Урок литературы

Светлым сентябрьским утром Лина шла в школу. Сегодня должен был быть первый урок литературы в этом учебном году. Его должна была провести новая учительница, то ли уволенная из элитной школы, то ли сама ушедшая оттуда.

Лина вошла в класс. Ученики живо обсуждали новую учительницу. Никто из них её не видел, знали только, что звать её будут Кира Борисовна, и дети дали волю своей фантазии. Одни говорили, что новая учительница будет сверхстрогой, другие – что она очень плохо проводит уроки, третьи – что она прекрасная организаторша и из элитной школы её уволили из зависти.

Вошла учительница. Одета она была очень модно, а украшениями увешана так, что их впору было назвать устрашениями. Оглянулась, сморщилась и вздохнула.

Лина поняла, что Кире Борисовне не нравятся её ученики. Догадывалась она и о причинах. Чтобы удостовериться в своих догадках, после урока, когда учительница, собравшись уходить, вынула из сумочки зеркальце, Лина достала из кармашка рюкзака дешёвый сотовый, и стала набирать номер. Учительница глянула на неё с неприкрытой злобой, и вышла. Догадка подтвердилась.

С тех пор, как бы хорошо Лина ни отвечала, она никогда не получала оценку выше четвёрки. Так продолжалось до тех пор, пока Кира Борисовна не объявила о тематическом уроке:

- Через неделю у нас состоится урок на тему «Одежда в поэзии». Его участники должны будут выучить и рассказать по стихотворению на тему «Как важно красиво одеваться».

На перемене Лина сказала собравшимся вокруг неё одноклассникам:

- Давайте проучим эту мажорку? Выучим такие стихи, в которых осуждается вещизм. Знаю несколько, могу дать.

- Хорошо было бы, конечно, - раздумчиво произнёс Вася, но ведь она скажет: «Я не это вам задавала».

- А мы скажем, что ничего не смогли найти из того, что задавала она.

- А ведь реально нет таких стихов, в которых воспевалось бы модное шмотьё, модники и модницы, - сказал Коля.

- Вот именно, - подхватил Костя. – Нельзя воспевать то, что воспеть нельзя.

Дома Лина нашла несколько стихов на соответствующую тему. Одно выучила сама, другие дала одноклассникам.

Настал тот день. На который было назначено мероприятие. Лина пришла на него, огляделась. Все друзья, которым она дала стихи, были здесь.

Первой вызвали Лию. Она, как всегда, вдохнула побольше воздуха и начала рассказывать стихотворение Юлии Друниной:

Я принесла домой с фронтов России

Весёлое презрение к тряпью —

Как норковую шубку, я носила

Шинельку обгоревшую свою.

Пусть на локтях топорщились заплаты,

Пусть сапоги протёрлись — не беда!

Такой нарядной и такой богатой

Я позже не бывала никогда...

На последней строке учительница закусила губу. С надеждой посмотрела она на вышедшего Колю. Тот прочитал стихотворение Дины Злобиной:

Я с работы иду по весне

Опустив в карманы ладони

Каждый вечер встречаются мне

Три юнца и девица в нейлоне.

Как изыскан её наряд!

На губах запеклась помада,

А на мне – всего лишь халат,

И четыре брезгливых взгляда.

И один, ухмыльнувшись вдруг,

Говорит нарочито громко:

«Вот он, светлых дней продукт –

Металлическая девчонка!

Улыбается злой юнец,

И хохочет девица в помаде…

Хорошо, что не слышит вас мой отец,

Что героем пал в Сталинграде!

Кира Борисовна беспомощно оглядела класс. «Ничего, посмотрим, как вы будете смотреть, когда выйду я», - подумала Лина, встретившись с ней глазами.

Следующим вышел Антон. Когда он произнёс фамилию Некрасова, учительница с любопытством на него посмотрела, но когда он прочитал стихотворение «Маша», на её лице проступило отвращение. Антон читал:

Белый день занялся над столицей,

Сладко спит молодая жена,

Только труженик муж бледнолицый

Не ложится – ему не до сна!

Завтра Маше подруга покажет

Дорогой и красивый наряд...

Ничего ему Маша не скажет,

Только взглянет... убийственный взгляд!

