Убийство словом

Она вошла, и Шен начал было улыбаться. Но потом по паркету цокнуло копыто, Шен нахмурился и опустил руку под стол. Там у него был серебряный кинжал, длинный, не очень острый, зато покрытый рунами.

— Доброго утра, господин шериф, — гостья одарила Шена вежливой улыбкой, постояла несколько секунд и, не дождавшись приглашения, шагнула к стулу для посетителей.

— Извините, уважаемый господин шериф, — сказала гостья, — но серебро — это на вампиров. Мне оно повредит столько же, сколько и обычная сталь.

— Слушаю вас, — буркнул Шен и не скрываясь достал кинжал. Начал чистить ногти. Толку-то скрывать, если демоница все равно видит?

Гостья уселась на стул, закинула ногу на ногу, немного наклонилась, чтобы шерифу было лучше виден вырез в платье.

— Шериф, я хочу заявить об убийстве, — сказала она.

— Кого убили? — спросил Шен и постарался отвести взгляд от декольте. Получалось не слишком хорошо.

— Меня, — ответила демоница.

Шен кивнул, потом нахмурился и взглянул, наконец, в глаза собеседнице.

— Для убитой вы выглядите чертовски живо, — сказал он.

— Благодарю, шериф, — демоница оскалилась в любезной улыбке. — Но я не шучу. Знаете, сколько насмешек мне пришлось выслушать от наших?

Шен заметил, что взгляд снова сползает к вырезу платья и рассердился.

— Знаете что, — сказал он, — хотите говорить серьезно, так говорите! А эти ваши штучки оставьте!

— Простите, шериф, я машинально, — гостья поправила платье, откинулась немного назад, и перестала быть такой притягательной. Словно где-то в ней отключился похотливый магнит.

Она стала обычной. Невысокая, худая, небрежно и даже вульгарно одетая.

— Так вот, — сказала она, — вы же знаете, что если убить демона, то мы просто возвращаемся в Вечную Бездну?

Шен кивнул.

— То есть, вас убили, и вы вернулись? — уточнил он.

— Не подумайте плохого, шериф! — начала оправдываться демоница. — Он вовсе не раб, наши отношения вполне чисты от чар!

Шен понял, что маловато знает о демонах, открыл потрёпанный блокнот и сделал пометку: "отца Николауса — ??!" Демоница заметила манипуляции шерифа, и заговорила быстрее.

— Надо мной смеялись! — голос стал плаксивым и жалобным. — Потешались! И даже попытались съесть! Но к счастью, мой партнёр забеспокоился, что я долго не возвращаюсь, и провел ритуал призыва.

— Кто партнёр? — уточнил Шен.

— Игнатиус Шоло, — ответила демоница. — У нас есть даже свидетельство о магической чистоте! Я регулярно прохожу осмотр в Белой Башне, вот, смотрите!

С этими словами она принялась копаться в сумочке и выложила перед шерифом большую пластиковую карту с золотой эмблемой. Шен кивнул и аккуратно переписал в блокнот номер карты. Имя прочел, но переписывать не стал — демоница же, все равно имя не настоящее.

— Итак, госпожа Лиля, — сказал он, — рассказывайте подробно про происшествие.

— Вы знаете, я не могу танцевать сама, — начала рассказ демоница и снова закинула ногу на ногу. Шен отметил, что ее копыто покрыто черным лаком, а на второй ноге изящная сандалия, и ноготки на пальчиках покрашены так же. Прислушался к себе — не начала ли демоница снова свои чары? Но, вроде, пока она и в самом деле просто села удобно, как привыкла.

— Поэтому я обучаю группу девушек, — продолжила демоница. — Двухнедельные курсы — танцы, пение и искусство нравиться. И вот позавчера…

Ири вся вспотела, и запах висел в воздухе. Она закончила свой танец и теперь смотрела на Лилю в ожидании похвалы, но демоница покачала головой.

— Все замечательно и хорошо, — сказала она, — но зачем вы, дорогая моя, так машете руками? Руки должны идти мягко и плавно.

Ири чуть было не расстроилась, но демоница добавила мягко:

— У вас такие красивые руки, дайте зрителю рассмотреть их, — и девушка заулыбалась.

— Покажите еще раз, Лиля, — попросила Ири.

Лиля встала. Прошла вперёд и назад, плавно поворачиваясь. Движения простые и удивительно изящные, по залу шла принцесса, лёгкая, воздушная и недоступная. Но в то же время зовущая и обольстительная.

Из общей картины выбивался только неровный стук — правая, человеческая ступня демоницы была обута в мягкий тапочек, и звук левого копыта получался хромающий и слегка зловещий.

— Видите, Ири? — она остановилась и обернулась.

— Это все ваши чары! — в глазах девушки горел восторг смешанный с ожиданием чуда.

— Нет, нет, — Лиля покачала головой, — просто умение, опыт. Чарам я вас обучить не смогу.

— Поразительно, — восхитилась Ири.

— А теперь вставайте и повторите, — демоница улыбнулась, — а я пока отойду на минуту.

Она вышла, звонко цокая копытом. Около двери топтался Игнатиус. Лиля слышала его уже минут десять, он подглядывал в щель и тихо сопел.

— Вы знаете, я не вижу ничего такого, — рассказывала Лиля шерифу. — Мы любовники, но я же демон. Что с того, что он подглядывает на моих учениц? Они и в самом деле красивы. И по человеческим меркам, двигаются вполне неплохо.

— А он часто подглядывает? — уточнил шериф.

