Тюремная песнь королевы

Часть первая

Я знаю, ты меня не подождешь

скользя меж острых граней бытия

в святую ночь.

И даже на пол слова,

на миг, на взгляд не остановишь бег.

Стрела во мгле.

Но я ее готова

схватить в полете, сжать

биенье ощутив.

Ловушка для стрелы

распахнутое сердце.

Достигнутая цель.

Так остановлен лет,

что мир застыл на миг.

О том, как принцесса Энгебурга[1] спасла рыцаря, и предотвратила войну, а также о герцогини Агнесс фон Меран

Когда-то давным-давно в двенадцатом веке жили две непохожие девочки, которые до поры до времени ничего не знали о существовании друг друга. Тем ни менее их судьбы, как выяснилось впоследствии, оказались роковым образом переплетены.

Одну из них звали Энгебурга, и она была принцессой и сестрой датского короля Канута VI, другая же жила в Мерании и была дочерью местного герцога. Звали ее Агнесс.

Энгебурга обладала белой точно снег и нежной, как самый изысканный шелк кожей, белизна которой подчеркивалась черными точно смоль совершенно прямыми волосами, которые к ней очень шли. По праздникам Энгебурга украшала себя специально сделанным мастерами венцом из драгоценных камней, которые светились в ее черных волосах, как звезды в ночном небе. Ее глаза были синими и огромными, а ресницы такими длинными, как ни у одной из придворных дам. Кроме того, она была здоровой и сильной, так что на ее белом благородном лице во все времена года дивными розами цвел яркий румянец. Девочка была грациозна и нежна, так что с самого раннего возраста на нее засматривались придворные отца и трубадуры, находящиеся в услужении у матери Энгебурги.

Кроме того, Энгебурга была умной и прекрасно образованной девушкой, шутка ли, ведь она готовилась выйти замуж за какого-нибудь короля, принца или герцога, а, выйдя замуж, девушка уже не могла предаваться одним только радостям и веселью. Она должна была вести все дела мужа и быть во всем ему подмогой.

С десяти лет Энгебурга помогала отцу подсчитывать доходы казны, давая советы, с правильностью которых не могли не согласиться даже придворный казначей и министр финансов. Кроме того, она была прекрасным слушателем, что очень располагало к ней как придворных, так и простой люд. Так что многие рыцари и дамы приходили ко двору любви ее матери жаловаться на свою жизнь, и, излив душу маленькой принцессе, чувствовали себя счастливыми, конфликты прекращались, не успев начаться.

Энгебурга была очень внимательной и рассудительной. Она никогда не давала своим чувствам властвовать над ней, меньше говоря, а больше примечая происходящее и делая правильные и разумные выводы.

А надо сказать, что при дворе Канута VI жил некий рыцарь по прозвищу Недотепа. Глупый с рождения, он был постоянным предметом насмешек всех и вся. То вдруг во время псовой охоты кто-то из шутников подпоит его собак крепким вином, так что в самый ответственный момент они вдруг начнут прыгать, скакать и выделывать разнообразные фортели. А то вдруг накинуться на своего хозяина, да так что чуть не загрызут его совсем.

Так что надолго еще после злополучной охоты Недотепа сделался всеобщим посмешищем.

Другой раз на соколиной охоте двое придворных заняли Недотепу разговорами, в то время как третий посадил ему на руку ворону вместо сокола.

После этого случая Недотепа чуть в колодец не сиганул с горя.

Король пожурил шутников, запретив им издеваться над убогим, но и сам не мог сдержать приступы смеха, вспоминая, как каркал самозваный сокол.

Совсем по-другому вела себя Энгебурга, которая не смеялась вместе со всеми, а наоборот становилась все мрачнее и задумчивее. Ей совсем не нравились грубые шутки придворных, и она была бы счастлива упросить отца отправить Недотепу домой, но это было невозможно, так как нелепый рыцарь был их родственником, и Кануту VI меньше всего на свете хотелось ссориться с семьей своего двоюродного брата, который вполне мог взбунтоваться и послать свои войска на Копенгаген.

