Уроки счастья

Жизнь Валентины Петровны шла размеренным шагом. Таким размеренным, будто была обута в свинцовые сапоги, которым не страшна никакая напасть.

Цепляясь за перила, женщина тяжело закидывала ноги на ступеньки, казавшиеся слишком высокими даже после стольких лет работы в школе.

— Здравствуйте, Валентина Петровна! — шумели вокруг стайки учеников разных возрастов, но все неизменно знали ее.

Она не отвечала, упрямо взбираясь по лестнице. Лестнице, которая казалась непреодолимой горой, а на ее вершине злорадно ухмылялась молодая учительница Виктория Андреевна.

— Здравствуйте, Валентина Петровна! — мимо женщины снова пролетали ученики и ученицы, выказывая ту долю уважения, которую за столько лет в профессии заслужила Валентина Петровна. Она неимоверно гордилась собой и тем, что за двадцать пять лет ни разу не дала слабину, не пошла на поводу у учеников, не позволила злонравным сослуживицам перекроить себя.

Валентину Петровну уважали в первую очередь за ее стальной характер и неизменную выдержку. Удивительно ли, что за двадцать пять лет она ни разу не меняла стиль. Стиль работы, стиль одежды, стиль макияжа...

«Ну, Валя, дай мне над тобой поколдовать!» — настаивала сестра-модница. Но Валентина Петровна была непреклонна.

Взбираясь на последние ступеньки лестницы-Эвереста, женщина остановилась, пытаясь отдышаться. С каждым годом становилось все труднее и труднее добраться до кабинета. Кабинета, который она знала вдоль и поперек, от самой маленький трещины в стене до выцарапанных на партах надписей.

Но кем бы была Валентина Петровна, если бы вдруг решила изменить кабинет? Или даже работу? Точно не собой.

— Валентина Петровна, здравствуйте! — улыбнулась Виктория Андреевна, услужливо протягивая женщине руку.

Валентина Петровна хмуро глянула на нее и поднялась на последнюю ступеньку сама. Эта новая молодая учительница казалась женщине змеёй, готовой искусать любого, кто попадется ей на пути. С момента ее появления Валентина Петровна потеряла уже два класса и одно классное руководство. Завуч мотивировала это тем, что Виктории Андреевне нужен опыт, а Валентине Петровне двух классов и так слишком много.

— Добрый день, — Валентина Петровна ограничилась кивком и, прихрамывая, зашагала по коридору.

— Что же вы мучаете себя? — ласково протянула Виктория Андреевна. Однако Валентина Петровна будто бы слышала в ее словах яд, которому только дай волю,и он тут же проникнет в тело. — Сменили бы кабинет, не пришлось бы подниматься на четвертый этаж!

— Благодарю за заботу, но я сама решу, как мне лучше.

С этими словами Валентина Петровна ускорила шаг, хоть это и давалось с большим трудом и болью.

Во дворе школы было шумно. Носились ученики, сбивая друг друга и громко смеясь; перекрикивались птицы, договариваясь о чем-то на своем языке; хлопали двери, впуская и выпуская из школы людей.

Шестиклассник Петя Васюткин шагал по устланной свежей травой дорожке, отсчитывая шаги. Десять, пятнадцать, двадцать, двадцать пять... Тридцать! Петя остановился и скептически оглядел происходящее вокруг. Дети бежали ко входу в школу, боясь опоздать на урок, родители, почесываясь, ждали младшеклассников, чтобы поскорее забрать домой.

Про Петю всегда говорили не самое приятное: отстранённый, невнимательный, дурачок... Петя считал по-другому. Он знал, что родители неспроста дали ему имя, некогда принадлежавшее великим царям и императорам. Он знал, что способен на большее.

Из школы донёсся звонок, и Петя поморщился. Перемена пролетела так быстро, будто они все неслись на реактивном самолёте. Пришло время возвращаться на уроки, такие же бесполезные и ненужные, как скошенная трава на дорожке.

