Тьма — Вновь о голоде

Междумирье. Таинственная и непостижимая сфера, где слепящий хаос и тончайшие нити порядка сплетаются в причудливый, вечно танцующий дуэт. Это пространство вне законов, где сама реальность дышит, пульсирует и перетекает из одной формы в другую. Бесчисленные миры и тоннели-переходы мерцают здесь подобно миражу — они есть, и в то же мгновение их уже нет, существуя в состоянии вечного «может быть». Лишь горстка избранных существ, чья природа столь же загадочна, как и само Междумирье, способна бороздить эти бескрайние просторы, покидая при этом пределы своей собственной вселенной, или мультивселенной.

Это лабиринт из грез и первозданного вещества, способный породить сияющий космос в одном месте и стереть его в прах в следующем миге. И посреди этого безумного океана абсолютной пустоты, усыпанного россыпями стабильных островов-реальностей, нечто двигалось. Плыло, или летело, или существовало с ускорением отличным от нуля, относительно стабильных координат междумирья, Нечто. Словно скрываясь в хаосе происходящего, оно перемещалось от мира к миру, не задерживаясь и на миг в одном месте. С каждым прыжком становясь немного меньше, оно продолжало прыгать.

Темный, живой сгусток тьмы, испещренный бесчисленными серебряными глазами метался в этом нестабильном участке мироздания, перемещаясь по всем возможным направлениям. Рассыпая сотни чёрных капель, что опустившись на пузыри миров, медленно проникали вглубь оных.

***

Открыв глаза, мы замерли, сжимая собственную сущность в крохотный, невидимый миру шар, спрятанный глубоко внутри. Мы тщательно утаивали все нити, связывающие нас с нашими слугами, и затаившись, ждали.

Шрамы на нашем теле, следствие ударов энергий светлого спектра, пылали и тлели, словно раскаленные угли. Они жгли изнутри, испепеляя плоть даже спустя столько времени после того, как были нанесены. Каждая отметина была живым воспоминанием о боли, ярости, гневе… и страхе. Сжавшись в комок от этой адской смеси, мы ждали. Ждали того мгновения, когда наши преследователи наконец потеряют наш след или соблазнятся «подарками», что мы щедро раскидывали по пути к этому месту — нашему временному, хрупкому убежищу.

«Кто бы мог подумать, что эти пернатые твари способны не просто перемещаться в Междумирье, но и как-то ориентироваться в этом безумном хаосе? Мы можем определить направление, но найти нечто себеподобное… это нереально. Слишком уж много времени уходит на то, чтобы уловить верный след и понять, куда идти. Наша собственная способность к перемещению до крайности примитивна: мы можем лишь задать вектор движения, и то «тормозом» каждый раз выступает случайный мир, который, по какой-то необъяснимой прихоти, вечно оказывается у нас на пути.»

Мы затихли, ощутив знакомое леденящее дуновение — частицы холода, распространяющиеся по окружающей пустоте. Мы приготовились к бою… или к бегству. «Энергии еще хватит на сотню-другую прыжков. После этого любое сражение будет смертельно опасным для нашей сути. Нужно оторваться от них до этого предела».

Но на удивление, частицы, несущие ненавистный холод света, начали рассеиваться. Это означало, что преследователи переместились дальше, так и не обратив внимания на наше тело, что сжалось в крохотную точку на самой грани мира, лишь краешком, каплей, касаясь его защитного щита.

«Дада, лети лети, а нам тоже надо попрыгать...» — прошипели мы, сжимаясь в комок ярости и боли. Наше тело, подобно теневой пуле, рвануло вперед — лишь для того, чтобы через мгновение с оглушительным, беззвучным ударом упереться в невидимый, но непробиваемый щит мира.

«Ненавижу, когда вы так близко! — мысленный вопль вырвался наружу. — На переход тратится уйма энергии, а перемещаешься, словно ползком!»

Собрав волю, мы слегка изменили вектор, снова сжались и ринулись в бездну. В тот же миг связь с слугами, тонкая и прочная, натянулась до предела — и порвалась с тихим, леденящим звоном, что отозвался внутри жгучей пустотой.

«КХХХ... — сиплый выдох, больше похожий на предсмертный хрип, вырвался из нас. — Больно... Но не так, как от пернатых. Хотя бы зарастает...»