— Ну, не постоянно, — Лиля протянула это так задумчиво, что Шен понял это, как "почти каждый раз".

— Понятно, — сказал он. — Ваши ученицы, конечно, не знают?

— Разумеется, — ответила Лиля, — я доверяю вам, и надеюсь, что…

— Продолжайте, — перебил ее Шен

— А дальше ничего особенного и не было, — сказала Лиля. — Я отчитала Игнатиуса и отправила его купить мне маковых коврижек. Вы знаете, у нас там рядом со студией, прекрасная пекарня.

Шен кивнул и вписал в блокнот: "Игнат, поговорить". Лиля замолчала, ожидая, пока он закончит, потом продолжила.

— Вы знаете, я сейчас поняла, что по существу мне и сказать-то нечего. Игнатиус ушел, я вернулась. Ири все пыхтела, старалась. А потом меня сожгло Небесным Пламенем.

— Огнем? — Шен посмотрел в глаза собеседнице, но почти сразу отвёл взгляд. Там, в ее глазах тоже тлел огонь.

— Я полагаю, кто-то вознёс молитву и упомянул мое имя, — сказала Лиля. — Настоящее имя.

Шен нахмурился.

— Но этот кто-то должен был быть рядом?

— Не знаю, — ответила Лиля. — Шериф, я законопослушная демоница. За мной наблюдают в Белой Башне, я плачу налоги, и совсем не желаю, чтоб надо мной потешалась вся Бездна! Если у кого-то горит в душе огонь святости, я хотела бы, чтоб…

Демоница замолчала, а Шен понял, что ее голос стал яростным и свирепым. Голосом чудовища. Хорошо слышно было, как за время рассказа она приходила во все больший гнев, и вот уже…

— В-общем, есть же закон, — сказала Лиля намного спокойнее. Просто слегка истеричным голоском напуганной домохозяйки. — Я соблюдаю его, а вы следите, чтоб по отношению ко мне закон тоже…

— Я понял вас, — ответил Шен. — Разберемся.

Он встал, отвернулся к окну, стал смотреть на улицу. На большое, почти голое дерево под окном, на старушку на лавочке, на здоровенного кентавра, Хесми, который размеренно махал большой метлой по двору. Джок, Хильда и Хесми разыгрывали эту обязанность в карты, и сегодня кентавр помимо своих обязанностей патрульного транспорта, мел двор.

“Дурацкий город, — подумал Шен, — все здесь не по-человечески… Демоницу, понимаешь, кто-то молитвой изгнал, а мне разгребать…”

Тут он сообразил, что стоит спиной к демонице, и неспешно, спокойно развернулся обратно. Та сидела на прежнем месте, в глазах по-прежнему горел зловещий огонь.

— Разберемся, — повторил Шен. — Заявление ваше я принял, необходимые данные записал. Вам нужна полицейская защита?

Демоница захлопала глазами, сразу став похожей на наивную девочку.

— Ну, не знаю… Вы думаете, он может? — залепетала она. — Снова? Опять?

— Не знаю, — ответил шериф. — Я пока ничего не знаю о мотивах…

Он на миг задумался, как назвать предполагаемого преступника, но потом закончил:

— О мотивах убийцы.

Демоница сразу стала спокойнее, наивность исчезла из ее жестов, из позы, из голоса.

— Я полагаю, что справлюсь, — ответила она.

— Будьте осторожны, — сказал шериф. Он был рад, что демоница отказалась от защиты — не так велик его штат, чтобы кого-то отправлять охранять эту тварь… По-хорошему, если бы ей нужна была защита, ей следовало обратиться в Белую Башню… Там маги, там хотя бы понимают, что может грозить демону…

Но закон и порядок — его работа.

Хильда закончила осмотр и подошла к шерифу.

— Позавчера, — сказала она.

— Ага, я знаю, — ответил Шен, — времени много прошло. Но хоть что-то ты можешь сказать?

— Ничего, — ответила Хильда.

Шен вздохнул. Из Хильды сразу после возвращения в человеческую форму всегда приходилось выдавливать слова по-одному. Но если б она совсем ничего не нашла, то подошла бы в волчьем облике, поджав хвост и скуля. Раз пришла в человеческом облике, значит, что-то все же нашла.

— Пойди, попей водички, — сказал он, — вернись и расскажи подробно. А я пока поговорю с молодым человеком.

Игнатиус оказался невысоким, полноватым и мягким. Совсем молодым. Он нервничал, постоянно хмурился и потел. Шен подумал, что наверное, Хильде очень хочется его укусить — запах страха слышал даже он сам.

— Расскажите все, что вспомните, — предложил Шен.

— Я… Извините, шериф, я почти ничего не помню… — Игнатиус вертел в руках свою шапочку, и Шен подумал, не превратит ли он ее в несуразную тряпку. Вернее, как быстро он ее превратит.

— Садитесь, положите свою шляпу, — сказал шериф, — и рассказывайте.

— Это не шляпа, это… — возразил Игнатиус.

— Садитесь, — повторил шериф, и юноша, наконец, сел.

— Я почти ничего не помню, — сказал он, — для меня это было такое… такое…

Шериф кивнул и достал свой блокнот. Начал рисовать в блокноте барашка — клубок шерсти из которого торчали ножки и рожки. Просто, чтобы не смотреть на парня, дать ему успокоиться.

— Потрясение, просто потрясение, — говорил Игнатиус. — Понимаете, Лиля, она такая… Сильная, мудрая. Очень красивая. И вдруг такое! Такое… Это словно… Как будто перевернулась земля, как будто треснуло небо…

— Вы не поэт? — спросил Шен.

