Убить друга

Рассказываю по-честному, как и было, гражданин следователь, мне скрывать нечего.

Всегда добивался, чего хотел. За что ни возьмусь — всё в руках горит, любое дело, только надоедало быстро. Не могу чем-то одним постоянно заниматься, научусь — и тошно становится. Постоянно нужно, чтобы ветер в лицо бил. Хотелось лёгких денег, и я их получал. Ну, вы знаете таких, как я. При деньгах — живу на широкую ногу, без денег — затягиваю пояс потуже. И женщины со мною были именно такие, как я хотел, и не за деньги, а за меня самого. Иногда я их бросал, иногда они меня. Ну и что с того? Просто брал другую, и всё.

И было у меня два друга, такие, что только раз в жизни бывают. Когда откинулся в крайний раз, поехал к одному из них, очень хотелось оторваться. Приезжаю, а у него жена, ребёнок. Так что же мне, уехать было? Это же старый друг. Стал я у них жить. Вместе пили, вместе пели, я и понять ничего не успел, как мой друг стал сперва её мужем, а потом моим врагом. Я сразу заметил, что у них не ладится, вот и вклинился.

Потерял голову? Не то слово. Да и вы потеряли бы голову, гражданин следователь, такая женщина, что просто с ума сойти. Свет белый видеть перестал, словно пуля в голову попала, и весь я, тот что раньше был, сдох и валяюсь, смотрю глазами в небо. Умница, красавица, образованная какая, харизма сумасшедшая от неё так и пёрла. В постели — огонь. Просто царица, а не баба, никогда у меня такой не было, и уже никогда не будет. Сперва мы скрывались, как могли, а потом её муж застукал нас в кровати. И, думаете, поступил как мужик? Ударил меня? Он, гражданин следователь, снял штаны и сказал, что тоже хочет с нами. Я его нахуй послал, а он меня с нею выгнал. Куда нам было податься? Свозил её к своим родственникам, представил своей женой, и стали жить. Казалось, надышаться ею не смогу...

Сперва мотались по знакомым, которые пускали. Одно я точно понимал — с криминалом нужно завязывать, ведь если снова сяду — её потеряю. И я, гражданин следователь, как последний дурак, порядочно и бедно жил, очень боялся сесть. Говорю же, свет клином сошёлся, ничего больше не хотел. У вас такого никогда не было? Ваше счастье.

Деньги кончились, нужно было какую-то работу искать, но мы так залюбились, что какая там работа? Тут оказалось, что я сделал ей ребёнка. Денег на аборт не было, да и хотелось, чтоб она родила мне кого-то. Сына хотел. Она подала на развод, но беременных не разводят, так и вышло, что ребёнок родился под его фамилией. А какое мне дело, по сути? Расти-то будет со мной, меня и папкой станет звать, думал тогда. Её муж, мой дружок бывший, кстати, ходил к нам, ныл, угрожал, всё хотел её вернуть. Это беременную-то! Я бил его, еле растащили, убил бы пидора, нехуй лезть. Он кричал, что она всегда шлялась, ему рога наставляла, и мне наставит, но мне плевать было, что он там кричит. Я ведь не он, при мне шляться не станет. Потом ещё разные люди говорили, что от неё на своих ногах никто не ушёл, только мне-то что? Я и не хотел и не мог никуда идти.

В конце-концов, устроился в кузню. Говорил вам, что любое дело мне по плечу, за что ни возьмусь? Руки на месте, голова тоже. Появились деньжата, стали снимать квартиру. Тут выяснилось, что она хреновая хозяйка. Уборки никакой, стирка как попало, готовка омерзительная, ребёнок орёт, всё как в сказке, чем дальше — тем страшнее. А мне и посрать, ведь она — царица, и, при том, моя.

Странно даже, гражданин следователь, понимал ведь, что завёл не канарейку, и на подоконнике чирикать она не станет, а я мою жар-птицу к плите привязать захотел, дурак, думал, что если ребёнок есть, так никуда от меня не денется. Стал к ней относиться, как к привычной вещи, начал пить, а когда крепко выпью — учить её, потому что она мне ничего не спускала и за словом в карман не лезла. Сколько раз в синяках ходила — никакая наука не помогала.

В конце-концов, удрала она от меня к своей мамаше, у которой старшая дочь, от мужа, жила. Я сразу прозрел, стал звонить, просить, умолять чтоб вернулась, говорить, что люблю её и ребёнка. Послушалась, вернулась. И закрутилась вся карусель по-новому. Снова начинал пить, лупить её по пьяни, она опять убегала к мамке, только я её в покое не оставлял. Сказал, что построю для неё дом, лишь бы вернулась, и ведь построил! Отец при деньгах всегда был, сколько раз из-за меня влетал, сколько мне на зону перевозил, а тут смотрит, что я люблю её, как свою душу, уж он расстарался на материалы, а я своими руками домину и отгрохал. Пахал день и ночь как проклятый, всё мне было по плечу!

