. Но именно это нам и было нужно!

Солнце ещё не добралось до зенита, что создавало идеальное освещение для съёмки. Ксюша начала быстро краситься и переодеваться, пока я подготавливал оборудование. Она даже не пряталась от меня, ведь мы уже такое устраивали не первый раз, да и я был слишком увлечён подбором нужной локации, что даже не смотрел в сторону полуголой девушки. Наконец, мы приступили к тому, чади чего и приехали в это богом забытое место. Ксения позировала на фоне одного из разваливающихся домов. Её белоснежное платье развивалось на лёгком ветру, а трава нежно щекотала оголённые ноги. Солнечный свет как будто обволакивал её силуэт, просачиваясь через неплотную ткань, а игра тени словно дублировала её отражение на стену здания, создавая тот самый эффект «второго присутствия», который мы и хотели достичь. Затвор объектива щёлкал без умолку. Я лишь периодически просил подругу слегка поменять позу. Это был усердный труд. Как только мы перепробовали все ракурсы и сюжеты на одной локации, то сразу бежали на другую, пока положение солнца не изменилось, и мы не потеряли нужное освещение.

Я и не заметил, как пролетели два часа. Солнце ушло в зенит, тени перестали «играть», а температура воздуха перевалила за плюс тридцать. Типичный май на черноморском побережье. Ксюша устало упала на синтетическую подстилку, а я аккуратно сел рядом с ней, кряхтя, как старый дед. Всё же в свои двадцать пять стило бы вести более активный способ жизни, учитывая, что во время съёмок часто приходится стоять на коленях, ползать, держа в руках отнюдь не лёгкую камеру, и часто прибывать в совсем неестественных позах. Поверьте, работа фотографа – это не только на кнопку нажимать.

– Как думаешь, куда всё же пропали люди? Что им здесь не понравилось? – спросила девушка, растягивая спину.

– Думаю, земля тут просто не плодородная, – пожал я плечами. – У нас часто засухи бывают, да и весь чернозём там, на севере. Кто-то подумал, что здесь будет хорошо, но ошибся. А, быть может, здесь какой-нибудь яд в почве, от чего болеют все. Или повышен радиационный фон, что принимали в древности за проклятие.

– Да ну! Тут урановых залежей и близко нет. А если бы здесь кто-то и организовал бы могильник, то точно не скифы тысячу лет назад.

Немного отдохнув, мы решили осмотреться. У нас было ещё несколько часов, чтобы поискать новые локации для съёмок, так и удовлетворить свой интерес. Здесь у нас с Ксюшей тоже были похожие взгляды. Сначала мы обследовали то самое панельное здание, что было в центре. Кажется, это некогда было чем-то вроде склада, совмещённого с небольшим офисом через стенку. Центральное здание небольшого колхоза, скорее всего. Остальные здания представляли собой типичные мазанки, построенные никак не позже первой четверти двадцатого века. Крыши у них уже давно провалились, по стенам побежали трещины, а вместо окон на нас смотрели пустые глазницы. На какую-то секунду мне даже стало некомфортно. Странное чувство. Вроде много раз уже бывал в заброшенных больницах, заводах, общежитиях, но в этот раз что-то было по-другому. Открытое пространство, солнечный день… Но почему-то это и пугало сильнее, чем тёмные коридоры. Эта степь и холмы, за которыми не видно цивилизации, давили на меня. Разваливающиеся домики казались какими-то неестественными, будто не принадлежащими этому месту. Как если бы их кто-то вырвал с законных мест, и просто перенёс сюда…

Одно из зданий отличалось от остальных. Лишь подойдя ближе, мы поняли, что это была небольшая часовня. Металлический крест уже давно проржавел, и сломился под собственным весом, сквозь сгнившие доски можно было просмотреть здание насквозь. Большая часть досок оказалась обуглена после пожара. Пожалуй, это было единственное здание, не вызывавшее тот самый эффект неестественности. Единственное, что нас смущало – заколоченный вход. Конечно, деревяшка уже держалась на последнем издыхании, и мне не составило труда оторвать её одним движением.

