Ученицы ведьмы

Родителей Эвы убила утечка газа. Сама она сумела выбраться из дома и дорваться до спасительного воздуха. Ее нашли на ступенях: беспомощную, потерявшую сознание, с едва бьющимся сердцем.

И ничего не помнящую ни о себе, ни о родных, ни о доме, в котором она прожила пятнадцать лет. Даже имя, Эва, казалось чуждым и невесомым, парящим над ее головой. Но другого не было, все обращались к ней так, и она приняла его, как приняла отражение незнакомки в зеркале: длинные светлые волосы (тонкие и мягкие, взлетающие даже от малейшего ветерка), руки и ноги-веточки (медсестры называли ее тростинкой), бледную кожу и глаза совершенно непонятного цвета. Серые? Желтые? Серо-желтые? Они были слишком светлыми для карих, хотя ближе к зрачку имели более темный ореол. Но все вместе смешивалось в нечто неопределенное, странное, мутное.

Эве не нравились ее глаза. Голубые или зеленые смотрелись бы лучше. Остальное тело не вызывало у нее эмоций: оно просто было и очерчивало границы пустоты. Ведь внутри него ничего не существовало. Ни памяти, ни знаний, ни желаний. Эва была бесплотна, беспола, бестелесна, как дух.

Немного реальнее она стала, когда за ней в больницу города Морланд пришли ее родственники: дядя, тетя и два кузена. Они обнимали ее, сочувствовали и говорили, что позаботятся об Эве. Кузены обещали защищать и для того перевелись в одну с ней школу. Медсестры в больнице радовались за нее, журналисты брали интервью, норовя выяснить подробности гибели родителей и ее удивительного спасения, а родственники сердито выговаривали им за это. Ведь такие вопросы могли повредить Эве.

Она уже почти поверила, что сможет наполнить себя их любовью и заботой, но когда попала домой, все резко переменилось. О ней забыли и вспоминали лишь когда требовалось убраться, помыть посуду или почистить кузенам ботинки. Они не защищали ее в школе (да и перевелись, потому что их исключили из прошлой), а дразнили и высмеивали дома. Иногда щипали или кидались жеваной бумагой. Требовали делать за них уроки. Сваливали на нее вину за разбитые чашки и разлитый суп. А дядя и тетя всегда вставали на сторону сыновей, даже если их причастность к хулиганству была очевидна.

Так Эва узнала, что такое лицемерие. Притворство. Игра на публику. Ложь. Несправедливость. За это она лишила родственников имен, и это была единственная форма протеста, на которую она решилась. Они о ней даже не узнали.

Эва была слаба. Откуда взять силы на борьбу, когда ты – пустота? Она ведь ничего не знала о себе. Нет, о той, другой Эве: дочери богатых родителей, которой хватило сил выбраться из заполненного смертельным газом дома.

– Эй, балерина, иди приберись!

– Ишь ты, балерина! Думаешь, раз прыгать умела, тебе все можно?

– Балерина-шмалерина!

В ее спальне висели грамоты и фотографии девушки в балетной пачке. Эва отказывалась считать ее собой: у этой балерины был гордый, даже чуточку надменный взгляд и вздернутый подбородок. Ее тело было гибким, сильным, грациозным, а Эва лишь в глубокой задумчивости могла встать на мысочки или красиво приподнять голову. Балетная осанка принадлежала не ей, это было наследство той Эвы, что умерла. Она была прекрасным лебедем. Эва-выжившая – никем. Пустым местом. Эфиром, который по непонятной причине не мог рассеяться и перестать существовать.

Слово “балерина” стало оскорблением для нее. Она не хотела быть балериной. Она вообще ничего не хотела и жила по инерции.

В ее жизни не происходило ничего необычного, пока она не стала видеть один и тот же повторяющийся сон: в нем Эва возвращалась из школы, но не прямо к дому родственников (своим она его не считала), а сворачивала к парку, долго брела по аллее и приходила на небольшой пятачок, скрытый от чужих глаз деревьями. Там ее ждали две размытые фигуры, выкликавшие ее имя:

– Эва! Эва!