Петя бегом поднялся на четвертый этаж, по привычке здороваясь с пролетающими мимо учителями — знал он их или нет, было неважно. В школе Петя будто погружался в себя и не реагировал, как бы учителя ни старались его увлечь.

Зато после школы Петя жил. Жил по-настоящему! Гулял с друзьями по лесу, сжигая сосиски на самодельных кострах; бегал на стадион, чтобы поучиться у взрослых футболистов; ездил с родителями на пикники. Петя много раз слышал, что детство пролетает быстро, и спешил его задержать.

Каждую неделю мальчик пробовал новое хобби: рисование, игра на гитаре, мыловарение, моделирование, конструирование... К своим двенадцати годам Петя узнал больше, чем некоторые взрослые! И мальчик был счастлив. Потерпеть несколько часов в школе? Пустяк, по сравнению с тем, что ждало его после. А после его ждал целый огромный мир, который Петя спешил исследовать, ведь на это сотни жизней не хватит. А у мальчика она была всего лишь одна! Куда там сидеть на уроках, когда каждая потерянная секунда — это пропущенный шаг вперед?

Учителя по-разному относились к Петиному стремлению познать мир: кто-то уважал и поддерживал, кто-то ругал его, кто-то просто глумился. Но Петя не обижался: знал, что взрослые просто завидуют. Ведь их жизнь уже наполовину прошла, а они не видели ничего дальше собственных ботинок!

Дзинь!

Привычный звонок оповестил о конце урока, и Валентина Петровна, объяснив домашнее задание, попрощалась с учениками.

Она любила математику и детей, и это держало ее все пролетевшие как один миг двадцать пять лет.

— Валентина Петровна, я могу как-то исправить оценку? — после урока у учительского стола, как всегда, столпились не самые лучшие ученики. Конец четверти всегда означал одно: Валентина Петровна может забыть о свободном времени. Но в такие моменты она чувствовала себя нужной, важной, особенной. В ее руках были все возможности спасти оценки и, вероятно, судьбы учеников.

Валентина Петровна улыбнулась, открывая сборник задач. Ученики нервно переминались с ноги на ногу, ожидая ее приговора. Но старая учительница никогда неоправданно не ломала жизни учеников — это было ее непреложное правило.

Глядя на то, как старательно школьники царапают ручкой по бумаге, Валентина Петровна улыбалась — плоды ее работы расцветали словно подсолнухи. Сослуживцы постоянно спрашивали, как у нее получается мягко приструнить учеников, но женщина не знала, что им ответить. Ведь в ее работе не было никакого секрета, лишь простая человечность. Тот, кто заслуживал помощи, всегда ее получал.

— Я проверю ваши работы до завтра и выставлю четвертные оценки.

Ученики покинули кабинет с нестройным хором благодарностей. Валентина Петровна считала — нет, знала, — что счастлива. Быть педагогом, конечно, очень тяжело, но женщина знала, что это действительно ее судьба.

— Валя, здравствуй, — в кабинет заглянула миловидная пышная женщина, радостно улыбаясь Валентине Петровне. Та только кивнула на стул напротив. — Не-не, я по вопросу. Что у Васюткина в четверти выходит?

Валентина Петровна подняла глаза на сослуживицу.

— Какого Васюткина?

— Ну, сына Евгения Петровича!

— Говори конкретнее. Класс какой?

Марина Николаевна открыла рот, намереваясь уже ответить, но тут же закрыла и подняла брови, смешно поведя бровями.

— Шестой «Д»!

Этот класс, кажется, только ушёл, но Васюткина Валентина Петровна помнила смутно. Кажется, он отсутствовал сегодня. Или все-таки присутствовал?

Журнал подсказал, что Петя был на уроке, хотя женщина могла поклясться, что отмечала его отсутствующим.

— Два у него выходит, если сегодня ничего не написал. И поделом.

Марина Николаевна охнула и всплеснула руками.

— Как же два? Быть такого не может!

Валентина Петровна раздраженно вздохнула. Может, ещё как может. Никогда бы она не стала рисовать тройки, даже не помня лица ученика.

