Условия сделки 2

Идея собраться на выходные на даче у Сергея родилась как спонтанное празднование. Сергей, сияя от гордости и немного от выпитого виски, только что получил солидную премию. Он искренне верил, что его высокий оклад и регулярные бонусы — это исключительно признание его талантов. Он и представить не мог, что его благополучие было куплено ценой его жены.

Всё началось несколько месяцев назад в их же квартире. Сергей собрался на заправку, машина была почти пуста. Максим, его друг, неожиданно задержался, оставшись наедине с Аллой. Как только за Сергеем закрылась дверь, атмосфера в гостиной изменилась. Максим отложил бокал и посмотрел на Аллу прямым, оценивающим взглядом.

— Алла, давай говорить прямо, — начал он, без предисловий. — Я могу предложить твоему мужу место с зарплатой, о которой он и не мечтает. Очень большую зарплату. Но за всё в этой жизни нужно платить.

Алла замерла, предчувствуя недоброе.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду тебя, — отрезал Максим. — Ты будешь принадлежать мне. Тихо, без лишних глаз. Артур получит деньги и карьеру, а я получу тебя. Это выгодная сделка.

Она пыталась возмущаться, отнекиваться, но предложение повисло в воздухе, соблазнительное и опасное. Мысли о финансовой свободе, о которой они с Сергеем так долго мечтали, смешались с шоком. А потом он подошёл к ней вплотную, и его властность, его уверенность сломили её последние сомнения. Первый раз был прямо там, на диване, быстрый и немного неловкий. Он был напорист, почти груб, но когда он вошёл в неё, Алла почувствовала нечто новое — его член был здоровым, мощным, намного больше и искуснее, чем у Сергея. Он трахал её так, как её никогда не трахали, заставляя забыть о стыде и кричать от незнакомого доселе удовольствия.

К её собственному удивлению, после этого ей уже не просто понравилось — её потянуло к нему с животной силой. Больше Максиму не пришлось её уговаривать. Она сама жаждала этих встреч, жаждала его сильных рук и того самого члена, который один мог довести её до исступления, которое она не испытывала с мужем. Её тело стало предавать её разум.

На полученную Сергеем премию, источником которой по иронии были её постельные утехи, Максим настоял купить новый Haval в кредит. Теперь эта большая, блестящая машина стояла перед дачей, как памятник неведения Сергея.

— Вот это тачка! Мечта! — Сергей расхваливал машину, подливая Максиму коньяку. — Спасибо тебе огромное, Максим!

Максим снисходительно ухмыльнулся, а его взгляд тяжело скользил по фигуре Аллы. Она чувствовала его на своей коже, и внутри всё сжималось от стыда и знакомого возбуждения.

Позже, захмелев, Сергей предложил:

— Максим, а может, позвать кого-нибудь? Для компании?

Максим медленно перевёл взгляд на Аллу. В его глазах вспыхнула та самая искра.

— Нет, Сергей, спасибо. Мне и здесь вполне... комфортно.

Этого взгляда было достаточно. Алла опустила глаза, чувствуя, как между ног предательски потеплело. Воздух звенел от смеха, звона бокалов и дружеских подначек. Сергей, хозяин и главный по мангалу, к концу вечера заметно захмелел. Его речь стала громкой и бессвязной, а глаза блестели влажным, не осмысленным блеском. Наконец, он откинулся на спинку плетенного кресла, пробормотал что-то невнятное и почти сразу заснул богатырским сном, посапывая и изредка вздрагивая.

Максим отставил бокал, подошёл к Алле и, не говоря ни слова, взял её за руку. Его пальцы сжали её запястье с силой, в которой было и владение, и обещание. Она позволила ему вести себя, её сердце колотилось, а внутри всё горело от стыда и жгучего, нестерпимого желания.

Тишина, наступившая после его отключки, была оглушительной. Алла потупила взгляд, собираясь уйти и прибрать со стола, но её взгляд поймал Максим. Он не сводил с неё глаз весь вечер, а теперь его взгляд стал пристальным, тёмным, полным немого вопроса. Он медленно поднялся и подошёл к ней. От него пахло дымом, виски и мужским желанием.

— Ну что, хозяйка, оставим его поспать? — тихо произнёс он, и его пальцы легонько коснулись её локтя.

Алла хотела что-то ответить, но слова застряли в горле. Он был уже слишком близко. Его руки скользнули по её бокам, сильные и уверенные, развернули её спиной к себе. Взгляд её упал на спящего мужа, который был всего в паре шагов от них. Сердце бешено заколотилось от страха и запретного возбуждения.

— Максим, нет... Он же тут... — её шёпот был полон паники, но тело уже предавало её, слабея под его напором.

