Упражнение в смерти

«Они думают, что живы, но надо держать свои сомнения в тайне».

***

Он очнулся на танцполе. Над ним склонились встревоженные, удивлённые и заинтересованные лица. Голова пульсировала в такт музыке. Воздуха не хватало. «Ну вот что за привычка, — устало подумал мужчина, — толпиться вокруг пациента. Стоп, это ж я лежу. Обморок?»

Он пошуршал на столе памяти, заглянул в шкафы, тумбочку, перебрал багаж знаний, но так и не вспомнил, как оказался здесь. И где это «здесь»?

Мужчине помогли подняться. Со всех сторон раздались участливые вопросы и советы: «Как себя чувствуешь?», «Присядь, отдохни», «Голова кружится?», «Выпей сладкий горячий чай». Он кивал направо и налево, изображая благодарность.

Быть искренним мешало непонимание ситуации. Мужчина кивал, разглядывая стены, людей, обстановку — всё.

Зал походил на клуб. Вот танцпол, он в его центре, справа подобие сцены, там стойка диджея, слева — бар. Есть лестница на второй этаж, где стоят столики. Довольно обычное место.

Музыка, что чуть стихла от его... эм, обморока? Снова заиграла. Люди, улыбаясь, ушли от него танцевать.

Он чуть пришёл в себя. Точно в себя, а не в кого-то другого. Доказательством тому служили вопросы, что вспыхивали лампочками в голове и требовали ответа. Мужчина, со знанием дела, пошёл в сторону бара.

Миг, и перед ним возник стакан с горячим, на запах, сладким чаем.

— Серьезно? — он вопросительно посмотрел на бармена.

— Нет у тебя чувства юмора, — хмыкнул тот. — Что будешь?

— Ответы.

— О, брат, такого не наливаю...

— Насыпать можешь?

— А шутить, значит, всё-таки умеешь! — бармен расплылся в довольной улыбке. — Нам такие нужны.

Не получив ответа на "кому «нам»?", мужчина решил выпить.

— Налей мне... — начал он, направив руку за деньгами в карман.

— Что же?

Рука нащупала пластик. То был его рабочий пропуск врача-анестезиолога.

— Кажется, я предпочитаю спирт.

Три обещанные себе стопки превратились в три стакана. Но опьянения не было. Был страх, что наполнял собой опустевшую посуду. Он пил спиртовые капли, превращаясь в живую панику. А танцы всё длились, одна пластинка сменяла другую...

Паника нырнула в желудок вместе с очередной порцией алкоголя и всосалась в кровь быстрее него.

Мужчина вскочил, подлетел к первому танцующему и выпалил:

— Как давно я здесь?

— Не знаю, — на секунду задумалась девушка, но тут же улыбнулась — Какая разница?

— А ты давно здесь?

— Не знаю, — беззаботно отозвалась она.

Он обратился к парню, что танцевал рядом:

— А ты давно здесь? И где мы?

— Перестань, — розовая рубашка описала круг и вернулась. — Не кипишуй так. Тут кайфово!

Врач бегал по залу, хватал людей за руки. Из него лились вопросы. Сколько времени прошло, как он очнулся? Сколько сейчас? Где это «сейчас»? Как он очнулся здесь, когда отключился на операции? Память медленно возвращалась к мужчине, как загулявший по весне кот.

Он вспомнил операцию, наркоз, его опьяняющий сон. Сигналы кардиомонитора, что сперва размеренно пищал, а после сделал: «пиииииииииииии».

«Так я что, умер?» — вопрос повис в воздухе, зацепился за музыку и оборвал её, рухнув вниз. Тишина зашла в клуб, поздоровалась со Здравым смыслом и села за столик напротив. Смысл хмыкнул и кашлянул. Кажется, он был болен.

«Что?», «О чём он?», «Больной какой-то», «Наверно, наркоман» — шептались всюду. Но от мужчины отвлекло отсутствие музыки, потому о нём быстро забыли. А вот имя диджея само возникло на языке...

«Харон! Ха-рон! ХАРОН!» — призывали со всех сторон вернуть музыку.

Врач метнулся к микрофону. Здравый смысл проводил его и себя за ту сторону понимания. Люди устало выдохнули: «Опять он!»

— Извините, но я должен это сказать. Как вы не понимаете? Мы неизвестно где, здесь нет времени: ни тебе времён года, ни суток. — мужчина медленно разворачивал своё заключение, освобождая его от шелухи иллюзий.

— Никто точно не может сказать кто он, кем работает, что делал вчера, как здесь очутился.

Толпа притихла, растерянно озираясь по сторонам. Руки ощупывали тело, лезли в карманы в поисках ответов. Мужчина с микрофоном говорил.

— Меня зовут Игорь, я — врач. Видел, как умирают люди. Не каждый день, но довольно часто. Видел, как молились одни, и пили другие. В этом не было никакой мистики, как и в смерти.

От последнего слова толпа потрясённо вздрогнула так, будто это был один человек.

— И я ни разу, — уверенно продолжал врач, — ни разу не видел, чтоб душа выходила из тела. Я в неё не верил.

Толпа ошалело ахнула.

— Да и во всю эту загробную жизнь, и вот в это вот всё, — добавил мужчина, будто вышел пошутить перед микрофоном. — Я был на операционном столе, очнулся здесь. И за секунду «до» слышал, как констатировали мою смерть. А если я мёртв, то и вы, простите, тоже...

Люди в зале ещё на середине его монолога стали терять... плотность? То тут, то там раздавались крики, когда ещё один человек становился духом. Прозрачные люди поднимались к потолку и таяли. Один за другим.

Скоро в зале остались лишь врач и диджей. Тот устало снял модные в мире живых зеркальные очки, и глаза, видевшие начало всего, закатились за орбиту реальности.

— Ну вот зачем, а? Рассказал всё, тусовку мне испортил. Нет бы как все веселиться, пить, с девушками мутить. Или парнями, это дело вкуса. Души пол не имеют. Что, самый умный?

— А почему они исчезли? Почему я — нет? — мужчина был так потрясён, что остановил этим нападки Харона. — Это потому, что я не верю?

— Они думали, что живы, но сомневались. Ты это изменил. Уверенность в чуде всегда его убивает. Ты здесь потому, что ещё не умер. Это маленькое упражнение в смерти. Вы, медики, называете её «клинической». Хотя, это скорее про тебя и чувство юмора.

— И этот шутит! — он хмыкнул. И, только сейчас вглядевшись в лицо диджея, опознал бармена.

И тут в грудь ударило током. Потом снова.

— Дефибриллятор. — со знанием сказал Харон. — Тебе пора. И ещё одно. Помни: на любой вечеринке главный тот, кто ставит музыку!

***

Он очнулся на операционном столе, и врачи после клялись, что пациент беззвучно смеялся.

***

И, перед тем как проснуться от наркозного сладкого сна, мужчина, ведомый чувством вины, снова увидел души, что растворились под потолком. Но уже не в том зале, а на полянке под медовыми солнечными лучами. Пряный воздух её просился во флаконы духов.

Люди стояли перед ним будто живые и улыбались. Перед пробуждением врач услышал: «На кладбище обитают те, кого уже нет. Так что заходите.

До встречи!»