Ущербный рыкарь

Наступила ночь. Как всегда в последнее время над деревней повисла гнетущая тишина. Ни ветерка, ни шелеста крыльев сов, ни плача ребенка или лая собаки, ничто не нарушало ее. Один лишь слабый свет безмолвной луны, чей полный диск изредка прятался в тучах, был единственным свидетелем надвигающейся беды. Беды, которая так неожиданно свалилась на людей. Казалось, сама природа вокруг замолкла.

С началом темноты жители деревни вновь попрятались по дворам и затихли. Крепко накрепко закрыли все окна ставнями, а двери засовами. Сильные мужчины охраняли свои дома, семьи. Кто помладше и не был обременен голодными ртами, тот вышел к забору, чтобы там первыми встретить врагов лицом к лицу, и как можно дольше не пускать их внутрь родного поселения.

Все застыли в ожидании неминуемой гибели. Ни у кого не было даже тени сомнения в том, что они смогут выжить, но зато каждый желал одного, как можно дороже обменять свои жизни, забрав с собою больше «диких», что прошлись по половине Руси, словно саранча. Сминая со своего пути все живое, насаждая чужих идолов и уничтожая расу славян. Ничто и никто не могло остановить эту темную волну. Они сминали своей черной энергией, стирая всю информацию из пространства. В прямом смысле оставляя после себя ничто.

После них оставалась выжженная и искалеченная земля, да лишь горы трупов, лежащих под открытым небом. Их некому было хоронить. Всех оставшихся в живых женщин уводили с собой, как рабынь. Поэтому жестоко убитые старики, дети, воины лежали, там, где у них отняли жизни, смотря на мир остекленевшими глазами. Мертвые тела медленно раздирали дикие животные, нагло бродящие по пепелищу, да птицы разносили их останки по сторонам, а сверху хлестали холодные дожди, помогая быстрейшему разложению.

Плач и стенание, проклятия и ругательства неслись в сторону «диких», но им было все равно. Словно заговоренные , они шли вперед напролом через всю страну. И если один из них падал, то на его место вставал другой. Русь погрузилась в ожесточенную битву не на жизнь, а на смерть. Чтобы не пасть ей нужно было чудо.

И была одна призрачная надежда на Рыкаря. Но также существовала и маленькая, зато весьма существенная загвоздка. Воина не было в данный момент в этом мире. Его еще необходимо привести сюда, как рассказывал народу Шам, пытаясь ввести в курс дела его рода.

Просто так рыкарей в повседневной жизни было не встретить. Они жили в очень уеденном месте в здании храма Четырех Врат. Оно было посвящено Великому Триглаву и Единому Небесному Богу-Творцу – Роду-Породителю. И имел он форму пятиугольника с куполами, закрученными по спирали по часовой стрелке.

Для храма выбралось особое сильное место, где земные недра излучают мощную энергию. К тому же здание использовалось для концентрации этой энергии, они настраивали рыкарей на созидание, развитие и накапливанию этой энергии внутри себя.

Ходили легенды, что рыкари могли обращаться в волков и медведей при необходимости, как и великие князья впрочем. Воинов, прозванных так за могучий рык, которые те издавали на поле битвы, что услышав тот звук, враги бежали, даже не пытаясь начать битву.

Тот Рыкарь являлся одним единственным уцелевшим после магической битвы при Угличе. Тогда в ожесточенную неравную битву вступили силы колдунов, против которых отряд всесильных воинов не смог противостоять.

Он был смертельно ранен, что уже само собой являлось немыслимым. Поскольку рыкарей невозможно на поле боя не то что убить, а хотя бы ранить. Их не брало ни оружие, ни огонь, ни хитрость. А вот магия, причем черная магия, смогла уничтожить весь отряд рыкарей, кроме него одного. Кое как подлечив свои глубокие раны, воин смог преодолеть грань миров с помощью предка шамана, и переместиться в другой, чтобы там уже восстанавливать свои силы, оставаясь бессмертным.

Из поколения в поколение передавалась та история, и наказ, если потребуется помощь Рыкаря, то вернуть его обратно, призвав через ритуал. Чем и был плотно занят в последнее время шаман. Но не известно хватит ли времени у него, до того момента, как нахлынет сюда полчище «диких».

А пока каждую ночь до рассвета деревня тихо молилась, призывая на помощь своих богов, готовая дать отпор «диким», а утром встречая каждый новый день, как великий подарок. Проводя его, словно он последний. Жили не строя планов, не думая о будущем, сейчас и здесь. Радуясь теплу ласкового солнышка, тихому шелесту листьев деревьев, нежному дуновению ветерка и даже моросящие дожди теперь не раздражали. Люди познали, вот где настоящий рай! На земле они имеют все. Вся красота природы для них существует! Все блага окружающего мира позволяют им жить! А по ночам готовы были перейти в другой мир, умерев.

И этой ночью в своем деревянном доме Шам проводил ритуал. Он что-то бормотал, шептал, вскрикивал, крутясь юлою вокруг костра и огромного котла, в котором булькала мутная жидкость. Вонь в маленьком помещении стояла ужасающе невыносимая, что нисколько не смущало вошедшего в транс Шама. Его, как и всех шаманов перед ним, готовили к этому великому дню. Разбуди того ночью, даже в бреду, то он сможет без запинки произвести весь ритуал призыва.

