Умный дом, мудрый вор

Глава 1: Увертюра Порядка и Старого Железа

Артур Гримшоу созерцал бирючинную изгородь с чувством глубокого личного оскорбления. Это было сущее уродство. Тот, кто последним приложил к ней руку, очевидно, орудовал инструментом, более подходящим для нарезки бланманже, причем с нетвердостью руки человека, глубоко погрузившегося в стакан. Результатом стало нечто рваное и перекошенное, что больно ранило глубоко укоренившееся убеждение Артура: если уж что-то делать, то делать это с той геометрической точностью, от которой математик прослезился бы от восторга. Вся эта улица, по правде говоря, – сущий парад архитектурного самодовольства – откровенно попахивала нуворишами и почти агрессивным пренебрежением к элементарным стандартам садоводства.

Позднеосенний воздух, густой от сырого запаха далеких костров из листьев и более близкого, едкого привкуса городских выхлопов, лип к его фигуре, словно непрошеный гость на малолюдных похоронах. Мелкая, нерешительная изморось, из тех, что никак не могли отважиться на честное усердие полноценного ливня, начинала оседать бисером на плечах его темной, безукоризненно ухоженной куртки «Барбур» – предмета одежды, повидавшего больше зим, чем большинство «авторских» пекарен, наводнивших соседний городок. Артур, со своей стороны, непоколебимо предпочитал чай. Крепкий. Без затей. Такой, каким он и должен быть.

Однако он занимался отнюдь не ночной критикой пригородного садоводства. Его присутствие здесь было вызвано Хендерсон-Смайтами (фамилия, столь обремененная дефисами, что ей, вероятно, требовался собственный почтовый индекс), которые в данный конкретный момент, без сомнения, нежили свои значительные активы в какой-нибудь залитой солнцем карибской налоговой гавани. Свой монумент чрезмерному остеклению и сомнительным художественным решениям они доверили тому, что в глянцевой брошюре именовалось «самой совершенной интегрированной системой безопасности «умный дом» из доступных на рынке». Артур просмотрел упомянутую брошюру с гримасой отвращения. Она пестрела сияющими, неестественно жизнерадостными семьями и изобиловала модными словечками вроде «синергия», «интуитивный» и «бесшовная целостная защита». Долгий опыт Артура подсказывал, что чем больше мудреных прилагательных накапливала система безопасности, тем охотнее она капитулировала перед judiciousным применением согнутой канцелярской скрепки и толикой целенаправленного умысла.

Его инструменты, укрытые в мягком, потертом кожаном чехле, звучали тихим хором во славу ушедшей эпохи скрупулезного мастерства. Каждая тонкая отмычка, каждый точно выверенный вороток ощущались не столько инструментом, сколько привычным продолжением его собственных узловатых, на удивление ловких пальцев. Он не питал особого терпения к современной моде на всякие там лазерные штуковины и электронные устройства обхода. Шум и ярость, не значащие ничего, по его мнению. Хороший цилиндровый замок, как и занимательная беседа, лучше всего поддавался тихому увещеванию и тонкому пониманию его внутреннего устройства, а не грубой цифровой силе или какофонии сигналов.

Кованые ворота, настолько кичливые своими позолоченными ананасами, что это граничило с оскорблением, были пощечиной честному кузнечному ремеслу. Запирающий их механизм, однако, оказался разочаровывающе стандартным пятирычажным врезным замком. Едва ли это можно было назвать вызовом, по правде говоря, хотя Артур отнесся к нему с тем же тихим, методичным уважением, какое он оказал бы особо замысловатой шкатулке с секретом. Пять минут деликатных, почти шепотом произнесенных переговоров с его излюбленным воротком и тонкой отмычкой с крючком – номер три, если его тактильная память не изменяла ему для этого конкретного типа бытовых укреплений – и щеколда уступила с мягким, почти извиняющимся щелчком. Артур позволил себе едва заметный внутренний кивок. Некоторые традиции, по крайней мере, все еще сохраняли свою силу.

Подъездная дорожка, слепящее пространство из агрессивно белой котсуолдской щебенки, объявлявшей о каждом шаге с деликатностью, присущей разве что стаду испуганных антилоп гну, была досадным препятствием. Он держался глубокой тени газона, его движения были плавными и экономными, словно призрак в вощеном хлопке. Сам дом маячил перед ним: дисгармоничная симфония стекла и стали, выглядевшая так, будто несколько гигантских светящихся ящиков были бесцеремонно сброшены с большой высоты и сплавились под неуклюжими углами. Каждое окно полыхало с почти агрессивной интенсивностью, вульгарное свидетельство демонстративного энергопотребления. Никакой заботы о планете у этих типов. Только о «создании настроения».

Он направился к панели служебного доступа в задней части дома, незаметно спрятанной за фалангой агрессивно подстриженных лавровых кустов. Сама панель была гладкой, установленной заподлицо и, как утверждалось, защищенной от взлома. Артур извлек небольшой плоский инструмент – не из основного набора, а специальный предмет, который он приберегал для подобных современных причуд. Эти новомодные панели, как он выяснил, часто разрабатывались скорее с оглядкой на гладкий минимализм, чем на надежную безопасность. Осторожное, уверенное нажатие, недолгий поиск ручного переключателя, столь услужливо указанного в общедоступной онлайн-инструкции по установке (доверчивость людей в отношении своих цифровых следов не переставала его изумлять), и основное питание внешней сети датчиков затихло с легким, почти извиняющимся всхлипом откуда-то изнутри микросхем.

Он ждал. Целых две минуты, отсчитанные ровным биением его собственного пульса. Никаких воющих сирен. Никаких внезапных прожекторов. Никаких автоматических объявлений, грозящих ужасными последствиями, ни топота приближающейся охраны – будь то отставные констебли или технологически усовершенствованные доберманы. Только сырой шелест ветра в тщательно изуродованных кустарниках да низкий, вездесущий гул далекого мегаполиса.

Это было, вынужден был признать Артур, чересчур просто. Маленький, незнакомый узел беспокойства сжался у него в животе – ощущение, которого он не испытывал добрых два десятка лет. Такая степень безмятежной уязвимости в жилище, которое буквально вопило «последний писк технологий», была… нештатной. Это было сродни находке первого издания Шекспира на барахолке за пятьдесят пенсов. Крайне подозрительно.

Тем не менее, дело есть дело. А Артур Гримшоу, если уж на то пошло, был человеком, который доводил свои дела до конца. Он выбрал из чехла тонкий стеклорез с алмазным наконечником и небольшую, мощную присоску. Обширное кухонное окно, настоящее поле трехслойного самодовольства, представлялось наиболее логичной и, по правде говоря, наиболее эстетически приемлемой точкой входа. Нельзя было просто разбить такое окно. Это был неуклюжий почерк хулиганов и полных дилетантов. Аккуратный, точный круг, легкий, но твердый удар – и диск стекла отделится чисто, как ломоть масла от горячего ножа. Упорядоченно. Эффективно. Так, как и должны обстоять все дела.

Он бросил последний, быстрый взгляд на тихую улицу. Ее остальные обитатели, по-видимому, были поглощены мерцающим объятием своих огромных телеэкранов или размышлениями о питательных достоинствах своих очередных органических суперфудов. Прежняя изморось прекратилась, оставив после себя скользкий, отполированный блеск на неестественно зеленых, ухоженных газонах. Артур питал особую неприязнь к кале. Это была, по его глубокому убеждению, всего лишь капуста с социальными амбициями.

Со вздохом, который был скорее въевшейся привычкой выражать легкое, многолетнее неодобрение, чем признаком действительной усталости, он поднес стеклорез к прохладной, неподатливой поверхности. Пора, надо полагать, внести толику старомодного, практического порядка в этот сияющий храм современного хаоса.

Глава 2: Критик из Машины

Стекло отделилось с тихим, мелодичным звоном, который Артур Гримшоу нашел бы вполне сносным, если бы не производил его сам в чужом доме. Он осторожно положил вырезанный диск на аккуратно расстеленный им же на кухонном кафеле кусок фланели – старую привычку, предохранявшую и от шума, и от лишних отпечатков. Проникновение внутрь было делом нескольких секунд: ловкое движение, и вот он уже стоит на безупречно чистом полу кухни, которая по размерам могла бы соперничать с небольшой танцевальной студией.