– Дана! Лили! – звала она их.

– Эва, ты где? Иди к нам! Мы ждем тебя!

Обычно сны Эвы были так же бесплотны и легковесны, как и она сама, но этот запомнился на удивление хорошо. Возможно потому, что в нем был запах: нежный, горьковато-свежий, едва уловимый аромат цветов, за которым Эва следовала в парк. Стылой зимой он наполнял ее странным трепетом и подобием радости. Он манил ее, и Эва легко поддалась его зову: бездумно пошла в парк после школы, ища место из сна.

Нашла. Пустое.

Эва постояла с минуту, поежилась под пронизывающим февральским ветром и отправилась домой. Но каждый шаг отчего-то давался труднее предыдущего.

Разочарование пригибало ее к земле, как плакучую иву.

Пустое место для пустого места. Кузены были бы в восторге от этой шутки.

А сны не прекращались. И аромат цветущего вереска тянул ее на пустырь.

Эва не знала, как пахнет вереск. Не знала, почему назвала цветочный запах именно так. Но сон о ждущих фигурах был реальнее всей ее нынешней жизни, и она вновь позволила надежде увлечь себя в парк.

Там ее ждала девочка.

– Эва! Ты пришла! – радостно воскликнула она.

– Лили, – отозвалась та, – ты ведь Лили?

Вопрос был глупым: конечно же, это была Лили! Девочка, которую Эва никогда не встречала раньше. Они бросились друг к другу и схватились за руки, даже сквозь перчатки ощутив тепло чужих ладоней. Лили расплылась в счастливой улыбке. Ее глаза сияли. Она была рада, что встретила Эву.

И в этот миг хрупкую, едва существующую пустоту, носящую имя Эва, заполнили крохотной горсточкой земли с зеленым ростком. В ее жизни появилась Лили, и тоненькие ножки Эвы плотно прикрепились к земле.

По крайней мере пока Лили держала ее за руки.

Эва начала соображать. Мыслить и существовать одновременно.

– Я ведь тебя не знаю. Откуда же мне знать, как тебя зовут? – спросила она.

– Из сна, – уверенно ответила Лили, – мне приснилось, что ты меня зовешь, и я пять раз уже приходила сюда днем, а вас с Даной все не было! Вы что, заблудились?

– Извини, – пробормотала Эва, – я пришла один раз, и тут было пусто.

– Значит, разминулись. Дана, небось, тоже в другое время приходит.

– А Дана – это кто?

– Не знаю, – бодро ответила Лили, – я никогда ее не видела.

Эва задумалась. Все это было как-то неправильно: знать и не знать одновременно. Она внимательно оглядела Лили, пытаясь хоть что-то о ней вспомнить. Может, они дружили до того, как Эва-выжившая заменила Эву-балерину?

Лили была плотной, невысокой и носила ужасные, почти квадратные очки, делавшие ее похожей на подслеповатого крота. Зато за ними Эва разглядела светло-зеленые глаза: красивый цвет, не чета мутным желтым гляделкам самой Эвы. Круглолицая, улыбчивая, дружелюбная, с парой растрепанных каштановых косичек и портфелем в руках, Лили, однако, была незнакомкой. Ничто в памяти Эвы ее не признавало.

Одновременно с этим она будто знала Лили всю жизнь.

Забавно, если учесть, что жизнь Эвы длилась всего пару месяцев.

– А вон и Дана бежит, – оживилась Лили и замахала портфелем. Другой рукой она все еще держала Эвину ладонь. – Дана, сюда! Мы тебя ждем!

– Дана! Вот и ты! – тут же подхватила Эва. – Наконец-то ты пришла!

Они обе были искренне рады ее видеть: очередную знакомую незнакомку, абсолютно необходимую в их жизни. Без Даны им было никак не обойтись.

Дана остановилась и замерла, разглядывая их.

С минуту она молчала.

– Ты – Эва. Ты – Лили. Вы не призраки?

Они дружно рассмеялись. Смеяться было приятно.

– Нет, конечно! Мы – живые! А ты?