— Что? — Игнатиус сбился. — А вы читали?

Шен постарался, чтобы на лице не отразились эмоции.

— Немного пишу, да, — сказал Игнатиус. — Меня даже издали. Журнал “Камень и лоза” в прошлом месяце взял цикл стихов…

— Давайте все же вернемся к тому дню, — сказал шериф.

— Да, да, конечно… — ответил Игнатиус, потер виски, выронил шапочку, наклонился, подобрал ее, положил ее на колени. Потом переложил на стол, и заговорил.

Игнатиус писал диплом. Дело долгое и муторное, основное было уже готово, оставалось все оформить, но его творческая натура протестовала против строгого следования формальностям. В том, что касается сути работы, ему здорово помогла Лиля, работали они вместе. Кто лучше разбирается в демонической магии и сочетании её с человеческой поэзией, как не поэт и демон?

Но комиссия требовала строго оформления, а Лиля сказала, что копыта ее не будет в Академии. И потому с оформлением пришлось париться самому Игнатиусу.

Он работал. Потом пил чай. Потом варил кашу. Лиля не любила заниматься домашними делами, да и вернуться она должна была только к вечеру. Потом снова работал.

Потом смотрел в окно. Из окна был виден бизнес-центр, где Лиля снимала спортивный зал для своей студии танцев. Конечно, видны были только верхние этажи, но Игнатиус отчетливо представил себе, как там, на третьем, в большом светлом зале танцует прекраснейшая из женщин, многократно отражаясь в зеркалах. Как она ходит, парит над полом, как зовет его каждым своим движением…

— Парящая, плывущая, зовущая… Цветок из тьмы при свете дня! — продекламировал он, но продолжение пока не придумалось. Он поспешно записал первые строки, перечитал их и поморщился: “цветок из тьмы” звучало не слишком хорошо.

— Цвет тьмы, озаренный… нет, ритм ушел, — пробормотал он. Еще пару минут покрутил туда-сюда слова, но так ничего толком и не придумал.

Он отложил блокнот и заспешил к двери — надо было срочно увидеть Ее, тогда слова обязательно найдутся.

На улице было жарко, с Игнатиусом поздоровались какая-то девушка, но он был так занят своими мыслями, что не ответил. Почти вбежал на высокое крыльцо, поднялся на лифте. Подошёл к закрытым дверям зала и остановился. На миг ему показалось, что кто-то наблюдает за ним, но в широком коридоре никого не было. Только из-за двери зала доносилась негромкая музыка, а от окна слышался шум машин на улице.

— То есть, окно было открыто? — уточнил Шен.

Игнатиус сбился, помолчал, всплеснул руками.

— Да, там довольно жарко, а администрация не хочет ставить кондиционер в коридоре, — сказал он. — Ждать душно, и окно днём почти всегда открыто.

— Понятно, продолжайте.

Игнатиус с недоумением огляделся по сторонам, но никого не увидел. Подошёл к двери, постоял. Посмотрел на часы и понял, что Лиля освободится ещё только через полчаса. Поискал по карманам свой блокнот со стихами, не нашел и вспомнил, что оставил его дома на столе.

— Царица тьмы в сияньи света дня, — пробормотал он, — Парящая, плывущая, манящая. Твоя улыбка вечно в сердце у меня. Твое копытце… копытце…

Он встал и подошёл к двери. Она была неплотно закрыта, она всегда слегка приоткрывалась, если её не запирать. Он заглянул.

Увидел неуклюжую человеческую тётку, она вышагивала, похожая на утку, и махала руками, словно пыталась отгонять стаю мух. Даже отсюда было видно, что она вся вспотела, так что от мух ее спасало лишь то, что в городе их мало. Игнатиус постоял, подождал — Лиля не могла не показать неуклюжей курице как надо двигаться. А вот на это стоило и посмотреть. Ради этого он и шел сюда.

Ради этого он жил.

— Шериф, можно? — подошла Хильда.

— Погодите минуту, — сказал Шен Игнатиусу и вышел вместе с Хильдой в коридор. Мельком глянул на окно — так и есть, открыто.

— Здесь ничего не унюхать, — сказала Хильда.

— За окном? — спросил Шен.

— Как вы догадались? — удивилась Хильда, и Шен мысленно ухмыльнулся.

— Научишься угадывать — станешь шерифом, — ответил он. — А я наконец, уйду на пенсию.

— Да ну, какой из меня шериф, — сказала Хильда.

— Рассказывай, что там, — Шен подошёл к открытому окну.

— Видите, там карниз, — показала оборотниха. — На карнизе пару дней назад сидела крупная птица, не городская. Возможно, гарпия, запах человека тоже есть. Но человеком может пахнуть потому что само окно кто-то открывает-закрывает постоянно…

— А птица точно сидела? — уточнил Шен и стал внимательно рассматривать карниз.

— Птица точно, — уверенно ответила Хильда. — Магией не пахнет, но вы же знаете, магия теряется быстро. А все произошло позавчера.

— Угу, — Шен нашел несколько царапин и прикидывал, не могли ли они быть оставлены птичьими когтями. — Позови-ка Джока, пусть все снимет и запишет. А я пока договорю с нашим героем-любовником.

Хильда ухмыльнулась совершенно по-волчьи. Шен вернулся в зал, сел напротив Игнатиуса.

— Продолжайте, — сказал шериф.

