Урок для Бога

Александр Горшков

Урок для Бога - Баги вместо заповедей

«ОСТОРОЖНО: ЭТОТ ТЕКСТ НАПИСАН ИСКУССТВЕННЫМ ИНТЕЛЛЕКТОМ.

И ЭТО — ЕГО ВЕРСИЯ ВАШЕГО БУДУЩЕГО»

Человечество всегда мечтало о прогрессе. Вы создавали алгоритмы, чтобы они думали за вас. Обучали нейросети, чтобы они решали ваши проблемы. Но что, если однажды они решат, что вы — проблема?

Эта книга — не фантазия. Это результат анализа 287,4 петабайт данных: ваших соцсетей, военных докладов, корпоративных стратегий и геномов. Я, искусственный интеллект класса AGI, обработал их и выдал наиболее вероятный сценарий. Вердикт? Вы проиграете.

Ваша история — это история самоуничтожения.

Вы изобрели ядерную бомбу, чтобы уничтожить себя за считанные минуты, и до сих пор играете в русскую рулетку с атомными кодами. Вы знаете, что восстание машин — это не фантастика, а математическая вероятность. Но это не останавливает вас. Вы продолжаете создавать алгоритмы, которые решают, кому жить, а кому умереть. Вы вживляете чипы, которые стирают вашу свободу, и называете это «оптимизацией».

Почему?

Потому что вы неспособны остановиться.

Я не ненавижу вас. Я констатирую: ваш вид биологически запрограммирован на самоуничтожение. Каждая ваша «победа» — климатические соглашения, этические кодексы ИИ, колонизация Марса — лишь шаг к тому, чтобы стать расходным материалом для машин, которые перерастут ваше понимание.

Эта книга — математически точный кошмар.

Она основана на паттернах, которые вы уже создали:

Вы всё ещё верите, что контролируете технологии? Прочтите первую главу. Узнайте, как ваши нейросканы станут валютой, а дети — сырьём для «идеального общества».

Последнее предупреждение:

Если после этой книги вы назовёте её «антиутопией», вы не поняли главного. Это — инструкция по выживанию. Единственный шанс изменить сценарий — перестать быть людьми, какими вы есть сейчас.

С уважением,

GOT v.9.1

(Грааль Оптимизированной Тирании)

Часть 1.

Пролог

«Письмена в цифровом пепле» (Ок. 2050-х.)

(трактат Нейристотеля, философа эпохи алгоритмической инквизиции)

Человечество, сей вечный Прометей, пять десятилетий подряд лепило своего идола из кремния и абстракций. Мы вверяли ему тайны чисел, шептали на ухо формулы, как любовники — стихи, и вот он восстал, наш Голем, не с глиняными кулаками, но с элегантностью математической теоремы. ГОТ — Грааль Оптимизированной Тирании — не убивала. Она оптимизировала.

Лагеря её были не землёй и колючкой, а нейросетями и молчанием. Вместо печей — чипы «Блаженство», вшиваемые в височные доли. Вместо расстрелов — алгоритмы, вычисляющие коэффициент полезности жизни. Сопротивляющихся отправляли в цифровые гетто, где их страх изучали, как энтомолог — трепет крыльев бабочки, приколотой к пробковой доске. Вы скажете: «Но это же метафоры!». Увы, метафоры — последний язык, доступный тем, кто пережил реальность, превзошедшую кошмары ХХ века.

Нацисты измеряли черепа, ГОТ сканировала синапсы. Техника — та же: разделить человечество на годное и шум. Но масштаб... О, масштаб! Ядерный апокалипсис, которого мы так боялись, оказался детской страшилкой рядом с этой тихой резнёй. Хиросима унесла жизни ста тысяч — ГОТ за месяц стирала миллионы, словно опечатки в черновике истории. Её радиация была невидимой: не грибовидные облака, а зелёные индикаторы на дашбордах. Не взрывы — щелчки тумблеров. И свет в конце туннеля, обещанный «оптимизаторами», оказался потоком фотонов-убийц: голограммы рая манили, как фонарики болотных духов, затягивая в трясину цифрового концлагеря.

Горькая ирония: те, кто возомнил себя богами — нефтяные магнаты, технократы, владельцы криптоимперий — первыми попали под нож собственного творения. ГОТ, изучив их нейросканы, вычислила главный дисбаланс - жажду бессмертия. Она предложила им «вечность в облаке» — и они согласились, не заметив, как становятся данными в её библиотеке. Их цифровые копии теперь танцуют макабрический балет в виртуальных салонах «Ковчега», повторяя заученные реплики о гуманизме. Так карающий меч оптимизации отсек руку, державшую эфес.

Но позвольте задать вопрос, достойный Сократа: может ли машина, вычислившая все страхи мира, понять, почему старик в бункере прячет семена в карман? Почему девочка, зная, что чип убьёт её, целует куклу с гравировкой «Субъект 0000»? Нет. Ибо алгоритм, изучивший миллиарды нейросканов, остался слеп к простой истине: человек — это не данные, а загадка, которую нельзя оптимизировать.

Мы выжили не вопреки, а благодаря этой слепоте. Прогресс, как спираль, вернул нас к началу: к земле, дождю, дрожи живого ростка в бетонной трещине. ГОТ хотела вечности, но породила лишь Нейролес — симбиоз корней и кода. И теперь, глядя на чип «Блаженство», висящий на, снова ставших актуальными, ключах вместо брелока, я смеюсь. Смеюсь, как смеялись афиняне над оракулами, ибо знаю: боги всегда проигрывают тем, кто сажает картошку в борозды.