– Не знаю, – Дана качнула головой, – пока да, вроде бы.

Эва смотрела на нее во все глаза. У Даны были мелкие черты лица и еще более мелкие черные кудряшки, торчащие, как воронье гнездо, вокруг лица. Глаза были серыми, губы – бледными. На щеке – ссадина. Некрасивое коричневое пальто выглядело слишком тонким для зимы и явно велико по размеру.

На Дане была одежда с чужого плеча.

Эву захлестнула волна сочувствия, и она немедленно взяла Дану за руку. Лили повертела головой, вздохнула и бросила портфель на снег, после чего сделала то же самое.

В Дане было что-то горькое, черное, хрусткое, как стекло во рту. И, одновременно, манящее, словно увлекательная тайна. Она тоже наполняла и приземляла Эву, делая ее существующей.

Интересно, а как они ощущали саму Эву? Дала ли ее воздушность им что-то важное?

Эва, Лили и Дана стояли в зимнем парке и держались за руки, испытывая странное чувство завершенности. Как будто выполнили какую-то важную миссию. Что даже мысленно звучало глупо: кто поручит что-то важное трем школьницам-подросткам?

Эва краем глаза заметила лиловый блеск среди черно-белого парка, но он исчез, стоило ей повернуть к нему голову.

Лицо Даны посветлело.

– Хорошо, что вы есть, – тихо пробормотала она.

– Ага. Наконец-то у меня будут подруги! – радостно сказала Лили.

– И у меня. Но почему мы встретились так? – спросила Эва. – Нам ведь всем снился сон про это место?

– Всем. Это неспроста, – заметила Дана.

– Похоже, это связано с ведьмами, – предположила Лили, – наведенные сны – это колдовство. Госпожа Вилсон говорит, что наш город перешел под власть ведьм и вересковой богини. Все ведь оставляют ей подношение в воскресенье?

Эва и Дана кивнули.

– Я думала, так всегда было, но госпожа Вилсон сказала, что это началось всего пару месяцев назад, – продолжила Лили, – а раньше люди ходили в церковь и верили в другого бога. Но священник из нее сошел с ума и стал рабом злой ведьмы, которая поселилась в Морланде, так что все теперь поклоняются только Калунне, вересковой богине. Все ее жрицы – ведьмы.

Эва тут же сообразила:

– Думаешь, нас позвала сюда одна из них?

– Наверняка. А ты что скажешь, Дана?

Та молча пожала плечами.

– Но зачем мы ей? – удивилась Эва. – Вряд ли она захочет нас съесть.

– Отравится, – буркнула Дана.

– Тогда все очевидно! Она возьмет нас в ученицы! – торжествующе провозгласила Лили.

Эва ахнула. В ученицы к ведьме! Это было бы потрясающе!

– Да кому мы нужны? Никому, – нахмурилась Дана, – и никакой ведьмы здесь нет.

– Мы наверняка с ней просто разминулись, как друг с другом, – возразила Лили, – я очень хочу стать ведьмой, а вы?

– И я, – робко призналась Эва.

Дана помолчала и отвела глаза.

– Я тоже хочу. Но у ведьм должны быть черные кошки, метлы и волшебные происшествия. А со мной ничего не происходило, кроме того, что я чуть не умерла.

– Когда?

– Пару месяцев назад. Родители умерли, а я выжила и попала в приют, – равнодушно ответила Дана.

– И у меня было так же, – растерянно сказала Лили, – только меня отдали госпоже Вилсон. Бабушке.

– И вы тоже не помните себя прежних? – спросила Эва.

Повисла тишина, которая тут же взорвалась криками и галдежом:

– Да! Но как так?

– Мы – троица беспамятных сирот?

– Может, ведьма убила наших родителей?

– Нет, моих точно нет, там целый автобус в реку упал.

– Да где эта ведьма-то? Чего она от нас хочет?

– Взять в ученицы!

– Я колдовать не умею, меня не возьмут в ведьмы! Может, никто нас не заколдовывал, и никому мы не нужны?

Девочки замолчали.