Сидя в душной кухне, нагретой готовящимся ужином, Валентина Петровна думала о своей жизни. Глаза ее были прикрыты, руки безвольно опущены на подлокотники кресла.

Женщина неожиданно поняла, что за двадцать пять лет смертельно устала, и даже благодарные ученики не могли перекрыть эту усталость.

Телефон издал какой-то звук, но подниматься не хотелось. Хотелось остаться в любимом кресле на всю оставшуюся жизнь.

— Валя, тебе эсэмэска пришла! — из зала послышался голос мужа, и Валентина Петровна, вздохнув, открыла глаза. Дурацкий телефон. Даже дома нет покоя!

«Приглашаем вас...» — гласило смс. Валентина Петровна раздраженно сняла очки, даже не дочитав. Ради какого-то спама она поднималась из кресла, искала очки?

— Что там, Валь? — полюбопытствовал Алексей Михайлович, заглядывая за плечо жене. Она тут же захлопнула телефон-раскладушку, будто прятала страшный секрет.

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

И с этими словами вернулась в любимое кресло. В голове крутилось дурацкое сообщение. Оно было до того детским, наивным, что Валентина Петровна снова надела очки и открыла эсэмэс. Перечитав его несколько раз, попыталась вспомнить, может, уже слышала что-то такое? Но в голову ничего не приходило. Никогда раньше она не слышала ничего подобного.

Почему-то вспотели руки. Валентина Петровна списала это на жар от плиты, не желая признавать, что сообщение ее взволновало. Ещё это необъяснимое желание спрятать телефон, лишь бы муж не увидел... Валентина Петровна в смятении отложила телефон. Ответить на странное сообщение? Нет, она точно должна удалить его и остаться на своем привычном месте. Ей в жизни не нужно ничего нового. В шестьдесят не начинают жизнь с чистого листа.

А может... Может, всё-таки, начинают?

— Валь, чего задумалась? — Алексей Михайлович подошёл как-то слишком неожиданно, и женщина вздрогнула, схватившись за сердце.

— Да меня тут... На тренинг приглашают, — уклончиво ответила Валентина Петровна, пряча телефон в карман. — Психологический.

— Иди, конечно! Это же так интересно!

Валентина Петровна кивнула, умиляясь ребяческому восторгу мужа. В этот момент все уже было решено, она и сама этого хотела. Вдруг, получится?

Стоя перед входом в актовый зал, Валентина Петровна испытывала странную смесь предвкушения и страха. Она переводила взгляд с экрана телефона на неплотно прикрытую дверь и пыталась убедить саму себя: в этом нет ничего страшного. В голове вдруг поселилась мысль, что ее непременно засмеют.

«Куда ты, старая, жизнь менять собралась? — непременно должны были усмехнуться ведущие тренинга. — Скоро уже в гроб ложиться, а она все молодится!»

Валентина Петровна замотала головой, отгоняя глупые детские страхи. Чай, уже не девочка, должна быть посмелее! И с этой мыслью, решительно сжав в ладони телефон, она открыла дверь и шагнула в актовый зал.

— Добро пожаловать на «уроки счастья»! — задорный голос ведущей эхом разлетелся по полупустому помещению.

Валентина Петровна поёжилась, украдкой разглядывая участников тренинга. Как оказалось, не многих привлекло объявление, и в актовом зале сидело всего пять человек. И все они, конечно же, были моложе пожилой учительницы. Но Валентина Петровна старалась не отчаиваться. В конце концов, разве счастливыми могут быть только молодые?

— Меня зовут Даша. Прежде чем начать наши уроки, я хочу послушать вас. Что для вас счастье?

Даша, тряхнув длинными кудрявыми волосами песочного цвета, оглядела сидящих перед ней людей и указала на соседку Валентины Петровны.

Женщина лет сорока поднялась со стула и, кашлянув, начала тихим, будто бы безжизненным голосом:

— Меня зовут Оля. Для меня... — она запнулась, бросив испуганный взгляд на ведущую. — Для меня счастье — это моя семья.