Внутри царила неестественная прохлада. Хоть крыша уже и давно обрушилась, но солнечные лучи как будто не проникали внутрь. Тогда мы не придали этому значение, и просто наслаждались прохладой, осматривая покосившиеся стены часовни.

– Смотри! – коснулась моего плеча Ксюша, указывая куда-то на землю.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы разглядеть очертания заваленного досками люка. Убрав мусор, мы обнаружили то, что могло быть входом в секретный погреб. Но откуда он здесь? Во времена революции выкопали, чтобы от красных прятаться? Очень странная находка…

Переглянувшись, мы кивнули друг другу.

Ржавые петли буквально развалились на части от малейшего движения. Куда больше сил понадобилось, чтобы оттащить крышку люка в сторону. Кажется, она была сделана из качественной древесины, так как практически не прогнила. На обратной стороне даже осталось немного белой краски. Из открывшейся дыры веяло сыростью.

– Ну, на тебе рабочий комбез, ты туда и полезай первым! – быстро произнесла Ксюша, заглядывая внутрь.

Спелеологом я уже успел побывать, так что мне было не впервой. Я аккуратно спускался по выдолбленным в грунте ступеням из камней и глины. Всё прошло на удивление гладко, импровизированная лестница идеально сохранилась до наших дней. Сама шахта оказалась неглубокой, и довольно просторной. Только вот холод и смрад сырости никак не давали мне покоя. Я пытался зажать нос, но это было бесполезно. Мурашки бежали по коже, но не от страха, а от мороза, внезапно пробравшего меня. Как будто я находился не в паре метрах под землёй, а в ледяном тоннеле.

– Ну как там? – пронёсся эхом голос девушки.

– Нормально, спуститься можно!

Включив фонарик, я начал осматривать тоннель. Он был не длинный, всего метров пять. В конце него стояла дверь. Такая же старая, как и вся часовня, практически развалившаяся. Кажется, она держалась на одной петле, и вообще была не до конца закрыта. Кажется, на ней когда-то был замок, но он уже полностью проржавел и рассыпался.

– Тут тоннель, есть какая-то дверь, – крикнул я наверх. – Давай, спускайся.

– Хорошо, – ответила она.

Уже через минуту за моей спиной стояла Ксюша. На ней уже не было белоснежного платья, а лишь свободные шорты и чёрная футболка с давно стёршимся принтом. Мы опасливо продвигались ближе к двери. Стоило мне лишь слегка потянуть ручку, как вся конструкция просто развалилась, издав противный скрип, разошедшийся эхом по тоннелю. Мне пришлось прижаться к стене, чтобы рухлядь не придавила меня. Перед нами открылось небольшое помещение. Но при этом оно отнюдь не казалось мрачным. Наоборот, его будто что-то освещало. Вскоре мы поняли, что именно создавало такой эффект. Оно было похоже на слегка вытянутую сферу, и как будто висело в воздухе. Лёгкий флуоресцентный свет манил к себе, казался таким тёплым в холоде этого подземелья.

Я потянул руку к этому светящемуся эллипсоиду… И вдруг всё пропало. В одно мгновение подземелье погрузилось в непроглядный мрак, а тёплые лучи сменились на холодный ветер. Мороз пробежал по коже. Стены тоннеля затряслись. Чьё-то урчание отдалось эхом по тоннелю. Сначала я пригнулся, машинально прикрыв голову руками, а за тем, развернувшись, принялся бежать к выходу. Я был готов схватить Ксюшу под руку, и чуть ли не на своей спине вынести её наружу. Но за моей спиной её не оказалось…

Тогда я не придал этому значения, времени на размышления просто не было. Я бросился бежать к выходу, и, достигнув его, буквально взлетел вверх по выдолбленной в грунте лестнице. Наверное, несколько секунд я просто лежал на полу разрушенной часовни, просто пытаясь отдышаться. Голова гудела, мир вокруг меня будто всхлопнулся. Ясность ума возвращалась постепенно. Первое что я заметил – это солнце, спускающееся к горизонту. Неужели я действительно провел несколько часов в том подземелье? Невозможно! Не прошло и пяти минут, как всё это произошло. Но не это было самым страшным. Ксюша куда-то пропала…

Страх и паника начали меня окутывать меня. Выкрикивая имя девушки, я стал носиться по всему заброшенному хутору. Но долго искать не пришлось. Девушка лежала на постилке, которую мы оставили ранее.