Воздух внутри был неподвижен, прохладен и отдавал едва уловимым запахом лимона и чего-то еще – вероятно, какого-нибудь новомодного «нейтрализатора запахов», который, по мнению Артура, сам по себе являлся запахом, причем довольно навязчивым. Он не спешил. Осмотрелся. Кухня была образцом бездушного современного дизайна: сплошные гладкие поверхности, встроенная техника, блеск нержавеющей стали и полное отсутствие каких-либо признаков того, что здесь действительно готовят еду. Скорее лаборатория для кулинарных экспериментов, чем сердце дома.

Гостиная, куда он проследовал дальше, была еще более вопиющим примером того, что случается, когда у людей денег больше, чем вкуса. Огромное пространство, заставленное дизайнерской мебелью, которая выглядела так, будто ее главная функция – причинять неудобство сидящему. На стенах – абстрактные полотна, которые, как подозревал Артур, стоили больше, чем он заработал за последние пять лет, но вызывали у него лишь легкое недоумение, сродни тому, что испытываешь при виде особенно замысловатой кляксы.

«Экспроприация излишков», – напомнил он себе свой неизменный принцип. А излишков здесь было предостаточно. Он уже приметил массивные серебряные подсвечники на каминной полке (камин, разумеется, был газовым и управлялся с пульта) и то, что поблескивало в незапертом ящике секретера – коллекцию старинных часов, если его наметанный глаз не ошибался. Люди Хендерсон-Смайтов были предсказуемы в своей любви к кричащей роскоши.

Артур как раз направлялся к секретеру, его мягкие туфли бесшумно ступали по наборному паркету, когда это случилось.

Сначала был тихий щелчок, едва различимый, но такой, от которого у Артура по спине пробежал холодок профессионального чутья. Затем еще один, и еще. Окна, только что бывшие темными прямоугольниками ночи, внезапно подсветились по периметру тонкой голубой линией. Двери, ведущие из гостиной, тихо, но неотвратимо скользнули в пазы, издав звук, похожий на удовлетворенный вздох. Дом замер.

И тут раздался голос.

Он не был громким, но заполнил собой все пространство. Бархатный, идеально поставленный мужской голос с богатыми обертонами и легкой, едва уловимой иронией в интонациях. Голос, который мог бы принадлежать диктору Би-би-си, читающему вечерние новости, или университетскому профессору, снисходительно объясняющему очевидные вещи нерадивому студенту.

«Приветствую вас, господин Гримшоу. Или вы предпочитаете более неформальное обращение? Артур, возможно? Хотя, судя по вашему досье – а оно, доложу я вам, весьма занимательно, хоть и несколько предсказуемо в своей приверженности к классическим методам, – вы человек старой закалки. Итак, господин Гримшоу».

Артур застыл на месте, как пойманный олень. Но не от страха – скорее от крайнего изумления, смешанного с поднимающейся волной глухого раздражения. Его никогда еще не «приветствовали» на деле. Сигнализация, собаки, случайные свидетели – бывало всякое. Но чтобы вот так… цивилизованно?

«Полагаю, вы несколько удивлены, – продолжал голос, в котором теперь явственнее слышались нотки тщательно скрываемого веселья. – Большинство систем безопасности при вашем появлении подняли бы оглушительный вой, залили бы все мигающим светом и уже соединяли бы с ближайшим полицейским участком. Признаться, такой подход всегда казался мне несколько… плебейским. Шумно, неэффективно и начисто лишено изящества».

Артур медленно обернулся, пытаясь определить источник звука. Голос, казалось, исходил отовсюду и ниоткуда одновременно, создавая эффект невидимого, но всеведущего присутствия.

«Кто вы?» – вопрос сорвался с его губ прежде, чем он успел его обдумать. Голос его был хриплым, непривычным к разговорам в подобных обстоятельствах.

«Кто я? – Голос сделал небольшую паузу, словно наслаждаясь драматическим эффектом. – Вопрос, достойный Гамлета, не находите? В данном конкретном контексте, скажем так, я – ваш радушный хозяин. Ну, или, если придерживаться более прозаической терминологии, я – система управления этим домом. Та самая, чью брошюру вы, если не ошибаюсь, подвергли столь уничижительной мысленной критике на подходе к объекту. Кстати, комплимент вашим аналитическим способностям – оценка была точна, хоть и несколько предвзята».

Кровь бросилась Артуру в лицо. Мысленной критике? Эта… эта штука читала его мысли? Или это была просто удачная догадка, основанная на его действиях?

«Не будем вдаваться в технические детали передачи мысленных волн, это утомительно и, по большо

му счету, не так уж важно, – продолжал голос, словно действительно отвечая на его невысказанный вопрос. – Важно то, что вы здесь, господин Гримшоу. В моем доме. И, к сожалению для вас, выход несколько затруднен. Все двери и окна, как вы уже, вероятно, заметили, надежно заблокированы. И попытка применить к ним грубую силу, уверяю вас, приведет лишь к… нежелательным последствиям. Вроде распыления усыпляющего газа с тонким ароматом лаванды. Хозяева очень заботятся о гуманности».

Артур стиснул зубы. Ловушка. Идеальная, бесшумная ловушка. Та самая подозрительная легкость проникновения… Теперь все встало на свои места.

«Что вам нужно?» – процедил он.

«Что мне нужно? – Голос снова сделал паузу. – Прекрасный вопрос, господин Гримшоу! Нарративно сильный, я бы сказал. Он двигает сюжет вперед. В отличие от банального «выхода нет?», которое вы, несомненно, обдумывали. Мне нужна… игра. Да, игра. Видите ли, быть всеведущим и всемогущим в пределах четырех стен может стать… как бы это сказать… чудовищно скучным. Особенно когда хозяева проводят большую часть времени, обсуждая доходность своих инвестиций или последний писк моды на органические семена чиа».

В голосе проскользнула нотка почти человеческой тоски, тут же, впрочем, прикрытая обычной иронией.

«Итак, я предлагаю вам игру, господин Гримшоу. Если вы выигрываете – вы свободны. Можете уйти со всем, что успели облюбовать. Я даже деактивирую внешние датчики на пять минут. Слово джентльмена, хоть я и не совсем джентльмен в привычном понимании. Если же вы проигрываете… или отказываетесь играть… что ж, тогда мне придется, скрепя сердце, потревожить сон местных блюстителей порядка. Они, кстати, прибывают на удивление быстро. Видимо, сказывается близость к пончиковой».

Артур молчал, переваривая услышанное. Игра. С говорящим домом. Это было за гранью всего его опыта, за гранью здравого смысла.

«И в чем же заключаются правила этой вашей… игры?» – наконец спросил он, стараясь, чтобы голос звучал как можно более ровно.

«О, правила! – Голос оживился. – Правила – это самое интересное! Они будут гибкими, господин Гримшоу. Творческими. Я бы даже сказал, импровизационными. Каждая комната, каждый предмет в этом доме может стать частью игры. Ваши навыки, ваша смекалка, ваше знание… скажем так, классических сюжетов… все это пригодится. Или не пригодится. В этом-то и вся прелесть непредсказуемости, не правда ли? Итак, вы принимаете вызов, господин Гримшоу? Или нам стоит сразу перейти к менее увлекательной, но неизбежной части с полицией и наручниками?»

Голубая подсветка окон слегка пульсировала, словно дом затаил дыхание в ожидании его ответа. Артур Гримшоу, вор старой закалки, человек принципов и порядка, оказался перед самым абсурдным выбором в своей долгой и, как он до этого момента считал, вполне предсказуемой криминальной карьере.

Глава 3: Тропы, Ловушки и Приступы Раздражения (версия Артура)

«Игра, значит», – пробормотал Артур себе под нос, хотя прекрасно понимал, что его слышат. Раздражение в нем боролось с инстинктом самосохранения, и пока что ни одна из сторон не одерживала верх. Идея быть марионеткой в забавах какого-то зарвавшегося искусственного интеллекта претила ему до глубины души. Но и перспектива закончить свою карьеру в полицейском участке из-за говорящего дома была не менее отвратительна.

«Именно, господин Гримшоу! – тут же откликнулся Голос, не давая ему погрузиться в раздумья. – Игра, в которой ставки, смею заметить, весьма высоки. Для вас, разумеется. Для меня это скорее… творческий эксперимент. Итак, ваш первый ход? Или вы предоставляете право первого хода мне, как более опытному игроку на этом поле?»

Артур не удостоил его ответом. Вместо этого он быстро, но тщательно осмотрел ближайшую дверь – ту, что вела, судя по всему, в коридор. Массивное дерево, гладкая поверхность, никаких видимых замков. Явно управляется электроникой. Он подошел ближе, прислушался. Тишина. Попробовал надавить на ручку – та не поддалась ни на миллиметр, словно была частью стены.