Голый торс немолодого мужчины был испещрен различными татуировками, и блестел от стекающего пота в слабом свете лучины и костра. Он часами крутился, притоптывал и извивался под только ему слышимый ритм, открывавший его духу лабиринты невидимых миров. Где нужно найти необходимый, чтобы на время вспороть его грань и провести сюда воина через брешь.

Шам с первой попытки, месяц назад, нашел мир, в который его предки отправили Рыкаря, достучался до его души. Вот только вся проблема состояла в преодолении физическим телом тонкой бреши миров. Для этого Шаму нужно было приложить все свои знания, умения и силу, а без практики это больше походило на лотерею.

Уже было несколько безуспешных попыток, и каждый раз брешь успевала закрыться, прежде чем Шам протаскивал в нее тело. Ведь не столько сложно найти нужный мир, сколько проделать в нем проход и протолкнуть тело. Если бы было все так легко, то миры наполнились бы разными переселенцами и путешественниками между мирами. К тому же равновесие никто не отменял. Одного туда, другого сюда необходимо обязательно отправить. В противном случае прилетит обратка, мало не покажется.

В прошлый раз не было времени выбирать, и выдернули из мира первого попавшегося взамен рыкаря. Бедняга сразу же лишился рассудка. Он не смог принять произошедшее с ним, влиться в новый мир. Так местным дурачком и проходил до своей кончины, веселя детвору и раздражая, постоянно суетящихся по хозяйству женщин.

Глаза Шама закатились, страшно отсвечивая красными белками из-за лопнувших сосудов от напряжения. Чем пугал до усрачки скрючившегося в углу на замызганном полу тощего мужичка, связанного по рукам и ногам грубой веревкой с кляпом во рту, чтобы не орал благим матом. Как он не мог понять, что никто не придет ему на помощь. И где только откопали его воины деревни? Говорили вроде, что в племенах «недоразвитых» постоянно таскающихся за кочевниками, словно шакалы. И поедающие их объедки, которые те им кидали, как в мусорное ведро или ради развлечения. Да и какая разница сейчас откуда, главное есть живое тело для обмена.

В руках шаман держал нож с широким острым лезвием и только что отрезанную голову козла, с которой на пол стекала кровь. Живого козла необходимо было принести в жертву богам. При виде жертвоприношения мужичок брякнулся без сознания и с тех пор сидел замершим истуканом, что шло только на руку Шама, которому не нужно было лишнее возмущение воздуха рядом.

Он иногда обмакивал стальное лезвие в теплую кровь и размахивал им вокруг, делая длинный протяжный взмах рукою сверху вниз, словно вспарывал воздух перед собой. Это движение всякий раз давалось ему с огромным трудом, поскольку ткань миров так легко не поддается даже сильной энергии шамана. Вскоре перед его фигурой засветилась яркая полоса в рост человека, и очень медленно начала расширяться. Брешь раскрывалась, отбирая энергию у человека.

Каждый раз пытаясь, ее расширить, он терял силы, быстро ослабевая и бледнея. Уже от слабости его начало мутить и раздваиваться в глазах, но Шам упорно продолжал начатое дело, надеясь, что на этот раз у него уж точно получится. И не придется вновь начинать все заново, когда враг почти у ворот деревни.

К слову сказать, никто не знал, когда и где появится армия «диких». Они словно бы материализовывались неожиданно из воздуха перед деревней, городами, заставая врасплох. Этим самым с легкостью наводили ужас на жителей и на сами войска, деморализовали. Чтобы провести несколько мощных атак и смертоносным катком пройти по павшим. А затем они шли дальше. Оставалась лишь малая часть воинов, которая зачищала взятую местность, превращая ее в мертвую бесплодную пустыню. И уже потом налегке догоняли основную армию с обозами.

Так Шам неистовствовал несколько часов, выбиваясь из сил. Он вновь нащупал сознанием душу воина, подтащил его к медленно раскрывающейся бреши и, откинув руку назад, наощупь схватил за шкирку сопротивляющегося мужичка. Видимо тот от испытываемого ужаса совсем перестал соображать и стал действовать на одних инстинктах. Он резко рванул в сторону, извиваясь в крепком захвате шаманской руки, затем подпрыгнул и обеими ногами врезал в бедро Шама. Тот упал вместе с мужичком на грязный пол, и чуть расслабил руку. Мужичок, гусеницей стал истерично дергаться по полу, стремясь уползти к дверям.

Из-за него Шам на мгновение выпустил из сознания дух рыкаря, но тут же спохватившись, подхватил его вновь и взревел от ярости, ощущая мощнейший прилив сил. Не теряя времени даром Шам воспользовался, подхватившим его адреналиновым ураганом и втянул через раскрывшийся проход Рыкаря , одновременно швыряя щуплого мужичка вперед.

Тут его сознание покинуло тело. Грузным кулем шаман упал на пол комнатенки, уже не видя, что брешь успела затянуться чуть раньше, а незадачливого мужичка просто разрезало пополам. Его вторая половина вместе с ногами рухнула под нос шаману, заливая все вокруг теплой густой кровью, вываливающимися длинными кишками. К итак уже витающим в воздухе удушливым миазмам, добавился тяжелый привкус крови, отдающим железом. Дело было сделано.