Однажды, Энгебурге тогда только-только исполнилось одиннадцать лет, в Данию пришел голод. В тот год лили безостановочные дожди, и весь урожай погнил, поэтому ко дню рождению принцессы, которое как обычно отмечалось со всей приличествующей случаю пышностью, народ вдруг поднял голос, начав требовать у короля хлеба.

Из опасение за жизнь своих близких, король повелел проводить празднования во дворце и турнира в большом замковом дворе служившим обычно для тренировки воинского мастерства воинов, не устраивая грандиозного шествия с танцами и факелами. Но тут стражники сообщили, что на рыночной площади произошло столкновение между горожанами и студентами, и требуется помощь. Тут же все находящиеся на празднике придворные и гости поднялись со своих мест, желая, собственноручно навести порядок в городе.

Среди смельчаков был и Недотепа. Но, когда увалень проходил мимо Энгебурги и ее отца, девочка вдруг бросилась к нему, требуя, чтобы тот остался в замке. Не мало удивленный таким поведением сестры Канут VI попросил ничего не понимающего Недотепу подчиниться желанию принцессы.

Но когда замок опустел, и все гости, оседлав своих коней, вылетели на площадь, король призвал сестру к ответу.

Не мало не смущаясь Энгебурга подошла к Недотепе и попросила его отдать ей меч. Рыцарь попытался, было извлечь его из ножен, но к удивлению короля, это у него не получилось. Тогда Энгебурга попросила брата, который был достаточно сильным мужчиной и известнейшим своими подвигами рыцарем извлечь меч. Тот же результат.

Оказалось, что меч забили кузнечным молотком в ножны два королевских шута, пожелавшие опозорить Недотепу на турнире, который должен был проходить по случаю дня рождения Энгебурги.

Новая шутка, задуманная над Недотепой могла бы иметь успех, если бы не последующие события, так как ворвавшийся на коне в толпу дерущихся людей, безоружный рыцарь не сумел бы не только помогать устранению конфликта, но даже защищать свою собственную жизнь.

Иными словами злая шутка чуть было не обернулась смертоубийством. А убийство представителя благороднейшей династии Дании, чуть было не повлекло за собой войну.

Так Энгебурга спасла рыцаря и предотвратила ненужное кровопролитие.

Энгебурга родилась в самое рождество, от чего должно быть ее характер и был сильным точно зимние холода, и надежным как крещенские морозы. Другое дело Агнесс Меранская. Которая родилась в разгар летней жары, когда июльское солнце так сладко припекает, когда птицы весело щебечут на деревьях, а в садах зреют яблоки.

Агнесс была рыжеволосой, с зелеными озорными глазами и изящной грациозной фигуркой. Обладая прекрасным голосом, она рано научилась петь, нередко аккомпанируя себе на лютне. В голове ее было множество интереснейших любовных историй, стихов и песен, некоторые из которых она переделывала на свой лад, так что старые легенды вдруг оживали становясь близкими и понятными каждому.

Рано утратив родителей, она жила, не зная отказа, от занявшего герцогский трон брата. Впрочем, много ли ей было нужно? Целыми днями она скакала на коне, охотясь вместе с королем и его свитой, разучивала новые танцы или дрессировала сорок своих комнатных собачек, с которыми предпочитала гулять лично, ведя свору на розовом многохвостном поводке. Придворные Меранского герцога, которым посчастливилось лицезреть эту милую сцену, утверждали, что это было воистину очаровательное зрелище. Рыжеволосая хорошенькая девочка, ведущая на поводке сорок пушистых и разноцветных комнатных собачек, которые семенили перед ней подобные невероятному живому пушистому коврику.

Когда Агнесс начала подрастать ее красота сделалась легендой. Со всех земель приезжали благородные рыцари только за тем, чтобы увидеть прекрасную девочку, услышать ее ангельский голосок, посмеяться вместе с ней над ее шутками.

Агнесс обожала быть центром веселой компании, прекрасно управляя собственным двором любви и, с опытностью светской дамы, судя размолвки влюбленных, и жалобы трубадуров на бессердечие их дам.

