Удар в спину

Пролог

Ночь, тёплая летняя ночь. На площади Короля и Принцессы тишина. Но это, пожалуй, единственное освещаемое место во всём Кроне. Так распорядился король Эрг, повелевший ежевечерне зажигать лампы, установленные по углам постамента. Они горят тускло, но их света хватает, чтобы были видны фигуры молодой женщины и пожилого мужчины, обнаживших мечи в конной атаке. Кони уже почти вырвались из высокой каменной стены, в одном из верхних углов которой видно глубокое круглое отверстие, чёрное в своей глубине даже в самый яркий солнечный день. Его так и называют Чёрная Дыра. Или Чёрное Солнце.

Нет, это не совсем аллегория. Это память о том дне, когда погибли король Нерль и принцесса Карина, страшном дне Великого Затмения. Примерно на том месте, где стоит памятник, они оба и погибли, отец и дочь. Семь лет назад. Или пять лет, как был установлен памятник. Из мира бренности, который символизирует стена с расплывчатыми рельефными очертаниями города, они вырвались в мир вечности.

На площади ни души, если не считать крепкого молодого мужчины, сидящего, откинувшись на спинку, на лавочке. У него за спиной – большая клумба, на которой всегда растут цветы. Рвать их не считается зазорным, неблаговидным занятием, поскольку уже на следующий день садовники высадят новые. Об этом тоже распорядился король. Но горожане их рвут только для того, чтобы положить к подножию памятника. Как полчаса назад сделал этот одиноко сидящий мужчина. О том, что с сорванными цветами следует поступать именно таким образом, никакого распоряжения не было, так просто повелось.

В отдалении негромко процокали копыта городской стражи. Они уже привыкли к тому, что именно в эту ночь он сидит здесь почти до рассвета. За час до полуночи выходит из своей квартиры, расположенной через дом от площади, садится на лавочку и молча сидит несколько часов. Они знают, что именно этот молодой человек – знаменитый скульптор, создавший этот памятник.

Лёгкие шаги за спиной. Он их тоже хорошо знает. Мужчина в возрасте чуть больше тридцати, сосредоточенно сопит, срывая цветы с клумбы. Сейчас он тоже положит их к подножию монумента и сядет с ним рядом.

- Здравствуйте. Я думал, вы уже не придёте сегодня.

- И вам не болеть, Мастер. Разве я мог не прийти? Впрочем, мог. Зачем лгать и вам, и себе? Если бы не успел вернуться, то пришлось бы вам сидеть здесь в одиночестве.

Подошедший уселся рядом, и теперь они вдвоём молча смотрят на исполненное благородной отвагой лицо принцессы-воительницы. Смотрят на одно бронзовое лицо, а видят лики совершенно разных женщин. Похожих друг на друга, как две капли воды, проживших совершенно разные жизни и умерших в один и тот же день, но с разницей в год.

- Я в прошлый раз собирался спросить вас, Ваше Величество, но вы спешили, и я не решился вас задерживать. Если бы у НЕЁ не было этой страшной болезни, вы бы отняли её у меня?

Король помолчал несколько секунд, обдумывая ответ.

- Вы же знаете ответ на свой вопрос. И не вздумайте протестовать, иначе солжёте.

- Но тогда почему вы согласились на ту схватку?

- А вы оставили мне выбор? Неужели вы думаете, что если я король, то поступаю только так, как мне в голову взбредёт? Вы куда более вольны в своих решениях, чем я, которому почти всегда приходится делать лишь то, что диктуют люди, законы и обстоятельства. Законы чести, сложившиеся обстоятельства и один наглый деревенский парень тогда потребовали от меня принять его вызов, и я его принял.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Ну, наконец-то! Не зря говорят, что труднее всего – ждать и догонять. Особенно – ждать смертельного боя с сильным врагом.

- Вы, Нгуен, похоже, специализируетесь на недобрых вестях! – криво усмехнулся Лорд-администратор. – Ещё со времён, когда были первым помощником на «Ветерке». Значит, всё-таки северное побережье герцогства Рантон?

- Да. Судя по курсу этой армады, они нацелились на одну из прибрежных деревушек. Куда-то сюда, - обвёл Лорд-адмирал пальцем кусок побережья на карте.