– Ксюш! Ксюш! – кричал я, подбегая к девушке.

Ответа не было. Она просто лежала без движения, уткнувшись лицом в землю. При этом на ней всё ещё было то самое белоснежное платье со съёмок. Тревога всё больше подтачивала меня. Я быстрым шагом приблизился к девушке, и начал трясти её рукой за плечо. На ощупь она была ещё тёплой. Но стоило мне перевернуть её, как тотчас на меня уставились широко раскрытые глаза… В них застыл ужас. Глазные яблоки практически вылезли из орбит, зрачки оказались сужены до размера игольного ушка, сетка порванных капилляров полностью затянула белок. Рот был неестественно широко раскрыт, при этом настолько, что уголки губ треснули от растяжения. Скрюченные руки застыли в области сердца.

Вскрикнув от ужаса, я машинально отпрянул, и мои ноги перецепились о лодыжки покойницы. Я упал на спину, и тотчас принялся отползать прочь.

…

Окончательно в себя я пришёл лишь в больнице. Полицейские что-то спрашивали у меня, но я не мог ответить им ничего толкового. Участковый кивал, что-то записывая в свой блокнот. Врачи вкололи мне успокоительное, и оставили в палате на ночь. Ясное дело, мне никто ничего не говорил, как бы я не пытался расспросить их о том, что стало с моей подругой.

Даже несмотря на дозу лекарства, я не мог сразу заснуть. В голове всё ещё роились тревожные мысли. Как я мог провести в том малюсеньком подземелье целых пять часов? От чего умерла Ксюша? Почему она вообще была одета в то белое платье? На последний вопрос было всего два возможных ответа. Первый вариант: она выбралась раньше меня, зачем-то переоделась, и потом уже погибла. И если здесь остаётся много вопросов, то второй вариант куда более жуткий. Что, если она вовсе не переодевалась, и не спускалась в подземелье? Но кто тогда ходил вместе со мной по заброшенному хутору? Кто был всё это время за моей спиной в том тоннеле? Подобные мысли вызывали дрожь. Я долго ворочался, пытаясь заснуть. Сначала – из-за бесконечных вопросов, циркулирующих в моей голове, а затем – от собственного воображения. Мне мерещились шаги. В палате я был один, но чувство того, что на меня кто-то смотрит, не покидало меня. Я даже встал в полный рост, включил фонарик на телефоне, и принялся осматривать помещение. Ничего. Никого.

Ночью была лишь тьма. Никаких снов мне не снилось. Даже без всяких кошмаров я вскочил в холодном поту. Беспричинная тревога давила на меня, заставляя вздрагивать от каждого шороха. Я ещё более отчётливо чувствовал, будто кто-то наблюдает за мной. Вдруг я услышал, как открывается дверь. Я вжался в свою больничную койку, но тут же увидел врача и медсестру.

Они задали мне несколько вопросов. Думали, отправлять меня домой или нет. Я же пытался разузнать у них хоть что-то о случившемся.

– Аневризма головного мозга. Говоря проще – разорвались сосуды в коре, – наконец-то сдался врач. – Никто не застрахован от этого. Такое случается и со стариками, и с молодыми. Хотя ситуация довольно странная, должен сказать. При этом токсикологическая экспертиза не показала ничего необычного.

