Убивай и властвуй

Гудели машины. Было пасмурно, начало осени выдалось прохладным. Впрочем, как и всегда. Морриган была одета не по погоде —дешевая серая кофта совсем не грела, голую шею обдувал ледяной ветер, и только ноги не онемели от холода благодаря берцам. Мор внимательно следила за светофором, словно хотела заставить его ощутить чувство вины за то, что он вынуждает ее стоять и мерзнуть. Она жалела, что не надела пальто. Ее темная волчья стрижка была растрепана, рубашка помята. Вокруг кофейного зрачка как корни дерева расползались сосуды, а темные круги под глазами кричали о бессонной ночи. Она опаздывала, и у нее не было ни сил, ни желания приводить себя в порядок.

Облегчение наступило только когда она зашла в колледж. Тёплый, почти горячий воздух обволок её, и она на секунду замерла, позволяя теплу просочиться до костей. Кремовые стены, полированные до зеркального блеска деревянные полы, кожаные диваны — словно это не учебное заведение, а чей-то личный особняк. Огромный особняк, в котором воняло лаком для паркета.

Мор начала бродить по коридорам. Она не знала, в каком кабинете у нее пара, но догадывалась, что информация об этом должна быть в чате ее группы, к которому она не присоединилась, так как до последнего момента думала, что ее поступление — это ошибка. Заставить себя прийти в колледж у нее получилось только на третий день учебы. Она могла целые сутки слушать музыку из радио на отцовском пикапе и думать о возвращении домой. На ферму, к семье. Она хотела вернуться в то время, когда у нее была удобная кровать и горячий обед, и одновременно пыталась забыть о месте, в котором от нее требовали жестокости и стойкости.

Мысли ее блуждали где-то далеко, и в какой-то момент она перестала замечать, куда ведут ее ноги. Мор уже не знала, в какой стороне выход. Она остановилась и взглянула на наручные часы —массивные, мужские, подарок Монте. Идти на первую пару уже не было смысла. Облокотившись на холодную стену, Морриган закрыла глаза, отгораживаясь от слишком чуждого ей мира.

Вскоре в коридоре загудели студенты. Она пыталась выловить взглядом тех, кто похож на обучающихся ее специальности — таких же потерянных, может быть, чуть более собранных. Она ошибалась до того момента, пока не остановила невысокую черноволосую девочку

— Постой, с какой ты специальности? — Голос Мор был твердым и уверенным.

— Вы это меня? — Студентка вынула наушник из уха. — Криминалистика, первый курс. А вам зачем?

— Отлично, отведешь меня к кабинету, в котором у тебя следующая пара. — Тон стал ближе к приказному. В ответ студентка молча и с легким сомнением кивнула.

И все равно Мор опоздала. Этой минуты было достаточно для того, чтобы привлечь внимание преподавателя.

— Бурова, садись на место. — Девочка, которая провожала Мор, извинилась и юркнула за самую близкую ко входу парту.

Помещение было просторным, но душным. Лампы были выключены, кабинет освещался лишь тусклым естественным светом, который едва пробивался из-за серых жалюзей, рисуя на стенах длинные полосатые тени. Жужжал проектор, он выводил какое-то размытое изображение на белую, как в палате псих-больницы, стену.

— Так, а ты у нас... Блэкторн или Карасева? — Преподаватель прошелся глазами по журналу. Он не знал внешность Морриган. Судя по всему, Карасевой тоже.

— Приятно знать, что я не единственная, кто сочла первые два дня учебной программы необязательными

— Еще пару дней — и это было бы отчисление. — сухо проговорил преподаватель. — Может, все-таки представитесь?

— Морриган Блэкторн, — произнесла она с таким тоном, будто он попросил её снять трусы, а не просто поинтересовался фамилией.

— Итак, Морриган. Вы игнорировали мои сообщения, не присоединились к студенческой группе и пропустили половину первой учебной недели. У вас есть уважительная причина? — его тон был строгим, но сдержанным.

Девушка уверенно кивнула:

— Более чем уважительная.

Преподаватель изобразил на лице неподдельное изумление.

— Похмелье, — невозмутимо пояснила она.

Мужчина глубоко вдохнул и устало помассировал висок, мысленно борясь с желанием выдать красочную тираду. Видно было, что это ему дорого стоит

— Садись. Поговорим после пары. — только и выдохнул он, обрывая разговор.

Морриган решила сесть рядом с уже знакомой ей темноволосой коротышкой.

— Бурова, да?

— Можно просто Кира.

— А его как зовут? — Мор кинула кивок в сторону преподавателя.

— Сайлас Картер, кажется? — Кира открыла заметки в своем телефоне, — Да, Сайлас.

Морриган склонила голову и провела глазами по заметкам одногруппницы. Вместо предмета, который он ведет, на странице были разбросаны строчки о внешности преподавателя: "глаза как море", "улыбка с ямочкой", а в самом низу - небрежная пометка о том, как он наклонился и засветил трусы Armani.

— Эй, — девушка положила телефон экраном вниз. — Там личное.

— Не сомневаюсь, — фыркнула Мор, — но мне куда интереснее, какой предмет он ведет, а не ассортимент его нижнего гардероба, который тебе удалось рассмотреть.

— Анатомия. Он ведет анатомию. Где ты научилась так быстро читать?

После пары, большую часть которой она проспала, Морриган незаметно выскользнула из кабинета и ушла в другой корпус колледжа. Корпус был значительно меньше и уже ей знаком. В нем находились два спортивных зала, раздевалки и душевые. Мор интересовало последнее.

Ледяная вода душевой колледжа хлестала по телу Морриган. Девушка стиснула зубы, из её губ вырывались приглушённые проклятия, а перед глазами всплывали картины из прошлого.

В памяти оживали зимние утра дома, когда родители заставляли её и братьев погружаться в ледяную прорубь. А после — долгие часы на морозе, когда они с братьями выводили скот на тебеневку.

Снег тогда был таким глубоким, что местами Морриган увязала в нём по пояс. Она помнила, как Монте, смеясь и ругаясь, подхватывал её на руки, чтобы вытащить из снежного плена. Эти моменты были тяжёлыми, но в них была своя особенная красота — красота сурового зимнего утра, когда воздух кристально чист, а впереди только снежная гладь, от которой перехватывало дыхание.

И вот настал её восьмой день рождения. Подарок был простым, но таким желанным: снегоступы. Теперь она могла свободно передвигаться по снежным просторам, не боясь утонуть в пушистом белом покрывале.

Морриган закрыла глаза под струями холодной воды, и на мгновение ей показалось, что она снова там — дома, среди заснеженных полей, где ветер поёт свою вечную песню, а мороз рисует узоры на окнах.

По-настоящему расслабится у нее получилось только в родном пикапе. Она включила обогреватель на максимум, достала из небольшого холодильника контейнер с едой, и как обычно выбрала на радио волну с новостями:

— Что вы думайте насчет слухов о том, что правительство экспериментирует над сознанием людей? – забубнил уже привычный голос ведущего.

— Резкий рост людей, со схожими показаниями кажется подозрительным – они со страхом в глазах утверждают, что их знакомые резко изменились. Настолько настойчиво, что попадают в психбольницы. Но нельзя отрицать тот факт, что это всего лишь слухи... —

Фольга, в которую был завернут бутерброд, порвалась от неуклюжих движений Мор, и на ее рубашку брызнула горчица, – Черт! —