Уроки любви и предательства (от) для губернатора-дракона

– Умоляю, лорд Рейвен, сжальтесь, – я сделала короткий вдох, и опустилась перед ним на колени.

Перед моим лицом оказались мыски отличных кожаных сапог и начищенный до блеска пол, а взгляд графа Вернона Рейвена обжег затылок.

Он молчал, и секунды утекали одна за другой, утопая в этом тягостном молчании.

Я знала, что все напрасно. Что это существо не знает сострадания, – в противном случае он не вознесся бы так высоко.

И все же я не могла иначе.

– Если вы рассчитывали на жалость, напрасно. То, что вы делаете, вызывает скорее брезгливость, – его слова и правда прозвучали как удар.

Лорд Рейвен обошел меня подчеркнуто по дуге, чтобы даже случайно не коснуться подола моего платья, и направился к столу.

Я тут же вскочила, разворачиваясь вслед за ним:

– Не жалость, а милосердие! Прошу вас, вам ведь ничего не стоит!..

Поняв, что голос начинает унизительно срываться, я осеклась, а граф тем временем расположился в своем кресле и посмотрел на меня со сдержанным интересом.

Как на занятного зверька в парке, где содержатся диковинные животные.

– Ничего не стоит отпустить на свободу приговоренного? Вы, леди Хейден, дурно шутите.

Он был красив настолько, насколько только мог быть красив дракон. Многие полагали, что еще красивее. Густые черные волосы чуть ниже плеч, нечеловечески яркие зеленые глаза, волевые, но не грубые черты лица.

Всегда безупречно одет.

Всегда сдержанно высокомерен.

Новый губернатор нашей провинции, любимец короля, которому тот позволяет так много.

Беспощадный, дерзкий, привыкший получать все, что хочет.

– Вы не хуже меня знаете, что приговор был слишком жесток! – я почти обежала стол, остановилась по противоположную его сторону, не смея даже думать о том, чтобы опуститься в кресло для посетителей. – Даже если барон Хейден имел намерение, он не предпринял ни единого действия…

Граф Рейвен взмахнул рукой, приказывая мне прерваться.

Мы оба понимали, что мне пора уходить, иначе этот разговор и моя попытка убедить его закончатся лишь моим глубоким унижением, но я уже не могла остановиться.

Если дверь его кабинета захлопнется за моей спиной, все будет потеряно. Мне останется разве что беспомощно наблюдать за происходящим, и…

Дракон тем временем немного склонил голову набок, разглядывая меня под новым углом, словно именно теперь услышал от меня нечто, произведшее на него впечатление.

– Позвольте вам напомнить, леди Хейден. Ваш отец был пойман с поличным при покупке доставленного в Мейвен контрабандой оружия. Он не просто имел намерение восстать против короля, он смутил умы людей. Пытался превратить честных и трудолюбивых крестьян в разбойников. И ваша матушка этому активно содействовала. Они осуждены за мятеж, а я был бы скверным губернатором, если бы отпустил таких людей на свободу.

– Он не имел намерения подрывать власть короля, как можно!.. – мне снова пришлось перевести дыхание, прежде чем продолжить. – Моя семья испокон веков была верна королевской власти. Вы знаете, как много значит для барона Хейдена Мейвен. Знаете, что происходило с нашей провинцией в последние годы. Король бы понял…

–... И принял с благодарностью тот факт, что один из его вассалов осмелился решать за него? – губы Рейвена скривились в кривой саркастической усмешке. – Вы всерьез верите, что сочувствие у Его Величества должен был вызвать тот факт, что верный ему барон Хейден пытался воспользоваться неделей безвластия, чтобы установить здесь свой порядок? Или пытаетесь насмешить меня?

Я должна была горячо заверить его, что убеждена в этом.

Должна была поклясться, что отец не желал ничего дурного.

Что им руководил не злой умысел, а страх, пусть и непозволительный для мужчины, но вполне понятный, – после пяти лет правления губернатора Скорена наша провинция лежала в упадке, а слух о том, что король назначил вместо него Черного дракона не приносил людям успокоения. Не зная, чего ждать от новой власти, всей душой болеющий за родной край барон попытался взять дело в свои руки. Пусть глупо, неумело, но из лучших побуждений.

Вместо всего этого я лишь прикусила губу, качая головой:

– Но ведь это будет показательная казнь, нужная лишь затем, чтобы другим было неповадно. В вашей власти спасти их, и я умоляю вас сделать это. Они немолоды, лорд Рейвен, и отец примет любое наказание: двойные налоги, ссылка… Что угодно, только не смерть.

Договорила я уже совсем тихо.

Мои аргументы закончились, решение было за ним.

Рейвен согласился выслушать меня, это уже было много. Даже если он сделал это лишь для того, чтобы услышать, как я стану умолять его о милости.

Отправляясь к нему, я знала об этом, но все равно до последней секунды надеялась.

Теперь же мне казалось, что надежды нет. Еще секунда, и он снисходительно кивнет мне на дверь. В лучшем случае удостоит короткого: «Ничем не могу помочь».