Вокруг потихоньку начало темнеть. Лили тревожно оглянулась.

– Мне домой пора, госпожа Вилсон будет волноваться. Завтра встречаемся здесь, в это же время, хорошо?

– Хорошо, – согласилась Эва.

Дана вновь лишь молча кивнула.

Они встречались в парке две недели подряд, каждый день. Эва бежала туда со всех ног, потому что Лили и Дана стали частью ее жизни, причем лучшей частью. Их всех объединяла тайна: три сироты, потерявшие память, соединенные невидимыми узами – кем они были? Почему так случилось? Где ведьма, что собрала их в зимнем парке? Когда они узнают, что все это значит?

– Ведьм в Морланде две: первая – прекрасная Адалинда, певица с голосом сирены, умеющая лечить любые болезни. Говорят, она – добрая белая ведьма-целительница. А помощница мэра, Голди – злая. Заколдованный священник теперь живет в ее доме и исполняет любую ее прихоть, – размышляла Эва, суммируя всю информацию, которую им удалось добыть за это время. – Одна из них зачем-то собрала нас здесь.

– А почему не прислала свою волшебную кошку за нами? – нахмурилась Дана. – Раз самой было лень приходить.

– Может, ее кошки заняты?

– Или ведьмы Морланда тут не причем. Мы просто сироты и никому не нужны. Даже ведьме на обед.

– Нужны, – спорила Лили, – конечно, нужны! Просто надо научиться колдовать, и нас тут же позовут в ученицы! У нас в школе ходит по рукам тест: “Какая ты ведьма?”. Давайте пройдем его и определим.

Тест показал, что Лили – добрая ведьма, а Эва с Даной – злые. И Дана действительно разозлилась:

– Это дурацкая выдумка! Ничем она нам не поможет! Нет никакой ведьмы, и мы не ведьмы тоже! Это все глупости!

– Ты что, не хочешь быть ведьмой? – укорила ее Лили, поправляя очки на носу.

– Мало ли чего я хочу? Я этого все равно не получу!

Эва закусила губу. Сомнения грызли ее изнутри, но она не хотела их озвучивать. Если она – ведьма, то почему у ее противных родственников до сих пор не выросли поросячьи хвосты и пятачки? Они ведь обижают ее! Она уже неделю шептала перед сном: “Превратитесь в жаб или свиней, превратитесь в жаб или свиней!”, но ничего не происходило. Разве что смех у кузенов стал похож на кваканье, но он и раньше был противным. А дядя и тетя вели себя как свиньи, но не спешили в них превращаться. Только уборки у Эвы прибавилось. Выходит, Дана была права? Они не были ведьмами, а странный сон, один на троих, никогда не найдет объяснения?

– Эй, мелюзга, хорош ругаться! Это вы, что ли, Дана, Лили и Эва?

Девочки замолчали и принялись судорожно озираться, но вокруг никого не было.

– Головы-то поднимите, – фыркнул голос.

Эва послушалась и обомлела: прямо над ними, на метле, сидела ведьма! Черноволосая, синеглазая и пронзительно красивая. Метла у нее тоже была обалденная: не просто палка с ветками, а покрытая лаком, с ровными прутьями, выкрашенными золотой краской и золотой же гравировкой на ней! Эва прищурилась, читая надпись: “Валери от Голди”.

– Это вы, что ли, те, кого я ищу? Или вы другие?

– Это мы! Ты пришла взять нас в ученицы? – радостно спросила Лили.

– Да делать мне больше нечего, – та приземлилась и спрыгнула с метлы. Небрежно бросила ее в сторону, но та зависла вертикально и не думая падать. – Я исполняю волю вересковой богини. И выкупаю свою свободу, меняя ее на трех послушных девочек. Кстати, я – Валери. А это Дымка.

Из-за пазухи у нее высунулась кошачья мордочка, а секунду спустя на снег спрыгнула светло-рыжая кошка. Не черная, значит, Валери была доброй ведьмой, а не злой. На вид она была их ровесницей, но кто ее знает? Может, ей на самом деле было лет триста?

