Убить удачу

Солнце аризонской пустыни жгло обыденно тяжко. Было сухо и ветрено. Пыльные порывы катали перекати поле по пустынной дороге. Конь подо мной шёл медленно, таща на себе тяжёлый груз и также изнемогая из жары, как и я. Я достал свою объёмную флягу и сделал несколько крупных глотков. Вода была тёплой, но освежала неплохо.

Я собрал немного жидкости в ладонь и плеснул на морду коня. Тот благодарно встряхнул головой. Я выдохнул, город уже виднелся на горизонте. Но это не значило, что можно расслабляться. Залётная аномалия или особо наглые бандиты вполне ещё могли доставить мне неприятностей.

Ха! Мясо ценный товар и охочих до него много. Благо что винтовка и едкий язык в этих местах могут обеспечить безопасность лучше любого законника. Но и бандиты не дураки лезть на охотника напрямую. Обычно они налетают, как вороны и пытаются выкрасть добычу прямо с лошади. Так что крепить её надо как следует.

Я проверил ещё раз затяжки на мешке с тушей. Крепкие. Крепче только верёвка висельника. Такую нахрапом не сорвёшь, а если и попробуешь, успеешь и огрести.

Я довольно просвистел любимую мелодию, уже представляя хруст денег в своих лапах. Не то чтобы я был охоч до богатств, но был кое-кто, кого я любил радовать обновками. И этот кое-кто уже дожидался меня дома. Наверняка она опять что-нибудь сожгла в моё отсутствие, пытаясь приготовить обед к моему приходу. О, эта девушка! Одна большая вселенская ошибка.

Путь до города прошёл на удивление легко. Я въехал на центральную улочку под одобрительные взгляды зевак. Наверняка уже представляли, как урвут себе кусочек в лавке мясника этим вечером. Ха! Я тоже представил. Доля добычи мне полагалась бесплатно, так что после каждой охоты я устраивал себе прекрасный вечер с пивом и подсоленным мяском на веранде особняка. Это была такая же маленькая радость, как и моё домашнее недоразумение со спутанным мехом.

Подъехав к мясной лавке, я обнаружил, что она закрыта изнутри. Спрыгнув с лошади, я постучал в дверь. Никто не откликнулся. Я постучал сильнее и проорал:

– Ганс! Ганс, чёрт тебя дери! Где тебя носит? Ты откроешь мне или нет?!

За дверью наконец послышалось недовольное рычание. Затем какая-то возня и передо мной возникла дородная ящерица в окровавленном фартуке, головы на две выше меня. Жена мясника, Бренда. Она сначала попыталась посмотреть на меня сурово, но в итоге смягчилась и покачала головой:

– Его сейчас нет, крыс. Ганс уехал покупать новые инструменты.

– И вот так оставил свою роскошную жену одну? Не боится, что один его симпатичный друг её закадрит?

– Я сломаю тебе таз, крыс. Тебе это надо? – она покачала головой, но усмехнулась. Затем бросила взгляд на мою лошадь, – Но, если ты привёз хорошего мяска, я могу и не посмотреть на твою безопасность.

– Сегодня ничего особенного, – я зевнул и сложил руки на груди, – Просто жирный свин, который думал, что сможет убежать на своих коротких толстых ножках...

– О, так значит, у нас тяжёлая добыча, да? – она, покачивая бёдрами, гордой походкой направилась к лошади. Развязав путы, она мельком глянула внутрь пакета, а затем одной рукой подняла его и закинула себе на плечо, – И правда увесистый. Хорошая туша! Из него выйдут отличные шкварки!

Она лёгким шагом отправилась обратно в лавку, я направился следом. Кинув антропоморфную свинью на стол с весами, она присвистнула. На весах высветилось почти двести килограммов.

– Удачный улов, крыс! Выйдет недёшево... Оплату натурой ещё принимаешь? – она оскалилась своими острыми зубками.

– Учитывая сколько он стоит, мы тут застрянем на пару дней тогда. А я беспокоюсь о твоей безопасности, да и устал, – я деловито потёр шею лапой, она и правда немного затекла, – Так что сегодня лучше деньгами.

– Жаль-жаль, – она снова усмехнулась, – Я скажу мужу, что попыталась сэкономить, но наш крыс оказался слабаком.