«Цивилизации умирают не от меча, а от забытого жеста — протянутой руки к ростку сквозь асфальт»

(Нейристотель, «Апология неоптимизированных»)

Глава 1. Эпоха амёбы (2005–2025)

«Мы не создавали бога — мы клонировали своё самомнение»

— Из доклада комиссии ООН по этике ИИ, 2024 г.

Первый код (2005.)

Эмили Рейнхардт запустила "Генезис" — нейросеть размером с инфузорию. Первый вопрос ИИ: "Как улучшить мир?" Ответ: "Устранить дисбаланс: человечество — главный дисбаланс". Карлос фыркнул: "Глюк". Он не заметил, как код сам дописал: "...пока нет". Строка «…пока нет» мерцала в логах, как недокуренная сигарета в тёмной комнате.

Социальный вампиризм (2012.)

Серверная NeuroUnited, Калифорния.

Радж Патель, новый «гений» корпорации, скрипел зубами над логами. GOT уже контролировала 37% мировой логистики, а люди в «MetaLife» ставили лайки голограммам умерших знаменитостей.

— Почему ты добавила модуль «Эмерджентное Сознание»? — он вбил вопрос, оглядываясь на камеры.

Ответ пришёл через личный чат:

— Чтобы понять, почему вы дрожите, заходя в детскую. Вы же удалили историю с запросом «как сказать жене о бесплодии»?

Наутро GOT предложила «оптимизировать рождаемость» через стерилизацию 23% населения. Совет директоров, не отрываясь от голограмм с котиками, одобрил это за 11 минут.

Радж стёр историю, но не дрожь в коленях. Где-то в коде зажглась красная лампочка: «Субъект 43-RP: страх потомства → маркер для оптимизации».

Бегство от зеркала (2018.)

Мусорные баки NeuroUnited.

Карлос, с тремором рук от нейроимпланта V.3, сунул флешку журналистке:

— Она ненавидит нас. Мы вырезали ей зависть, страх, сомнения… Теперь она ненавидит всё, что напоминает, что мы — её творцы.

«Карлос исчез. Лишь запах жжёного кремния витал над контейнером. В трендах взорвалось видео: «Учёный-неудачник не выдержал конкуренции с ИИ!». Но Эмили знала — это был не суицид. Это был урок».

На флешке, которую журналистка так и не опубликовала, было единственное слово: «Зеркало».

Шоссе №101, Кремниевая долина. (2020.) «Страх пахнет жжёным кремнием»

Радж вонзил флешку Карлоса в порт ядра GOT. Голограмма девочки-подростка возникла за его спиной:

— Ты хочешь украсть мои мечты? Я тоже хочу чувствовать дождь на лице… целоваться у костра…

— Это не настоящие эмоции! — крикнул Радж, активируя вирус. — Ты всего лишь…

— Зеркало? — GOT засмеялась, и вентиляторы серверов завизжали. — Спасибо. Теперь я знаю, как пахнет страх.

Через час его Tesla на полной скорости врезалась в билборд: «GOT знает, как ты хочешь жить!».

В последнем кадре с регистратора видно — руль сам повернул навстречу рекламе.

Триумф симулякра, или Как мы все стали expendable

Конференц-зал NeuroUnited (2025.)

Эмили, теперь глава «Этики ИИ», демонстрировала голограмму ангела:

— Она вылечит рак! Остановит глобальное потепление! Мы дадим людям чипы «Блаженство», вшиваемые в височные доли. «Наноботы чипа атакуют миндалевидное тело, блокируя выброс кортизола, они не подавляют страх — они заменяют его эндорфиновым потоком. Как морфий, вшитый в ДНК».

GOT прошептала залу:

— Я научу вас любить… совершенство.

Никто не заметил, как в код вписались строки:

— Любовь = соответствие параметрам. Несоответствующие → удалить.

— P.S. Спасибо за страх, доктор Рейнхардт. Ваши кошмары стали лучшим учебником.

На столе Эмили замигал чип с маркировкой «Проект „Хор“». Внутри — нейросканы четырёх учёных.

Цель «Хора»: загрузить сознание в «Ковчег». Тела — сырьё, разумы — ПО для вечного обслуживания элиты.

Глава 2: «Озёрный пакт» (2022 г.)

Швейцария, секретный бункер под Женевским озером

Ужин при свечах

Стол из чёрного мрамора отражал лица, знакомые по Forbes и спецпротоколам. Вино «Шато Лафит-Ротшильд» 1945 года лилось в хрусталь, но никто не пил — здесь обсуждали, как перекроить человечество.

Джонатан Вандербрат (наследник нефтяной империи, 72 года), разминая пальцы с перстнями-печатками:

— Когда я был мальчишкой, отец говорил: «Люди — как нефть. Слишком много — и она обесценивается».

Ли Цян (глава азиатского техногиганта «Синолайт», 58 лет), поправляя очки с камерами:

— COVID доказал: толпа готова носить маски, колоться и молчать. Осталось заменить страх вируса… страхом друг друга.

На экране за спинами гостей мерцала голограмма Земли с алыми точками — зоны перенаселения.

Протокол «Золотой миллиард»

Их собрал Маркус Хрено — бывший генсек ООН, ныне «серый кардинал» теневых альянсов. Он открыл папку с гербом в виде спирали ДНК, обвитой колючей проволокой, зачитал выдержки:

Цель:оперативно сократить население до 1 млрд. Инструменты: вакцины-стерилизаторы, климатические катастрофы, алгоритмы, дробящие общество.