Мы на мгновение позволили себе сожалеть о потерянных частичках себя, этих обрывках энергии и воли, но тут же отбросили слабость. Не время. И с новым витком отчаяния мы продолжили свой путь, растворяясь в токсичной, непостоянной пустоте Междумирья.

***

Бесчисленное... Нет, всего семнадцать прыжков от мира к миру привели нас в... Мир, кто бы сомневался. В пространстве междумирья может существовать лишь нечто такое, имеющее щит или способ защиты. Даже наше тело, привыкшее к разрушительному воздействию пространства между мирами, медленно, но верно разъедалось, расслаивалось и крошилось.

«Не представляю, сколько же энергии эти пернатые твари тратят на то, чтобы просто не сгинуть в этой пустоте...» Промелькнула злорадная мысль

«Создатель...» — натянувшись до предела, одна из струн связи с моими слугами дрогнула и передала навязчивую мысль-послание. — «Вы голодаете. Я считаю, нам критически необходимо восполнить энергию. Ядра не дают и малой доли нужной вам силы. Расход с этими бесконечными прыжками — колоссальный. Если мы продолжим бежать, то очень скоро останемся без единого шанса дать отпор врагу».

Кххх... Словно мы сами не ведаем о сей очевидной истине! Мы познавали собственное существование дольше, чем это творение — сам этот мир. Мы понимали каждую частицу своей сути куда глубже, чем любое, даже собственное, создание.

Собрав остатки воли, мы сфокусировались и просканировали мир, что стал нашим очередным препятствием. Уровень энергии... Приличный, но какой-то странный, извращенный, будто смешанный с чем-то. Жизнь определенно присутствовала — несметное количество душ копошилось на внутренней стороне щита. Жаль, что данный... ресурс совершенно непригоден для утоления моего Голода, только энергия мира, может восполнить нашу суть. А эти... души были слишком бледными, выхолощенными. А энергетические остатки, выбросы их жалкой цивилизации, не дали бы ничего и крошечным созданиям, что звались моими слугами.

Из нашего тела, медленно проросло тонкое, обсидиановое щупальце. На его конце мерцал и переливался холодный, серебристый огонёк — сгусток чистой воли, заточенный в иглу.

Собрав в этом наконечнике часть своей искалеченной сути, мы сконцентрировали в нем крохи драгоценной энерги — и вонзили в пульсирующую оболочку щита

Игла, пройдя полотно щита, мерно пульсирующего вокруг пролома, растворилась, а энергия оставшаяся в наконечнике начала формировать тело. Мы создали внутри аватар, проекцию нашей сути в этом мире. Как всегда, замаскированный в человеческом обличии.

***

С легким дуновением ветра, на землю приземлился высокий мужчина в чёрной одежде, а воронка над ним закрылась в серебряной вспышке.

— Надеюсь что местные люди... Каким чудом, в девяти из десяти миров люди это доминирующий, или около того вид, мне никогда не понять... Такс, потеряли мысль. Кхм, странные ощущения, энергии в мире... Мало. — Положив руку на почву под ногами, я сосредоточился. Местные энергетические линии были... Очень ослабленными, лишь каплей тускло сияя в глубине местного обители человечества. — Или это из-за изменения в теле? Мало энергии, меньшие возможности? Но я сильнее чем был, когда в последний раз приходил в мир проекцией, да и энергии вроде напитал достаточно... Надеюсь что все же, это из-за местного уровня энергии, но тогда этот мир максимум как закуска пойдёт...

Выпрямившись, я медленно осмотрелся. Пейзаж был унылым и выжженным: бесчисленные кратеры, уходящие за горизонт, и ни единой приметной детали. Ни деревца, ни руин — лишь серая пыль да обломки скал. Небо над головой было обычным, усеянным блёклыми, безразличными звёздами, скрытыми за синевой небес. Что ж, в моём нынешнем состоянии — да и всегда — я не способен был чувствовать дальше одной планеты. Так что насчёт «обычности» даже луны можно было не заикаться — вдруг там кишмя кишит непостижимой силой.

— Судя по всему, людей здесь мало, а сама планета пережила какой-то катаклизм? — пробормотал я, и голос прозвучал хрипло и непривычно в этой мёртвой тишине.