У Валентины Петровны аж на сердце отлегло — не одна она страшится начинать жизнь заново! Порой осознать, что мы в своей беде не одни, бывает даже приятнее, чем спастись от нее.

— Оленька, а почему вы боитесь? — Даша склонила голову набок, пристально глядя на женщину, которая, казалось, готова была заплакать. Валентине Петровне даже стало жаль бедную Олю, которая все никак не могла ответить на вопрос ведущей.

— Не переживайте, Оля, мы ведь здесь все пришли менять жизнь, правда? — мягко наседала Даша, и женщина окончательно скукожилась, будто бы уменьшилась в попытках стать невидимой.

— Менять жизнь всегда страшно, — произнесла Валентина Петровна не своим, стальным голосом. Она сама удивилась и тут же замолчала, глядя на ведущую.

— Вы правы, — согласилась Даша, переключая внимание на Валентину Петровну, и бедная Оля тут же опустилась на стул, кинув благодарный взгляд на женщину.

— А вас как зовут? — поинтересовалась ведущая.

— Валентина Петровна. Я уже двадцать пять лет преподаю в этой школе, и счастье для меня — работать здесь. Каждый раз смотрю на учеников и радуюсь, что могу дать им знания, могу научить жизни. Видеть благодарность на лицах детей — вот, что для меня счастье.

Закончив речь, Валентина Петровна выдохнула и рухнула на стул. Слова будто сами вырвались из души, и теперь женщина чувствовала опустошение, словно внутри ничего не осталось.

— Двадцать пять лет! — изумилась Даша, присев на край сцены. — Вы, наверное, очень устали?

Оля и другие участники глядели на Валентину Петровну то ли с уважением, то ли с жалостью — Валентина Петровна так и не поняла. Но она вдруг почувствовала, как на глаза набежали слезы, и, сглотнув, произнесла:

— Устала.

Из актового зала Валентина Петровна выходила последней. Ведущая Даша, закрыв дверь на ключ, жизнерадостно попрощалась с ней и упорхнула к дверям. Женщина же чувствовала себя измотанной. После своего признания она сидела в прострации и почти не слушала, что говорили другие. Уловила только, что для того, чтобы быть счастливым, нужно оставаться честным с самим собой.

Однако Валентина Петровна в этом сомневалась. Она считала, что никогда себе не врала, но все же сейчас не ощущала себя счастливой.

Выйдя в коридор на первом этаже, Валентина Петровна медленно побрела к рамкам металлоискателя, как вдруг на нее налетел кто-то, едва не сбив с ног.

— Хулиган! — закричала учительница, потирая ушибленную руку.

— Простите! — уже из другого конца коридора бросил Петя. — Я спешу на уроки счастья!

— Закончились они, — пробурчала женщина, качая головой.

«Ну и дети невнимательные пошли, — подумала Валентина Петровна. — И зачем ему эти уроки? Вот кому-кому, а ему точно счастья хватает!»

— Как закончились? — расстроенно протянул Васюткин, возвращаясь в холл.

— Закончились. Не успел ты. В следующий раз приходи вовремя.

Петя, вздохнув, кивнул. Удивительное дело, он был действительно, по-настоящему расстроен! Валентина Петровна удивлённо подняла брови.

— И зачем тебе уроки счастья? — спросила она, с интересом глядя на мальчика.

Петя поднял голову и, снова вздохнув, ошарашил пожилую учительницу своими словами:

— Хотел что-то новое попробовать. Такое название! Наверняка там было очень интересно! Не зря же назвали «Уроки счастья».

Женщина застыла, неотрывно глядя на мальчика. Она все никак не могла понять, шутит он, как повелось нынче у детей, или говорит искренне. Однако в глазах Пети не было ни намека на злую шутку. Он, понурив голову, зашагал через рамку металлоискателя.

— Постой! Напомни-ка фамилию и класс.

Петя обернулся.

— Васюткин, 6 «Д». Валентина Петровна, я ведь у вас уже второй год учусь!

— А-а, Васюткин! — Валентина Петровна кивнула. — Васюткин, у тебя двойка выходит. В году. Почему отца своего позоришь?