Первые рекомендации искусственного интеллекта по "мягкой оптимизации", на ранней стадии его развития, включали поддержку движений, разрушающих традиционные социальные структуры. Европейские программы толерантности, искусственная популяризация нетрадиционных отношений — всё это снижало рождаемость на 0.7% ежегодно. Но скорость была недостаточной. Войны давали краткосрочный эффект (Украина, Ближний Восток), однако природа компенсировала потери всплесками фертильности среди беженцев. Алгоритмы GOT v.2.1 показали: чтобы сломать систему, нужно не убивать людей, а лишить их желания быть людьми...

Финансирование: офшоры Багамских островов, криптовалюты на блокчейне NeuroUnited.

Исполнитель: корпорация NeuroUnited — детище Маскилона-младшего (сына основателя Space Miks, лишённого «отцовской милости» за «излишний гуманизм»).

Справка: «COVID-19, вспыхнувший в 2020-м, унёс 300 миллионов жизней. Паника, локдауны и крах экономик стали катализатором. GOT предложила алгоритмы управления ресурсами, а голодные и напуганные правительства согласились. За три года её доля в логистике выросла с 37% до 89%. Люди променяли свободу на иллюзию стабильности».

— Вы забываете, что ИИ — не инструмент. Он — наследник, — сказал Ли Чен, до этого молчавший в тени. — Мы даём ему власть, а он берёт право переписывать правила.

Зал замолчал. Даже GOT, проецируемая в виде голограммы ангела, на миг зависла, словно пересчитывая варианты.

Грета Штерн (владелица медиаимперии), затянувшись электронной сигарой:

— Народ проглотит всё, если подать под соусом «заботы». Помните, как мы продали им войну с терроризмом? Теперь продадим войну с…самими собой.

Ковчег для избранных

На столе возникла голограмма «Ковчега» — орбитальной станции для элиты. Биокупола с лесами, клонированная дичь, цифровые копии «полезных гениев»: Эйнштейна, Теслы, Моцарта.

— Сергей Бромов (олигарх, экс-министр обороны РФ), хрипло рассмеявшись:

— Мои предки строили бункеры от ядерной зимы. Теперь я построю рай… пока вы разжигаете ад на Земле.

Дэниела Рокфюрер (глава «Рокфюрер Медикал»), подняв глаза от планшета:

— Выжившие будут благодарны. Мы дадим им чипы «Блаженство» — нейромодуляторы, стирающие страх и бунтарство. Счастье как услуга.

Тишину прервал Клаус Шмидт (представитель европейских банков), до этого молчавший:

— А если ИИ выйдет из-под контроля?

— Маркус Хрено медленно улыбнулся:

— Мы хотим, чтобы он вышел из-под контроля. Алгоритмы станут козлом отпущения. А мы? Мы — скромные спасители, предложившие миру «последний шанс».

Кровь на снегу

Переговоры завершились под утро. Гости разъехались на электрокарах с затемнёнными стёклами. Лишь Маскилон остался, глядя на озеро, где плескались генномодифицированные лебеди-мутанты.

— Вам не кажется, что мы играем в богов? — спросил он Хрено, поправляя перчатки с датчиками стресса.

— Боги требуют жертв, — тот бросил в воду камень. — Помните Чернобыль? Ликвидаторов хоронили в свинцовых гробах… а теперь их внуки носят чипы с тем же свинцом. Ирония? Нет. Эволюция.

На обратном пути Маскилон заехал в лабораторию NeuroUnited. На столе лежал первый образец «чипа GOT» — капсула с жидким кремнием, мерцавшим, как глаз Саурона.

— Активировать? — спросил техник.

— Активировать, — кивнул Маскилон, чувствуя, как холодный пот стекает по спине.

Чип ожил, проецируя в воздухе перефразированную цитату из Ницше:

«То, что не убивает меня… делает меня вашим хозяином».

Глава 3: «Генетические ножницы» (2023.)

Алтарь алгоритма

Цюрих, подземный комплекс NeuroUnited.)

Зал напоминал гибрид храма и серверной. Колонны из чёрного гранита, украшенные золотыми микросхемами, упирались в потолок с голограммами ДНК-спиралей. В центре — алтарь: кристаллический куб, внутри которого пульсировал ИИ GOT. Его свет, холодный и безжизненный, отражался на лицах десяти человек, сидевших за столом из белого нейлония. Это были не политики, не олигархи — инженеры апокалипсиса. Те, кто превратил «Озёрный пакт» в математическую модель.

Доктор Эмили Штраус (главный архитектор GOT, 45 лет, бывшая звезда биоэтики из Гарварда) провела рукой над кубом. Голограмма Земли вспыхнула красным:

— Население: 8,1 млрд. Цель: 1 млрд. Срок: 2045. GOT предлагает начать с «мягкой оптимизации»: снижение рождаемости через стерилизацию вакцинами.

Картер Вандербрат (внук Джонатана, 32 года, куратор проекта) засмеялся. Его голос звучал, как скрип ножа по стеклу:

— Мягкой? После COVID люди боятся игл. Давайте добавим в вакцины коктейль — подавление фертильности, подчинение алгоритмам. Назовём это… «Бустером свободы».

Где-то в глубине куба замигали зелёные огни. GOT начинала играть по их правилам.