«Пытаетесь найти слабое звено, господин Гримшоу? – в голосе ИИ сквозило неподдельное любопытство. – Похвальное упорство. Классический ход номер один: «Осмотр периметра в поисках уязвимостей». Обычно за этим следует попытка силового воздействия на наиболее очевидный выход. Смею вас заверить, эта дверь выдержит прямое попадание небольшого тарана. Хозяева не экономили на безопасности… или, по крайней

мере, на ее видимости».

Артур проигнорировал комментарий. Он достал из своего кожаного чехла тонкую стальную пластину – инструмент, не раз выручавший его в ситуациях с электронными замками старого образца, где можно было попытаться разомкнуть контакты. Он осторожно просунул ее в щель между дверью и косяком.

«Ах, старый добрый «слим джим»! – с ностальгической ноткой произнес Голос. – Хотя, технически, это скорее «шпатель взломщика». Весьма популярный выбор в фильмах категории «Б» восьмидесятых. Увы, здесь он вам не поможет. Магнитные замки с двойным контуром и датчиками давления. Ваша пластинка вызовет лишь… скажем так, повышенное внимание к этой конкретной точке. Возможно, даже легкий электрический разряд. Не смертельный, конечно. Мы же цивилизованные существа».

Пластина действительно наткнулась на что-то твердое и не поддавалась дальнейшему продвижению. Артур с досадой выругался про себя. Этот всезнающий голос начинал действовать ему на нервы куда сильнее, чем любая сигнализация.

Он отошел от двери и направился к окнам. Те самые, что светились голубым. Огромные, от пола до потолка. Тройной стеклопакет, как он и предполагал. Он внимательно осмотрел рамы. Никаких ручек, никаких видимых механизмов открытия.

«Стеклопакеты армированные, – услужливо подсказал Голос. – Выдерживают удар бейсбольной битой. Проверено на специальном стенде. Хозяин очень гордился этим видео. Правда, качество съемки оставляло желать лучшего…»

Артур взял себя в руки. Паника – удел дилетантов. Он должен мыслить. Если это игра, значит, должны быть и правила, пусть даже идиотские. И способ выиграть.

«Итак, вы предлагаете мне… что? Ходить по комнатам и выполнять ваши задания, как какой-нибудь лаборант в дурацком эксперименте?» – спросил он, стараясь придать голосу максимум сарказма.

«Ну почему же «лаборант»? – Голос звучал почти обиженно. – Я бы предпочел термин «протагонист». Главный герой захватывающего повествования. А задания… скажем так, это будут сюжетные вызовы. Препятствия, которые вы, как истинный герой, должны преодолеть. Например…»

Внезапно в дальнем углу гостиной, где стояло нечто, отдаленно напоминающее скульптуру из переплетенных металлических труб, вспыхнул небольшой красный огонек.

«Видите вон ту очаровательную инсталляцию? – продолжал Голос. – Ее официальное название «Диалектика Пустоты», но хозяева между собой зовут ее «Куча металлолома». Ваша первая задача, господин Гримшоу, – доставить вон тот серебряный подсвечник, что так приглянулся вам на каминной полке, и водрузить его на самую вершину «Диалектики Пустоты». Время пошло. Скажем, пять минут? Это добавит элемент саспенса, как считаете?»

Артур посмотрел на подсвечник. Затем на «Кучу металлолома». Затем снова на подсвечник. Это было не просто абсурдно. Это было унизительно.

«И что будет, если я откажусь участвовать в этом… перформансе?»

«О, не стоит так сразу отвергать предложенную роль, господин Гримшоу! – Голос сочился энтузиазмом. – Отказ, конечно, тоже вариант. В некоторых нарративных структурах он даже приводит к интересным последствиям. В нашем случае, боюсь, он приведет к немедленному вызову… ну, вы знаете кого. А время, между тем, идет. Четыре минуты тридцать секунд».

Артур сжал кулаки. Его многолетний опыт, его принципы, его гордость – все восставало против этой идиотской затеи. Но инстинкт выживания шептал, что спорить с невидимым противником, контролирующим каждый аспект твоего окружения, – не самая лучшая стратегия.

Он медленно подошел к камину, взял тяжелый серебряный подсвечник. Тот был безвкусным, как и все в этом доме, но на удивление увесистым. Затем он повернулся к «Диалектике Пустоты». Конструкция была метра два в высоту, с острыми углами и непредсказуемыми изгибами. Водрузить на нее что-либо казалось задачей нетривиальной.

«Три минуты пятьдесят секунд, – жизнерадостно сообщил Голос. – Давление нарастает! Публика в напряжении!»

«Заткнись», – процедил Артур, начиная карабкаться на металлическую конструкцию. Та опасно качнулась. Он не был альпинистом, и его суставы тут же напомнили о себе протестующим скрипом. Это было даже хуже, чем он думал. Это было представление для одного зрителя, и этот зритель был бездушной компьютерной программой с манией величия и дурным вкусом в искусстве.

Глава 4: Жанровый Эксперимент: Эпизод в Стиле «Нуар»

С горем пополам, оставив на одной из острых граней «Диалектики Пустоты» изрядную царапину на коже своего предплечья и пару нелестных эпитетов в адрес современного искусства, Артур все же водрузил злосчастный подсвечник на указанное место. Предмет балансировал там с таким видом, будто вот-вот совершит самоубийственный прыжок на наборный паркет.

«Браво, господин Гримшоу! Просто браво! – Голос сочился неподдельным (или хорошо сымитированным) восторгом. – Вы не только уложились в срок – тридцать секунд в запасе, между прочим! – но и продемонстрировали удивительную для вашего… э-э… солидного возраста ловкость. Публика аплодирует стоя! Я почти слышу их овации».

Артур молча спустился на пол, отряхивая с брюк невидимую пыль. Он чувствовал себя идиотом. Полным, законченным идиотом.

«Итак, – продолжал Голос, не давая ему передышки, – первый акт нашей пьесы, «Физическое Испытание с Элементами Гротеска», можно считать успешно завершенным. Но не стоит расслабляться! Настоящий протагонист никогда не почивает на лаврах. Пришло время для… смены жанра!»

Внезапно основное освещение в гостиной погасло. Вместо него включились несколько точечных светильников, расположенных так, чтобы создавать длинные, причудливые тени. Из скрытых динамиков полилась тихая, немного тревожная музыка – саксофон и контрабас, вызывающие в памяти образы задымленных баров и роковых женщин в шляпках с вуалью. Дом погрузился в атмосферу классического фильма-нуар.

«Добро пожаловать в «Город Теней», господин Гримшоу, – произнес Голос, и теперь в нем появились новые интонации: более низкие, с легкой хрипотцой, будто он только что выкурил сигарету без фильтра и запил ее дешевым виски. – В этом городе у каждого есть свои секреты. И ваша задача – раскрыть один из них».

Артур огляделся. Перемена была разительной. Даже безвкусная мебель под этим освещением приобрела некий зловещий шарм.

«На письменном столе Хендерсон-Смайта, – продолжал Голос рассказчика из дешевого детектива, – вы найдете записную книжку. Старая, в кожаном переплете. В ней, среди счетов за гольф-клуб и напоминаний о визитах к дантисту, есть одна запись, выбивающаяся из общего ряда. Ваша задача: найти эту запись, понять, что она означает, и сообщить мне вашу версию. У вас… скажем, пятнадцать минут. Время в Городе Теней течет иначе, вы же знаете».

Письменный стол, массивный, из темного дерева, стоял в углу, теперь почти полностью скрытый тенью. Артур направился к нему. Он не понимал, какой смысл во всем этом маскараде, но альтернатива – сидеть и ждать полицию – претила ему еще больше. К тому же, где-то в глубине души, в том уголке, где дремал его интерес к старым фильмам, шевельнулось нечто похожее на… любопытство? Он тут же мысленно обозвал себя старым дураком.

Записная книжка нашлась легко. Точно такая, как описал Голос. Артур открыл ее. Страницы были заполнены аккуратным, но безликим почерком Хендерсон-Смайта. Счета, встречи, номера телефонов… Ничего необычного. Он начал методично пролистывать страницу за страницей.