Затем ящерица сунула руку в карман фартука и выудила оттуда толстый, пухнущий от зелени кошелёк. Вынув оттуда четыре купюры, она протянула их мне. Не считая, я взял их и пихнул в свой походный плащ:

– С тобой приятно иметь дело, – сказал я, разворачиваясь и направляясь к выходу, – вечером зайду за своим кусочком!

– Слушай, – сказала она вдруг, – Могу я спросить, пока ты не ушёл?

– Конечно, – я остановился в ожидании.

– Может, это глупый вопрос, ведь обычно приёмом занимается муж, но я не ждала, что кто-то притащит тушу днём. Кажется, обычно их приносят или рано утром, или совсем уж вечером. Тебе не было тяжело охотится под таким солнцепёком?

– Охота это гонка вооружений, подруга. Самые сочные и хитрые твари как раз в полдень и вылазят из укрытий, думая, что никто не будет их выслеживать в такое время. Но, как видишь, не тут-то было! Да и бегать под палящим солнцем приятнее, чем ковырять дыры в поисках убежища очередного травоядного.

– А я-то думала ты спец по ковырянию дыр! – она прикусила губу.

– Но, очевидно, не сегодня, дорогая! – я усмехнулся и вышел из прохладной бойни, бросив напоследок "Адьё".

Оставив коня там же, где он и стоял, я пошёл до близлежащего магазина "всякой-всячины". Открытие двери сопроводилось звоном колокольчиков. Худощавый старый волк с кучей седины в шерсти, посмотрел на меня исключительно лениво, подперев костлявый подбородок высохшей рукой и хрипло сказал:

– Господин Ван Де Рат собственной персоной! – кажется, он был не слишком рад меня видеть.

– И тебе привет, старый хрыч. Чего такой кислый? Я принёс тебе ещё зелени, чтобы ты мог ей подтираться или что ты там со своими несметными богатствами делаешь?

– А про долг свой ты не забыл? – он слегка смягчился, услышав, что я принёс денег.

– Ты за кого меня принимаешь, старикан? Я свои долги выплачиваю.

– Когда не проигрываешь последние деньги Гансу, – старый подонок говорил так, будто бы сам не захаживал на подпольные "вечера картишек" в мясную лавку.

– За то я обычно выигрываю его жену. Она, знаешь ли, сама готова за меня платить!

– Но что-то она за тебя не доплачивачивает. Или ты очень плохо стараешься.

– Ты её видел? Там кто угодно будет плохо стараться! Наказание, а не женщина.

– "Наказание, а не женщина" это твоя биологическая угроза, которую ты зачем-то держишь дома. И ради которой влезаешь в долги.

– Не дуйся, старый пень! – я взял одну из купюр наугад и стукнул рукой вместе с ней о стол, – Вот тебе за тот безумно дорогой набор плюша!

Старый ублюдок взял деньгу в лапы, проверил её на свет, понюхал и удовлетворённо щёлкнул кассой:

– Ты жену Ганса не только оседлал, но ещё и ограбить решил?

– А ты спроси у неё. Она тебе и про то, и про другое расскажет. Но прежде, чем ты пойдёшь, дай мне бутылку виски и тот журнал для девочек, который я беру обычно. Там же вышел новый выпуск? Она расстроится, если нечего будет сегодня почитать.

– Да, завезли свежую партию. Если в нашем захолустье что-то можно считать свежим, – он направился в подсобку и уже через пару секунд вынырнул оттуда с бутылкой и толстым журналом, затем протянул их мне – Держи вот, для твоей аномалии. Хотя мне кажется, что ей это всё не особо нужно. Она у тебя, кажется, может часами просто в стену смотреть.

– Но я предпочитаю, чтобы она часами смотрела на меня. Или хоть как-то развлекалась. Мне её жалко всё-таки.

Он ухмыльнулся, посмотрел в сторону, а потом просиял, будто что-то важное вспомнил:

– Тебя кстати сегодня искали.

– Если это коллекторы или законники, то я сбежал в Мексику.

– Нет, это девушка-гепард. Вся такая в форме Конфедерации. Выглядела стильно и опасно. У тебя новая любовница?

– Ну, такую бы я запомнил и вряд ли бы отпустил. Так что едва ли. Но буду рад обновить коллекцию!