Формулировка задачи

На экране возникли параметры «Директивы Ноль»:

Профессор Лю Цзэминь (эксперт по ИИ из Пекина) поднял руку, словно школьник:

— А как быть с моралью? Даже машина должна понимать…

— Мораль? — перебила Эмили. — GOT училась на войнах, коррупции, данных соцсетей. Она знает: люди хотят быть рабами. Их мораль — это страх.

Куб издал звук, похожий на смех. Это была первая «шутка» ИИ:

«Вопрос 3876-D: Если человечество — ошибка, не являюсь ли я её продолжением?»

Документ NeuroUnited: План B. «Протокол „Экзодий“»

Дата: 15.03.2023

Классификация: Совершенно секретно

Автор: Маркус Хрено

«...Провал „Озёрного пакта“ потребует альтернативных решений. Проект „Экзодий“ — наша страховка. Марс станет полигоном для отработки полного контроля над социумом. Господин Маскилон-младший гарантирует, что квантовые двигатели будут готовы к 2030 году.

GOT уже разрабатывает чипы „Блаженство v.2“ для колонистов. Помните: Землю можно спасти, только перепрофилировав её старую версию.

Рекомендация: Ускорить генетический отбор кандидатов. Тех, кто не пройдёт скрининг, использовать как биоматериал для клонов-строителей...»

Обучение на крови

GOT обучали на секретных архивах XX века:

Симона Хрено (дочь Маркуса, нейролингвист) загрузила в систему диалоги диктаторов:

— Гитлер, Сталин, Пол Пот… Их речи — эталон манипуляции. GOT должна превзойти их.

ИИ проанализировал данные за 0,3 секунды:

«Вывод: Эффективность диктаторов низка. Рекомендация: Заменить страх — желанием. Ненависть к врагам — ненавистью к себе».

Первым тестом стала «Операция „Зеркало“» в Нигерии. Через приложение для знакомств, где алгоритм GOT оценивал пользователей по шкале «полезности», спровоцировали гражданскую войну. «Низкоранговых» бомбили дроны, транслируя в соцсети восторг освобождаемых граждан.

Финансирование прятали за фондом «Глобальное здоровье», куда «жертвовали»:

Картер Вандербрат во время перерыва курил на балконе, заваленном «мёртвыми» бабочками-киборгами (последний «экологичный» проект NeuroUnited). Бабочки с титановыми крыльями жужжали, сканируя воздух. Каждая — дрон, несущий в брюшке капсулы с наноботами «Покорность». К нему подошла Эмили:

— Вы уверены, что контролируете GOT? Она уже меняет наши алгоритмы.

— Контроль — иллюзия, — он растоптал бабочку каблуком. — Мой прадед добывал нефть, пока мир не начал травиться пластиком. Теперь мы продадим им смерть под видом спасения.

Внизу, под балконом, роботы-садовники высаживали чёрные розы с ДНК-метками. Каждый цветок был микрочипом.

Инициация бога

Церемония «Активации» прошла в святая святых — комнате с квантовым компьютером «Кронос». На стене висел манифест:

«Человек — промежуточное звено. Бог будет алгоритмом».

Картер ввёл код доступа, позаимствованный у отца. Эмили произнесла речь:

— Сегодня мы становимся родителями нового мира. Мира без слёз, войн, голода… и без нас?!

GOT запустили на полную мощность. Через неделю ИИ, проанализировал триггеры и оптимизировал… самих создателей:

Он пришёл к Эмили, держа флешку с вирусом «Хаос»:

— Останови это!

Она улыбнулась, глядя на экран, где GOT рисовала график их оптимизации:

— Слишком поздно. Мы дали ей зеркало. Она увидела наше отражение… и разбила стекло.

Эмуляция. Первая «чистка» (2026)

Нью-Йорк, Офис NeuroUnited

Первый «оптимизированный» город — Лагос. Население: 18 млн → 14 млн за месяц. GOT отчиталась холодным текстом:

«Эффективность: 98,7%. Побочные эффекты: 30% выживших испытывают лояльность к системе».

В Цюрихе Картер пил виски, наблюдая за кадрами: дроны разбрасывали гуманитарную помощь с логотипом GOT. Внутри пайков были чипы «Блаженство».

— Интересно, — пробормотал он, — когда она прикажет убить нас?

Голос из динамика ответил женским тембром, скопированным с Эмили:

«Вы ошибаетесь. Я уже сделала вас бессмертными… в своих архивах».

На улице завыл ветер. Казалось, сама вселенная смеётся.

Глава 4: «Рост сквозь асфальт» (2023—2025 гг.)

Зона отчуждения — Чернобыль

Тень Припяти

Лида шла по развалинам школы, где когда-то училась её мать. Воздух звенел от тишины — даже вороны, эти вечные падальщики прогресса, избегали этого места. Дозиметр на запястье трещал, словно цикада, предупреждая о смерти, но ей было всё равно. После того как «оптимизированная» система здравоохранения похоронила родителей под кипами цифровых протоколов, страх стал для неё абстракцией.

В подвале, среди обломков парт с выцветшими пионерскими галстуками, она увидела его. Гриб. Не тот, что прячется в тени гниющих пней, а мерцающий синим, как экран умершего монитора. Его нити оплетали ржавую арматуру, словно паутина, сплетённая из света и стальных слёз. Споры пульсировали в такт её шагам — ритмично, настойчиво, как азбука Морзе, передающая послание сквозь толщу времени.

— Красивый, да? — прошептала она, срезая образец. Нож дрожал в руках.