- Что ж, логично. Посылать туда флотилию, стерегущую Пролив, рискованно, поскольку корабли будут отсутствовать больше суток. Флотилию, прикрывающую побережье герцогства Парн – тоже. По той же причине. Зато отсюда можно угрожать и Рантону, и парнским городам. Что ещё доложили ваши моряки?

- Парусов очень много, несколько десятков вымпелов. Движутся медленно: видимо, в эскадре много транспортных судов. Но охранение мощное. За ними сразу увязались три галиота. Гнались фактически до входа в Пролив, и развернулись только когда стали видны наши основные силы.

- Их не пытались догнать?

- Нет. У нас нет кораблей, которые могли бы состязаться в скорости с их галиотами. Даже подраненными.

Альбано удивлённо поднял брови.

- Подраненными?

- Да. Один из галиотов начал настигать патрульное судно, и получил три ядра из кормового орудия. Естественно, гнаться он уже не мог и лёг на обратный курс, а два других стали осторожнее. Но всё равно ещё два часа тащились в кильватерной струе.

- То есть, они теперь знают, что нам известно о начале высадки… Как вы думаете, они попытаются атаковать Оушен?

Де Торро на секунду задумался.

- Я бы на их месте, чтобы обезопасить высадку, не только прикрывал её от атак с моря, но и направил бы с десяток кораблей к Оушену, чтобы связать нашу флотилию боем, пока не закончится высадка основных сил.

Сигнальный огонь вспыхнул на вершине прибрежной горы во второй половине дня, и в порту началась суета. Три «беззубых» болтались на рейде постоянно, они-то уже были готовы, а вот на трёх оставшихся, сменивших их позавчера, половина команды отдыхала в городе, и понадобилось почти два часа, чтобы люди вернулись на борт после холостого выстрела сигнальной пушки.

Разумеется, такой способ сбора, ни разу ещё не испытывавшийся в Оушене, вызвал переполох среди горожан. Громкий грохот среди ясного неба, яркое пламя и клуб бело-сизого дыма перепугали половину жителей кварталов, прилегающих к бухте, но на отдыхающих морячков, заранее предупреждённых об этом сигнале, подействовал мгновенно. Но многим нужно было одеться и пробежать узкими улочками три-четыре километра, чтобы добраться до трапа своего корабля.

К тому времени, когда все шесть из восьми (два корабля барражировали неподалёку от границы с Нордией) «беззубых» встали на рейде, паруса приближающегося вражеского флота стали заметны и с их палуб.

- Удачно время выбрали, гады! – зло сплюнул за борт боцман «Булавы». – Явно собираются прорваться галиотами в порт, кода дневной бриз утихнет. Сначала свяжут нас дракой с парусной мелкотой, а когда мы лишимся манёвра из-за безветрия, навалятся и гребные посудины. Вот тогда самая жара для нас и настанет….

Опытный моряк не ошибся. Галиоты действительно замыкали походный ордер, пропустив вперёд более подвижные и юркие мелкие кораблики. Большой опасности эта «мелкота», как выразился боцман, не представляла, и адмирал Тоуг, командовавший флотилией, приказал «беззубым» не отвлекаться на них, отойдя мористее, чтобы быть готовыми поддержать товарищей огнём артиллерии, когда в атаку пойдут крупные корабли.

Если считать по числу вымпелов, то силы были примерно равные. Но ударное ядро имперцев составляли галиоты, каждый из которых по водоизмещению и численности команды превышал сразу три, а то и четыре крупных геммских боевых корабля. Если они и планировали десантную операцию, то лишь силами морской пехоты, входящей в состав экипажа. Об этом говорило полное отсутствие транспортников. Впрочем, в случае разгрома геммской флотилии подтянуть транспорты – дело недолгое. «Мелкота» тоже ни в чём не уступала геммским кораблям. Кроме вооружения: не зря целых полтора месяца де Торро с ног сбивался, а король приказал снять со стен Колема и Драгона всю артиллерию и перебросить её в Оушен и Крон для вооружения флота.

Первыми на своей шкуре… Пардон, на своей обшивке почувствовали плоды усилий Лорда-адмирала как раз ринувшиеся на линию геммского флота мелкие имперские корабли. Из полутора десятков ядер, выпущенных с дистанции восемьсот метров, свои цели нашли шесть.