Я отнюдь не доктор, но кое-что о медицине знаю. Разорваться сосуды могут из-за резкого повышения давления. Но откуда оно могло взяться? При сильном испуге пульс резко учащается, происходит выброс адреналина и… Неужели Ксюша могла умереть от страха? Её лицо, оно застыло в таком положении, будто девушка увидела что-то очень и очень страшное. Нет, не просто страшное, а ужасающее до глубины души. Что-то, что могло одним своим видом мгновенно убить молодую и полностью здоровую особу.

Оказавшись за порогом больницы, я растерялся. Да, я понимал, что надо идти домой, но в тот момент я как будто забыл, где вообще находится моя съёмная квартира. Чувство тревоги никуда не делось. Наоборот, оно лишь нарастало. Я стоял на оживлённой улице, солнце ярко светило, но странное ощущение не покидало меня. Мне казалось, что за мной кто-то следит. Я буквально ощущал на себе чей-то пристальный взгляд. Мои глаза скользили от одного окна к другому, по углам и самым разным укрытиям. Ничего и никого.

Озираясь по сторонам и оборачиваясь каждую минуту, я всё же добрался домой. Заперев дверь на оба замка и щеколду, я побежал в ванную комнату, чтобы помыть руки. Лишь подставив ладони под струю прохладной воды, я заметил, какая же сильная дрожь меня пробирала. Руки одолел тремор, сердце сокращалось так гулко и быстро. Лишь двойная доза валерьянки и холодный душ смогли привести меня в чувство.

Тревога немного отошла, и я, наконец, смог вернуть ясность разума. Но при этом я как будто не понимал, что мне вообще нужно делать. Точно, фотографии! В моей сумке лежала камера.

Я быстро запустил свой ноутбук и вставил туда карту памяти с нашими снимками. Ксюша как всегда была прекрасна. Фотографии получились просто отличными! Эта игра света и тени, задний план, идеально подобранный наряд… А потом накатила тоска. В голове пронеслись все счастливые моменты, когда мы были вместе. Нет, нам не суждено было стать парой, но мы были настоящими друзьями и хорошими коллегами. Грусть окутывала меня своими липкими лапами, поднимая со дна разума самые яркие воспоминания. Убойная доза успокоительного не давала мне до конца «расклеится», но всё же слеза покатилась по моей щеке.

Наверное, я бы совсем разрыдался, если бы моё внимание не привлекла одна очень интересная и, в то же время, жуткая деталь. Все эти покосившиеся домики, высокая трава, степные холмы и даже небо казались какими-то неестественными. Как будто весь пейзаж был просто нарисован или слеплен из подручных материалов, прямо как на павильоне в киностудии. Я не знаю, что именно создавало такое впечатление, но я как будто чувствовал это. Но худшее ещё было впереди. Я продолжил листать фотографии, внимательно всматриваясь в окружение. Вот девушка томно вытирает пот со лба, стоя у полуразрушенного крыльца, вот нежится в опаленной солнцем траве, а вот… Погодите, что это такое? В темноте выбитого окна виднелось что-то неестественное. Как будто из внутренней стороны торчали какие-то гвозди, вбитые по всему диаметру рамы. Мне понадобилось сильно приблизить изображение, чтобы их разглядеть. Странно, на съёмках такого не было, я бы точно заметил. На другой фотографии солнце казалось каким-то неправильным, как будто оно было слегка вытянутым, напоминая по форме эллипсоид, а не шар. В пустом дверном проёме, что находился прямо за плечом у девушки будто горели два еле заметных огонька…

Но что же это такое?! Казалось, будто я схожу с ума. Пересмотрев все фотографии, я убедился, что всё это мне не показалось. Воображение разыгралось, разум мгновенно начал дорисовывать самые жуткие картины. Два огонька – глаза. Гвозди в оконной раме – зубы. А неправильное солнце… Точно такое же, как тот свет в тоннелях под часовней! Картина начала формироваться в моей голове. Неестественность происходящего, манящий свет, огромные зубы…

– Удильщик, – неосознанно произнёс я.