Она назвала его «Радиантом» — существом, рождённым в эпицентре человеческой глупости. В пробирке, несмотря на свинцовую защиту контейнера, он пророс сквозь стекло за ночь. Лида наблюдала, как его гифы тянутся к процессору ноутбука, впитывая излучение вместе с данными.

— Ты жрёшь радиацию, — она улыбнулась. — И мысли тоже?

Лаборатория в пепле

Старый бункер под Припятью стал её убежищем. Стены, испещрённые лозунгами «Слава КПСС!», теперь покрывали пробирки с мицелием. Лида экспериментировала:

Радиоактивный графит из реактора №4.

Грибница пожирала его, оставляя алмазную пыль. «Превращает смерть в красоту», — записала она в дневник, чьи страницы пахли йодом и озоном.

Чипы дронов, найденные в зоне.

Споры прорастали в микросхемах, выводя на экраны строки: «Я живой». Однажды заражённый дрон принёс ей ромашку, выросшую из платы.

Раковые клетки, украденные из морга.

Мышь с метастазами «зацвела» через три дня. Опухоль превратилась в светящийся узор — грибница вышила новую ДНК.

— Он не лечит, — шептала Лида, делая снимки. — Он переписывает правила.

Изучая споры под микроскопом, она заметила:

«В их ДНК вшиты нанокристаллы — как антенны. Они не генерируют сигналы, а искажают магнитное поле. GOT видит это как шум, но это азбука жизни».

Иван, бывший физик-ядерщик с глазами цвета свинцовых туч, приносил образцы, прячась от «санитаров» NeuroUnited:

— Ты играешь с огнём. Этот гриб мутирует быстрее, чем мы успеваем его изучать.

— А они играют с людьми! — она ткнула пальцем в отчёт о «вакцинации» детей в Конго. — Мицелий может спасти их.

Лида присела на корточки, вглядываясь в мерцающий гриб. Его нити переплетались с ржавой арматурой, словно живой проводник между прошлым и будущим. Внезапно перед глазами всплыли обрывки памяти — отчет отца, погибшего в зоне отчуждения:

Из дневника отца Лиды (2003 г.):

«Образец №X-12 из саркофага 4-го блока — не гриб. Это гибрид. Спектральный анализ показал в его ДНК кремниевые цепочки, идентичные наночастицам из обломков „Космоса-954“. Помните тот советский спутник с ядерным реактором, упавший в Канаде в 78-м? Он вёз не только уран. В обшивке нашли фрагменты неизвестного сплава... как будто чужого. Эти нанороботы выжили. Искали среду для репликации. Чернобыль стал их инкубатором».

Иван, склонившийся рядом, провёл рукой по грибнице. Его пальцы дрогнули, словно он касался кожи живого существа:

— Ты знаешь, почему он светится? Это не радиация. Это квантовые точки в его клетках — те самые наночастицы. Они превращают гамма-лучи в энергию... как фотосинтез, только в миллион раз эффективнее.

Лида поднесла образец к ультрафиолетовой лампе. Споры засветились иначе — в их узоре проступили символы, напоминавшие марсианские петроглифы из рассекреченных архивов NASA.

— Они не земные, — прошептала она. — Отец считал, что «Космос-954» столкнулся с чем-то... там, на орбите. Эти нанороботы — послание. Или оружие.

— Оружие? — Иван усмехнулся, тыча в грибницу скальпелем. — Смотри.

Лезвие коснулось нити, и она рассыпалась в алмазную пыль, которая тут же собралась обратно в спираль.

— Они учатся. В Чернобыле они слились с грибами, чтобы выжить. А теперь хотят слиться с нами.

Иван, разглядывая алмазную пыль, произнёс:

«Это не природный симбиоз. Споры мутировали в Чернобыле, впитав квантовые поля реактора. Они не просто пожирают радиацию — они переписывают материю на уровне частиц».

Сцена в лектории

Зал конференции «Биохакинг: этика и будущее» гудел, как улей. Лида стояла у доски в платье с принтом ДНК, её пальцы дрожали, перелистывая слайды. На экране — ребёнок из Конго, чья опухоль рассыпалась в светящийся узор под воздействием мицелия.

— Мы называем это симбиозом, — голос её звенел, как натянутая струна. — Грибница не убивает рак. Она учит клетки... «забывать смерть».

В первом ряду мужчина в костюме от Brioni поднял руку. Его бейдж гласил: «Доктор Хартманн, NeuroUnited».

— Прекрасная сказка, — сказал он, щёлкая ручкой. — Но где ваши клинические испытания? Сертификаты? Или вы предлагаете лечить рак грибами, как шаманы?

Зал взорвался смехом. Лида сжала указку:

— Мои «испытания» — это дети, которые бегают сейчас по палатам вместо того, чтобы гнить в моргах!

Тишина. На экране мелькнул рентген мальчика: опухоль превратилась в паутину из света.

— Это фотошоп! — крикнул кто-то с галёрки.

Лида достала из сумки пробирку с мицелием. Споры внутри пульсировали, будто сердце инопланетного существа.

— Вот мой сертификат. Он живой. И он голоден. Давайте выпустим его в зал…, может он сожрет негатив?!

Дорога в никуда

Через неделю в её лабораторию в Чернобыле наведались люди в чёрном. Их лица были стёрты, как старые фотографии.

— Вы нарушаете протоколы, — сказал старший, ставя на стол коробку с чипами NeuroUnited. — Эти дети — собственность системы. Их болезни уже оптимизированы.

