Тьма пожирает. Книга вторая

Ганс был дезертиром. Он не стыдился этого слова. В армии Гримвальда стыд выбивали палками еще на учебном плацу, заменяя его страхом перед сержантом. Но страх перед тем, что творилось в Мертвых Топях последние сутки, оказался сильнее.

Он видел, как небо разверзлось столбами света. Видел, как элитные отряды "Гончих", которых боялись даже генералы, уходили в туман и не возвращались. Ганс решил, что с него хватит. Он бросил копье, срезал кошель у мертвого товарища и пополз в самую глубь болот, надеясь пересидеть бурю в старой бобровой хатке у выхода подземного ручья.

Теперь он сидел в мокрых кустах, дрожа от холода, и молился, чтобы рассвет наступил быстрее.

Звук раздался со стороны воды.

Сначала Ганс подумал, что это крупная рыба или утопец всплыл подышать. Но затем вода вспенилась, пошла черными кругами, и на берег выбралось... Нечто.

Ганс зажал рот рукой, чтобы не вскрикнуть.

Это был человек. Или то, что когда-то им было. Его доспехи, некогда черные и качественные, превратились в лохмотья, сплавленные с кожей. Сама кожа была серой, как пепел костра, и покрыта сеткой вздувшихся, пульсирующих черных вен.

Человек упал на колени в грязь. Его тело била крупная, неестественная дрожь. Это не было похоже на озноб от холода. Это напоминало припадок.

Ганс, завороженный ужасом, смотрел, как незнакомец вцепился пальцами в свою голову, словно пытаясь расколоть череп. Из его горла вырывались звуки — не слова, а хриплое, звериное рычание, перемежающееся скулежом.

— Нет... — донесся до Ганса едва различимый человеческий голос. — Назад... В клетку...

Человек ударил кулаком в землю. Раз, другой. Грязь разлетелась в стороны. Он боролся. Не с невидимым врагом, а с самим собой. Его спина выгибалась дугой, суставы хрустели, словно кто-то перестраивал его скелет изнутри.

Это длилось минуту. Может, две. Ганс видел, как человек поднял лицо к небу. В его глазах еще теплился разум — отчаянный, загнанный в угол.

— Я... держу...

А потом тело незнакомца замерло.

Судорога прекратилась мгновенно. Напряженные плечи опустились. Руки, царапавшие виски, бессильно упали вдоль тела.

Тишина, повисшая над болотом, стала тяжелой, звенящей.

Человек медленно опустил голову. А когда поднял её снова... Ганс почувствовал, как его мочевой пузырь не выдержал.

В глазах существа больше не было ни боли, ни борьбы, ни отчаяния. Там не было ничего человеческого. Зрачки исчезли, радужка была залита антрацитовой чернотой. Лицо разгладилось, лишившись всех эмоций, став похожим на посмертную маску.

Это был больше не человек, борющийся с демоном. Это был демон, который надел человека, как удобный костюм.

Существо медленно, с грацией богомола, поднялось на ноги. Оно потянулось, и Ганс услышал влажный хруст — кости вставали на места, удобные новому хозяину.

Оно повело носом, втягивая воздух.

Ганс сидел тихо. Он был мастером пряток. Он был с подветренной стороны, укрытый магическим амулетом отвода глаз, который украл у офицера. Его не могли заметить.

Существо повернуло голову. Медленно. Точно.

Черные глаза уставились прямо в кусты, где сидел дезертир. Сквозь ветки. Сквозь тьму. Сквозь амулет.

Оно видело не Ганса. Оно видело тепло. Жизнь. Еду.

Губы существа дрогнули в подобии улыбки — но это была не улыбка, а оскал черепа.

— Первый, — проскрежетал голос, который звучал так, словно в горле перекатывали камни.

Ганс хотел вскочить, побежать, закричать, но его тело отказало. Он просто смотрел, как серая фигура делает шаг в его сторону. Спокойный, уверенный шаг хозяина, который вошел в свою кладовую.

Крик дезертира был коротким. Он оборвался влажным хлюпаньем и треском разрываемой плоти.

Через минуту на берегу ручья снова стало тихо. Существо, вытирая серую руку о лохмотья плаща, вышло на тропу, ведущую на восток. Туда, где горизонт горел огнями войны.

Оно шло не прячась. Ему больше не нужно было прятаться. Зверь сорвался с цепи, и поводок волочился следом, оборванный и никому не нужный...