Граф же не спешил. То ли наслаждался происходящим, то ли всерьез раздумывал.

Откинувшись на спинку кресла, он окинул меня долгим внимательным взглядом.

– Ваш отец разделяет ваши взгляды?

Я глупо моргнула от удивления, потому что это был совсем не тот вопрос, которого стоило ожидать.

– Простите?..

Довольный произведенным эффектом, он коротко хмыкнул и подался вперед, сложил руки на столе.

– Я спросил вас, леди Стефания, разделяет ли ваш отец ваши взгляды? Согласен ли он на позор и ссылку, на существенное снижение доходов, на репутацию мятежника, которого помиловал враг, против которого он безуспешно попытался восстать? В случае, если я проявлю сострадание к вашей семье, он смирится с этим? Или же все это – прихоть одной излишне самоуверенной девицы?

Щеки обдало жаром, и мне потребовалось сделать еще один короткий вдох, чтобы собраться с мыслями.

– Вы можете считать меня кем угодно. Я не в том положении, чтобы спорить с вами. Но ради их спасения с готова на все.

– Даже к тому, что они станут проклинать вас за это? – он вскинул бровь, демонстрируя искренний интерес к происходящему впервые с того момента, как я вошла в эту комнату.

Закономерным последствием нескольких бессонных ночей, сковавшего тела страха и долгой дороги стала дрожь в моих руках, и так трудно оказалось не стиснуть подол, унимая ее.

– Даже на это. Они мои родители, лорд Рейвен. Не знаю знакомы ли вам подобные чувства, но я сделаю что угодно, чтобы спасти их жизни.

– Что угодно, значит… – хмыкнув, граф Рейвен поднялся и начал медленно обходить стол, приближаясь ко мне. – Что вы точно сумели сделать, так это удивить меня, леди Хейден. Вы пришли просить, но пытаетесь диктовать мне условия, на которых я мог бы освободить их. Самые мягкие из условий, смею заметить. Бросаясь мне в ноги, вы одновременно допускаете в своем тоне презрение ко мне же. Как следует это понимать?

Он остановился прямо напротив меня, и дрожь сотрясла уже все мое тело.

От него веяло теплом, как веяло от всякого дракона, а еще – приятным ароматом травяной притирки и чем-то еще, таким манящим.

Только взгляд оставался холодным, чуть-чуть насмешливым, как если бы он видел меня насквозь.

– Простите меня, – я прошептала это едва слышно, враз онемевшими губами. – Простите, лорд Рейвен, я не имела намерения оскорбить вас. Я просто…

– Достаточно, – он произнес это тихо, но повелительно.

Так, что избавил меня от необходимости продолжать.

В благодарность хотя бы за это мне следовало опустить глаза и смиренно ждать того, что последует дальше: озвучит ли он свои условия или все же выгонит, вдоволь поиздевавшись?

Вместо этого я продолжала смотреть ему в лицо, потому что он внезапно оказался очень близко. Так, что у меня перехватило дыхание отнюдь не от усталости и страха.

Казалось, прошла целая вечность, в течение которой мы разглядывали друг друга, а потом граф снова хмыкнул, словно пришел к какому-то позабавившему его выводу.

– Вы были искренни в своем отчаянии, леди Хейден, так ответьте мне еще на один вопрос: с чего мне помогать вам? Чтобы, едва вступив в должность, прослыть безвольным губернатором? Или, быть может, вы полагаете, что я жажду объясняться за подобное решение лично с Его Величеством?

Он перечислял все эти малоприятные варианты, как если бы думал вслух, и я почувствовала, как спина под платьем покрывается постыдной испариной.

Отправляясь просить его, я не подумала ни об одном из них – гораздо больше меня волновало собственное горе.

Когда же он произнес это вслух…

Мне оставалось лишь еще раз принести свои извинения и уйти, держа спину прямо, чтобы использовать оставшееся у меня время. Подготовиться к казни и…

Очевидно, прочитав что-то на моем лице, Рейвен качнул головой, не давая мне даже начать.

– Поймите правильно, леди Стефания, я над вами не насмехаюсь. И все же мне хотелось бы понять, что вы готовы предложить взамен? Вы просите о нешуточной услуге.

Это было правдой. Той правдой, столкнуться с которой я готова не была.

Мне оставалось лишь беспомощно развести руками:

– У меня ничего нет. Нет влияния, которое вы могли бы употребить себе в пользу, и денег, которые…

Дракон скривился, как если бы я заговорила в его присутствии о какой-то мерзости:

– Влияния и денег у меня полно своих. И, поверьте, я никогда не буду в отчаянии, чтобы обирать и без того небогатого провинциального барона.

Откровенно подводя к чему-то, он не торопился говорить прямо, и мне пришлось сдержать судорожный вздох, отвечая честно:

– Тогда я не понимаю…

Его взгляд стал внимательнее, и как будто зеленее, а мне отчего-то захотелось провалиться сквозь землю вместе со своей бедой.

Если он хотел заставить меня прочувствовать, насколько я и моя семья в его власти, ему это удалось.