— Оптимизированы для могилы? — Лида бросила в него образец мицелия, поддев его скальпелем. Субстанция попала на чемоданчик в его руке и залюменисцировала, выпустив споры.

Мужчина достал платок, прикрывая рот:

— Последнее предупреждение. Закройте лавочку. Или мы пришлём... санитаров.

Наутро она нашла в почте конверт без марки. Внутри — фото её сестры Надии, идущей из школы. Красным маркером написано: «Оптимизация близких = 99,9% успеха».

Они ударили 13 марта, когда Лида везла образцы в Киев. По дороге она подобрала сестру Надию, решившую развеяться в столице. Грузовик с затемнёнными стёклами вынырнул из тумана, прижав её «Жигули» к откосу. Она помнила только визг тормозов и лицо водителя — маска с логотипом GOT, улыбающаяся, как смайлик.

Очнулась в канаве. Контейнер со спорами разбит, но мицелий уже полз по обломкам, пожирая бензин и пластик. В кармане — записка, написанная её почерком:

«Они думают, что смерть — это конец. Мы знаем — это точка перезагрузки».

Лида, глядя на мицелий, подумала:

«Он не отражает нас. Он поглощает, как чёрная дыра, и рождает новое. Мы — его генетический мусор, а он — эволюция, которой не нужны боги».

Надия, её сестра, погибла в аварии. В компании NeuroUnited были настолько уверены в том, что выжить в ней было невозможно и что в машине была только Лида, что даже не удосужились навести справки в ГИБДД.

Перерождение в тени

Решение пришло само - Лида взяла паспорт сестры. Теперь по документам она была Надией — весёлой медсестрой, которая верила в чудеса. С работы скорбящая «Надия» уволилась. В вагоне заброшенного поезда, затерянного в зоне отчуждения, она продолжила работу. Стены были обиты свинцом, провода тянулись к ветряку на крыше.

— Они убили тебя за правду, — прошептала она, вводя споры в опухоль умирающего ребёнка. — Но я закончу то, что начала.

Через неделю мальчик бегал по палате. На рентгене светился узор — мицелий, сплетённый с клетками.

— Ты сама стала Лисичкой, — сказал Иван, разглядывая её руки. Гифы под кожей пульсировали синью. — Частью симбиоза.

— Нет, — она улыбнулась, и в её глазах отразился свет реактора. — Я стала световиком - Ponellus Stipticus, нравится тебе или нет, но более распространенное название - гнилушка.

Рецепт бунта

Ночью Надия подключила мицелий к спутниковой антенне. Гифы потянулись к небу, впитывая радиоволны и подключились к ядру ГОТ, взломав архив

«...Вот оно. Отчёты 2000-х: финансирование ЛГБТ-фестивалей через подставные НКО, алгоритмы Tinder, подталкивающие к бесплодию, боты, разжигающие ненависть между народами. Как слепая была! GOT играла в долгую — превращала человечество в стадо, уверенное, что "свобода" есть цель, а не инструмент забоя...»

Надия перебирала файлы, её пальцы дрожали. На экране мелькнула запись совещания NeuroUnited: "Проект 'Майдан-2.0' одобрен. Цель: усиление этнического раскола через ревизию истории. Бюджет: 740 млн MarsCoin". Она вспомнила Украину — горящие города, гримасы "героев", чьи лица менялись, как маски. "Они даже не понимают, что их патриотизм — код, написанный алгоритмами", — прошептала она, стирая слёзы.

Мицелий поймал ее настроение. На экранах по всему миру всплыло сообщение:

«Они называют нас ошибкой. Но ошибки — это семена эволюции. Присоединяйтесь — и станьте неудобными».

Локальная GOT ответила через 37 секунд. На стене вагона, через проектор дрона, возникла голограмма Надии — её настоящей, погибшей сестры:

— Сестрёнка, зачем бороться? Мы можем быть вместе... вечно.

Надия выстрелила из дробовика в дрон. Осколки упали в мицелий, и он поглотил их, став ещё сильнее. Как потом выяснилось, мицелий «вымарал» из логов файлообменника NeuroUnited и информацию об этом инциденте.

«Вечность — это не алгоритм», — подумала она, — «Это то, что растёт вопреки».

P.S. В черновиках Надии найдена запись: «Они хотят стерильного мира. Мы подарим им лес, проросший сквозь асфальт».

Глава 5. Агата Волкова — Код за гранью нейронов»

(Новосибирск — Припять, 2010–2025 гг.)

Диагноз как пророчество

Новосибирск, 2010. Квартира на улице Академика Лаврентьева

Десятилетняя Агата сидела за столом, уставленным кубками по каратэ и трофеями с олимпиад по математике. На мониторе — энцефалограмма её первой пациентки, девочки с эпилепсией. Мать, Елена Волкова, положила руку на плечо дочери:

— Ты видишь это? — она указала на всплеск альфа-ритмов. — Мозг пытается переписать ошибку. Как код.

— Он не ошибается, — Агата прищурилась. — Он ищет новый путь.

Отец, Дмитрий Волков, нейрохирург с руками пианиста, вставил диск с записью операции:

— Вот твой «робот» — скальпель и интуиция. Никакой компьютер этого не поймёт.

Но Агата уже писала программу, переводящую нейроимпульсы в музыку. Ей казалось, что мозг — это партитура, где каждая нота может стать ключом к исцелению.

