Ум хорошо...

1. СОГЛАСИЕ

— Геннадий Сергеевич, вы согласны на симбиоз с сознанием коллеги? — спросил врач, не отрываясь от планшета.

Он держал его двумя пальцами, как пробирку с вирусом.

— А что, можно отказаться? — я почесал вживлённый чип за ухом. Кожа ещё зудела.

— Нет.

Программа СИНАПС развивалась стремительно. Начали с военных. Потом — исследователи дальнего космоса. Теперь дошло и до нас, тихих техников. Формально — ради экономии. Фактически — потому что две головы в одном теле дешевле.

Вживляют второе сознание. Гостевое. Условно обратимо. Обещают деликатность, синхронизацию и высокую производительность.

У меня появилась Елизавета Петровна. Биолог. Кандидат наук. Обладательница 17 сертификатов, одной диссертации и язвительного чувства юмора.

— Привет, — сказала она в первый раз, появившись где-то между мыслями. — Можешь не отвечать. Пока. Я посмотрю, как ты жуёшь.

2. РАСПИСАНИЕ

Сначала мы делили тело строго по блокам:

07:00–13:00 — Гена, основной пользователь, вахта навигатора.

13:00–14:00 — совместный обед, грызня.

14:00–20:00 — Лиза, гостевой доступ, лаборатория.

20:00–22:00 — досуг. Культурный. Или почти. Грызня.

22:00–07:00 — сон, бессознательное общение, борьба за органы выделения.

Она требовала закрывать глаза, когда я надевал «чехольчик» в туалете.

— Уважение — это базовый уровень симбиоза, — говорила она.

— А ты не могла бы просто... не смотреть?

— Это ты не мог бы просто не позориться.

3. СОСЕДИ

Мы были не одни.

Вазген Патваканович делил голову с женой. Она внедрилась добровольно — «для укрепления брака». Через три недели начала менять настройки сонного режима и записывать его сны.

— Это подсознательные измены, Вазик, — говорила она.

Он ушёл с миссии по собственному желанию, хотя у него никогда не было желания вообще.

Фабиана и Тим были романтиками. Два сознания, одна любовь, одно тело. Через месяц он пытался её выгрузить силой. Она осталась — в 19% объёма лобной доли и во всех зеркалах. Тим больше не смотрит в отражения.

4. ПРИВЫКАНИЕ

Мы начали спорить на обеде:

— Ты жрёшь как слон! — кричала Лиза, когда я брал третий макропрот-батончик.

— А ты в мою смену пялилась на Вазгена!

— Он чинил спектрометр без рубашки! Это был научный интерес!

— Он волосатый, как бурый медведь!

— Я всё-таки биолог, а у него шерстяной покров. Уважаю природное.

На пятой неделе она задержалась в мою смену. Я — в её. Мы перестали делить время и начали смешиваться. Неловко, как подростки на первом танце.

Я нашёл себя у иллюминатора. Её — в спортзале.

Она мечтала. Я — качался. В одном теле.

5. СБОИ

Смешивание стало системой. Сначала — мысли. Потом — движения. Иногда я не знал, кто именно дёрнул рукой, повернул голову, прошептал что-то сквозь зубы.

— Ген, — сказала она однажды, когда мы стояли на техдеке, а Марс висел в иллюминаторе, как монета. — А если я не захочу выгружаться?

Я замолчал. Она чувствовала, как сжались наши пальцы.

— Ты сломаешь мне карьеру, — выдохнул я. — И личную жизнь.

— Твоя «личная жизнь» — это сериалы про войнушку и носки под койкой.

— Война — это...

— Заткнись. И посмотри, как Луна над Марсом встаёт.

— Деймос...

— Заткнись!

6. РАЗДЕЛЕНИЕ

На Земле нас долго не могли разделить. Процедура сложная, квантовые ядра заняты, очереди, сбои. Мы ждали. Врач приходил каждый день, смотрел сквозь меня и говорил: «ещё немного».

Лиза молчала.

Потом, в одну ночь, когда я заснул, её голос вернулся:

— Ген. Я... не вся ушла. У них сбой в коде. 12% — осталась.

— Где?

— У тебя. В зоне Брока. Там уютно. Там ты не врёшь себе.

Теперь она включается, когда хочет.

— Ген, купи шоколадку.

— Ненавижу шоколад.

— Это мне. Или я скажу всем, что ты смотришь на видеофид с душевой отсека С, когда дежуришь.

Я ем шоколад. Иногда мечтательно смотрю на Луну.

7. СИМБИОНТЫ

Теперь таких, как мы — десятки. Некоторые не смогли разойтись. Один инженер в Технопарке делит сознание с двумя — после сбоя дублирования. Он смеётся двумя голосами. Иногда поёт.

Капитан Крюгер делит тело с бывшей инструкторшей по этике. Она по ночам заставляет его заниматься вокалом. Он по утрам курит две сигареты, чтобы отомстить.

Мы встречаемся раз в месяц — неформальный клуб. «Те, кто внутри». Некоторые говорят от первого лица во множественном числе. Я пока сдерживаюсь.

Лиза смеётся:

— Смотри, они смешные. Как будто пытаются выдумать новую идентичность.

— А мы?

— А мы просто стали собой. Вдвоём.

Я не спорю. Иногда она говорит — и я чувствую, как уголки губ поднимаются сами.

Скоро новое задание. Глубокий космос. Новая станция. И я не боюсь. Потому что знаю:

12% Елизаветы Петровны — со мной. Иногда больше.

И, возможно, я стал тем, кем не стал бы никогда, если бы был один.