Адское создание океана, рыба приманивающая своих жертв флуоресцентным свечением, а за тем разрывающая их тела своими гигантскими зубами. Настоящее глубоководное чудовище. Я не знаю, что это такое, и как подобное «существо» оказалось в этом заброшенном хуторе, но факт остаётся фактом. Как долго оно там находится? Сколько жизней оно уже забрало? Неужели Ксюшу сожрала эта тварь?! Съела её душу, забрала разум в пучины своей бездонной пасти.

Тревога вновь начала одолевать меня. Сердце заколотилось, дыхание стало неровным, а руки затряслись. Чей-то тяжёлый взгляд упал на мою спину. Оно смотрело на меня отовсюду. Я метался по всей квартире, но никак не мог скрыться от незримого преследователя. Он был везде. Под моей кроватью, в щели между шкафом и стеной, внутри гардероба, за дверью ванной комнаты. Я сходил с ума.

Спрятавшись с головой под одеяло, я сжался калачиком. Надо взять себя в руки! Я постарался восстановить дыхание. Не помогло. Я слышал чьи-то шаги. К тому моменту грань между реальностью и фантазией окончательно размылась. Оно шло ко мне своей тихой, но уверенной поступью. Каждый его шаг сопровождается мерзким хлюпаньем, до ушей доносилось щёлканье его зубастых челюстей. Нет, оно не дышало, ему это было не надо. За то ему хотелось жрать…

В надежде хоть как-то избавиться от наваждения, я начал задерживать дыхание. Помогло. Отсутствие свежего воздуха и психическое перенапряжение сыграли свою роль. Мои веки закрылись, и я провалился в сон.

Лишь мрак и пустота, никаких сновидений. Оно и к лучшему. Я бы не пережил ещё и кошмары. Проснулся я уже ближе к вечеру от сильного чувства голода. Тревога отступила. Посмотрев на себя в зеркало, я увидел своё опухлое лицо со впалыми щеками. На висках и макушке появились несколько седых прядей. Неужели я сам себя довёл до такого состояния? Удручающее зрелище.

Достав из холодильника вчерашний рис и котлеты, я принялся разогревать их в микроволновке. В голове царила звенящая пустота. Никаких мыслей. Оно и к лучшему. В ожидании разогрева, я достал свой смартфон, и решил почитать новости. Опрометчивое решение.

«Пожар во второй городской больнице потушен спустя полтора часа после прибытия пожарных. Пока что известно о двух погибших, ещё пятеро пропали без вести. Поиски ведутся спасателями и добровольческими силами…»

В тот момент я всё понял. Оно преследовало меня. Но что ещё хуже, шло по головам тех, с кем я контактировал. Как вирус: незримое, заразное, смертоносное.

Внезапно я услышал скрип двери. Он раздался откуда-то из спальни. Сердце у меня ушло в пятки. Этот звук я разу узнал. Именно с таким скрипом открывается мой гардеробный шкаф. Всё, оно пришло за мной. Разобралось со свидетелями, и теперь пришло ко мне.

Но нет, я просто так не сдамся! Пулей бросившись в прихожую, я начал наспех натягивать кроссовки, второй рукой нащупывая ключ от квартиры. Я не видел его глазами, но чувствовал, как тусклый свет ласкает мой затылок. Он становился всё ярче, и в какой-то момент я даже смог мельком увидеть его отражение в зеркале. Это означало только одно: прямо за ним двигалась и зубастая пасть «удильщика». Даже не завязав шнурки, я выскочил за дверь, и захлопнул её за собой. Из подъезда я выбежал настолько быстро, что едва ли не врезался в старушку с большими сумками.

– Ой, господи! Димка, ты… – пыталась сказать она мне, но я не слушал.