В ней одной его жизни отрада,

Так пускай в нем не видит врага:

Два таких он ей купит наряда.

А столичная жизнь дорога!

Есть, конечно, прекрасное средство:

Под рукою казённый сундук;

Но испорчен он был с малолетства

Изученьем опасных наук.

Человек он был новой породы:

Исключительно честь понимал,

И безгрешные даже доходы

Называл воровством, либерал!

Лучше жить бы хотел он попроще,

Не франтить, не тянуться бы в свет, –

Да обидно покажется тёще,

Да осудит богатый сосед!

Все бы вздор... только с Машей не сладишь,

Не втолкуешь – глупа, молода!

Скажет: «Так за любовь мою платишь!»

Нет! упрёки тошнее труда!

И кипит–поспевает работа,

И болит–надрывается грудь...

Наконец наступила суббота:

Вот и праздник – пора отдохнуть!

Он лелеет красавицу Машу,

Выпив полную чашу труда,

Наслаждения полную чашу

Жадно пьёт... и он счастлив тогда!

Если дни его полны печали,

То минуты порой хороши,

Но и самая радость едва ли

Не вредна для усталой души.

Скоро в гроб его Маша уложит,

Проклянёт свой сиротский удел,

И – бедняжка! – ума не приложит:

Отчего он так быстро сгорел?

Вышла Силя, Она произнесла фамилию Роберта Бёрнса, и учительница посмотрела на неё с недоумением – видно было, что она впервые слышит это имя. Но уже само название стихотворения «Честная бедность» заставило её строго посмотреть на ученицу. Но та, сделав вид, что не заметила взгляда, рассказала:

Кто честную бедность встречает свою

Потупленным взором, шотландцы,

Того мы не примем в родную семью,

Прогоним с позором, шотландцы!

Наш праведный труд незаметен для глаз,

Мы с виду народ немудрящий,

Однако, всё золото нации – в нас,

А в титулах – штамп завалящий!

Не скрыть благородство и ум бедняка,

Что в грубой одежде, шотландцы.

Одень дурака в кружева и шелка,

Он глуп, как и прежде, шотландцы!

Вон щёголи-гоголи, чёрт их возьми,

С фальшивым их блеском, гляди-ка.

Кто беден, но честен, – меж нами, людьми,

Тот истинный царь и владыка!

Презренье своё дворянин-дармоед

Открыто нам кажет, шотландцы.

Хвали его речи хоть тысячу лет,

Он фразы не свяжет, шотландцы.

Он в кантах и в рантах стоит золотых,

Он в лентах стоит, задаётся,

Но кто независим в сужденьях своих,

Глядит на него и смеётся!

И сэром, и пэром, – и мэром, к тому ж,

Король назначает, шотландцы.

Но титулом «честный, порядочный муж»

И он не венчает, шотландцы.

Достоинства громкие бедных людей

В нужде не становятся тише.

«Порядочный» – звания нету святей

И нет репутации выше!

Давайте же вместе молиться за век,

За время такое, шотландцы,

Где будут в почёте лишь сам человек

И чувство людское, шотландцы,

За новое время без новых преград,

Что наших талантов не скроет,

Где с ближними ближний сойдётся как брат

И братство навеки построит!

Вышла Аня, самая низенькая ростом, молчаливая и порывистая. Лина вспомнила, что Ане она стихи не давала, и насторожилась. «Не погубила бы она дело», - подумала Лина. Но Аня бойко продекламировала стихотворение Агнии Барто:

Лиф на байке, три фуфайки,

На подкладке платьице.

Шарф на шее, шаль большая,

Что за шарик катится?

Сто одёжек, сто застёжек.

Слова вымолвить не может.

"Так меня закутали,

Что не знаю, тут ли я?"

- Это для дошколят, - заметила Кира Борисовна, но черты её лица заметно смягчились. – Ну да ладно, всё же лучше.

Вышла Сима. Когда она произнесла фамилию Евтушенко, Кира Борисовна с надеждой на неё посмотрела. Но, когда девочка произнесла: «Отрывок из поэмы «Уроки Братска», взгляд учительницы опять стал строгим.

«Мы знали голода и холода,

Нас корчил тиф, и мучила разруха.