— Тише, тише... Он спит. Он ничего не увидит, — его голос был горячим шёпотом у самого уха. Одной рукой он пригнул её к столу, заставленному остатками ужина, а другой задрал подол её платья. Прохладный воздух коснулся оголённой кожи, и она вздрогнула. — А меня это заводит... Страшно? Да? Это и есть по-настоящему.

Она подалась вперёд, опершись ладонями о грубую деревянную столешницу, чувствуя, как по её спине пробегают мурашки. Он резко вошёл в неё сзади, и она вскрикнула, но тут же закусила губу, чтобы не издать ни звука. Каждый толчок отдавался глухим стуком о стол. Она сжимала зубы, пытаясь заглушить стоны, и не могла оторвать глаз от спящего мужа. Его мирное, глупое лицо было разительным контрастом тому, что творилось с ней. Этот контраст сводил с ума, унижал и возбуждал одновременно.

Максим, видя её испуганные взгляды на Сергея, лишь ускорялся, его дыхание становилось тяжелее. Он наслаждался этой игрой, её страхом, её покорностью. Вскоре его движения стали резче, он глухо застонал и, вжавшись в неё, замер.

Он недолго оставался внутри, выйдя почти сразу. Но его возбуждение никуда не делось. Он развернул её, всё ещё дрожащую и потерянную, и притянул к себе за волосы, заставив её опуститься на колени. Прямо перед ней, на фоне спящего Артура, был его член — всё ещё твёрдый, влажный от неё.

— Дальше, — приказал он хрипло. — И смотри на него.

Алла, повинуясь, машинально открыла рот. Она взяла его в губы, стараясь не производить ни звука. Но тишину ночи всё равно рвали влажные, неприличные чмоки. Она работала ртом и языком, создавая лёгкий вакуум, а сама не могла оторвать испуганного, полного стыда взгляда от лица мужа. Казалось, вот-вот его веки дрогнут.

Максим, видя её страх, лишь сильнее вёл себя в её рот, его бёдра двигались в такт её движениям. Он был на грани, и это чувствовалось по всему его напряжённому телу.

— Готовься... — прошипел он, и его пальцы вцепились в её волосы.

Она не успела ни отстраниться, ни подготовиться. Горячая пульсация ударила ей в язык, а затем и в горло. Она сглотнула, давясь, чувствуя, как по её подбородку стекает то, что не поместилось. Она продолжала смотреть на спящего Артура, и это зрелище — его безмятежность и её унижение — было самым сильным афродизиаком и самым жгучим стыдом в её жизни.

Максим, закончив, отступил на шаг, тяжело дыша. Алла осталась сидеть на коленях, не в силах пошевелиться, с опущенной головой, чувствуя, как капли стекают по её коже. Тишину снова нарушало только мерное посапывание её мужа. Он так и не проснулся.

Дачный вечер медленно растворялся в прохладе ночи. Очнувшись от своего ступора, Алла первым делом набросила на крепко спящего Артура мягкий плед, словно пытаясь укрыть и своё предательство. Механически, почти не глядя, она собрала со стола пустые бутылки и грязную посуду, её движения были резкими, отрывистыми — она пыталась сбежать в действие от накатывающих мыслей.

Максим молча наблюдал за ней, затягиваясь сигаретой. Его взгляд был тяжёлым, влажным, полным немого торжества. Когда последний стакан был убран, он подошёл к ней сзади, обнял за талию и притянул к себе.

— Пойдём в дом, — это прозвучало не как вопрос, а как констатация факта.

Она не сопротивлялась, позволив ему вести себя по скрипучим ступеням крыльца в прохладную темноту дачного дома. В воздухе пахло деревом и старой пылью. Её тело, разбуженное первым актом, всё ещё горело, требуя продолжения, несмотря на стыд и смятение.

В гостиной она без сил опустилась на широкий старый диван, обтянутый колючей тканью. Не говоря ни слова, глядя куда-то в потолок, она медленно, почти вызывающе, раздвинула ноги. Она была без трусов — он снял их там, на улице. Теперь её влажная, откровенная нагота была её и ответом, и приглашением.

Максим скинул с себя майку и накрыл её своим телом. Его вес был тяжёлым и знакомым. Он вошёл в неё без прелюдий — она была более чем готова. Его движения были медленными, глубокими, теперь, в уединении, уже не яростными, а скорее владеющими. Он трахал её с ленивой, почти ленивой уверенностью, зная, что она его.

Алла закрыла глаза, отдаваясь ощущениям. Всё её существо сосредоточилось на точке, где их тела сливались. Волна удовольствия нарастала медленно, неотвратимо, с каждым его движением внутрь. Она застонала, когда оргазм накрыл её, тихий и глубокий, заставив её выгнуться и вцепиться пальцами в его плечи.

Но на этом он не остановился. Перевернув её на живот, он заставил её встать на колени, её руки вцепились в резную спинку дивана. Она понимала, что будет, и внутри всё сжалось от страха и предвкушения. Он провёл рукой между её ягодиц, смочил пальцы её же соком и направил себя в другое, более тугое отверстие.