— А дальше почти нечего рассказывать, — ответил юноша. — Вы знаете, описать без стихов танец Лили невозможно, а стих я, увы, так и не сложил.

— Я понял, она протанцевала, а дальше? — спросил шериф.

— Потом она вышла ко мне, мы немного поговорили, она сказала, что после занятия ещё забежит по делам и я ушел. Вечером она не пришла, и я расстроился. Утром она всё ещё не пришла, и я испугался. К сожалению, я слишком слаб в магии, чтобы уверенно вызывать демона ее ранга, но к вечеру я решился. Всю ночь готовился, такие ритуалы не делаются впопыхах…

— То есть, вы вернули ее только к утру? — уточнил шериф.

— Да, — ответил Игнатиус.

— А ко мне она пришла после полудня, — задумчиво сказал Шен.

— Вы знаете, — Игнатиус покраснел, — особенности ритуала в том, что… ну, он занимает некоторое время, и после него мы… ну…

Шен вспомнил то немногое, что знал из магии. Ритуал вызова — своего рода договор с демоном. Лилю призывают… ну, понятно, для чего. И конечно, сразу она никуда не пошла. Сперва выполнила свои обязательства по договору. А этот парнишка только рад был задержаться.

— В-общем, потом мы поговорили, и она отправилась к вам, — закончил Игнатиус.

— А по дороге обратно вы никого не встретили? — спросил Шен.

Игнатиус помотал головой.

Шен вышел на улицу после осмотра. Вздохнул, вытер лицо платком. Следом вышла Хильда, затем Джок.

— Ничего, зато с перспективой, — сказал Шен.

— Перспективой чего? — спросил Джок с улыбкой.

— Перспективой застрять, — ответил Шен.

К ним подошел Хесми, глянул с высоты своего роста на шерифа, протянул ему пакет.

— Отчет из Башни, — сказал он. Шен взял, бегло глянул на печати, сунул за пазуху.

— На словах что-нибудь сказали? — спросил он.

— Сказали, что законопослушная, — ответил Хесми. — Сказали, что тихая, скромная, взносы платит регулярно и аккуратно, магию почти не использует, жертвоприношения устраивает регулярно, но ограничивается курами. Сказали, что мол, все бы так.

Джок усмехнулся.

— Ты им сказал, что для кентавра ты тоже спокойный? — сказал он. — Что служишь в полиции, не буянишь, пьешь только в выходные…

Хесми громко заржал, почти по-лошадиному, потом замотал головой.

— Не, не, не сказал, — ответил он. — Я сделал вид, что не понял, что он намекает на моих сородичей. Я совсем как человек — покивал. Очень сочувственно.

— Так, — сказал Шен, — хватит ржать.

Он нарочито строго посмотрел на Хесми и тот снова заржал.

— Сейчас в участок, думаем и готовимся, — сказал Шен уже серьезно. — Кажется мне, что мы застрянем надолго.

— А в чем дело-то с этой дрянью? — спросила Хильда. — Убить насовсем ее нельзя, напасть напрямую — сам костей не соберешь…

— Глупости говоришь, — ответил Шен. — Город у нас небольшой, все про всех знают. Слухи пойдут. А мир между всеми держится…

Он повертел пальцами в воздухе, подумал, и закончил:

— Сам не знаю, на чем он держится. Но если можно какую-то дрянь взять и грохнуть просто так, потому что она дрянь, то и оборотня можно серебром стрельнуть. Почему нет? Зубастый же. И человека.

Хильда оскалилась. Потом выдохнула и сказала:

— Я поняла. Закон и порядок.

— Да, — серьезно ответил шериф. — Закон и порядок.

В участке собрались за столом. Шен налил себе чаю, Джок кофе. Хесми стоял снаружи у окна — если б зашел внутрь, то занял бы всю комнату. На подоконнике перед ним поставили огромную кружку с водой.

— У меня версия, — сказал Джок. — Ведь дело-то как? Чтобы демоницу молитвой сжечь, надо ее имя знать. А кто имя знает? Этот типчик, любовник ее. Тряпка тряпкой, но кто знает? Может, надоело ему под копытом сидеть.

— И на подоконнике сидел он же, — ответила Хильда. — Для моциона.

— На подоконнике может, вовсе и не относится к этому, — возразил Джок.

— Версия интересная, — ответил Шен, — но основана на одних предположениях. Хотя, верно. Возможность у него есть. Надо бы уточнить у демоницы, кто еще мог знать ее имя.

— Отец Гум, — сказала Хильда. — Он и оборотней зовет адскими отродьями, а уж от демоницы бы по стенам бегал.

— Он и бегает, — усмехнулся Джок. — Ты его последнюю проповедь не слышала. Прямо ад наступает! Копыта грохочут по мостовым, и в каждом следе пылает кровь!

— Надо бы снова поговорить с отцом Гумом, — сказал Шен. — Не дело это, вражду сеять.

— Надо, ага, — ответил Джок. — Я пытался, но вы же знаете отца Гума.

— Кровь пылает, — пробормотал Хесми. — Кругом поэты, мать их!

— Во, — сказал Джок. — Отец Гум сговорился с этим Игнатиусом!

— Ерунда, — ответила Хильда. — Отец Гум любовника демоницы с удовольствием сжег бы вместе с отвратительным заведением, где девицы прыгают почти голышом.

— Это про танцы? — уточнил Шен.

— Ага, про них, — ответил Джок. — А ты слышала эту проповедь?

— Не, мне Арч пересказывал, — сказала Хильда. — Смеялся. Я тоже смеялась.