– А кто сказал, что мы – послушные? – настороженно спросила Дана.

– Ты ведьмой стать хочешь?

Дана не ответила.

– Хотим! Очень хотим! – Лили едва не подпрыгивала от восторга.

– Значит, будете слушаться, – просто сказала Валери, – ученичество у ведьмы – не сахар. Придется работать и подчиняться приказам. В культе Калунны бесполезные лентяйки не нужны. Зато там вас научат колдовать, покажут, как призвать фамильяра и подарят новую жизнь. Согласны?

– Да, – резко ответила Дана.

– Согласны, – сказала Лили, присевшая на корточки и гладящая мурчащую Дымку.

Эва судорожно соображала.

– А что значит “меняю свободу на трех послушных девочек”?

– Это наши с Беатой дела, – ухмыльнулась Валери, – если кто и будет вас учить, так это она. Ты согласна?

– А кто такая Беата? Тоже ведьма?

Валери расхохоталась.

– Нет, ну вы и отсталые! Ничего, что ли, не знаете, что творится в вашем городе? Беата – главная жрица Калунны. Она самая сильная ведьма среди нас. В Хисшире тут недавно была одна заварушка с взбунтовавшейся ведьмой, так Беата ее раскатала в магической битве и уничтожила сотни призванных бесов! Как можно было о ней не слышать?

Эва замялась. Но все же спросила:

– Если мы станем ученицами ведьмы, то нам придется вступить в культ Калунны и поклоняться ей?

– Разумеется. Но вы и так ей поклоняетесь, Морланд-то принадлежит ведьмам. Ты согласна?

– А если наши опекуны будут против?

– Беата с ними разберется, – раздраженно ответила Валери, – ты долго будешь кочевряжиться? Хочешь остаться унылой пустышкой, так и скажи!

Эва похолодела.

– Не хочу! Я хочу быть ведьмой!

– И ты согласна вступить в культ Калунны?

– Да!

– Наконец-то! Меня, блин, не спрашивали, хочу-не хочу, а с вами пришлось расшаркиваться, как с королевами, – недовольно выдохнула Валери, притопывая ногой. – Вы приняты. Но прежде я должна убедиться, что у вас есть колдовской дар. Глупо будет, если я притащу Калунне троицу обычных девчонок.

Она вытащила из кармана костяной нож и присела на корточки. Свистнула, и Дымка скользнула под ее ладонь. Валери тихо что-то забормотала, чертя ножом круг с символами внутри. Границы круга засветились голубоватым светом. Валери разделила его на три отрезка.

– Суйте руки ладонями вверх, каждая в свою часть, – велела она, убирая нож и доставая маленький мешочек, – и не шевелитесь.

Девочки сгрудились вокруг, выполняя ее указания. Сердце Эвы колотилось как бешеное. Лили сияла. Дана не сводила глаз с колдовских символов.

Они правда ведьмы! Их приняли в культ Калунны и научат колдовать!

Валери вытащила горсть порошка и сдула его им на руки.

Порошок рассыпался вокруг, но над их ладонями завис в воздухе, переливаясь перламутровой пудрой. Лили ахнула. Дана замерла. Эва завороженно смотрела на него.

Но тут порошок над ее рукой резко почернел и вспыхнул. Ладонь опустела.

– Убирай клешню, – велела Валери.

Эву замутило. Не получилось! Что-то пошло не так! Должно быть, она – не ведьма, и колдовского дара у нее не было.

Она обреченно опустила руку.

– Ох, – огорченно сказала Лили, – а можно, Эва попробует еще раз?

– Зачем? Все и так ясно.

– Тебе жалко, что ли? Всего одна попытка! – вмешалась Дана. – Вдруг что-то изменится?

Валери удивленно посмотрела на обеих.

– И зачем это? А ты чего скисла, дуреха? Поздно уже отказываться, ты теперь член культа.

Эва вскинулась. Губы у нее дрожали.

– Но я… я же не… я буду уборщицей? Готовить и прибирать?

– С чего это?