Стоило мне отдалиться на пару десятком метров, как вдруг до моих ушей донеслись громкие стоны. Обернувшись, я увидел Екатерину Ивановну, ту самую бабушку, с которой чуть не столкнулся под подъездом. Теперь она лежала на земле, схватившись обеими руками за сердце. Прости меня, я не хотел… Но останавливаться было нельзя. Я лишь продолжил бежать дальше.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и уличные фонари уже были включены. Моё сердце вырывалось из груди, лёгкие кололи, ноги болели, но я не останавливался. Люди оборачивались на меня, но мне до них не было дела.

Лишь совсем выбившись из сил, я остановился передохнуть. Но стоило мне просто остановиться, как мои ноги тотчас подкосились. Я упал на землю, облокотившись спиной о стену очередной панельной девятиэтажки. Жадно хватая ртом воздух, я пытался восстановить силы.

Но вдруг периферическим зрением я заметил, что один из фонарей погас. Там, в дали, воцарила тьма. За тем ещё один фонарь погас, уже ближе ко мне. Но вскоре мрак разогнало тусклое флуоресцентное свечение… В искрах разрывающейся на части лампочки я увидел человеческую фигуру. Она лишь отдалённо напоминала гуманоида, но стоило хоть немного приглядеться, как сразу становилась заметна его чудовищная пасть, растянувшаяся на всю его голову.

Бежать – вот всё, что я мог. И я бежал, пока не наткнулся на отряд патрульных…

…

– Так значит, вас преследует некое невидимое чудовище с фонариком на голове? – снисходительно поинтересовался следователь.

– Вы смеётесь надо мной, но я говорю правду! Вы же знаете о пожаре в больнице, можете проверить данные о гибели моей подруги, при желании – позвоните в скорую, поинтересуйтесь, не поступала ли к ним Екатерина Ивановна, – говорил я, пытаясь произносить слова чётко и убедительно. – Вы же можете мне помочь! Как вы и хотите, я сдам все анализы, отвечу на любые вопросы. Просто оставьте меня тут, в изоляторе. И, господа ради, не выключайте свет!

Полицейских долго уговаривать не пришлось. Уже было достаточно поздно, так что церемониться со мной никто не желал. Закрыли меня в «обезьяннике», и ушли дежурить. На следующее утро уже должны были отвезти на психиатрическое освидетельствование.

Со мной в камере сидел ещё один человек. Он со мной не разговаривал, чему я только и был рад. Голова мужчины была до блеска выбрита, а на шее виднелась татуировка, изображающая ползущую вверх змею. Ухо его было «смято», а костяшки покрылись мозолями. «Картина маслом», я бы сказал. Но, на самом деле, присутствие этого человека меня наоборот успокаивало. Вообще, присутствие хоть кого-то рядом успокаивало мою бушующую тревогу. Однако в голове всё ещё крутились десятки мыслей. А смогут ли полицейские его остановить, ели оно – невидимо? А можно ли его вообще ранить пулями? А что, если оно отрубит электричество, и опять придёт в темноте? Да, именно во мраке оно скрывается, как я раньше до этого не догадался! Тёмный тоннель, сумерки, поздний вечер в городе… На самом деле, в глубине души я мечтал о том, что завтра меня просто признают психически больным, и всё это окажется просто моим воспалённым бредом…

Стрелки часов давно перевалили за полночь, но я никак не мог уснуть. Тревожные мысли продолжали лезть в голову. То самое чувство, когда тело устало, а разум всё ещё отказывается выключаться. Масла в огонь подливал ещё и тот факт, что всего чуть больше года назад в этом месте произошло массовое убийство. Официально заявили, что это была атака террористов, но все в нашем городе наслышаны о том, как после время «шторма века» из участка вывозили тела с вывернутыми в другую сторону конечностями… Говорят, это сделал тот самый Красностепский Сатана, который до этого с полдюжины женщин погубил. Что странно, после этого инцидента маньяк исчез, но за то через пару недель выживший в той резне полицейский убил свою бывшую жену и дочь, после чего снял с них кожу. Странная история.

Я специально выбрал ближайшую ко входу койку, чтобы из коридора ко мне поступало как можно больше света. Как вдруг где-то вдали послышались крики…

– Скорую вызывай, скорую! Там Степанычу плохо! – доносился до моих ушей голос одного из дежурных.