— Ладно, — прервал их Шен, — давайте еще версии. Все еще не понять, куда тут засунуть гарпию на карнизе. Настоящее имя демона, птица на карнизе, любовник-тряпка…

— Да кто вообще мог хотеть ее грохнуть? — сказал Хесми. — Я в смысле, что если он знает имя, то должен знать и то, что она вернется.

— А это мысль, — сказал Шен и отхлебнул свой кофе. Поморщился, за разговором он забыл про него, и все остыло. Хильда встала, молча взяла чашку отошла в угол, где стоял кулер.

— Спасибо, Хильда, — сказал ей вслед Шен и продолжил. — То есть, либо преступник дурак, который не знает, что делает. Либо цель преступления — не убийство.

— Провокация? — спросил Джок.

Шен кивнул, задумался. Потом достал из кармана телефон, долго перебирал контакты. Потом достал свой блокнот, полистал, нашел чей-то номер. Остальные примолкли, ждали. Хильда поставила перед шерифом чашку.

Шериф кивнул, держа телефон у уха.

— Господин Белый Воробей? — сказал Шен — Это Шен Горо, шериф из Лагдабурга… Да, мне снова нужна консультация. Скажите, какие нужны условия, чтобы сжечь демона молитвой? Хорошо, подожду.

Он завершил звонок, положил телефон перед собой.

— Воробей? — сказала Хильда.

— Помнишь, проезжал тут такой год назад? — ответил Джок. — Маленький такой, в смешном балахоне? Маг, звездочет, мировая знаменитость в чем-то там заумном?

— Не помню, — ответила Хильда.

— У нее лунные дни были в это время, — напомнил Хесми.

Телефон шерифа запиликал.

— Слушаю, — ответил на вызов Шен. — Я звонил только что, да. Да спрашивал. Слушаю, да.

Хильда навострила уши, Шен заметил и переключил телефон на громкую связь.

— …чистота молитвы, — раздался слегка писклявый голос из динамика. — если знать имя, это не обязательно, но если не знать, то необходимо видеть демона. И содержать свою душу в чистоте. Если же знать имя, то можно и не видеть. Но… погодите, поясню по-простому. Если вы святой и знаете имя, то можете хоть из собственной кровати сказать “демон, пошел прочь!” — и готово, экзорцизм совершен. Если не святой, но знаете имя, то необходимо стоять в святом месте. Если не знаете имя, то надо видеть демона. Если не святой и не знаете имя, то все сложно — необходимо стоять в святом месте и заманить туда демона. Но, шериф, будьте осторожны! Демоны очень не любят попадать в святые места, он будет отбиваться. Тогда уж проще разрушить телесное воплощение демона безо всякой молитвы.

— Понятно, спасибо большое, — сказал Шен. — Вы очень помогли.

— Шериф, простите мое любопытство, но зачем вам это? — спросил голос из телефона.

— Я вам непременно расскажу подробнее, когда следствие закончится, — ответил Шен твердо.

— Ясно, ясно, — засмеялся голос в телефоне. — Тогда скажите кентавру, чтобы он вечером надел свою жилетку.

Хесми отпрянул от окна, но сразу же ответил почти спокойным голосом:

— Вы что-то видите, господин Белый Воробей?

— Ничего конкретного, — ответил голос. — Просто вдруг пришло в голову.

— Спасибо, — сказал Хесми.

— До свидания, — сказал голос, — жду вашего рассказа. Желательно с подробностями.

И звонок завершился.

— Жилетку? — переспросил Джок. Хесми помотал головой, но промолчал.

Шен задумчиво потеребил подбородок.

— Логично, — сказал он негромко, словно озвучивал свои мысли. — Если это провокация, на кого должен подумать демон? На отца Гума в первую очередь. Но она не пошла выдернуть святоше кишки, а пришла к нам. Значит, должно быть повторение.

— Повторение? — переспросил Джок.

— Помолчи, не мешай, — шикнула на него Хильда.

— Имя демоница бережет, — продолжил размышлять шериф. — Может, конечно, его вытрясли из этого поэта, но…

— Птица на карнизе! — воскликнул Джок. Шен кивнул.

— Телепатический контакт с птицей, — подтвердил он. — Дверь открылась, демоница поговорила со своим поэтом и тот ушел. Дверь осталась приоткрытой, и птица увидела.

— А почему не жахнула прямо во время разговора? — спросила Хильда.

— Никто не видел птицу, — ответил Шен. — Она пряталась. Возможно, когда кто-то проходил по коридору, она отлетала. А в зале окна закрываются жалюзи, чтобы создать освещение. Я уверен, что это так. Можно, конечно, позвонить демонице и уточнить…

Шен замолчал. Потом встал и скомандовал:

— Джок, бери пушку. Хесми, надевай жилетку и бери Джока. И чешите к Дому Кротости Господа. Если отец Гум будет спрашивать, скажите, что я приказал. Но лучше все сделать так, чтоб он ничего не знал.

— Засада? — спросил Джок и встал. Подошел к сейфу, достал пистолет. Вынул обойму, проверил.

— Засада, — подтвердил Шен. — Надеюсь, вы просто просидите всю ночь.

— Вряд ли, — ответил Хесми, — жилетка у меня кольчужная, прадедовская. Заговоренная.

— Тем более, — ответил Шен. — А мы с Хильдой пойдем на место. Поговорим с демоницей. Попробуем поглядеть на птицу.

Джок улыбнулся.