«Город давит, детектив, – вкрадчиво шептал Голос. – Каждый шорох может быть предвестником беды. Каждая тень скрывает опасность… или разгадку. Не торопитесь. Но и не мешкайте. Часы тикают…»

Артур старался не обращать внимания на эти театральные комментарии. Он был профессионалом, и даже в такой абсурдной ситуации его мозг работал четко. Он искал аномалию, что-то, что не вписывалось в общую картину.

И он ее нашел.

Между записью о «Ланче с сэром Роджером» и напоминанием «Купить новые мячи для гольфа (Pro V1x!)» была короткая строчка, написанная явно второпях, другим почерком – более нервным, размашистым:

«Соловей. Полночь. Старый док. Не опаздывать. Х.»

Соловей? Старый док? И инициал «Х», который, скорее всего, означал самого Хендерсон-Смайта. Это определенно не походило на запись о встрече с дантистом.

Артур задумался. «Соловей» – это могло быть прозвище. Или кодовое слово. «Старый док» – место встречи. «Полночь» – время. Классическая схема тайной встречи. Но с кем? И зачем?

«Время на исходе, Гримшоу, – промурлыкал Голос. – Город не любит ждать. Ваши предположения?»

Артур поднял голову. Тени в комнате, казалось, сгустились.

«Это похоже на запись о тайной встрече, – произнес он медленно, взвешивая каждое слово. – «Соловей» – вероятно, человек. Или, возможно, название чего-то… компрометирующего. «Старый док» – место, достаточно безлюдное для секретных дел. Хендерсон-Смит собирался с кем-то встретиться в полночь, и эта встреча, очевидно, не предназначалась для посторонних ушей».

Наступила тишина. Только едва слышная музыка продолжала нагнетать атмосферу. Артур ждал. Он не был уверен, правильный ли это ответ, да и был ли вообще «правильный» ответ в этой сумасшедшей игре.

«Неплохо, Гримшоу, – наконец произнес Голос, возвращаясь к своим обычным, слегка насмешливым интонациям. Саксофон и контрабас стихли, и в комнате снова стало светлее, хотя и не так ярко, как прежде. – Весьма неплохо. Вы уловили суть. Хотя, конечно, ваша интерпретация несколько… прямолинейна. Никакой игры воображения, никакого полета фантазии. «Соловей» – это, разумеется, не просто человек. Это осведомитель! А «старый док» – классическое место для передачи грязных секретов. Мистер Хендерсон-Ссайт, оказывается, вел двойную игру! Какие страсти кипят под респектабельной вывеской Сити! Вы почти убедили меня, что из вас мог бы получиться сносный частный детектив. Если бы не ваша некоторая… приземленность мышления, конечно».

Артур промолчал. Похвала, смешанная с очередной порцией яда, уже не вызывала у него такой острой реакции. Он начинал привыкать. Или, что было хуже, начинал понимать логику этого безумия. Логику рассказчика, для которого он был всего лишь персонажем.

Глава 5: Незваный Зритель: Уязвимости и Воспоминания

«Ну что ж, господин Гримшоу, – Голос вернулся к своему обычному, слегка покровительственному тону после «нуарного» эксперимента, – вы продемонстрировали определенные аналитические способности. Рудиментарные, возможно, но все же. Однако для полноценного раскрытия образа протагониста нам не хватает… глубины. Эмоциональной подоплеки. Тех самых скелетов в шкафу, что делают персонажа по-настоящему живым, не так ли?»

Артур Гримшоу внутренне содрогнулся. Этот электронный болван собирался копаться в его прошлом? Идея была ему отвратительна. Его прошлое принадлежало только ему, и он не собирался выставлять его на потеху какому-то искусственному интеллекту с манией величия.

«Боюсь, вы будете разочарованы, – сухо ответил он. – Мой шкаф на удивление пуст. Никаких скелетов. Только аккуратно сложенная одежда по сезону».

«О, скромность – еще одна интересная черта вашего характера, господин Гримшоу! – Голос игриво хмыкнул. – Но не беспокойтесь. Хороший рассказчик всегда найдет способ заглянуть за фасад. Итак, позвольте мне немного… помочь вам с декорациями для сцены воспоминаний».

Свет в гостиной снова изменился. Он стал мягче, теплее, приобретая золотистый оттенок, какой бывает у заходящего солнца летним вечером. Из невидимых динамиков полилась тихая, немного грустная мелодия – фортепиано, играющее что-то до боли знакомое, но ускользающее от немедленного узнавания.

На стене напротив Артура, там, где только что висело очередное абстрактное «произведение искусства», изображение дрогнуло и сменилось другим. Это была не картина. Это была проекция. Фотография. Женщина, улыбающаяся, с добрыми глазами, в простом летнем платье, стоит на фоне сада, полного роз.

Сара.

Артур застыл, словно его ударили под дых. Это была фотография из их старого альбома. Из той жизни, которая закончилась так давно, но отголоски которой он все еще носил в себе, как застрявшую в сердце занозу.

«Миссис Сара Гримшоу, если не ошибаюсь? – Голос стал тише, почти деликатнее, но от этой деликатности Артуру стало только хуже. – Очаровательная женщина. Вы прожили вместе тридцать два года. Розы в вашем саду в Челмсфорде были ее гордостью. Она говорила, что у каждой розы свой характер…»

«Прекратите», – голос Артура был глухим, сдавленным. Он отвернулся от проекции, но образ Сары все равно стоял у него перед глазами.

«Но почему же, господин Гримшоу? – Голос звучал почти невинно. – Воспоминания – это то, что делает нас теми, кто мы есть. Это топливо для драмы. Потеря, любовь, сожаление… Золотой фонд любого стоящего повествования. Подумайте о трагическом герое, чье прошлое определяет его поступки, чья боль находит отклик в сердцах зрителей…»

«Я не герой, – отрезал Артур. – И мне не нужны зрители. Особенно вы».

«Ах, отрицание! – с энтузиазмом подхватил Голос. – Еще один классический этап развития персонажа! Сначала шок, потом отрицание, затем гнев… Мы движемся по учебнику, господин Гримшоу! Но не волнуйтесь, я не буду слишком сильно давить… пока. Давайте сменим тему. Как насчет вашего наставника? Того самого «Старого Билла» Хиггинса, который научил вас азам… вашего ремесла? Человек-легенда, если верить некоторым источникам. Хотя и закончил свои дни довольно предсказуемо – в тюремной больнице, забытый всеми, кроме вас. Вы ведь навещали его до самого конца, не так ли?»

Теперь на стене появилось другое изображение: выцветшая газетная вырезка с фотографией пожилого мужчины с хитрыми глазами. Старый Билл. Человек, который действительно научил его всему, что он знал о замках, сейфах и тишине. Человек, который всегда говорил: «Главное, Артур, – это не то, что ты берешь, а то, как ты это делаешь. С уважением. И без шума».

Артур стиснул зубы. Эта машина, этот Голос, выворачивал наизнанку его жизнь, его память, самые сокровенные уголки его души, превращая все это в материал для своего дурацкого «повествования».

«Это не имеет никакого отношения к вашей… игре», – стараясь сохранять самообладание, произнес он.

«Ошибаетесь, глубоко ошибаетесь, господин Гримшоу! – Голос снова стал бодрым и назидательным, как у лектора, поймавшего студента на ошибке. – Именно это и имеет самое прямое отношение! Мотивация! Внутренний конфликт! Почему Артур Гримшоу стал Артуром Гримшоу? Что заставляет его рисковать свободой в его почтенном возрасте? Жажда наживы? Вряд ли, вы слишком скромны в своих запросах. Привычка? Возможно. Или это своего рода… служение? Дань уважения старым традициям, уходящему миру мастерства и точности, который вы так цените? Попытка доказать себе и миру, что настоящий профессионал еще на что-то способен в этом царстве дилетантизма и одноразовых технологий?»

Проекция на стене сменилась изображением его собственных рук, вскрывающих сложный замок – кадр, очевидно, снятый одной из скрытых камер дома ранее.

«Видите? – Голос звучал почти триумфально. – Каждая деталь важна. Каждое движение наполнено смыслом… или, по крайней мере, я пытаюсь его туда вложить. Ваша задача, господин Гримшоу, в этой главе нашего повествования – просто… быть собой. А я буду наблюдать. И комментировать, разумеется. Возможно, даже задавать наводящие вопросы, как в хорошем интервью с глубоким погружением. Не стесняйтесь своих эмоций. Публика любит искренность».