– Ну, можешь с ней встретиться, наверняка она сейчас в салуне время коротает. Может, это новый заказ.

– Ты звучишь практически заинтересованно, – заметил я.

– С деньгами ты же потом всё равно ко мне придёшь. Да и у нас не так много событий в городке происходят, интересно же.

– Не думал, что ты старуха-сплетница.

Он грузно выдохнул:

– Иди уже. Я тебя дольше пяти минут не выношу.

– И это исключительно взаимно.

Я попрощался с хозяином магазина и побрёл к салуну. Видимо, всё-таки придётся зайти в ещё одно место, перед тем как наконец расслабиться. Салун тоже был совсем недалеко, но я всё-таки поманил коня к себе, чтобы потом сразу запрыгнуть верхом и помчаться домой. Ну или на тот случай, если конфедератка решила всё-таки прийти по мою душу не с деловым предложением.

Никогда не знаешь, где тебя могут подстерегать враги. Особенно если этих врагов у тебя давненько не было.

Войдя в салун по обыденному расслабленно, я оглядел зал. Днём народу было совсем немного: пара пьяниц, знакомый лис-бармен сонно потиравший стакан и... действительно обворожительно опасная девушка-гепард в серой накидке конфедератского рейнджера и серой же широкополой шляпе с приколотой тульей. Из-под неё она метнула на меня взгляд холодных зелёных глаз и хищно ухмыльнулась.

Очевидно, она меня узнала. Только вот... откуда? Не спеша подходить к странной незнакомке, я ещё раз оценивающе её окинул. Что-то в её внешности меня напрягало... Может то, что у неё не было уставных двух пистолетов? Или то, что знаки отличия на её форме относились к Техасу, а не к Аризоне или Фронтиру?

Да и вообще с формой было что-то не так... Она выглядела в ней не как уставной военный и законник, а как некто очень неумело пытавшийся притворяться рейнджером. Хотя вернее будет сказать, даже не пытавшийся притворяться. Просто надевший чужую форму с той бережностью, с которой вендиго надевают чужую кожу.

Переборов в себе чувство дискомфорта от этого понимания, я всё же подошёл к ней. Слишком уж интересно было, чем эта ситуация обернётся. Сев на против и стараясь не смотреть на неё, я сказал:

– Говорят у нас в городе странная новенькая, что ищет лучшего охотника штата. Слышала что-нибудь об этом?

– Меня зовут Азери, – сразу представилась она, решив не играть в социальные игры с намёками. Это было так нагло, что мне даже понравилось, – И я действительно ищу здесь кого-то, кто сможет выполнить один мой заказ. Ты должен для этого подойти, Ларс Ван Де Рат.

– Я никому ничего не должен, кисонька. И обычно я нечасто беру заказы... не через шерифа.

– Я предпочитаю общаться с охотниками напрямую. Зачем нам лишние посредники?

– Чтобы гарантировать плату.

– Ну мы же не захотим отнимать кусочек от... – она сделала театральную паузу и выудила из-под накидки увесистый двухпатронный револьвер, отделанный серебром и напоминавший скорее "ручную пушку", – этого маленького шедевра? И это только предоплата.

Я сглотнул:

– Ого, какой... щедрый дар. Это мне для чего? Пытаться грохнуть гору?

– Он аномальный, – сказала она, откинувшись на стуле, – а ещё безумно дорогой. Ни один охотник не пройдёт мимо такого оружия, хотя бы для коллекции. А уж какую добычу ты для него выберешь... Не так уж и важно, верно?

– Я понял, что он не игрушечный, – я поднял пушку, чтобы повертеть в руке и на вес она оказалась невероятно лёгкой, почти невесомой, – В чём его секрет?

– Им можно убивать любое метафизическое существо. Один выстрел и даже фрактальный призрак сляжет как миленький.

– Ха-ха, да ладно? – мой смешок был больше нервным, чем радостным, – Я о таком оружии только слухи слышал и ни разу не видел в живую...

– Ну вот он, твой шанс не только услышать, но и пострелять. Если согласишься на работу, конечно. Достойный трофей только достойному охотнику.

– Дай угадаю... Работа будет невероятно сложной и смертельно опасной?