Губернатор и правда имел почти неограниченные полномочия, мог казнить и миловать своей властью. Ни в одной провинции не было никого выше, если не считать самого короля.

Смела ли я вообще просить его?

Смела ли я вообще надеяться?

Пауза затянулась так сильно, что мое отчаяние уже почти превратилось в настоящий страх к тому моменту, когда Рейвен заговорил снова.

– Вы молоды, красивы, и, насколько я вижу, невинны. При этом вы достаточно разумны, чтобы принести свою невинность мне. Так к чему вы ходите вокруг да около?

Уши заложило, и я ответила не сразу, потому что не сразу поверила в услышанное до конца.

– Что?..

Голос сел, прозвучал сипло, растерянно.

Граф пожал плечами, но не сделал ни шагу назад, продолжая стоять все так же недопустимо близко.

– Я всего лишь заметил, что вам нечего предложить мне, кроме самой себя. И это хорошее предложение, уж поверьте. После того разнообразия, что было у меня в столице, я был бы склонен его принять. Скажем, на месяц.

– Что вы говорите? – поняв, что он абсолютно серьезен, я все же шарахнулась назад.

Лорд Рейвен засмеялся тихо, коротко и невесело:

– Я предлагаю вам взаимовыгодный обмен, юная леди. Вы получаете своих мятежных родителей живыми и здоровыми. Так уж и быть, я не стану облагать их дополнительными налогами и лично напишу губернатору Лавьела с просьбой не делать этого. Ведь там, если не ошибаюсь, находится родовое имение вашей матушки? Уже завтра они могут быть свободны и отправляться туда. В Мейвене, уж простите, я их видеть не желаю. Взамен вы станете моей.

Лицо и шея горели от стыда, потому что он говорил вслух о немыслимых, чудовищных, откровенно непристойных вещах. Пытался купить меня, как лошадь на базаре.

– Вы требуете, чтобы я вышла за вас замуж?

На этот раз он смеяться не стал, только пожал плечами с откровенным пренебрежением:

– Нет, что вы. Зачем мне жена? Вы станете моей просто так.

– Значит, вы предлагаете мне стать вашей наложницей?! – я осеклась, запоздало поняв, что воскликнула слишком запальчиво, слишком резко.

Как будто у меня было право влепить ему пощечину за подобное или гордо удалиться.

– Называйте, как хотите, – Рейвен шагнул ко мне, снова сокращая расстояние между нами. – Ты будешь жить в моём доме, ни в чем не нуждаясь. Разумеется, не в качестве прислуги, а как гостья. Всё, что потребуется от тебя – хорошо согревать мою постель.

Было ли в кабинете чудовищно жарко, или это я в буквальном смысле сгорала от стыда и неверия.

– Я… Вы…

У меня не находилось слов, не было ни одной связной мысли.

Не мог же он, благородный граф, Чёрный дракон, в действительности предлагать мне подобное?!

Рейвен пожал плечами, теперь уже откровенно забавляясь:

– Именно так. Вы, я, несколько весьма приятных ночей.

Он снова приблизился ко мне вплотную, но бежать дальше мне было некуда. Разве что прямиком в коридор, спасая свою гордость, но оставляя позади единственную возможность спасти своих родителей.

Понимая это, граф никуда не торопился, лишь продолжал разглядывать меня.

– Если ты переживёшь месяц моей любви, ты будешь свободна. Сможешь остаться в Мейвене или вернуться в столицу. Или отправиться куда тебе будет угодно.

– Но я буду опорочена, – прозвучавшая так глупо правда сорвалась с губ раньше, чем я успела себя остановить. – У меня есть жених…

Рейвен равнодушно пожал плечами и отошёл назад:

– Решать вам. Я лишь предлагаю варианты. Первый – всё остаётся, как есть, завтра на рассвете барон Хейден вместе с супругой будут казнены на площади как мятежники. Второй – завтра на рассвете они сядут в карету и в сопровождении обоза со всем необходимым отправятся в Лавьел. После этого вы придете ко мне и останетесь в моей спальне на месяц.

Он и правда предлагал мне сделать выбор – бесстрастно, холодно. Так бесконечно жестоко.

– Что, если я не приду?

На этот раз скрывать дрожь в голосе не было смысла, и тратить на это остатки сил я не стала.

Граф Рейвен взглянул на меня прямо, и вдруг улыбнулся по-настоящему, красиво, обворожительно.

– Вы придете. Потому что с того момента, как вы переступили порог этого кабинета и осмелились о чём-то меня просить, вы принадлежите мне.

Лишь теперь я начинала понимать, как жестоко ошиблась в момент, когда посмела надеяться на его великодушие.

И всё же, у меня не было даже этого иллюзорного выбора.

– Хорошо. Но у меня есть условие.

Он качнул головой, выражая немалое, и, казалось, вполне искреннее удивление:

– Вот даже как? И какое же?

Вероятно, было бы правильно просить его о снисхождении к себе, о капле понимания, о самой маленькой, но отсрочке.

Вместо этого я заставила себя собраться и озвучить свою просьбу тихо, но твёрдо:

– Сегодня. Вы дадите им свободу сегодня.