Петя пожал плечами и, ничего не ответив, вышел из школы. От такой наглости Валентина Петровна подавилась воздухом и закашлялась. Заботливый охранник уточнил, все ли у нее в порядке, но она лишь отмахнулась.

«Если придет завтра с Евгением Петровичем, ни за что тройку не поставлю! Не заслужил, паршивец», — мысленно возмущалась Валентина Петровна, шагая к дому.

Несмотря на солнце, весь день слепящее глаза, вчерашние лужи ещё не успели высохнуть и превратились в противную грязь, липнущую к подошвам.

Уже на подходе к дому Валентина Петровна почувствовала нарастающую тревогу. В груди закололо, сердце застучало в ушах, воздуха стало не хватать. Женщина осела на бордюр и, держась рукой за грудь, пыталась успокоиться. Выходило скверно. Валентина Петровна сунула руку в карман, чтобы вытащить телефон, но не нашла его.

«Почему сейчас? Ну где же ты, неужели забыла?» — застучала в голове паническая мысль. В ушах стоял звон, сознание начинало уплывать. Валентина Петровна тяжело дышала, чувствуя неподдельный страх за свою жизнь.

— Помогите! — крикнула она в пустоту ночного двора и закашлялась.

В груди неимоверно жгло. Воздух заканчивался, а вместе с ним и минуты жизни Валентины Петровны.

В голове мелькали воспоминания.

Вот она, юная и окрылённая, поступает в педагогический институт. Родители тогда устроили настоящий пир — они были так горды за нее!

Вот она идёт на свою первую практику и ещё больше влюбляется в профессию.

Вот устраивается работать в школу и сразу же становится классным руководителем. Дети поначалу не уважали ее, вечно устраивали подлянки, но вскоре привыкли и полюбили.

Вот она работает уже пятнадцать лет. С каждым годом дети становятся все упрямее, злее, ленивее. С каждым годом вставать на работу все труднее.

Вот её впервые бьёт ученик. Конечно, тогда разразился ужасный скандал, и мальчика выгнали из школы. Но на душе Валентины Петровны этот случай оставил жуткий тянущий шрам, который с годами не забылся.

Вот она работает уже двадцать лет. Зарплаты хватает разве что на продукты. Большую часть денег, конечно же, приносит муж. Но Валентина Петровна уговаривает себя, что она в этой профессии не ради денег, а ради детских горящих глаз.

И вот Валентина Петровна здесь. Умирает на безлюдной улице, всю жизнь проработав в школе, в которой ее не ценят. И как же невероятно, смертельно она устала!

— Валентина Петровна, я сейчас! — услышала она откуда-то сбоку, но не было сил повернуть голову. Женщина провалилась во тьму.

Когда Валентина Петровна очнулась, ее оглушил противный писк больничных аппаратов. Поначалу она не могла понять, что происходит, но спустя несколько минут в голове начало проясняться. Она вспомнила, как потеряла сознание посреди темной улицы, как тяжело стучало сердце, как заканчивался воздух в лёгких. Паника разлилась по телу раскаленной магмой, и Валентина Петровна дернулась, почувствовав, как трубка аппарата искусственной вентиляции лёгких скребёт по горлу.

— Валентина Петровна, не дёргайтесь, сейчас я уберу, — прозвучал откуда-то сверху незнакомый грубый голос. Она почувствовала, как трубка, цепляя миндалины, выходит изо рта, и наконец вдохнула полной грудью.

Валентина Петровна открыла глаза, тут же зажмурившись от резкого света. Больничная палата была слепяще белой, издевательски яркой.

Спустя какое-то время она смогла различить силуэт врача, склонившегося над ней. Он посветил фонариком ей в глаза, провел несколько манипуляций и, удовлетворённо кивнув, отошёл.

— С пробуждением, Валентина Петровна, — мягко улыбнулся мужчина средних лет, дёрнув густой темной бровью.

— Как... — прохрипела Валентина Петровна и закашлялась. Горло обожгло болью. Врач тут же протянул ей стакан воды, и она хлебнула, с наслаждением глотая прохладную жидкость. — Как я здесь оказалось?