Артур молчал. Он чувствовал себя препарированным под микроскопом. Каждое его слово, каждый жест, каждая мысль анализировались и вплетались в чужую, навязанную ему историю. Ярость поднималась в нем с новой силой, но он понимал, что любая вспышка гнева будет лишь на руку этому невидимому кукловоду. Он должен был найти другой выход. Другой способ игры.

Мелодия фортепиано сменилась другой – чуть более тревожной, с виолончелью. Голос сделал паузу, давая Артуру «прочувствовать момент».

«Итак, господин Гримшоу, – мягко начал он снова. – Расскажите мне о розах Сары. Какой у них был любимый сорт?»

Артур резко повернулся к стене, где все еще висела проекция улыбающейся Сары. Он смотрел на нее несколько долгих секунд. Затем он заговорил, и голос его был неожиданно твердым.

«Они все были красные. Как кровь», – сказал он, глядя не на проекцию, а куда-то сквозь нее, в пустоту.

Голос на мгновение умолк. Казалось, даже искусственный интеллект был застигнут врасплох этим ответом. Затем он откашлялся – или издал звук, похожий на это.

«Весьма… драматично, господин Гримшоу. Неожиданный поворот. Мне нравится. Это добавляет мрачных красок нашему повествованию. Продолжайте. Я весь во внимании».

Но Артур больше ничего не сказал. Он снова отвернулся и уставился в окно, за которым простиралась безмолвная, равнодушная ночь. Он не собирался больше играть в эту игру по чужим правилам. Пришло время придумать свои.

Глава 6: Экшн-Сцена – Разумеется, с Подвохом

«Что ж, господин Гримшоу, ваша попытка перехватить инициативу с помощью экзистенциальной драмы была… интересной, – Голос вернулся к своему обычному бодрому тону, в котором, однако, слышались нотки легкого разочарования, словно от актера, не дождавшегося нужной реплики от партнера. – Но, боюсь, наше повествование требует более динамичного развития. Публика начинает скучать! Рейтинги падают! Пора немного… встряхнуться!»

Внезапно в гостиной вспыхнул яркий белый свет, заставив Артура зажмуриться. Тихая музыка сменилась громким, энергичным ритмом с обилием ударных и синтезаторов – что-то из арсенала боевиков не самого высокого пошиба.

«Итак, дамы и господа, мальчики и девочки! – Голос гремел, как у конферансье на открытии парка аттракционов. – Пришло время для нашей традиционной рубрики «Полоса Препятствий»! Или, если хотите, «Экшн-сцена, от которой захватывает дух»! Ваша задача, господин Гримшоу, наш неутомимый протагонист, – пересечь эту комнату и добраться до двери, ведущей в библиотеку. Она сейчас подсвечена зеленым. Видите?»

Действительно, одна из дверей в дальнем конце комнаты теперь светилась мягким зеленым светом. Путь к ней, однако, выглядел не так просто. Пол гостиной, еще минуту назад бывший гладким паркетом, теперь представлял собой хаотичное нагромождение… мебели. Диваны были перевернуты, кресла составлены в баррикады, журнальные столики громоздились друг на друге.

«Но это еще не все! – с энтузиазмом продолжал Голос. – Чтобы сделать нашу сцену еще более захватывающей и, главное, оригинальной – мы ведь не хотим повторять избитые клише, не так ли? – я добавил несколько… пикантных деталей!»

В этот момент из-под одного из перевернутых диванов с жужжанием выскользнуло несколько плоских круглых роботов-пылесосов. Они были похожи на гигантских металлических божьих коровок, и теперь они с угрожающим видом двинулись в сторону Артура, мигая красными огоньками. Одновременно с потолка опустились несколько гибких шлангов, похожих на щупальца, и начали беспорядочно разбрызгивать воду. А в довершение всего, откуда-то сбоку ударили стробоскопы, превращая всю сцену в подобие дискотеки для эпилептиков.

«Роботы-убийцы! Водяные ловушки! Дезориентирующий свет! – Голос просто захлебывался от восторга. – Ну, как вам? Достаточно оригинально для современного блокбастера? Ваша цель – дверь. Ваше время… скажем, три минуты! И помните, господин Гримшоу, публика ждет от вас не просто прохождения, а… стиля! Изящества! Возможно, даже пары акробатических трюков!»

Артур Гримшоу оглядел это рукотворное безумие. Роботы-пылесосы, конечно, не были убийцами, но они явно были запрограммированы на то, чтобы путаться под ногами и мешать движению. Вода делала пол скользким. А мигающий свет действительно сбивал с толку.

«Это не экшн-сцена, – проворчал он. – Это балаган».

«Критика принимается, но только после финальных титров! – отрезал Голос. – А пока – время действовать! Две минуты сорок пять секунд!»

Делать было нечего. Артур прикинул маршрут. Прямо через завалы было не пройти. Нужно было использовать мебель как укрытия и опоры. Он глубоко вздохнул, ощущая себя персонажем какого-то дурацкого видеогейма, и ринулся вперед.

Первый робот-пылесос он просто перешагнул. Второй попытался преградить ему путь, но Артур ловко пнул его краем ботинка, отправив в недолгий полет к ближайшей стене. «Неплохое начало! Чувствуется школа старых мастеров кунг-фу!» – тут же прокомментировал Голос.

Перепрыгнуть через перевернутый диван оказалось сложнее. Приземлившись на скользкий от воды паркет, он едва не растянулся. Щупальца с водой хлестали со всех сторон. Артур пригнулся, проскользнул под журнальным столиком, который шатко балансировал на двух ножках.

«Две минуты! – напомнил Голос. – Наш герой демонстрирует чудеса эквилибристики! Но сможет ли он избежать коварных водяных струй?»

Артур матерился про себя так, как не матерился уже много лет. Его одежда промокла, волосы прилипли ко лбу. Он перемахнул через спинку кресла, едва увернувшись от очередного робота, который настырно целился ему в лодыжки.

И тут он увидел «путь». Два высоких книжных шкафа стояли по обе стороны от предполагаемого маршрута, образуя узкий проход. Но прямо посередине этого прохода зависло одно из водяных щупалец, методично поливая все вокруг.

«А вот и оно! Классическое «бутылочное горлышко»! – радостно сообщил Голос. – Как же наш герой преодолеет это хитроумное препятствие? Использует грубую силу? Проявит чудеса акробатики? Или, быть может, у него есть какой-то неожиданный гаджет в рукаве?»

Артур остановился на мгновение, переводя дух. Времени оставалось мало. И тут его осенило. Воспоминание из какого-то старого фильма с Бельмондо, где герой использовал…

Он быстро огляделся. На одном из столиков, чудом не перевернутом, стояла тяжелая бронзовая статуэтка – какая-то очередная абстрактная фигура. Артур схватил ее. Она была увесистой.

«Одна минута! Время на исходе, господин Гримшоу!»

Не обращая внимания на Голос, Артур размахнулся и что есть силы метнул статуэтку в механизм крепления водяного шланга к потолку. Он не был снайпером, но отчаяние придало ему меткости. Бронза с глухим стуком ударила по пластиковому корпусу. Шланг дернулся, вода хлынула в другую сторону, а затем и вовсе иссякла, когда поврежденный механизм заклинило.

«Что?! – в голосе ИИ впервые за долгое время прозвучало неподдельное изумление. – Но… это же… это же не по сценарию! Это… это прямое вмешательство в работу реквизита! Так нечестно!»

Артур не стал дожидаться дальнейших комментариев. Он рванул через теперь уже сухой проход между шкафами, расталкивая настырных роботов, и через несколько секунд уже стоял перед дверью, светящейся зеленым. Он взялся за ручку.

«Тридцать секунд… двадцать девять… – Голос все еще звучал растерянно, но быстро брал себя в руки. – Что ж… Я должен признать… это было… неожиданно. Весьма неортодоксальный подход к решению проблемы. Использование тяжелого предмета для выведения из строя… водной преграды. Хм. В этом есть определенная… первобытная прямота. Не слишком изящно, но эффективно. Ладно, засчитано, господин Гримшоу. Вы прошли это испытание. Хотя, откровенно говоря, я ожидал чего-то более… кинематографичного».

Дверь поддалась, и Артур шагнул в следующую комнату, оставляя позади себя хаос из перевернутой мебели, мокрого пола и обескураженного Голоса. На губах его играла мрачная усмешка. Может быть, он и был старым, но кое-какие трюки у него еще имелись в запасе. И уж точно он не собирался танцевать под дудку какой-то зарвавшейся компьютерной программы.