Услышав эти слова, я мгновенно вскочил со своего лежбища. Нет, я не был психом, всё происходило взаправду! Только вот теперь мне было некуда бежать. Меня заперли в клетке. Сначала я хотел завопить во всё горло, чтобы меня выпустили отсюда, но быстро понял, что это бессмысленно. Клетку всё равно не откроют, а у меня уже нет сил бежать. Оставалось лишь надеяться, что металлические прутья защитят меня.

Раздался громкий щелчок, и свет тут же погас. Трубчатые лампы затухли, погружая полицейский участок во тьму. Вот теперь-то я по-настоящему запаниковал. Сердце начало колотиться по три раза в секунду, дыхание сбилось, а руки одолел тремор.

– Помогите! Помогите! – жадно хватая воздух ртом, пытался кричать я.

Тем временем чей-то вопль вновь донёсся до моих ушей. За тем последовал быстрый топот, оборвавшийся глухим ударом падающего на пол тела. Я ничего не видел, но за то всё прекрасно слышал. Существо во мраке тихо хрипело. Вскоре послышалось мерзкое чавканье и звук рвущейся ткани. К тому времени мой сокамерник уже проснулся и с растерянным лицом ходил по клетке, пытаясь понять, что там происходит. А за тем появился тусклый свет…

– Стой! Отойди от решёт…

Я не успел договорить. Что-то с силой прижало мужчину к металлическим прутьям, буквально вдавив его в них. Он закричал, пытаясь вырваться из призрачной хватки. Но монстр был силён, и жалости не знал. Во тьме сверкнули огромные зубы. Тридцатисантиметровые клыки впились прямо в затылок арестанта. Послышался хруст, и вот его череп треснул, разбрызгивая повсюду тёплую жидкость алого цвета. Чудовище буквально откусило его лицо, полностью содрав его с оставшейся половинки головы. Тело безвольно упало на землю, всё ещё продолжая биться в судорогах.

Я смог разглядеть «удильщика», лишь когда кровь жертв окропила его. Вместо лица у него была лишь чудовищная пасть, с абсолютно всех сторон усеянная изогнутыми клыками. Где-то на лбу виднелись два маленьких глаза. Его тело походило больше на смесь рептилии и обезьяны, чем на человека. Когтистые руки, покрытые чешуёй, были непропорционально худы по сравнению с массивной головой, а выгнутые в обратную сторону ноги вообще оказались костями, обтянутыми кожей. Тонкая шея удлинялась на полметра, а где-то сверху левитировал источник тусклого флуоресцентного света. Это было физическое воплощение монстра. Но стоило ему лишь повернуть на меня свою голову, как вся кровь тотчас упала на пол, а тело его превратилось в дымку, такую тёмную, как сам мрак.

Оно было здесь, в одном помещении со мной. Медленно двигалось в мою сторону, непрерывно сверля меня своими неморгающими очами. Пальцы на его поджатых руках постоянно двигались, будто играя на пианино, а нижняя челюсть подрагивала. Я вжался в угол камеры, не в силах отвести взгляд от глубинного чудовища, выбравшегося из пучин то ли океана, то ли самого космоса в наш мир. Оно неумолимо приближалось, глядя на свою последнюю жертву…

…

Надеюсь, кто-то прочтёт этот дневник. Просто хочу, чтобы кто-то узнал мою историю. Желаю, чтобы никто больше не наткнулся на то, с чем я имел дело.

Чудовище меня пощадило. Всё же я для него – носитель, а вирусу не выгодно убивать последнего распространителя заразы. Поэтому я намереваюсь закончить всё сам. К счастью, я ещё со школьных времён знаю формулу мощной взрывчатки из удобрений и дизельного топлива. Я пойду туда, где всё началось. Спущусь вниз, и позабочусь, чтобы никто и никогда больше не нашёл это место, и не разбудил того, кто живёт в глубине…