Умершего отпусти...

Анна заварила себе чаю, подошла к окну и задумчиво посмотрела на окружающий пейзаж. Сегодня был тот самый день. Очередное 20е июня. Очередной день рожденья Лизы. Ей исполнялось 32. Исполнилось бы… Лиза умерла 6 лет назад, как назло, как раз в свой день рожденья. Рак, бессердечная ты сука. Отпустить её было тяжело, слишком тяжело. Поэтому они – остальные пятеро друзей из их компании – сохранили её страницу в соцсети. И не просто сохранили, а продолжали вести так, будто Лиза всё ещё была жива. Без фанатизма, просто выкладывали посты от её имени на какие-то важные даты. Они делали это поочерёдно, каждый год меняясь. Анна была первой, как самая близкая подруга… Писала посты сразу после её смерти и до годовщины. На первую годовщину её сменил Марк. И сегодня пост на день рождения и смерти Лизы должен был писать он. Но… Вчера они поцапались…

Анна пригубила чаю и нахмурилась: да и вообще вся эта неделя с самого начала шла наперекосяк. Мало того, что в преддверии 20го июня ей всегда становилось тоскливо. Всё-таки смерть в 26 лет – это слишком рано и несправедливо… С тех пор на каждой вечеринке, в каждой поездке куда-нибудь, при повышении на работе, при новой влюблённости… мысль «а Лизе это больше недоступно» всегда витала где-то рядом, неотвязно следуя за ней и неприятно напоминая о собственной смертности. В эти дни она то терялась в своих мыслях, «выпадая» из реальности, то её тянуло поделиться своим горем с окружающими. Окружающие этому зачастую были не рады.

В понедельник она ходила закупаться в супермаркет. Шаталась, словно неприкаянная, по проходам, по три раза возвращаясь к одному и тому же стеллажу, потому что опять забыла что-то взять, погружённая глубоко в свои мысли. В одно из таких возвращений, кто-то грубо вырвал её из меланхоличной задумчивости, схватив за руку. Анна дёрнулась и попыталась высвободиться, но негритянка-уборщица, цепко державшая её, и не думала отпускать.

– Пусти меня немедленно! Чего тебе?– резко спросила Анна, оглядываясь в поисках охраны.

– Ты в опасности! – сбивчиво заговорила женщина с отвратительным акцентом. – Исипоки[1] следует за тобой!

– Что ты мелешь? Какой исипоки? Отпусти руку, тебе говорят!

Женщина нахмурила брови и зашевелила губами, словно вспоминая что-то.

– Дух! – наконец выпалила она, просияв оттого, что вспомнила нужное слово, – дух умершего следует за тобой, тебе надо умилостивить его подношением или отвлечь от себя! Иначе – хворь и погибель!

– Да отпусти же ты руку! – снова воскликнула Анна и выдернула её с такой силой, что чуть не влетела в стеллаж.

Сумасшедшая баба так её напугала, что после этого она ходила, постоянно озираясь. И всё-таки прозевала момент, когда кто-то – наверняка всё та же чокнутая – подсунул ей в сумку странную фигурку, скрученную из каких-то тряпок и дощечек. Обнаружила её только дома вместе с запиской, написанной явно впопыхах и с ужасными ошибками. В ней говорилось, что фигурка отвлечёт духа от неё, но только на время! Его срочно надо умилостивить специальным ритуалом! Анна презрительно хмыкнула и, скомкав записку, отправила её в мусор. Фигурка чуть не полетела следом, но в последний момент она оставила её чисто по-приколу, поржать с друзьями над дикарями.

А позавчера… Позавчера её накрыло желание поделиться своим горем с другими. И она поделилась. На свою голову. В игровом гильдейском чате. Народу в онлайне днём было немного, но переписка была вполне оживлённой. Сначала, когда она написала про рано ушедшую подругу и её годовщину, ей даже посочувствовали. Но когда она упомянула о том, как они с друзьями продолжают вести страничку Лизы, то в чате воцарилась почти что гробовая тишина. Отреагировали только два человека – от одного прилетело «жутковато как-то», от другого – рейдлида – что это ненормально. Она тогда вспыхнула, напечатав, что они поймут, когда сами потеряют кого-то близкого, но рейдлид лишь грубовато пошутила в ответ, что её партнёр точно с того света вернётся её изводить, если она после его смерти ему учётку в соцсети создаст. Анна покривилась – ей эта девка никогда не нравилась. Надменная всезнайка, команды в рейдах отдаёт как на плацу, выругаться не гнушается, если кто тупит в который раз. Зря она вообще о таком личном заговорила, когда та была в онлайне. Впрочем, минут через пять от рейдлида прилетело личное сообщение:

«Слушай, я знаю, что ты меня терпеть не можешь и скорее всего отмахнёшься, но вы с друзьями ходите по офигенно тонкому льду. Умерших надо отпускать. Категорически нельзя примерять на себя их личину – общаться от их имени, вести себя так, как будто они ещё живы. Вы либо привлечёте саму умершую, либо чего похуже, что ею прикинется.»

Дальше шла какая-то чушь про славянские поверья о неупокоенных духах и всякой нечисти, прикидывающейся ими. Анна действительно отмахнулась от этого, а рейдлида и вовсе заблокировала, написав сначала пару ласковых. Да кто вообще ещё верит в эту чушь, кроме всяких… дикарей? Девушка снова презрительно поморщилась, вспомнив как та же рейдлид разве что прямо расисткой её не назвала, когда она уничижительно отозвалась об изучении языков местных этнических групп. А теперь сама говорит прям как эти… Ещё не хватало к ней прислушиваться!