— У вас был инфаркт.

Инфаркт. Это слово прозвучало как приговор. Неужели и ее настигла эта напасть?

— Но не стоит переживать. Сейчас угрозы для жизни нет. Однако я бы посоветовал вам впредь избегать сильных переживаний.

Валентина Петровна моргнула. Затем кивнула, ещё не до конца осознав неутешительный диагноз.

— А как... Как я попала в больницу?

Ей казалось, что она просто упала, а затем сразу оказалась здесь. Может, прохожий увидел и помог?

— С вами был мальчик. Он вызвал скорую и все время, пока они ехали, пытался привести вас в чувство.

Мальчик? Ей помог ребенок? Валентина Петровна не могла поверить своим ушам. Однако в голове вдруг вспыхнуло воспоминание. «Валентина Петровна, я сейчас!» И голос такой знакомый... Но женщина никак не могла понять, кому же он принадлежит.

— К вам пришел муж. Пригласить его? — уточнил врач, направляясь к двери палаты. Валентина Петровна задумчиво кивнула, даже не услышав вопрос. Все перебирала в голове имена учеников и пыталась вспомнить, где же слышала этот голос.

— Валечка! Как ты, милая? — к кровати подбежал муж, присаживаясь на стул. Он взял ее руки в свои и поцеловал, испуганно глядя на жену.

А следом в палату вошёл мальчик, которого Валентина Петровна никак не ожидала увидеть. Петя Васюткин, в слишком большом для него белом халате и синих бахилах, осторожно шагнул вперёд.

— Васюткин! — возмущённо выдохнула Валентина Петровна. — Раньше думать нужно было, тройку я тебе не поставлю!

Петя удивлённо уставился на женщину, застыв в проходе.

— И не надо, Валентина Петровна! Я же не за этим пришел!

Муж погладил ее по руке успокаивая. Валентина Петровна переводила непонимающий взгляд с Алексея Михайловича на Петю.

— Этот мальчик вызвал скорую, — пояснил муж.

— Я хотел узнать, как вы себя чувствуете, — подтвердил Петя, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Ты... — Валентина Петровна удивленно подняла брови. Мальчик, которого она считала абсолютно бесталанным и пророчила исключение из школы, спас ей жизнь. Как после этого она может поставить ему два?

Васюткин подошёл к кровати, поставил на тумбочку пакет с апельсинами. Валентина Петровна следила за ним взглядом, не поворачивая головы. Она не могла ничего сказать, прокручивала в голове происходящее.

— Надеюсь, вы выздоровеете. Приходите на “Уроки счастья”, как станет лучше, Валентина Петровна! Там правда интересно!

И Петя поспешно вышел из палаты, ощущая, как краснеют щеки. Ему впервые было стыдно за то, что он почти не появлялся на уроках математики. А ещё очень хотелось доказать, что он не плохой, просто ему так хочется, чтобы детство длилось подольше!

Алексей Михайлович проводил его изумленным взглядом.

— Какие ещё “Уроки счастья”, Валь?

Валентина Петровна не ответила, задумчиво глядя на дверь. Несмотря на ужасное самочувствие, на ее губах расцвела улыбка, такая широкая, будто она была счастлива здесь, в больничной палате, перенеся инфаркт.

Когда Валентину Петровну выписали, она сразу же уволилась из школы и стала давать уроки на дому, как всегда и мечтала.

В один из июньских вечеров она пришла в родную школу и направилась в актовый зал на “Уроки счастья”. Шагнув в дверной проем, она встретилась взглядом с Петей и улыбнулась мальчику.

— Спасибо, что не поставили два, — искренне сказал Васюткин.

— Тебе спасибо, Петя, — ответила Валентина Петровна, садясь на соседний стул.

Теплое июньское солнце тянулось сквозь полузашторенные окна к макушкам участников «Уроков счастья». Два разных человека с такими непохожими судьбами смогли помочь друг другу, несмотря на трудности.

Ведь каждый, кто заслуживает помощи, ее получает.