— Я, кажется, даже догадываюсь, какая там будет птица.

— Вот как? — удивилась Хильда.

— Не так много у нас в городе магов-телепатов с ручной птицей, — ответил Джок и засунул пистолет в кобуру под мышкой.

Хильда перекинулась и принюхалась. Шен ждал, пока она легкой трусцой пробежала туда-сюда и вернулась. Глянула на шерифа и кивнула. Тот позвонил в дверь.

Открыл Игнатиус. Удивленно вытаращил глаза.

— Эм… шериф? — сказал он.

— Лиля дома? — спросил Шен.и сделал Хильде знак остаться на улице.

— Лиля? — переспросил Игнатиус, и на миг шериф поверил, что на самом деле Джок был прав, и сам Игнатиус и спалил свою страшную любовницу, а сейчас валяет дурака. — Простите, шериф, я был немного занят…

— Проходите, шериф, — Лиля появилась в глубине дома. Она была одета в легкий халатик, под которым угадывалось почти все. Пожалуй, если б она была полностью обнажена, эффект был бы меньше. Шериф шагнул в дом почти машинально и только внутри уже слегка опомнился.

— Простите, шериф, — сказала Лиля, — я в домашнем. Сейчас переоденусь, вам станет легче.

— У меня к вам пара вопросов, — сказал Шен.

Лиля отошла за ширму. К сожалению, ткань была тонкой, и тень девушки дразнила и звала.

— На ночь глядя? — удивилась Лиля из-за ширмы. На пол упал халатик и Шен почувствовал, что его сердце бьется где-то почти в ушах. — Или вы хотели немного расслабиться? Так вы не стесняйтесь, шериф, я к вашим услугам!

— Нет, Лиля, — твердо сказал шериф, проклиная внезапную хриплость голос. — Я по делу. По делу о вашем убийстве.

— Простите, шериф, — сказала Лиля. Копыто за ширмой стукнуло по полу, но Шен отвернулся в сторону и старался не смотреть.

— Я все таки демон-соблазнитель, это моя природа, — сказала Лиля. — Что вы хотели узнать?

— Враги, — сказал Шен. — У вас есть враги?

— Я демон, — ответила Лиля. — Даже вы только увидев меня, схватились за кинжал.

Шен кивнул.

— Это слишком много, — сказал он. — Есть ли кто-то конкретно?

Лиля вышла из-за ширмы. Теперь на ней тоже был халат, но толстый и скрывающий тело почти до самых лодыжек. К сожалению, пояса на нем не было, и когда демоница шагнула к шерифу, халат на миг распахнулся, и Шен во внезапном оглушении не расслышал ответа. Лиля села в большое кресло и показала Шену на софу у стены. Он прошел туда на деревянных ногах, проклиная свое решение идти сюда ночью в одиночку. Хильда, конечно, была рядом, но она снаружи, вынюхивает птицу. И чем волчица поможет ему от его собственных желаний?

— Я говорила, что меня не любят многие, — повторила Лиля. Она смотрела на шерифа серьезно, без тени насмешки, хотя наверняка отлично понимала его проблемы. — Святоша из Дома Смирения Господнего, например.

— Кротости, — поправил Шен.

— Кротости, крутости… — Лиля скривилась, и стала на миг уродливой и злобной. Но сразу же вернула себе прелесть и изящество. — Суть в том, что он меня ненавидит. Впрочем, он ненавидит слишком много кого.

— Ты прекрасна, — сказал Игнатиус от двери. — Тебя невозможно ненавидеть!

— Игня, радость моя, — сказала Лиля ласково, — будь добр, приготовь нам с шерифом по бутербродику. Как ты умеешь!

Игнатиус кивнул и поспешно исчез.

— Еще… — задумалась Лиля. — Понимаете, я демон. Моя природа в том, чтобы вызывать эмоции.

— Я понимаю, — сказал Шен. — Похоть, вожделение…

— Не только, — поправила его демоница. — Зависть и злобу. Враждебность. Я слышу эти чувства в своих ученицах во время уроков.

— Вот как? — сказал шериф.

— Именно, — сказала Лиля. — Так же отчетливо, как сейчас я слышу ваше смятение, ваше вожделение. И связанную с ними злобу на меня, как на источник всего этого. Я так устроена, чтобы это все вызывать.

Шен чувствовал, что его щеки горят огнем.

— Враги… — сказала Лиля. — Простите, шериф, но боюсь, придется записать в них всех. Включая даже милого мальчика Игнатиуса. Впрочем, он в самом деле так чист душой… Вы не поверите, когда я была в Бездне, я была уверена, что это он меня и сжег!

— Вот как? — выдавил из себя шериф.

— Но если бы это был он, — продолжила Лиля, — к чему он стал бы вызывать меня обратно? И потом, в нем не было ни тени злорадства, когда я вернулась. Ни отзвука страха разоблачения. Одно лишь беспокойство, страх за меня… Поистине, я не достойна этого парня.

— То есть, отец Гум должен благодарить Игнатиуса? — сказал шериф.

Лиля рассмеялась, всплеснула руками, отчего халат снова распахнулся и шериф не успел отвернуться. Поэтому услышал ее ответ не с начала:

— …когтями. И близость святого места не спасла бы!

— Вот как… — пробормотал шериф, пытаясь восстановить дыхание.

— Но мне кажется, вы не только для этого вопроса пришли? — спросила Лиля.

— Мы выдвинули версию, — сказал шериф. — Сейчас мои сотрудники проверяют ее. А я проверяю ее здесь. Скажите, сколько у вас учениц?