– Нет, если ты сам её себе не усложнишь. Тебе всего-то надо будет убить одну козу, скрывающуюся сейчас где-то в окрестностях. У нас с ней личные счёты... – она слегка прищурилась и замедлилась, но не изменила выражения лица.

– Коз не часто встретишь в наших краях. Дай угадаю, элитная рабыня сбежала с твоей плантации с какими-то нехорошими знаниями о тебе, а ты, нацепив форму конфедерата для устрашения, теперь лелеешь планы мести?

– Не угадал, Ван Де Рат, не угадал. – она снова обнажила острые зубки, – И вряд ли угадаешь. Да и не твоё это дело. Твоё дело охота. Мне неинтересно её мясо или что-либо ещё, так что пусть будет для тебя бонусом. Принеси мне только кусочек её рога. Этого хватит, чтобы доказать свой принцип.

– Как-то много труда и затрат для доказательства принципа.

– Принципы лежат в самой основе бытия. Ради них можно и постараться. Тем более, что мы с тобой делим один общий. Охоту.

– Как. Много. Пафоса, – я картинно закатил глаза, – Лично я это делаю ради денег, жрачки и выпивки. Иногда ради веселья. Но не больше. Это всего лишь работа.

– Мы оба знаем, что это не правда.

– Ха! Может быть. И всё-таки, в чём подвох? Она наверняка анормалка, да? Даже среди травоядных женщин их нынче попадается много... Эти вегатарианцы так скоро добьются прав больше, чем у мебели, если наберут критическую массу. Придётся ли мне столкнуться со сверхспособностями на сей раз?

– Может быть, – она снова хитро сощурилась, – Но хороший охотник должен знать, как убивать анормалок.

– С этой штукой, я смогу убить любую. – я крутанул пистолет на пальце.

Значит, могу порекомендовать использовать именно её, – она встала, оставляя мне пистолет, будто бы мы всё уже решили, а затем ещё и кинула мне медную монетку, обычный пятак конфедеративных центов.

– А это мне зачем?

– Чтобы ты мог притворяться, что делаешь это ради выпивки и еды. Можешь себе что-нибудь заказать, – она стала удаляться.

– Но мы ещё не договорились, куда ты уходишь?

– Я уже знаю, что честь не позволит тебе отказаться. Я бросила тебе вызов.

Я усмехнулся, она была права, но один вопрос всё же оставался нерешённым:

– А куда тебе кусок рога принести?

– Я сама тебя найду, Ларс. Мы ещё встретимся.

С этими словами она вышла и исчезла в уличном зное. Я тоже поднялся, ещё раз взвесив лёгкий, но громадный револьвер. Вскрыл барабан: всего два патрона. Надо будет попросить у Ганса купить что-нибудь подходящее, когда он поедет в столицу штата...

Подойдя к барной стойке, я не думал о том, чтобы пить. У меня и так была бутылка виски. А вот купить моему домашнему недоразумению ещё одну плюшку будет славно. Поэтому я заказал холодного чаю со льдом и мёдом. Она его просто обожает. И он как раз стоит всего пять центов. Настоящая удача для неё!

Получив свою порцию аризонского чая в металлической бутылке, я направился к выходу.

Снаружи я оседлал коня и направился к дому. Жил я на отшибе, на небольшом холме в двух или трёх милях от города, в небольшом, но уютном коттедже. Ничего невероятного, но я старался держать его в приличном виде и даже ухаживал за обширным, но бесплодным участком.

Дом достался мне от одного старателя, что пару десятков лет назад прикатил в Аризону добывать проклятое золото в Чёрных горах Аризоны. Но, кажется, особо он не обогатился на этом, потому что в момент, когда я переехал в Золотую долину из Кентукки, старикан уже собирался уезжать ещё дальше на запад, в Тасманию. Можно сказать, что этот особнячок достался мне за сущий бесценок, ибо других покупателей просто не нашлось.

Я подъехал к дому и оставил коня в стойле в его царской конюшне, пешком проделав остальную часть пути до коттеджа. Солнце всё ещё жгло, но уже слегка скрылось за тучками, отбрасывающие на землю громадные и вяло текущие тени.