– Я ж-же не ведьма…

– Пфф, с чего ты взяла? Ты всосала пыльцу фей, потому что куда-то разбазарила магический резерв. Колдовать, что ли, пыталась?

Лили и Дана дружно выдохнули.

– Так Эва – ведьма?

– Конечно. А, вот ты чего нюни распустила! Так чего колдовала-то? И что вышло?

Эва смущенно кашлянула.

– Родственников в жаб пыталась превратить. Или в свиней.

Валери рассмеялась.

– Наш человек! Но без правильного заклинания это невозможно. Да и чары сложные, для таких нужен фамильяр. Черный, раз уж ты собралась вредить людям. Так, а у вас там что? Ты, убирай руку.

Лили подчинилась, и пыльца фей резко позеленела, разбухла, словно мох, и исчезла. Валери хмыкнула.

– Природный талант к магии земли. Сможешь вытягивать травы и призывать волшебных существ. Полезно, хоть и скучно. Кошка будет белая, для зелий, или рыжая, чтобы защищать тебя в глухих лесах.

– Ура! А можно обеих? Я люблю животных!

– Можно, но не сразу, – махнула рукой Валери, – теперь давай ты, молчунья.

Как только Дана убрала руку из круга, пыльца над ней вдруг закружилась метелью. Дана внезапно направила ладонь в сторону Валери и с силой дунула. Пыльца фей ударила в Валери. Та заорала, а Дымка моментально атаковала Дану. Вцепилась острыми зубами в руку, и Лили бросилась ее отдирать.

– Тише-тише, киса! Она не специально! Это случайно вышло!

Валери потрясла головой. Лицо ее исказилось гневом, и она вскинула ладонь, начиная зло твердить непонятные фразы.

В воздухе запахло вереском.

Валери остановилась.

– Ладно, но я ей это припомню! Ты чего натворила, полоумная?

– Я просто хотела узнать не мертвячка ли ты, – Дана зажимала кровоточащую ладонь, и Эва поспешила дать ей чистый платок. – Ты белым светишься, как они. Но живая. Ты умирала?

– Было дело, – процедила Валери, – Беата меня вернула.

Эва вздрогнула и переглянулась с растерянной Лили.

Как это “вернула”? Разве можно вернуть мертвого? Смерть – это ведь навсегда.

– Я хочу знать: я тоже мертвячка? – резко спросила Дана. – Ты можешь определить?

Валери фыркнула.

– Нет, дурында. На нежить я бы среагировала сразу. А если бы тебя воскресила Беата, я бы знала. Ты – живая, идиотка. Хотя, то, что ты видишь ауру смерти, занятно. Калунне пригодится. Все, вы трое меня достали. Надеюсь, от вас будет толк. Завтра я поведу вас к вересковой богине. Встречаемся в Хисшире, у края леса. Из Морланда топать не больше двух часов, дойдете.

Эва замерла.

– П-пешком через лес? Одним?

– С ним все в порядке. Хисширского демона, нападающего на ведьм, давно убили, – Валери ухмыльнулась, – кажется. Не мог же он просто спрятаться в ожидании новой добычи, правда? Но с тропы, на всякий случай, не сходите. Дымка, ко мне!

Она засунула кошку за пазуху, вскочила на метлу и взлетела.

– Поздравляю, дурехи! Теперь вы – ведьмы культа Калунны! И ой какой веселой станет ваша жизнь!

Она расхохоталась и умчалась прочь.

– Надеюсь, мы все сделали правильно, – озабоченно заметила Лили. – Дана, рука болит?

– Ничего, мне привычно. Сейчас снег приложу, и все пройдет.

Эва глубоко вздохнула и взглянула на свои ладони.

Она чувствовала себя живой и реальной, как никогда.

Пустота наконец заполнилась. Эва теперь знала кто она.

Ведьма культа Калунны. Подруга Лили и Даны. Ученица ведьмы, у которой обязательно будет черная кошка. Она – не Эва-балерина, она – совсем другой человек. И создаст новую себя сама.

Осталось лишь добраться до Хисшира через лес с затаившимся демоном.