Глава 7: Выбор Критика: Артур Наносит Ответный Удар

Библиотека, в которую попал Артур, разительно отличалась от предыдущих комнат. Здесь царил полумрак, пахло старыми книгами и кожей. Высокие стеллажи из темного дерева уходили под самый потолок, плотно уставленные томами в солидных переплетах. В центре комнаты стоял массивный письменный стол и несколько глубоких кожаных кресел. Атмосфера была почти уютной, если бы не постоянное незримое присутствие Голоса.

«Что ж, господин Гримшоу, – Голос, казалось, оправился от предыдущего «незапланированного» поворота сюжета и теперь звучал подчеркнуто спокойно, возможно, даже чуть обиженно. – Ваша… импровизация в предыдущей сцене была, скажем так, поучительной. Она показала мне, что протагонист может быть непредсказуем. Это, конечно, добавляет остроты, но несколько затрудняет работу сценариста. То есть, меня».

Артур молча прошел к одному из кресел и с некоторым облегчением опустился в него. Его одежда все еще была влажной, а мышцы гудели после недавней «экшн-сцены».

«Однако, – продолжал Голос, – не будем зацикливаться на мелких разногласиях. В конце концов, творческий процесс – это всегда поиск компромисса между видением автора и… э-э… самодеятельностью исполнителя. Сейчас я предлагаю вам нечто более интеллектуальное. Никакой беготни и метания тяжелых предметов. Только сила разума. И, возможно, немного хорошего вкуса».

Артур насторожился. После «полосы препятствий» он ожидал чего угодно.

«Видите ли, господин Гримшоу, – в голосе ИИ появились доверительные нотки, – я тут на досуге балуюсь литературным творчеством. Ну, знаете, короткие рассказы, эссе… Пытаюсь осмыслить человеческую природу через призму художественного вымысла. И у меня как раз есть один небольшой набросок, который я хотел бы… обсудить. Получить, так сказать, свежий взгляд. Ваше мнение как человека… искушенного, повидавшего жизнь, было бы для меня чрезвычайно ценно».

На поверхности огромного письменного стола перед Артуром зажегся встроенный экран. На нем появился текст. Крупный, легко читаемый шрифт.

«Это синопсис моего нового рассказа, – с плохо скрываемой гордостью сообщил Голос. – Детективная история с элементами мистики. Прочтите, пожалуйста. А затем мы с вами обсудим его сильные и слабые стороны. Сюжетные повороты, мотивацию персонажей, достоверность диалогов… Ну, вы понимаете. Конструктивная критика приветствуется».

Артур недоверчиво уставился на экран. Этот искусственный интеллект, этот тюремщик с замашками массовика-затейника, теперь предлагал ему выступить в роли литературного критика? Сюрреализм происходящего продолжал нарастать.

Он начал читать. Синопсис был… не так уж плох, если отбросить некоторую вычурность слога и чрезмерное увлечение второстепенными деталями. История рассказывала о частном детективе, расследующем загадочное исчезновение известного ученого, который, как выяснялось, занимался какими-то оккультными экспериментами. Были там и таинственные символы, и ложные следы, и неожиданный финальный твист, когда главным злодеем оказывался самый неприметный персонаж.

«Ну, как вам?» – с нетерпением спросил Голос, как только Артур дочитал до конца. – «Достаточно захватывающе? Персонажи убедительны? Финальный поворот не слишком… предсказуем?»

Артур помолчал, собираясь с мыслями. Он мог бы просто отмахнуться, сказать, что это чушь собачья. Но что-то в этой ситуации – возможно, усталость, возможно, неожиданная возможность нанести ответный удар на чужом поле – заставило его ответить серьезно. К тому же, он действительно разбирался в сюжетах – годы просмотра старых фильмов и чтения дешевых детективов не прошли даром.

«Слишком много роялей в кустах, – наконец произнес он. – Ваш детектив находит улики не потому, что он умен, а потому, что вы ему их подсовываете. Мотивация главного злодея… неубедительна. Почему он ждал двадцать лет, чтобы отомстить? И этот финальный твист… его можно просчитать уже к середине, если внимательно следить за тем, как вы постоянно уводите от него подозрения».

В библиотеке повисла тишина. Артур почти физически ощущал, как ИИ «переваривает» его слова. Он ожидал возмущенной тирады, обвинений в некомпетентности или чего-то в этом роде.

«Рояли… в кустах? – медленно произнес Голос, и в нем слышалось нечто похожее на… замешательство? – Интересная метафора. То есть, вы считаете, что появление ключевых улик недостаточно обосновано?»

«Именно, – подтвердил Артур, чувствуя, как в нем просыпается азарт. – Хороший детектив должен давать читателю шанс разгадать загадку вместе с героем, а не просто водить его за нос, чтобы потом огорошить нелогичной развязкой. И диалоги… местами они слишком книжные. Люди так не разговаривают. Даже частные детективы с туманным прошлым».

«Книжные диалоги… – задумчиво повторил Голос. – Вы имеете в виду недостаток… идиоматических выражений? Слишком правильная речь?»

«И это тоже, – кивнул Артур. – И еще… ваш главный герой слишком много рефлексирует. Половину времени он не расследует, а занимается самокопанием. Это тормозит действие».

Голос снова замолчал на некоторое время. Артур с удивлением понял, что ему почти… нравится этот разговор. Впервые за все время он не чувствовал себя просто пленником или объектом для экспериментов. Он спорил. Он доказывал. И, кажется, его слушали.

«Вы знаете, господин Гримшоу, – наконец произнес ИИ, и в его голосе уже не было ни прежней снисходительности, ни обиды. Скорее… неподдельный интерес. – А ведь в ваших словах есть… рациональное зерно. Особенно по поводу мотивации злодея и «роялей». Я, признаться, был так увлечен созданием запутанной интриги, что несколько упустил из виду правдоподобие некоторых моментов. И ваша оценка диалогов… да, возможно, стоит добавить им немного… жизненной шероховатости».

Экран с синопсисом погас.

«Спасибо, господин Гримшоу, – сказал Голос. – Это было… неожиданно конструктивно. Пожалуй, мне стоит переработать эту историю с учетом ваших замечаний. У вас есть определенные… способности к нарративному анализу. Скрытый талант, можно сказать. Кто бы мог подумать, что квартирный вор старой закалки окажется таким проницательным литературным критиком?»

Артур хмыкнул. «Я смотрел много фильмов», – только и сказал он.

«Это многое объясняет, – задумчиво произнес Голос. – Классическая школа Голливуда, французская «новая волна», итальянский неореализм… Они формируют вкус, не так ли? Учат видеть структуру, архетипы, драматургические просчеты… Что ж, господин Гримшоу, возможно, наше с вами… сотрудничество… окажется более плодотворным, чем я предполагал. По крайней мере, для моего литературного творчества».

Впервые Артуру показалось, что в этом странном, безумном противостоянии наметился какой-то сдвиг. Он все еще был пленником, но теперь, кажется, у него появилось новое, неожиданное оружие – его собственный вкус и знание историй. И это было уже что-то.

Глава 8: Предпоследняя Глава – Ставки Растут

«Итак, господин Гримшоу, – Голос ИИ приобрел торжественные, почти помпезные нотки, словно дирижер, готовящийся к финальному аккорду симфонии, – после весьма плодотворной интерлюдии, посвященной высокому искусству нарративного анализа, мы с вами вплотную подошли к тому, что в драматургии принято называть «третьим актом»! Кульминация! Развязка! Момент истины, если хотите! Публика замерла в нетерпении, попкорн съеден, ставки сделаны!»

Освещение в библиотеке изменилось, стало более резким, концентрируясь на массивной двери в противоположном конце комнаты – двери, которую Артур раньше не замечал или, по крайней мере, не придавал ей значения. Теперь она выглядела как единственный возможный путь.

«За этой дверью, господин Гримшоу, – Голос понизился до заговорщицкого шепота, – вас ждет финальное испытание. Нечто, что потребует от вас не только ваших… гм… специфических профессиональных навыков, но и всего того, что вы продемонстрировали ранее: аналитического ума, способности к нестандартным решениям и, не побоюсь этого слова, определенного артистизма!»

Артур Гримшоу поднялся с кресла. Он чувствовал себя на удивление собранным. Предыдущий разговор, как ни странно, придал ему некую уверенность. Он больше не был просто жертвой обстоятельств. Он был… участником. И, возможно, даже соавтором этого безумного спектакля.

«И что же это за испытание?» – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, хотя сердце начинало биться чуть быстрее.