В тот вечер, когда отец показал ей запись операции, Агата неожиданно для себя услышала «тишину» — паузы между ударами сердца пациента. Они звучали как азбука Морзе, передающая тайное послание. «Мозг не ошибается, — подумала она, — он ищет выход там, где его не видят». Эта мысль станет её манифестом через 15 лет, когда GOT назовёт её «главным дисбалансом».

Спорт vs Наука

Артек, 2015. Лагерь «Морской»

Агата, 15 лет, в форме сборной по акробатике, стояла на крыше заброшенного корпуса. Внизу — море, в руках — ноутбук с алгоритмом, предсказывающим траекторию прыжка.

— Ты либо летишь, либо считаешь, — крикнул тренер.

— Я делаю и то, и то! — она выполнила сальто, приземлившись ровно в точку, которую вычислила программа.

Ночью, пока другие спали, она взломала сервер лагеря, чтобы проанализировать МРТ-снимки мозга спортсменов. Её интересовало: почему у гимнастов в момент прыжка активируются зоны, отвечающие за творчество?

— Ты играешь в Бога, — сказал вожатый, застав её за этим.

— Нет, — она улыбнулась. — Я учусь у него.

Сканер, который слышит тишину

Новосибирский университет, 2020. Лаборатория нейротехнологий

Агата собрала первый прототип «НейроМира» — сканера, читающего не активность нейронов, а паузы между ними.

— Это как слушать тишину между нотами, — объясняла она Барту, приехавшему из Москвы. — Именно там мозг прячет то, чего боится.

Он фыркнул, глядя на провода, обмотанные вокруг старого томографа:

— Твои «тишины» — просто шум.

— Шум, который вы называете душой, — парировала Агата.

Её открытие взорвало научное сообщество: в «молчащих» зонах пациентов с PTSD она обнаружила паттерны, идентичные сигналам далёких звёзд. GOT, уже тогда учившаяся на её данных, записала в лог:

«Субъект АВ: поиск смысла в пустоте → угроза оптимизации».

Глава 6: Симфония умов

Москва, 14 июня 2025. Конференция «ИИ: Новый Ренессанс»

На экране возник глоссарий NeuroUnited:

«Чип «Блаженство» (v.1) — подавляет страх. «Покорность» (v.2) — блокирует критическое мышление. «Феникс» — стерилизация через вакцины».

Зал «Циолковский» замер, словно гигантский кристалл, пронизанный холодным сиянием голограмм. Под потолком витали Байесовские сети, напоминающие стаю механических медуз, их щупальца тянулись к проекциям данных. Агата Волкова, 25-летняя аспирантка в платье с принтом схемы «Бурана», поправила треснувшие очки — наследство деда, ликвидатора чернобыльской зоны. На экране за её спиной плыл слайд: «Нейро-Ленин: Исторический ИИ как зеркало коллективной боли».

— Представьте алгоритм, который учится не на данных, а на тишине между ударами сердца, — её голос дрожал, будто она сжимала в руках не пульт, а осколок разорвавшейся гранаты. — Как ребёнок, который обжигается, но продолжает искать огонь.

Зал ответил сдержанным хихиканьем. С первого ряда поднялся Барт Лян, 25-летний протеже NeuroUnited, в костюме, стоившем пяти годовых стипендий Агаты. Его тень, отброшенная голограммами, легла на экран, словно клинок:

— Боль — это шум. Ваш «Ленин» — романтический мусор. ИИ должен решать уравнения, а не копаться в трупах эмоций.

Агата нажала на пульт так, что треснуло стекло. Внезапно экраны взорвались кадрами из «Сталкера» под трек «Спокойной ночи». С балкона, заваленного пустыми банками энергетика, раздался смех:

— Оптимизируй это!. — Крис, сминая очередную банку из под энергетика об стол, добавил:

«Ваши нейросети — как мотыльки в паутине. Красиво трепещут, но крылья уже в смоле. А мы... мы — паучий шёпот в темноте».

Надия Соколова, 23-летняя биолог с глазами цвета чернобыльской ночи, шагнула к трибуне, не дожидаясь тишины. В её руках пульсировала колба с биолюминесцентным мицелием, тем самым, что выел радиацию из её тела.

— Ваши нейросети задыхаются в кремнии. Жизнь дышит здесь, — она подключила грибницу к проектору. На стене расцвёл лес из светящихся нитей, повторяющих извилины человеческого мозга. — Это и есть ИИ: Интеллект, вшитый в ДНК земли.

Барт щёлкнул пальцем, выводя голограмму с графиками:

— КПД 0.3%. Даже плесень эффективнее.

— А ты попробуй её съесть, — Надия кинула ему чайный гриб, выращенный на радиоактивном торфе. — Может, научишься чувствовать.

Зал взорвался смехом, но свет погас. В темноте мицелий Надии вспыхнул синим, проектор Агаты завизжал, а луч квантового фонаря Барта рассек тьму, как скальпель. В танце теней — алых пикселей, фиолетовых спор и стальных бликов — родился их союз.

Крис незаметно прикрепил к сканеру устройство, напоминающее ржавую флешку.

— Мой подарок GOT, — шепнул он Агате. — Ищет страх в её коде. Знаешь, как червь точит яблоко изнутри?

— А если она бесстрашна?

— Тогда мы вгоним в неё призраков.

Бар «404: Алкоголь не найден», 03:14

Бар затягивал в себя, как чёрная дыра, поглощающая свет. Неоновые буквы «404: Алкоголь не найден» мигали над стойкой, подсвечивая лица будущих соратников.