Накатить орудие на прежнее место, выдернуть пластину затвора, наклонить рычагом ствол орудия, прочистить парой взмахов гипертрофированного ёршика, смоченного в масле, ствол, впихнуть в него ядро, вложенное в мешочек (чтобы не выкатывалось), впихнуть следом мешочек с «пудрой», вставить затворную пластину в паз, проколоть через затравочное отверстие мешочек с огненной смесью, насыпать в отверстие пороха, поправить прицел и поднести фитиль. Орудийные расчёты за неделю тренировки научились делать всё это за минуту. Теперь до врага всего шестьсот метров, и только четыре фонтана сигнализируют о промахах. Зато на двух кораблях рушатся мачты, и ещё два сбавляют ход, начав зарываться в волну из-за огромных дыр в районе водореза.

Опять перезарядка и нестройный, растянувшийся почти на полминуты грохот пушечных выстрелов. Три промаха! Клубы порохового дыма не успевает сносить ветром, и канонирам ближайших к берегу кораблей сложно целиться. Но и двенадцати попаданий в идущие полным ходом пятнадцать кораблей (четыре отстали из-за повреждений) достаточно, чтобы четыре начали отворачивать в сторону. По самым настырным ударили картечью, «зарядом № 3», как помечены эти мешки в коробах, установленных подле каждого из орудий. А три корабля, стоящие дальше всего от берега ударили по такелажу решивших спастись бегством «зарядами № 2» - пустотелыми четвертинками ядра, попарно скованными метровыми кусками цепей.

У двух кораблей бегство закончилось: выстрелы были настолько удачные, что на палубу рухнули не только реи и закреплённые на них паруса, но и по одной мачте. Третьему таки удалось закончить разворот, и теперь он медленно уходил, подгоняемый ядрами, раз за разом крушащими кормовую надстройку.

Крупные, сантиметра полтора в диаметре, картечины просто смели изготовившиеся на палубе абордажные команды на трёх или четырёх кораблях. Морских пехотинцев не спасали и доски фальшборта, обычно прекрасно защищавшие и от стрел, и от болтов обычных арбалетов. Хуже того, щепки разбитых досок секли их не хуже, чем картечины.

Четырём кораблям всё-таки удалось ворваться в строй обороняющихся, и орудийная стрельба по ним стала невозможна. Но лихого абордажа не получилось: имперцы были деморализованы потерями, понесёнными ещё до начала драки, а геммцы, увидев, как удачно они сорвали атаку, наоборот пылали воинственным жаром.

Резко снизившаяся интенсивность огня позволила уйти в сторону галиотов ещё восьми посудинам. Два вражеских корабля уже тонули, набрав воды в трюмы сквозь пробоины, а ещё два полным ходом направлялись к галечному пляжу, чтобы выброситься на мель до того, как последуют на дно.

Отвлёкшись на резню, развернувшуюся на его корабле, к которому притёрся имперский бриг, адмирал не сразу заметил, что четыре галиота, не дождавшись, когда наступит безветрие, всё-таки выдвинулись вперёд. Но не для атаки, а чтобы прикрыть отступающих товарищей, если кто-то из геммцев решится их преследовать. «Беззубым», вытянувшимся в линию в паре километров от порта и изнывавшим от безделья, пока их товарищи рубятся с врагами, до них было далековато, но галиоты уже прошли траверс приметой скалы, о которой помнил Тоуг.

- Сигнал! – азартно выкрикнул адмирал своему помощнику. – Зелёный!

Тот быстро вынул из чехла трубку нужного цвета, закрепил её в специальном держателе и скомандовал канониру кормового орудия, держащему в руках тлеющий трут:

- Поджигай здесь!

Спустя несколько секунд в небе вспыхнул зелёный фейерверк. А через полминуты беспорядочную груду камней на одной из скал, во множестве разбросанных по склонам прибрежных гор, окутало огромное дымное облако. Ещё секунд десять, и сквозь шум боя донёсся протяжный отдалённый гром.

Из-за большого расстояния и непристрелянности береговых орудий выстрелы не достигли цели. Лишь одно ядро оставило рваную дыру в парусе галиота. Однако этого хватило, чтобы самые крупные корабли разгромленной эскадры резко сменили курс, а потом и вовсе развернулись в обратную сторону.