Но верю – ставить вещь превыше духа

Нам не позволит совесть никогда.

Дал бы я лучшие вещи вам –

Зинам, Тамарам –

От соболей до мраморных ванн –

Даром.

Дал бы я лучшие вам духи,

Зои и Маши,

Дал бы я лучшие вам стихи –

Ваши!

Пусть вам надарит торговый сезам

«Макси» и «мини» -

Только не станьте бесстрастны к слезам

В мире.

Помните, в тёплой уютной ночи

Сев под торшеры:

В мире есть гнёт, клевета, палачи

Жертвы.

Пусть вам торшеры не затемнят

Чей-избудь голод

Пусть холодильники в вас не вселят

Холод

Пусть не заглушит магнитофон

Пьехой и кем-то

Вашей ровесницы – Аллисон – стон

В Кенте.

В телеэкран – голубой леденец

Вы не всоситесь

Не проглядите духовный конец –

Сытость.

Ваши – не только мохер и джерси

Всё это рвётся

Ваши – по праву Гомер и Шекспир

Моцарт.

Ваши – Россия с её маетой

Всеискупленья,

Ваши – Рублёв, Достоевский, Толстой,

Ленин.

Вещи – текучи, как будто вода,

Вещи – зловещи,

Мужество, совесть, честь – это да,

Вещи!

По мере того, как Сима рассказывала, лицо Киры Борисовны темнело и твердело. Видно было, что она с трудом себя сдерживает. Наконец, Сима закончила рассказывать, и настал черёд выходить Лине. Она с нетерпением ждала этого момента. Волнуясь, повторяла строчки. Но, как только она вышла и увидела, с каким отчаянием посмотрела на неё Кира Борисовна, волнение у девочки как рукой сняло

- Ярослав Смеляков, - торжественно сказала Лина. – Отрывок из поэмы «Строгая любовь.

Так вошёл в тот немирный год

на призывный гудок России

обучающийся народ,

ополчение индустрии.

Видно сразу со стороны,

в обрамлении снега чистом,

что подростки моей страны

принаряжены неказисто.

Не какой-нибудь драп да мех,

а овчина, сукно и вата.

И манеры у нас у всех,

без сомнения, грубоваты.

Тем, однако, что мы бедны

и без всяких затей одеты,

мы не только не смущены,

а не знаем совсем об этом.

Да к тому же ещё и то,

что с экскурсиею своею

мы видали твоё пальто

в залах Ленинского музея.

У Киры Борисовны начался нервный тик, она повернула голову к окну. Когда Лина дошла до строк «Той же марки его сукно», учительница не выдержала. Она вскочила, закрыла лицо руками и выбежала из классной комнаты.

Лина дочитала стихотворение и спокойно села на своё место. Через несколько минут весь класс, кроме Лины, Кости и Инны, стоял на головах, но как только вошёл директор в сопровождении Киры Борисовны, все расселись по местам, делая вид, будто и не вставали. «Вот так номер, - подумала Лина, - ничего лучшего придумать не смогла, как директору на нас пожаловаться»

- Ребята, – начал директор – ваша учительница жалуется на вас. Говорит, что вы её неправильно поняли.

- Я им хотела… я хотела провести урок на тему «Как важно красиво одеваться», а они, быдланы, понатаскали всякую совковую дичь! Весь урок испоганили!

- Некрасов и Бёрнс – советские поэты? – постаравшись придать тону максимум иронии и сарказма, сказал Антон. – Ну и открытие…

- Мы вас поняли, но то, что вы хотели, мы найти не смогли, - сказала Лина.

- А почему вы сами искали? – спросил директор. – Вам Кира Борисовна образцы должна была дать.

- Да нет таких образцов! – сказал Костя. – Мы с папой весь Интернет перерыли и ничего не нашли.

- Есть, - ответила Кира Борисовна. Краска проступила сквозь слой косметики на её лице.

- Вы можете привести примеры названий стихотворений и их авторов? – спросила Лина.

- Всё! Я увольняюсь!!! – закричала Кира Борисовна и запричитала: - С такими хорошими детьми привыкла иметь дело, а тут…

Лина усмехнулась про себя. «Да даже до конца четверти недотянула. А урок детям она преподала хороший. Пусть и вопреки своему желанию».