В присутствие Агнесс нередко гости за столом на столько забывались, что проливали суп мимо рта, или забывали подтирать рукавом губы, отчего соус лился прямо по их бородам и усам. Кто-то забывал облизать жирные пальцы и вытереть их хлебным мякишем, засмотревшись на прекрасную девочку, и обтирал руки прямо о свою парадную одежду.

Агнесс смеялась над такими простофилями, но позже утешала, проявляя знаки внимания, так что сконфуженный было гость уже не пытался сбежать из замка, затаив в душе горькую обиду, а становился ее страстным поклонникам, разнося весть о благородстве, красоте и любезности прекрасной Агнесс фон Меран.

Суженый

Принцесса Энгебурга тоже умела и любила петь, но только светским песням она предпочитала церковные гимны. А стихам строки из дорогого ее сердцу священного писания. Впрочем, Энгебурга отнюдь не готовила себя в христовы невесты. И прикажи ей король постричься в монахини, она, скорее всего, опечалилась бы и даже начала протестовать. Потому как сердце прекрасной Энгебурга было точно бутон розы, в котором жила любовь.

Да, Энгебурга любила, или точнее сказать, она жила в предвкушении любви, которая должна была в один из дней придти к ней, преобразив все вокруг. Долгими ночами, в своей светелке, Энгебурга мечтала о любви. О том, как однажды любовь постучится в ее двери, и она впервые в жизни увидит ЕГО! рыцаря прекраснее которого нет на всем свете, чтобы ослепнуть от любви, умереть или жить долго и счастливо.

Временами Энгебурге казалось, что она и не живет на самом деле, а спит в зачарованном замке, ожидая поцелуя своего суженого.

Тем не менее, Энгебурга оставалась не просватанной до восемнадцати лет. Так как брат ни как не мог подобрать для нее достойного мужа. Мужа, которому прекрасная Энгебурга должна была отдать свое сердце. Мужа, ради которого она жила все эти долгие восемнадцать лет, и которого должна была полюбить чистой любовью.

И вот однажды этот день настал. В 1193 из далекой Франции к королю Кануту VI приехали послы с просьбой выдать прекрасную Энгебургу за двадцативосьмилетнего короля Филиппа Августа[2].

Это предложение очень обрадовало датского короля, но, не желая идти против воли любимой сестры, он послал за ней, спрашивая ее согласия.

«Филипп Август»! – пронеслось в голове юной Энгебурги, и тут же великая сила любви в первый раз по настоящему забилась в ее сердце. «Филипп Август – Филипп II король Франции» – задыхаясь от охвативших ее чувств, прошептала Энгебурга, силясь не потерять сознания, выставив, таким образом, себя в наихудшем виде.

«Филипп Август – любимый! Драгоценный суженый, прекрасный рыцарь, величественный король!» – эти слова ласкали слух влюбленной девушки, заставляя ее глаза полыхать, а сердце учащенно биться.

Ей хотелось прыгать на месте, петь, плакать и танцевать! Хотелось забраться на самую высокую башню и полететь, оттуда разбросав широкие рукава крылья, или накинув меха, выскочить со служанками в город и рассказывать о своем счастье первым встречным. Но Энгебурга быстро взяла себя в руки, и скромно потупившись, как это и следовало юной принцессе, качнула головой в знак согласия.

Послам Филиппа Августа исключительно понравилась редкая красота и благонравие принцессы Энгебурги, и они тот час же приступили к переговорам по поводу приданого, дабы как можно скорее закончить все дела, и привести во Францию столь прекрасную и благородную королеву.

В тот же день служанки принцессы, не покладая рук, начали складывать драгоценные наряды, серебряную и золотую посуду, и шкатулки с украшениями своей госпожи. Было решено, что во Францию с Энгебургой поедут пятьдесят ее самых преданных фрейлин, которые будут служить ей в Лувре.

Энгебурга была на седьмом небе от счастья!