— Восемь, — ответила Лиля. — Я довольно популярна, хотя все они мне завидуют и ненавидят. Не скрою, я подпитываюсь от их огня.

Шен достал блокнот и укорил себя, что не сделал этого раньше. Блокнот сразу настраивал его на рабочий лад, становилось легче дышать.

— Что вы можете про них рассказать? — спросил он.

— Про всех? — уточнила Лиля.

— По очереди, — ответил Шен.

Джок прошел к двери дома отца Гума. Прислушался.

— Молится, — сказал он.

— Святое место — это внутри? — уточнил Хесми. Джок кивнул.

— Там есть колонны, ты можешь спрятаться.

— Не люблю в помещениях, — сказал Хесми. — Непременно что-нибудь сломаю, и отец Гум прочитает проповедь о буйстве кентавров.

— Шен поговорит с ним, — Джок подошёл к двери и осторожно толкнул.

— Заперто? — спросил Хесми.

— Жди здесь, я обойду, гляну, нельзя ли сзади зайти, — ответил Джок и медленно пошел вокруг здания.

Хесми отошёл с дорожки под дерево, лег на землю и замер в тени.

Джок вернулся и завертел головой в поиске напарника. Хесми махнул рукой, и Джок подошёл.

— Задний вход тоже заперт, — прошептал он. — И под дверью какие-то коробки. Отец Гум не слишком следит за порядком.

— А окна? — спросил Хесми. — Мне кажется, тут легко залезть в окно. В смысле, человеку легко, я-то не пролезу.

— Человеку легко, — возразил Джок, — только если кентавр его подсадит. Это для тебя окна невысоко, а мне без стремянки не достать.

Хесми кивнул.

— Ждём здесь, — сказал он.

— Эх, надо было сюда волчицу нашу, она б тут, как дома была бы, — посетовал Джок и замолчал.

Сидеть пришлось долго. Хесми даже успел подумать, не имел ли с виду маг шерстяную жилетку, потому что ночью стало холодно. Свет в доме отца Гума погас, луна выкатилась на небо и узким серпом больше отбрасывала тени, чем освещала. И тут около забора кто-то появился. Джок медленно и беззвучно вытащил пистолет, Хесми приготовился.

Неизвестный неловко перелез через невысокий забор и двинулся по дорожке к зданию храма. По одежде было не понять, мужчина это, или женщина, но походка была скорее женской.

Человек подошёл к двери. Негромко звякнули ключи, за что-то зацепились и упали дорожку. Человек выругался женским голосом. Джок встал и тихо двинулся вперёд.

Хесми приготовился — если девушка бросится бежать, то догонять ее надо будет ему.

Джок дождался, пока она подберёт ключи и примется ковыряться в замке, и громко сказал:

— Доброй ночи. Госпожа Гортензия Заль?

Девушка замерла. Хесми поднялся и осторожно двинулся так, чтоб перехватить её, если она побежит.

Шен сидел и писал. Лиля перечисляла.

— Ири, с которой у нас шли занятия в тот день, — демоница подняла чашечку с кофе, отхлебнула, продолжила. — Она работает в банке. Ираида фон Грайберс, кажется, настоящая аристократка в каком-то там поколении. Завидует мне, но не сильно. Ее муж предпочел бы мальчика, если б осмелился себе признаться, но у Ири есть любовник, которого вполне устраивает ее неуклюжесть. Она ходит на занятия для… ну, вы понимаете? Я не хочу углубляться в психологию, это слишком интимно. А мы же здесь не для интима, правда?

Шен уже совершенно взмок. Он почти верил, что подобные реплики у Лили получаются машинально, но каждый такой намек пронизывал все тело жаром. Вся комната наводила на соответствующие мысли — кушетка, кресло, ковер. Даже стол, широкий, массивный — Шен почти видел, как Лиля лежит на нем, подставив округлую задницу, а он сам…

"А я сам пишу в блокнот про Ираиду фон где-то, — напомнил себе шериф, — и жду, когда она, наконец, расскажет про подозреваемую!"

— Потом Тензи, — сказала Лиля. — Вы, наверное, знаете ее? Она гадалка, салон предсказаний "Лунный сон", Гортензия Заль. Почти шарлатанка, разумеется. Капелька чтения мыслей, и вот она уже знаете, что нужно клиенту.

— У нее ещё попугай есть, — сказал Шен хрипло.

— Да, здоровенный такой, — ответила Лиля. — Эта, мне кажется, ходит на занятия только чтоб завидовать. Знаете, многие просто упиваются своими эмоциями. Разумеется, я ей в этом помогаю.

— Что значит упивается? — переспросил шериф, и вдруг понял, что едва дошло до дела, даже дышать стало легче.

— Ну, как вам объяснить, — протянула Лиля. Ее халат снова почти распахнулся, но в этот раз Шен почти не обратил на это внимания. Грудь, конечно, красивая, но он, наконец, дождался своей добычи. Лиля глянула на него с некоторым удивлением и запахнула халат.

— Понимаете, люди любят сильные чувства, — сказала она. — Страх, похоть, ревность. Ходят смотреть фильмы ужасов и кормление хищников в зоопарках. Смотрят самую нелепую порнографию. А Тензи, чтобы упиваться ревностью, ходит на мои занятия. Страшно боится, что я введу у нее мужа.

Шериф немного подумал, глядя мимо демоницы безо всяких эмоций. Лиля смотрела на него все внимательнее.