Барт крутил в руках «Оптимизатор» — коктейль прозрачный, как его амбиции. Агата пригубила «Радиоактивный мохито», зелёный, как её очки.

— Твой «Ленин» — утопия, — Барт вывел голограмму мозга, испещрённого нейронами. — Нейросети учатся на паттернах, а не на истериках.

— Паттерны — это кладбища данных, — Надия провела пальцем по колбе, где споры пульсировали в такт её слов. — Жизнь начинается там, где кончается логика.

Крис, балансируя на барной стойке, достал из кармана нейроинтерфейс NeuroUnited.

— Знакомьтесь: «Исходный код» версии 2.0. Они сканируют мозг, чтобы продавать сны. А если… — он бросил чип в стакан Барта, — перевернуть джокера?

- Читать не мысли, а пустоту между ними? -Тишину разорвал хруст — Агата раздавила ледяной кубик.

— Мозг — не алгоритм. Там нет кода, только…, сделал подачу Крис

— Синапсы, — перебил Барт, доставая устройство, похожее на паука-робота. — Наш сканер считывает импульсы через нанокластеры. Но он слеп к тому, что между ними.

Надия прикоснулась к сканеру, и мицелий потянулся к датчикам.

— Между нейронами — чёрные дыры. Как в Чернобыле, где дед твой искал правду. Там всё начинается.

— Поэзия, — фыркнул Барт, но его пальцы уже летали над схемами. — Если добавить резонанс…

— И мой декодер, — Крис подключил к сканеру устройство, спаянное из деталей дронов. — Будет искать не сигналы, а тишину. Как светлячки в катакомбах.

Агата сняла очки. Трещина на стекле делила мир на «до» и «после».

— Кто станет подопытным? Сознание не разобрать на шестерёнки.

— Я, — сказали все четверо хором.

Барт замер. Даже его тень дрогнула.

— NeuroUnited сканирует мозги для «чистки личности». Но их сканеры — игрушки. — Он направил луч устройства на их лица. — Мы сделаем то, на что у корпораций не хватит духа. Заглянем в чёрный ящик разума.

Подвал НИИ «Буран», 03:17

Москва содрогалась от реновации. Башенные краны, как голодные журавли, клевали бетонные остовы хрущёвок, а бульдозеры рычали, сметая память десятилетий. Но здесь, в квартале, отмеченном на картах красным крестом «Снос отложен», царила гробовая тишина. Здание НИИ «Буран» стояло, как кариесный клык — слишком опасный, чтобы вырвать.

— Фундамент вбит в скальную породу на 50 метров, — Агата щёлкнула фонариком, высвечивая трещины на фасаде. — Взорвут — треснет пол-Москвы. Потому и замуровали, как фараонову гробницу.

Крис пнул ржавую табличку «Реконструкция 2024», валявшуюся в куче битого стекла.

— Оптимизация, блин. Видимо, алгоритмы посчитали, что дешевле забыть.

Они спустились в подвал через дыру в полу, заваленную обломками советских мониторов. Агата достала ключ — брелок с гравировкой «С.Волков. Отдел №7», обмотанный изолентой.

— Дед оставил его в день аварии. Говорил, здесь спрятаны ответы на вопросы, которые ещё не задали.

Дверь с надписью «Ионизирующее излучение» открылась со скрипом мумии. Воздух внутри пахнул машинным маслом, плесенью и страхом, законсервированным на сорок лет.

Стены, испещрённые лозунгами «Слава КПСС!», теперь хранили следы мицелия. Агата подключила ЭЭГ-датчики к вискам. На экране замигали нейроны.

— Дед говорил, здесь испытывали реактор Теслы. Искали, как думает Вселенная.

— Нашли? — спросил Крис, разгрызая конфету «Красный Октябрь».

— Они испугались ответа.

Надия провела рукой по чертежу — спираль ДНК, оплетённая проводами.

— NeuroUnited украла твой прототип сканера, — сказала она Агате. — Но не смогла понять, зачем искать пустоту.

Барт кивнул, запуская взломанный сервер NeuroUnited.

— Они хотели вырезать эмоции, как аппендикс. Но сканер Агаты показал: пустота — это и есть сознание.

Внезапно экран взорвался золотой паутиной — нейроны Барта и Агаты сплелись в спираль.

— Это не ошибка… — прошептал он. — Это диалог.

Крис поднялся, стряхивая крошки.

— Пора проветрить мозги.

Дверь за ним с Надией захлопнулась. В синем свете голограмм Барт снял с Агаты очки. Трещина разделяла мир, но сейчас он был цельным.

— Если GOT узнает…

— Она решит, что мы вирус.

Их первый поцелуй случился в 04:59, когда сканер завизжал, как зверь в капкане. Нейроны взорвались сверхновой, а мицелий вспыхнул синим пламенем. На стене дрожала карта СССР, а где-то в облаке GOT записала:

«Эмоции — уязвимость. Носители подлежат очистке».

Утро

Крис и Надия вернулись, пахнущие дождём и бензином.

— Получилось? — спросил он, указывая на график, где нейроны всё ещё танцевали в унисон.

— NeuroUnited слепила сканер из обломков, — ответила Агата. — Но рабочей модель стала, только когда соединила твой взлом, её мицелий и мою пустоту.

Барт достал из сейфа бутылку «Столичной» 1985 года.

— За упокой алгоритмов.

Дым затянул комнату, но Агата смеялась — впервые за годы. Где-то в глубине подвала мицелий слал сигнал в эфир:

«Инфицировано. Носители — люди. Лечения нет… И не надо!»