История предшественницы

По улицам Санлиса шла простоволосая, босоногая девушка в длинной белой рубахе и свечой в руках. Ее глаза были красными от слез, а нос распух. Девушка громко рыдала, то и дело поднимая заплаканное лицо к небу, точно вопрошая его о произошедшем с ней несчастье.

Неумело ступая босыми ногами по грязной мостовой и то и дело, натыкаясь на булыжник или перешагивая через ручеек свежих помоев, девушка уверенно шла в сторону королевского дворца.

Свеча горела на ветру. А за девушкой так же медленно и обреченно двигалась толпа нищих, которых с каждым пройденным домом становилось все больше и больше. Калеки на костылях и тележках, с обрубками вместо рук, разорванными или вовсе отрезанными носами, прокаженные в балахонах с колокольчиками, нищие всех мастей и рангов, безумные шлюхи, слепые, бабы с грязными орущими младенцами. Все они рыдали, разрывая на себе лохмотья, все били о мостовую палками и клюками. Падали и валялись в лужах помоев и навоза, выставляя на всеобщее обозрение язвы, раны и культи. И все они плача молили об одном, о том, чтобы всемилостивейший король сжалился над своей несчастной королевой! Все они шли просить короля не о благах лично для себя, а единственно для нее одной, для женщины, с которой Филипп Август обвенчался несколько лет назад, и которая так и не подарила ему долгожданное дитя.

С каждым шагом толпа нищих, сирых и убогих множилась, превращаясь в единое орущее и стонущее море горя и тоски. Нищие вылезали из подвалов и канав, пьяницы покидали беднейшие трактиры и тащились вслед за ведущей их девушкой. Свеча горела на ветру.

Удивленные горожане выглядывали из своих домов, показывая пальцами на невиданное до этого шествие. Женщины прижимали к себе детей, опасаясь, как бы невероятная процессия не поглотила их подобно разлившейся весной реке. Молодые девицы с ужасом улепетывали сраженные невероятным амбре, исходящим от всех этих голодранцев. Отцы семейств вставали у дверей своих домов, вооружаясь топорами и дубинами. Которые впрочем, без крайней нужды никто не собирался применять. Свеча горела на ветру, близился конец света!

Вдруг на одной из боковых улиц послышался стук копыт и наперерез нищим вылетел отряд замковой охраны. По команде сто прославленных лучников вынули из колчанов по стреле и натянули тетиву.

Толпа застыла, ожидая кровавой развязки.

Пятьдесят копейщиков за спинами у лучников готовились разить смутьянов копьями. Офицер занес над головой меч, намереваясь дать сигнал своим людям, как вдруг в рядах военных послышался ропот, и тут же лучники начали опускать свои луки, а копейщики в ужасе бросать на землю копья и мечи.

– Королева! Это же сама королева! – Раздались сразу же несколько голосов. Офицер поспешно убрал меч, сделавшийся вдруг не просто не нужным, а преступным. И спешившись, опустился на колени перед Ее Величеством королевой Франции Изабеллой де Эно[3]. Его примеру последовали полтораста воинов стражи.

Слабо улыбнувшись военным, королева сняла со свечи нагар, и, всхлипнув и вытерев рукавом нос, простерла перед собой руки, умоляя пропустить ее во дворец к мужу.

Ошарашенный офицер тот час дал своим людям команду расступиться, после чего нищие прошли за королевой к дворцу, где, посреди двора поджидал ее плохо скрывающей негодование Филипп Август.

[1] Ингебурга, другие варианты, Ингеборга Инжебурж Датская (ок. 1175 — 29 июля1236) — королева Франции. Дочь короля Конута IV Датского, с 1196 г. жена Филиппа II Августа Французского.

[2] Филипп Второй Август родился 21 августа 1165 г. в Париже замок Гонис, умер 1223 г. Король Франции с 1 ноября 1179 г. по 1223 г. Отец Людовик Седьмой (1120 г. – 18 1180 г.), мать Аделаида Адель Шампанская

[3] Описанное событие произошло в 1184 г. в городе Санлисе жена Филиппа Августа Изабелла де Эно шла впереди процессии нищих умолять короля не отвергать ее.