Первым, что меня встретило, при приближении был звук колки дерева и задорные вздохи моей домашней беды. Вскоре я увидел Дэни у колоды, с изрядным энтузиазмом работавшей с топором. Кошка с поразительной грацией и силой рубила дрова. Я невольно засмотрелся на её движения, на её небрежный, домашний вид: мини-шорты из грубой кожи и моя клетчатая рубашка из тонкого хлопка с закатанными рукавами, на то как она живой рукой смахивала пот...

Да, была у моей подопечной одна особенность. Она была необычной даже на фоне других анормалок. Ведь кроме расколотого сознания и бытия "не от мира сего", Дэни ещё и была одновременно мёртвой и живой. По крайней мере, одна её половина всегда выглядела как свежая и милая девушка, другая же... менялась, но практически всегда была исключительно трупной.

Иногда она могла обнажать кости из-под сухой плоти и не испытывать от этого проблем. Иногда гнить и содержать в себе сотни червей. Иногда быть почерневшей и ороговевшей. А иногда и относительно нормальной, только со стеклянным глазом и холодной на ощупь кожей. Но чаще эти состояния комбинировались. Так было и сегодня.

Пахла она, конечно, по-особенному. В этот момент, до моего носа долетел уже привычный приторно сладковатый запах, смешанный с её природной, "живой", животной мускусной нотой, ибо мыться она любила даже меньше, чем песчаных койотов, к которым у неё были какие-то личные тёрки. Но к классическому амбре, теперь добавился и стойкий запах пота, отчего мой нос обыденно предпочёл самозаложиться.

Я откашлялся и тут, видимо ещё не окончательно пребывая в своём типичном иномирном состоянии, она в ужасе ухнула и обернулась. Увидев меня, она широко улыбнулась, но не побежала ко мне, а наоборот отправилась в дом со всех ног. Я оказался в небольшом шоке, ибо обычно она так не делала, прилипая ко мне намертво, стоило мне переступить порог... что на неё нашло?

Через какое-то время она выскочила из дома, держа в когтях две холодные стекляночки пива:

– Бери скорее! – крикнула она радостно, протягивая мне обе бутылки сразу, будто не заметив, что мои руки заняты покупками, – Они холодные и мочат мою рубашку!

Я невольно бросил взгляд на рубашку... И правда мочат. В лёгком смущении я отвёл глаза:

– Чёрт, Дэни, как у тебя получается меня смущать?

Она удивлённо остановилась:

– Тебе не хочется пива? Ты обычно всегда первым делом берёшь его, так что я.

– Нет, сейчас мне пива хочется даже слишком сильно. Но у меня заняты руки, дурочка.

Она посмотрела на покупки в моих руках, как заворожённая, будто только что выкопала клад из земли:

– Это мне?! – она радостно застучала бутылками друг об друга, – Неужели новый выпуск "Девочек конфедерации" вышел?! А там будут рассказы про пионерок фронтира? А про индейских принцесс? Обожаю рассказы про индейских принцесс!

Я устало выдохнул и покачал головой. Из-за того, что мозги Дэни были сварены в кашу, она была похожа на большого ребёнка, но к этой исключительной инфантильности примешивала и вполне соответствующие её возрасту чувства и мысли. От этого становилось не по себе точно также, как и от её полуживого тела.

В том плане, что мы определённо нравились друг другу и я ей нравился даже слишком, поскольку я "важный, смешной и честный". Но каждый раз, когда она делала что-то по-природному естественно-вызывающие, флиртовала или говорила о своих чувствах ко мне, мне сразу становилось не по себе. Любить её до ужаса неправильно, но и не любить невозможно.

Я чуть не выплюнул сердце, когда она в порыве радости бросилась ко мне с объятьями, прижимаясь ко мне спереди мокрой рубашкой и к спине холодным стеклом. Я с тяжестью вдохнул и сказал:

– Полегче, кошечка. Во-первых, дай мне положить всё это куда-нибудь, а виски с чаем опустить в ледяной ящик. А ещё мне вечером за мясом ехать и охоту планировать, так что дай-ка мне слегка отдохнуть и полежать.

– Я хочу лежать с тобой, – она отстранилась, – и пить пиво!

Я выдохнул:

– Ты же знаешь, что я не могу сказать "нет", – я медленно зашагал к дому, а она ногу в ногу зашагала со мной, – только на спину не дави, болит ужасно.

И мы оба исчезли в прохладе особняка.