Жадно всматриваясь в пустоту, я пожал плечами — жест, странный для моей нынешней формы. На ладони медленно, словно чёрная капля смолы, сформировался шар-поглотитель. Можно было, конечно, поискать место получше, но это отняло бы драгоценное время. А добывать энергию нужно было уже сейчас.

— Щит мира затянулся и не пропустит нас обратно так скоро. А энергии, чтобы прорваться... вроде бы должно хватить, даже с запасом. — Отпустив шар, на землю каплей упал поглотитель, чтобы затем проворно закрутится и уйти глубже в грунт, добираясь до энергетических линий этого мира. — Но голод утолять нужно уже сейчас. Видимо в мире манны много... — я поморщился, вспомнив противную мешанину энергий, от которой чуть не выплюнул кусок собственной сути. Никакая другая энергия не усваивалась мной столь же эффективно, как чистая, первозданная энергия Мира. А эта самая манна, и другие энергии зачастую затрудняют понимание, насколько энергонасыщенны миры. Нет, конечно где много маны и самой энергии мира много, но это не всегда верно, и к тому же...

— Маги... — прошипели мы в безответную пустоту, и воспоминания хлестнули по нервным окончаниям, которых никогда не было по-настоящему, призрачной болью. Один умелый маг... Как он надоел. Ловко уворачивался от щупалец, использовал собственное тело как живой проводник. И был при этом до того жалок в своей тщедушной смертности, что даже его покровитель, тот самый бог-кукловод, казался менее оскорбительным. У того хотя бы не было этой наглой уверенности червяка, возомнившего себя змеей. Но при этом, как бы оскорбительно это не было, червяк нанес нам достаточно повреждений, чтобы перестать играть с ним, чертова блоха.

Тем временем наш слуга уже достиг линии дракона. Он впивался в почву, и зарылся так глубоко, как корень-паразит, жадно поглощая скудные соки этого мира. Его цель была проста — вырасти. Превратиться в громадный черный монолит, который пронзит местное небо, искривив саму реальность вокруг себя. А затем — десятки таких же исполинов, вздымающихся по всему миру, создадут резонирующий портал. Мост. Достаточно стабильный, чтобы мое основное тело смогло просочиться внутрь щита, не разорвав этот хрупкий шарик в клочья чудовищным выбросом энергии Междумирья.

Оставалось только ждать. И надеяться, что местная «магия» не преподнесет новых сюрпризов.

А поскольку ожидание — самый отвратительный способ провести время, стоит... Пойти познакомиться с местными. Возможно, найдется нечто, что станет отличным приобретением. Как те же ядра ангелов из мира Евангелиона, чья энергия была столь чистой и странной. Хотя... новые подходы в моем подобии магии тоже сойдут. Пусть привычные способы управления энергией и надежнее.

— А эти... разумные существа, живые, органические... — я фыркнул, и звук вышел похожим на шипение песка. — Слишком примитивные. Но чего не отнять — постоянно удивляют. Да и мы, в конце концов, пришли поглотить их мир. Сомневаюсь, что им это понравится...

В неспособности определить этот мир по памяти Такеши мы спокойно продолжили путь. Его память давно была ассимилирована, переварена, разобрана, понята. Но остаток его сути, его «я», все еще действовал на нас, как призрачная конечность. Он был одним из первых поглощенных, и его жалкая человеческая субъективность произвела на наше сознание куда больший эффект, чем следовало. Порой его мысли просачивались, как назойливый шум. Сейчас, например, он бы нервно поправил очки и что-то пробормотал о «неэтичности». Слабость. Давно стоило испарить остатки от этого человека... Но почему-то не хотелось.

Его знания о мирах могли пригодиться. И пока монолит подпитывался, следовало разведать обстановку. Я сделал шаг, затем еще и еще, неспеша направляясь в сторону солнца.

Местные виды были... приятными в своей безжизненной простоте. Не было этой гадкой, буйной растительности, лезущей в глаза и цепляющейся за ноги. Никакие мерзкие насекомые не высовывались из норок. Лишь редкие, иссушенные до серого пепла кусты внушали то самое, чистое чувство безнадёжности бытия. То тут, то там белели скелеты не то животных, не то существ, чьи формы были уже неразличимы под слоями пыли.