И дело не только в койке, гражданин следователь, вы не подумайте, что она меня на койку привязала. Дело в ней самой. Присел я на неё, как на чёрное ширево, понимаете? И без неё не могу, и с ней как последняя скотина обращаюсь.

Ну, стали мы жить в своём доме. Казалось бы, что ещё надо? А я каждый вечер напиваюсь — отчего-то тянет душу. А тут как раз объявился мой второй дружок. Первого-то я потерял, когда у него жену увёл, этот один и остался. Тоже проблемы с законом имел, вот я ему и говорю, приезжай, друг, поживёшь у нас.

Ну не идиот ли? Сейчас уже вижу, что идиот, а тогда думал, что веселее будет, если он приедет, будет с кем поговорить по душам, что ли. Он и приехал. Я его к себе в кузню устроил, стали мы жить и работать вместе.

Когда у них всё началось — не знаю. Мне мужики с работы говорили, мол, смотри в оба, но я в себе уверен был на все сто, куда смотреть? Потом и мне стало казаться, что-то есть, но всё уговаривал себя, успокаивал, не хотел верить. А потом однажды их застукал. Как будто ножом ударили, так больно было — передать не могу. Всё потеряло форму, солнце потухло.

Я им сказал, чтоб убирались, она и ушла с ним, в чём была, уже на улице его курточку на плечи накинула, и ребёнка забрала. Остался я в доме один, хоть вешайся. Думал, сдохну от тоски — не сдох. Водку пью — не пьянею. Стал ей звонить, как последний дурак, и умолять вернуться. Говорил, что всё прощу, что никогда и пальцем не трону, я бы на коленях перед нею ползал, только бы вернулась. А она мне отвечает, что любит его! Его, вы представляете, гражданин следователь?! А не меня. Отвечает, что никого так не любила, и что никто, лучше чем он, её не понимает! И ему я звонил, говорил, что она всегда шлялась, и что будет шляться, и ничего он с этим не сделает, а он мне отвечает, что они счастливы и чтобы я к ним не лез, а то мне худо будет. Представляете? Как с ума не сошёл — сам не знаю. Спать не мог ни днём, ни ночью, её кофточку нюхал, бродил по пустому дому и выл, как больная собака, всё представлял себе, как он её руками трогает, обнимает, целует. Три дня так жил!

А потом как почувствовал что-то, взял обрез и поставил у окна, так, на всякий случай. Сам к отцу стал собираться, даже билеты купил, думал, съезжу, развеюсь, жить-то как-то надо.

Сижу, манатки в сумку складываю, как тут открываются двери, а за дверями он стоит, и на меня смотрит. Мне потом говорили, мол, за её вещами приезжал.

Я ему как в глаза глянул — все мозги сразу начисто отшибло. Ясно стало, что только один из нас отсюда живым и выйдет. И он это понял, руку в карман сунул, достаёт опасную бритву, и ко мне! Я — за обрез, и в упор ему половину грудной клетки разворотил. Сразу было понятно, что насмерть.

Знаете, он ещё развернулся, выскочил из дома и метров тридцать пробежал сгоряча по дороге, потом упал, ногами дёрнул пару раз и вытянулся, а бритву в руке так и держит, ну, вы же видели на фотографиях.

Я сам позвонил и в скорую, и в милицию, а пока ваши ехали — отцу и ей. Говорю, ты довольна, что я из-за тебя единственного друга порешил? Вернулась бы ко мне, ничего бы этого не было, я бы тебе слова не сказал! А она, гражданин следователь, трубку бросила, и с тех пор мне ни слова не сказала. Представляете? Ни слова. Я, бывает, исхитрюсь как-то, мобилу пробью, чтобы ей позвонить, а она мне ни словечка, и на суд не приедет, я знаю. Мне бы хоть раз только голос её услышать! Хоть одним глазочком на неё посмотреть!

Я тут с одним чалюсь, так он говорит, дурак ты! Выгнал бы блядину и дело с концом, завёл бы новую. А я жить не могу. Ни дня, ни часа не прошло, чтобы про неё не думал. Сукой буду, да кем угодно. Вот, все говорят, что из-за бабы лучшего друга убил. Только когда я спрашиваю себя, как поступил бы, если бы время вспять повернулось, всегда выходит, что точно так же, я бы снова его убил.

И снова.

И снова.