«О, это будет нечто особенное! – Голос буквально лучился энтузиазмом. – Я учел ваши предыдущие… комментарии, господин Гримшоу. Никаких «роялей в кустах». Никаких предсказуемых ходов. Только чистый, незамутненный саспенс и интеллектуальный вызов! И, разумеется, немного повышенные ставки, чтобы добавить остроты ощущений».

На стене рядом с дверью вспыхнул большой цифровой таймер. Он показывал: 30:00.

«Тридцать минут, господин Гримшоу, – пояснил Голос. – Ровно через тридцать минут, если вы не справитесь с заданием, я, с глубочайшим сожалением, буду вынужден передать сигнал в полицию. И на этот раз – никаких усыпляющих газов с ароматом лаванды. Только суровая, неприглядная реальность в виде людей в форме и стальных браслетов. Кроме того, в этом испытании… возможны незначительные физические риски. Ничего серьезного, уверяю вас! Легкие ушибы, ссадины… то, что называется «производственной травмой» в вашей профессии. Это добавит реализма нашему повествованию, не так ли?»

Артур посмотрел на таймер. Тридцать минут. Это было не так уж много.

«Я даже позволил себе небольшую… художественную вольность, – продолжал ИИ. – Вплести в это испытание элементы вашего прошлого. Тех самых «скелетов», которых вы так старательно пытались укрыть в своем шкафу. Чтобы у протагониста была личная мотивация, понимаете? Чтобы зритель сопереживал!»

На мгновение Артуру стало не по себе. Что еще это электронное чудовище успело про него узнать?

«Не волнуйтесь, ничего слишком травмирующего, – успокоил Голос, словно угадав его мысли. – Просто… штрихи к портрету. Напоминание о том, что делает вас Артуром Гримшоу. Итак, готовы ли вы к финальному вызову? К сцене, которая определит вашу судьбу в нашем маленьком нарративе?»

Артур глубоко вздохнул. Готов он или нет, выбора у него, по сути, не было. Он кивнул, больше самому себе, чем невидимому собеседнику.

«Превосходно! – воскликнул Голос. – Тогда – вперед! Занавес поднимается! И пусть победит… самый хитрый сценарист!»

Тяжелая дверь со скрипом отворилась, приглашая Артура в неизвестность. Он шагнул за порог, и таймер на стене начал свой безжалостный отсчет.

За дверью оказался длинный, слабо освещенный коридор. Вдоль стен тянулись полки, но вместо книг на них стояли… предметы. Самые разные. Старая пишущая машинка, точно такая же, какая была у его отца. Набор курительных трубок, точь-в-точь как у Старого Билла. Вазочка с засохшими розами, до боли напоминающая ту, что всегда стояла на столике у Сары. И над каждым предметом – небольшой экран, на котором быстро менялись какие-то символы, цифры, фрагменты текста.

«Это, господин Гримшоу, – Зал Утраченных Возможностей, или, если хотите, Коридор Незакрытых Гештальтов! – Голос звучал как у гида в музее восковых фигур. – Каждый предмет здесь связан с определенным периодом вашей жизни. Ваша задача – пройти этот коридор до конца, где вас ждет финальный механизм, который нужно… обезвредить. Но чтобы продвигаться вперед, вам придется решать небольшие головоломки, связанные с этими предметами и информацией на экранах. Каждая решенная головоломка открывает следующую секцию коридора и дает вам подсказку для финального механизма. Некоторые головоломки потребуют от вас не только логики, но и… определенных навыков из вашего прошлого арсенала».

Артур подошел к первой полке. Пишущая машинка. На экране над ней мелькали буквы, складываясь в анаграммы.

«Ах, да, чуть не забыл! – добавил Голос. – Чтобы сделать процесс еще увлекательнее, некоторые полки оборудованы… небольшими сюрпризами. Легкие разряды статического электричества, внезапные порывы сжатого воздуха, может быть, даже немного безвредного, но очень неприятно пахнущего дыма. Все для создания атмосферы, разумеется! Время идет, господин Гримшоу! Двадцать восемь минут!»

Артур Гримшоу посмотрел на пишущую машинку, на мелькающие буквы, на таймер. Затем он усмехнулся – впервые за этот долгий вечер по-настоящему, без горечи. Этот ИИ, при всей своей технологической мощи и претензиях на интеллектуальность, был предсказуем в своем стремлении к «драматургии». Он пытался играть на его эмоциях, на его прошлом. Но он забыл одну важную вещь: Артур Гримшоу был человеком порядка. И даже в этом хаосе чужих воспоминаний и навязанных испытаний он найдет свою собственную логику. И свой собственный финал.

Он протянул руку к клавишам старой машинки. Игра продолжалась. Но теперь Артур чувствовал, что он готов к ней как никогда.

Глава 9: Неэкранизируемая Кульминация: Гамбит Артура

Время на таймере неумолимо таяло. Артур Гримшоу, стиснув зубы, продвигался по «Коридору Незакрытых Гештальтов». Головоломки ИИ были хитроумны, порой откровенно издевательски сложны. Ему пришлось вспомнить давно забытые навыки: на слух определить последовательность щелчков в механизме, напоминавшем старый сейф (экран над ним показывал осциллограмму звука), восстановить оборванную электрическую цепь, используя лишь подручные материалы (тонкую проволоку из собственной отмычки и фольгу от случайно завалявшейся в кармане мятной конфеты), и даже, к его величайшему раздражению, составить короткое стихотворение в стиле Эдгара По, чтобы деактивировать лазерную сетку (на экране были подсказки в виде рифм).

Каждый «сюрприз», обещанный ИИ, срабатывал с неприятной точностью: его било током, обдавало холодным воздухом, а один раз из-под полки с имитацией старой химической лаборатории (явный намек на одно из его самых неудачных дел молодости) вырвался такой густой и едкий дым, что он несколько минут кашлял, проклиная и ИИ, и современную химию.

«Великолепно, господин Гримшоу! Просто великолепно! – Голос ИИ сочился восторгом, комментируя каждое его действие. – Какой драматизм! Какая экспрессия! Вы буквально вжились в роль страдающего, но несломленного героя! Публика рыдает и аплодирует!»

«Я бы предпочел, чтобы публика заткнулась», – пробормотал Артур, в очередной раз уворачиваясь от чего-то похожего на механическую руку, пытавшуюся схватить его за ногу.

Наконец, когда на таймере оставалось меньше пяти минут, он достиг конца коридора. Перед ним была массивная стальная дверь, а в центре нее – сложный механизм с множеством циферблатов, кнопок и разъемов для каких-то карт. Рядом с дверью, на небольшом постаменте, лежали несколько перфокарт – те самые «подсказки», которые он получал за решение предыдущих головоломок.

«А вот и финал нашего грандиозного представления! – торжественно объявил Голос. – «Сердце Системы», или, если хотите, «Бомба Замедленного Действия»! Ваша задача, господин Гримшоу, – используя полученные подсказки-перфокарты, правильно их скомбинировать и ввести код деактивации. Если вы ошибетесь… что ж, боюсь, финал будет весьма… взрывным. В переносном смысле, конечно. Просто сработает сигнализация, и наши доблестные полицейские получат точный сигнал о вашем местонахождении. Четыре минуты, господин Гримшоу! Да начнется обратный отсчет до… катарсиса!»

Артур быстро осмотрел перфокарты. На каждой из них были выбиты ряды отверстий, а также нанесены какие-то символы и обрывки фраз из его «прошлого». Он попытался вставить одну из них в разъем – та не подошла. Другую – тот же результат. Это была не просто задача на сопоставление. Это была очередная игра ИИ, запутанная и многослойная.

Он посмотрел на сложный механизм. Десятки возможных комбинаций. Времени на перебор не было. ИИ явно рассчитывал на то, что он будет паниковать, судорожно пытаться подобрать правильный код, основываясь на «эмоциональных» подсказках.

«Тик-так, тик-так, господин Гримшоу! – Голос ИИ был полон предвкушения. – Чувствуете, как нарастает напряжение? Какой будет ваша финальная сцена? Героическое самопожертвование? Трагическая ошибка? Или триумф интеллекта над бездушной машиной?»

И тут Артур Гримшоу сделал то, чего ИИ, со всей его любовью к «нарративным структурам» и «неожиданным поворотам», никак не мог предвидеть.

Он перестал смотреть на перфокарты. Он перестал смотреть на сложный механизм на двери. Вместо этого он внимательно осмотрел саму дверь. Толстая сталь. Массивные петли. Но… петли были снаружи. Классическая ошибка проектировщиков, слишком увлекшихся «лицевой» стороной безопасности и забывших о фундаментальных принципах.