А огромные кратеры... Они усеяли всю поверхность до самого горизонта, где угадывались смутные силуэты каких-то гор. Эти воронки ложились хаотично, но так, что между ними был десяток метров максимум, между некоторыми пролегали холмы и шли между ними влаль, — так и намекали, что падали они не абы как, а массово и прицельно. Кто-то явно бомбил города, заводы или иные стратегические объекты с методичностью мясника, разделывающего тушу.

— Любопытно, — пробормотал я, задумчиво сканируя окружение. — Они уничтожили себя сами? Или это работа извне?

В воздухе висел пустой, жаркий запах песка, а мне уже было скучно так идти. Чем дальше, тем больше песка, или земли, не понимаю что за грунт.

По пути я иногда скидывал черные капли поглотителей, которые тут же растворялись в песке, начиная свою неспешную работу. Мои глаза, множество невидимых глазу сенсоров, продолжали сканировать округу. Даже птиц не было — ни единой крылатой твари, чьи формы мы могли бы использовать для создания десятка-другого охотников. А жаль. Птицы в любом мире зарекомендовали себя как лучшие разведчики и охотники за людьми.

— Черт, сука... — вырвалось у меня с шипящим звуком сжатых рук. — Стоило скинуть вместе с аватарой десяток другой охотников, и измененных тоже. И плевать, что тогда потребление энергии выросло. Но зато и рук было бы больше... Эххх. — Издал я протяжный вздох, хотя сами процессы жизнедеятельности не требовали от меня кислорода, но так было удобнее управлять человекоподобным телом, и некоторые... Излишки вошли в привычку.

Я резко остановился, застыв в неестественной позе. Каждая частица этого тела напряглась, вслушиваясь в окружающую тишину. Спустя секунду я уловил это — движение. На самом краю моей чувствительности, едва различимое, но неоспоримое. Что-то живое. И оно было относительно недалеко — десяток-другой километров, что для меня составляло несколько минут усиленного бега.

По моему лицу поползла зубастая улыбка. Бритвенно-острые зубы, слишком большие для человеческого рта, медленно обнажились и сомкнулись в предвкушении чего-то интересного.

Я оттолкнулся ногой от песка, и земля за мной взорвалась облаком серой пыли. Мое тело рвануло вперед, разрезая воздух с такой скоростью, что он завывал вокруг меня тонким, пронзительным свистом.

Уже через пару секунд я понял, что чувствую не одно существо... и не только их. Целое скопление людей, и несколько... странных созданий. Похожих на людей, но абсолютно иных в своей основе. Их было немного — три или четыре где-то. И какие-то энергетические конструкты, пульсирующие сложными силовыми каркасами, гуманоидные, но явно механические.

— Опять мехи... — Разочарованно вздохнул я, уже понимая, что именно ощущаю, хоть чувствительность относительно других энергий кроме "мировой" у меня и меньше. Как и в мире Евангелиона, я оказался в реальности, где существовали эти механические гиганты. Хотя в Еве они были... не самыми обычными.

Но, стоит признаться, я почти соскучился. После бесконечной череды магических миров разного калибра, где всё решали заклинания и резерв, это возвращение к огромным металлическим воинам можно было назвать... удачным знамением. И отличным поводом по-настоящему насладиться.

Зубастая улыбка снова поползла по моему лицу, на этот раз шире и искреннее. Магия — это та еще гадость, из-за ее природы любая атака вредила, в разных объёмах, но наличие магии в мире было чем-то неприятным мне. А вот механизм, пусть и не как в Евангелионе, будет лишь игрушкой в моих руках, даже если я буду использовать аватару.

Ускорившись, я взмыл выше, поднимая за собой огромный, клубящийся столб пепла и пыли. С новой высоты открывалась идеальная картина происходящего. И память Такеши, словно давно забытая книга, внезапно раскрылась на нужной странице, позволяя мне с абсолютной ясностью понять, куда именно я попал.

Сейчас на какое-то жалкое, поселение людей в скалах, надвигались две уродливые зеленые механические жабы... Ну второй был не жаба, но меньше зелёного в нем, от этого не становилось, а понять на что было пародией это прямоугольное уродство было мне не вдомек. Ну и возглавлял сие дуэт уродцев, такой же урод, красно оранжевый череп. С тонкими руками и смешными ногами.

— ... Думаю сейчас самое время сказать "Ну нахер" и свалить — Пронеслась в моем разуме мысль, что была озвучена мной совершенно случайно, когда память Такеши подкинула картины грядущего.