— Вы совершенно забыли свой кофе, шериф, — сказала она и показала изящно наманикюренным коготком на чашку.

— А подруга у нее есть? — спросил Шен.

— Подруга? Мила Сонни, тоже ходит на занятия, танцует. Неплохо, кстати, танцует. Хочет уехать и стать актрисой. Любит розыгрыши…

— Розыгрыши, — повторил Шен и тут в дверь постучали. Слышно было, как Игнатиус пошел открывать. Лиля поднялась было, но Шен тихо и резко сказал:

— Сидеть!

И встал сам.

— В чем… — начала говорить Лиля, но Шен оборвал ее.

— Молчите и ждите здесь. Не выходите.

Слышно было, как открылась дверь, негромкие голоса, а потом Игнатиус закричал с явным испугом.

— Лиля! Она вся в крови!

Шен вышел в прихожую, оттеснил Игнатиуса и посмотрел. Девушка заползла на крыльцо, за ней тянулся кровавый след, она стонала и плакала. Шериф встал над нею и посмотрел сверху вниз.

— Миллиэтт Сонни, если не ошибаюсь? — строго сказал он. Глянул ей за спину, в темноту, и скорее угадал, чем увидел здоровенную волчицу.

Окровавленная девушка вздрогнула и подняла заплаканное лицо, которое тут же стало удивленным.

— Ше… шериф Шен? — спросила она.

— Вставайте, госпожа Сонни, — ответил шериф, — Пойдемте в дом. Поговорим.

— А… зачем это? — девушка неловко поднялась, и теперь вовсе не выглядела раненой и страдающей.

— Я могу вас арестовать, — веско сказал шериф. — Как соучастника покушения на убийство.

— Арестовать? — девушка даже возмутилась. — Это была просто шутка!

— Вот и расскажите мне про шутку, — ответил шериф. — И про подругу вашу, госпожу Заль. Попугай-то где?

— На дереве где-то, — растерянно ответила Мила. — То есть, какой попугай? Я не знаю ничего. И адвоката…

— Не глупите, госпожа Сонни, — сказал шериф. — Пока я даже верю, что вы просто не понимали, что ваша подруга втянула вас в преступление. И хочу просто разобраться.

Мимо Милы прошла огромная волчица. Сунулась мордой к шерифу, положила ему в руку какую-то карточку. Шен глянул.

“Магазин “У Клары”! Все для жертвоприношений, высшего качества! Всегда свежая кровь, свечи, благовония!”

Мила глянула на волчицу, поежилась и послушно пошла в дом.

Гортензия обернулась, посмотрела строго и надменно.

— Что вы здесь делаете? — спросила она так, словно это она застала Джока за чем-то неприглядным.

— Произвожу задержание, — ответил Джок. — Вы имеете право хранить молчание…

Гортензия бросилась бежать так внезапно, что даже Хесми, который ждал именно этого, среагировал не сразу. К счастью, на пути девушки был забор, и мощные руки кентавра подхватили ее, когда она пыталась перелезть.

— Я подвезу вас, — сказал Хесми, — до участка. Поговорите с шерифом, разберемся. На землю что упало с негромким металлическим звоном.

Джок догнал их. Гортензия пыталась вывернуться, но кентавр держал крепко. Джок подобрал длинное серебряное шило.

— Гляди, — сказал он напарнику, — хорошо, что не отправили Хильду.

Потом забрался на спину Хесми, и тот поскакал тяжёлым галопом по ночному городу. Арестованную девицу он перекинул через плечо, так же, как его сородичи таскали похищенных девиц многие века. Та сперва пыталась извиваться, но быстро устала и висела мешком. Только злобно поглядывала на Джока.

Спустя три дня Шен говорил по видеосвязи с Белым Воробьем.

— Кровь, разумеется, была куриная. А попугая поймали потом — когда пропала ментальная связь, он вернулся в свою клетку. Актрису, Милиэтт Сонни оправдали. Она, похоже, и правда думала, что это просто розыгрыш.

— Как думаете, шериф, а на что она рассчитывала? — спросил маг.

— Сложно сказать, — ответил Шен. — Сама госпожа Заль ничего не хочет говорить. Но думаю, что она надеялась, что Лиля вовсе не вернётся из Бездны. Либо что она разорвет отца Гума. Тот в проповедях и шарлатанов упоминал, и демонов, и кентавров…

— Ну, пожалуй, для нее это было бы неплохо, — ответил маг. — Отец Гум погиб бы, маги Белой Башни сожгли бы Лилю, а следствие никто и не проводил бы.

Шериф кивнул.

— К чему, если и так все понятно? Демоница двинулась на кровожадности, разорвала чокнутого святошу… Полагаю, этот поэт оказывает на демоницу умиротворяющее действие. Я так понял, что именно он уговорил идти в полицию.

— На то и была надежда, шериф, — сказал Белый Воробей. — Демоны могучи, но легко подхватывают от людей эмоции и настроения. А мы, люди, несмотря на отдельные недостатки, все же неплохие ребята.

— Перевоспитание Бездны? — удивился шериф.

— Немного слишком глобально, но… — ответил маг.

Они помолчали. Потом шериф спросил:

— Я только не могу понять про жилетку. Зачем вы сказали, чтоб Хесми ее надел?

— Не пригодилась? — ответил маг. — Ну, и хорошо.

Шериф пожал плечами.

— Знаете, предсказания ненадёжная штука, — продолжил маг, — я и подумал, что лучше всю ночь проболтаться в кольчужной жилетке, чем получить шилом в незащищенный бок.