Время перезарядки монстров береговой батареи раза в два превышало такой же показатель корабельных пушек, и второй залп тоже только окатил команду одного из парусно-гребных кораблей морской водой. Но цель была достигнута: остатки имперцев, потеряв половину кораблей, пусть и не лучших, взяла курс на запад.

Четыре дня подряд в Крон прибывали на взмыленных конях валящиеся с ног гонцы с дурными вестями. Имперцы высадились не в одной прибрежной деревушке, а сразу в четырёх местах, поголовно вырезав население деревень: так император мстил за своих воинов и моряков, уничтоженных в Кроне. Первая волна десанта составляла в совокупности около десяти тысяч человек. Просто колоссальное войско в представлении геммцев! О том, что будут и последующие волны, говорило то, что транспортные суда под мощной охраной немедленно ушли в сторону Западного континента. Две каракки из трёх, пытавшихся приблизиться к каравану, чтобы понять, что происходит, были потеряны.

- Утоплены или захвачены? – уточнил Эрг, выслушав доклад де Торро.

- Одна точно утоплена несколькими попаданиями из мощных баллист, а вторая тонула, когда её захватили имперцы.

- С пушками что? – нахмурился король.

- Успели сбросить за борт с началом абордажа.

- Точно?

- Капитан «Геллы» утверждает, что видел это в зрительную трубу.

- Двумя кораблями у нас меньше, - угрюмо забарабанил пальцами по столешнице король.

- Тремя. Как я и предполагал, имперцы попытались атаковать Оушен, чтобы обезопасить свою высадку. В ходе абордажа сгорел бриг «Ночной бриз». Зато потоплено два, сгорел один и захвачено восемь вражеских кораблей с разной степенью сохранности. Два из них с серьёзными повреждениями выбросились на берег. Наши потери – около ста пятидесяти человек, примерно столько же ранено. Ещё девять кораблей имперцев ушли с повреждениями.

- Откуда эти сведения?

- Полчаса назад прибыл гонец с подробными докладами лорда Васини и адмирала Тоуга, - подтвердил слова адмирала Лорд-военачальник. – Лорд Васини полностью подтверждает рассказанное господином де Торро. Ещё сообщает о трёх сотнях пленных и отбитой попытке прорваться в горы экипажей выбросившихся на берег кораблей.

- Да, адмирал писал и об этом. А ещё о том, что собирается использовать непригодные к ремонту имперские корабли для тренировки расчётов береговой артиллерии. После этого боя уже нет смысла хранить в тайне наличие такого оружия, так пусть хоть батарейцы обучатся попадать в цель.

- Господин Вайнберр, распорядитесь выделить тысячу корон ювелирам для изготовления пяти экземпляров золотого ордена «Морская звезда», двадцати экземпляров серебряного и двух сотен бронзового.

- Но вы же знаете, Ваше Величество, что денег катастрофически не хватает!

- Знаю, господин Лорд-казначей. Но не собираюсь экономить на награждении отличившихся. А вам, господин Альбано, предстоит подготовить статут этой новой награды, предназначенной исключительно для моряков. На адмирала Тоуга можете смело готовить указ о награждении, а фамилии отличившихся капитанов, офицеров и матросов запросите у адмирала. Вы, господин де Торро, тоже имейте в виду, что за победы в морском бою капитаны и адмиралы будут награждаться золотым орденом, офицеры серебряным, а нижние чины – бронзовым.

- Ох уж эта затея с наградами! – недовольно бурчал себе под нос рано облысевший казначей. – Совершенно пустая трата денег!

- Вы ошибаетесь, господин Вайнберр, - недовольно сверкнул глазами Эрг. – Этой «пустой тратой денег» мы всего за неделю смогли привлечь тысячи полторы добровольцев. Примерно четверть пришедших на вербовочные пункты заявили, что мечтают не столько о деньгах, которые получат за службу, сколько о какой-нибудь награде. Кстати, подумайте вместе с господином Альбано о какой-нибудь недорогой, но бросающейся в глаза массовой награде за воинскую доблесть. Нельзя разочаровывать людей в их надеждах.

- Но деньги!

- Урежьте расходы на королевские балы: в ближайшие полгода из-за войны мы их проводить не будем.

- И даже в честь Посвящения в рыцари?

- И даже в честь Посвящения в рыцари!