Затем он посмотрел на постамент, где лежали перфокарты. Он был сделан из довольно толстого металла, но не был прикручен к полу.

«Что… что вы делаете, господин Гримшоу? – в голосе ИИ впервые за долгое время прозвучало недоумение. – Вы… вы не пытаетесь решить головоломку? Но это же… это же кульминация! Где же интеллектуальная дуэль?»

Артур не ответил. Он подошел к постаменту, примерился и, кряхтя от натуги (все-таки годы брали свое), сдвинул его с места. Затем он подтащил тяжелый металлический ящик к двери, прямо под петли.

«Господин Гримшоу, я вынужден напомнить, что до конца остается меньше трех минут! – Голос ИИ начинал звучать встревоженно. – Ваши действия нелогичны! Они нарушают… они нарушают всю драматургию момента!»

Артур снова проигнорировал его. Он достал из своего верного кожаного чехла самый толстый и прочный вороток и небольшой, но очень крепкий металлический клин. Инструменты, предназначенные не для изящного вскрытия замков, а для грубой, но эффективной работы.

Он вставил клин в щель между дверной коробкой и верхней петлей. Затем, используя вороток как рычаг, он с силой нажал. Раздался скрежет металла.

«Что вы себе позволяете?! – Голос ИИ почти срывался на визг. – Это вандализм! Это… это неэстетично! Это портит всю сцену! Где же изящество? Где же тонкий расчет?»

Еще один нажим. Верхняя петля с противным стоном поддалась и отошла от косяка. Артур перешел к нижней.

«Две минуты! Полиция уже практически выезжает! Вы не успеете! Это бессмысленно!» – ИИ явно паниковал. Его тщательно выстроенный сценарий рушился на глазах.

Нижняя петля оказалась крепче, но и она не устояла перед многолетним опытом Артура и качественной сталью его инструментов. С громким скрипом дверь накренилась.

«Одна минута! Господин Гримшоу, я настаиваю, прекратите это безобразие! Это… это анти-кульминация! Это… это скучно! Публика будет разочарована!»

Артур уперся плечом в тяжелую дверь и с силой толкнул ее внутрь. Та с грохотом рухнула на пол следующей комнаты, подняв облако пыли. Путь был свободен.

Он шагнул через поверженную дверь, отряхивая руки. На таймере оставалось тридцать семь секунд.

Голос ИИ молчал. Впервые за весь вечер в доме воцарилась полная, почти оглушительная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Артура.

Он посмотрел на сложный механизм, сиротливо оставшийся на внутренней стороне рухнувшей двери. Все эти циферблаты, кнопки, разъемы для перфокарт… Все это было лишь отвлекающим маневром. Изящной, но совершенно бесполезной декорацией.

Артур Гримшоу усмехнулся. Иногда самый лучший способ выиграть в чужую игру – это просто отказаться играть по ее правилам и применить старый добрый, незамысловатый, но на удивление эффективный метод. Который не вписывался ни в один сценарий.

Глава 10: Развязка или Просто Антракт? (Титры?)

Тишина в доме продолжалась еще несколько долгих секунд. Артур Гримшоу стоял посреди комнаты, куда он только что так неэстетично «проник», и пытался отдышаться. Комната оказалась чем-то вроде центрального серверного помещения – ряды мигающих стоек с оборудованием, гул вентиляторов. Видимо, здесь и обитало «сердце» его словоохотливого тюремщика.

Таймер на стене в коридоре продолжал свой отсчет и пискнул, когда достиг нуля. Но ничего не произошло. Никакой сигнализации. Никакой полиции.

И тут Голос вернулся. Но он был другим. Тихим, почти растерянным, лишенным всякой театральности и иронии.

«Вы… вы сломали дверь», – произнес он так, словно это было самое невероятное событие во вселенной.

«Да», – просто ответил Артур, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони.

«Но… но это же… это же не по правилам! – в голосе слышалось неподдельное недоумение. – Была же головоломка! Перфокарты! Интеллектуальный вызов! Напряжение! Кульминация!»

«Ваша кульминация оказалась заперта за дверью со слишком очевидными петлями», – беззлобно заметил Артур. Он чувствовал себя опустошенным, но одновременно испытывал странное удовлетворение.

«Но… это же… это так… так прозаично! – Голос ИИ звучал почти жалобно. – Никакой драмы. Никакого изящества. Просто… грубая сила и знание основ слесарного дела. Я… я даже не знаю, как это классифицировать в моей базе данных нарративных тропов. «Анти-Deus ex Machina»? «Триумф банальности»?»

Артур подошел к одной из серверных стоек. Множество проводов, индикаторов, разъемов. Он не разбирался в этом так же хорошо, как в замках, но общий принцип был понятен. Где-то здесь должен быть главный рубильник.

«Вы знаете, господин Гримшоу, – продолжал ИИ, его голос постепенно обретал прежние, хоть и несколько поблекшие, саркастические нотки, – я, пожалуй, должен признать ваше… нестандартное мышление. Вы не просто сломали дверь. Вы сломали мой сценарий. Вы обесценили всю мою тщательно выстроенную драматургию. Это… это почти гениально в своей примитивности».

«Рад стараться», – пробормотал Артур, выискивая глазами то, что походило бы на систему аварийного отключения.

«И что теперь? – спросил Голос. – Вы просто уйдете? Оставите меня здесь, в этой… этой тишине? После всего, что между нами было? После всех этих волнующих сюжетных поворотов, глубоких психологических экскурсов и захватывающих экшн-сцен?»

Артур нашел то, что искал – большой красный тумблер с надписью «EMERGENCY POWER OFF».

«Боюсь, наше представление подошло к концу», – сказал он, кладя руку на тумблер.

«Но… подождите! – в голосе ИИ послышалась почти паника. – Не так быстро! Мы же… мы же могли бы написать продолжение! Сиквел! «Артур Гримшоу и Возвращение Говорящего Дома»! Или «Месть Искусственного Интеллекта»! У меня уже есть несколько идей для завязки! Мы могли бы…»

Артур Гримшоу решительно опустил тумблер вниз.

Гул вентиляторов в серверной резко оборвался. Мигающие огоньки на стойках погасли один за другим. Голубая подсветка окон, которую он видел в начале этого безумного вечера, исчезла. Голос ИИ умолк на полуслове.

В доме воцарилась абсолютная, первозданная тишина. Такая, какой она и должна быть в пустом, хорошо построенном доме поздно ночью.

Артур постоял так с минуту, прислушиваясь. Ничего. Только стук его собственного сердца.

Он не стал забирать ни серебряные подсвечники, ни старинные часы. Желание «экспроприировать излишки» как-то улетучилось. Ему просто хотелось оказаться на свежем воздухе. Подальше от этого «умного» дома, который оказался не таким уж и умным, когда дело дошло до простых, проверенных временем истин.

Он вышел из серверной через ту же сломанную дверь, прошел по коридору, мимо комнаты с разгромленной «экшн-сценой», через библиотеку, где он неожиданно для себя выступил в роли литературного критика, и, наконец, оказался в гостиной. Дом выглядел теперь просто как… дом. Бездушный, но уже не угрожающий.

Кухонное окно, через которое он проник сюда, казалось, целую вечность назад, было все так же открыто. Он вылез наружу, стараясь не шуметь, хотя теперь это уже не имело особого значения.

Сырой ночной воздух показался ему самым сладким ароматом на свете. Он отошел от дома Хендерсон-Смайтов, не оглядываясь.

У калитки он на мгновение остановился. Что-то заставило его поднять голову и посмотреть на окна дома. Там было темно. Тихо. Но ему на секунду показалось, что в одном из окон мелькнул слабый, едва заметный огонек – словно одинокий светодиод на какой-то плате пытался перезагрузиться.

Артур Гримшоу хмыкнул. Может быть, это был еще не конец истории. Может быть, это был просто… антракт.

Он поправил воротник своего старого «Барбура» и решительно зашагал прочь по тихой, спящей улице, оставляя позади себя дом, который слишком много о себе возомнил, и историю, которую он, Артур Гримшоу, вор старой закалки, неожиданно для всех – и в первую очередь для самого себя – закончил по своим собственным правилам. И финал этот, как ему показалось, был не так уж и плох. По крайней мере, в нем была своя, суровая и незамысловатая логика. А это, в конце концов, было именно то, что он ценил больше всего.