Вчера, когда они с друзьями обсуждали предстоящую годовщину рождения и смерти Лизы, Анна рассказала и о случае в магазине, и о сообщении в чате, рассчитывая, что остальные посмеются вместе с ней, но не тут-то было. Все были как-то странно сконфужены, а Марк и вовсе побелел, словно реально призрака увидел. А потом заявил, что им действительно надо прекратить писать посты от имени Лизы. Нёс какую-то чушь про приходящие ему пустые сообщения с её учётки, про силуэты за окном по ночам. Анна тогда аж неприлично заржала и вручила ему фигурку от той стрёмной негритянки, которую взяла с собой, чтобы всем показать. Он взорвался и наорал на неё, а затем ушёл, напоследок сказав, что никаких постов он в этом году писать не будет, а если она хочет, то пусть сама их и пишет! Фигурку, кстати, так с собой и унёс, придурок. Остальные тоже как-то засобирались после его ухода, избегая смотреть ей в глаза. Никто открыто не сказал, что она не права, но и не поддержал. Сдрейфили. Тряпки.

Анна, наконец, отвлеклась от раздумий и направилась к компьютеру – пора было уже писать деньрожденный пост. Залогинилась в Лизин аккаунт и замерла, словно громом поражённая: в ленте уже висел сегодняшний пост от имени Лизы. В самом его верху красовалась её фотка: смеющаяся Лиза на фоне башен Орландо[2]. Анна прокрутила пост, читая по диагонали – неужели Марк всё-таки решил его написать, как и предполагалось? Потом вернулась наверх, к фотке. Фотография ей была не знакома, и в ней было что-то неуловимо неправильное. Девушка присмотрелась и вдруг похолодела, осознав, что Лиза выглядела старше, чем на её последних прижизненных снимках. Так, будто ей реально исполнилось 32 года. Анна в сердцах вскочила и пошла за телефоном – этот идиот что, специально её состарил?

Длинные гудки, казалось, длились целую вечность.

– Алло? – наконец ответил усталый женский голос.

– Миссис Норман? – удивлённо спросила Анна, не ожидая услышать мать друга на том конце провода, тот жил один, – а где Марк? Можно с ним поговорить?

– Марк погиб, – безжизненно ответила женщина.

– Как погиб? – потрясённо переспросила девушка, не в силах поверить в услышанное. – Когда??

– Сегодня ночью… Он сказал скорой, что перед ним на дорогу выскочила девушка… Но полиция говорит, что это была гиена. До больницы его не довезли… Прости, я не могу говорить.

Оглушённая новостью о смерти Марка, Анна ещё какое-то время слушала короткие гудки, а затем медленно направилась обратно в комнату, по-прежнему судорожно сжимая телефонную трубку в руке. На пороге она замерла, сердце заколотилось так, будто хотело выпрыгнуть из груди: в её кресле перед компьютером кто-то сидел. Трубка выскользнула из рук и с треском упала на пол, разлетевшись на составляющие, но сидевший в кресле даже не обернулся. Как он сюда попал?

– Эй! – позвала Анна, – ты кто?

И снова ноль реакции. В следующий момент она похолодела – длинные светлые волосы, до боли знакомый свитер… это же не могла быть…? Девушка медленно, мелкими шажками, то и дело останавливаясь, направилась к компьютеру. В ней боролись два противоположных желания – бежать в панике прочь и уже в безопасности звонить в полицию и болезненно навязчивое желание всё-таки выяснить, кто это и как попал в её дом. Наконец, она достигла кресла, собралась с духом, резко дёрнула его на себя, да так и застыла на месте, чувствуя, как волосы встают дыбом – в кресле никто не сидел, зато лежала изломанная куколка, которую она отдала Марку. Некоторое время Анна простояла столбом, оторопело таращась на неё, потом медленно, будто бы не вполне доверяя своим глазам, протянула руку, чтобы поднять фигурку, но пальцы сомкнулись на пустоте. Девушка озадаченно посмотрела на пустую ладонь, а затем медленно, недоумевая, что за глюки, села в кресло сама. Посмотрела на экран, и сердце снова бешено заколотилось – сегодняшний пост на странице Лизы исчез, как и не было… Что за чертовщина? Ей что, всё это померещилось? Утренний пост, человек в кресле, изломанная кукла… может и разговора с матерью Марка не было, и он ещё жив? Анна поскроллила туда-сюда и почувствовала, как мертвеют губы – пост всё-таки был, просто он был потёрт. Только что. С её компьютера. В груди заныло. Смартфон тренькнул оповещением о новом личном сообщении в собственном профиле. Неслушающимися пальцами девушка разблокировала экран и тупо уставилась на красную единичку и текст рядом «новое сообщение от Лизы К.» Словно заворожённая Анна кликнула на него и на экране высветилось:

«Марк был плохим другом. Ненадёжным. Ты же не оставишь меня, правда, подруга? Я так соскучилась!🤗»

[1] Исипоки (или испоки) – беспокойный дух в зулусских верованиях.

[2] Башни Орландо – расписные градирни выведенной из эксплуатации угольной электростанции, достопримечательность города Соуэтто, неподалёку от Йоханнесбурга. ЮАР.