Первый толчок был резким и болезненным. Алла вскрикнула в подушку, но он был неумолим. Постепенно боль сменилась новым, непривычным, растягивающим чувством полноты. Его руки сжали её бёдра, он трахал её в анус с низким, хриплым рычанием, и каждый толчок отдавался эхом в самом нутре её тела.

Он кончил глубоко и резко, сдавленно выругавшись, и его семя заполнило её, горячее и жидкое. Затем он тяжело рухнул на неё, весь мокрый от пота, его дыхание обжигало её спину.

Они лежали так несколько минут, слипшиеся, дышащие на один ритм. Потом он поднялся, оставив её лежать на диване разомленной, использованной и невероятно живой. Звон в ушах постепенно стихал, сменяясь оглушительной тишиной дачной ночи.

Утро после встречи на даче встретило их тяжёлым воздухом и спящим Артуром. Он лежал на диване, бледный и помятый, его дыхание было прерывистым, а от тела пахло перегаром и потом. Максим, собранный и холодный, уже был готов к отъезду.

— Я его не будил, пусть отоспится, — бросил он, поправляя рубашку.

Алла, чувствуя на себе его взгляд, поспешно собрала вещи.

— Мне тоже пора, — сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Я записана к парикмахеру.

Максим кивнул, в его глазах мелькнула усмешка.

— Садись, подвезу. По пути.

Они молча вышли из дома и уселись в машину Максима. Аромат свежей кожи и дорогого парфюма Максима смешался в воздухе. Машина тронулась, и несколько минут в салоне царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь шумом двигателя.

— Ну что, довольна? — наконец нарушил молчание Максим, не глядя на неё.

— Что? — растерялась Алла.

— Вчерашним. Тем, как всё прошло. Рядом с мужем.

Алла покраснела, глядя в окно на мелькающие сосны.

— Не спрашивай так.

— А как? — он пару секунд поглядел на неё. — Тебе же нравится. Нравится, что он ничего не знает. Нравится рисковать. Я же вижу.

Она не стала отрицать, просто сглотнула. Он был прав, и это было самое ужасное.

— Я не хочу это обсуждать, — тихо сказала она.

— Как знаешь, — пожал плечами Максим, но через паузу добавил: — Ты стала другой. Смелее. Наглее. Мне это нравится.

Они доехали почти до её дома, молчание снова стало давить. Алла чувствовала, как внутри всё закипает снова. Её тело, вспоминая вчерашнее, требовало продолжения. Она повернулась к нему.

— Поднимайся ко мне, — выдохнула она, кладя руку ему на бедро. — Артур до вечера на даче. Мы можем...

Максим покачал головой, не сводя глаз с дороги.

— Не могу. Дела.

— Ну пожалуйста... — её голос звучал почти как стон. — Я очень хочу...

Он резко свернул в тихий переулок в паре кварталов от её дома и затормозил. Повернулся к ней. Его лицо было спокойным, но в глазах горел знакомый ей холодный огонь.

— Я сказал, нет. Но раз так хочешь... — его взгляд скользнул вниз. — Хочешь — отсоси прямо здесь.

Алла замерла на секунду, глядя на него. Затем, без лишних слов, она расстегнула его ремень и ширинку. Его член, уже наполовину возбуждённый, выскользнул наружу. Она наклонилась и взяла его в рот, с наслаждением ощущая знакомую твердость и солоноватый вкус кожи.

Максим откинул голову на подголовник, тихо застонав. Он положил руку ей на затылок, не давя, а просто лаская её волосы, пока она работала губами и языком, создавая приятный вакуум. В салоне стало слышно лишь её тихое похлюпывание и его тяжёлое дыхание.

— Хорошая девочка, — прошептал он хрипло. — Такой прилежной жене и машину скоро купим. Свою. Будешь на ней ко мне приезжать. Хочешь?

Алла, не отрываясь от его члена, мычала в ответ, кивая головой. Мысли о машине, о его власти, о её собственном унижении и удовольствии смешались в один клубок, заставляя её двигаться быстрее и жадно. Она сосала его с новым воодушевлением, как бы благодаря за обещание, чувствуя, как он набухает у неё во рту, готовый к развязке.

Её губы сжались сильнее, её щёки втянулись, создавая идеальный, влажный вакуум. Она чувствовала, как его тело напряглось, как его пальцы впились в её волосы, и услышала его сдавленный, хриплый стон.

Тёплая, солоноватая пульсация ударила ей в язык, затем в горло. Она не отстранилась, не сделала ни единого движения, чтобы остановиться. Наоборот, она продолжила работать ртом, высасывая его, лаская языком, выжимая каждую последнюю каплю, пока он не отшатнулся от переизбытка ощущений, его дыхание было тяжёлым и прерывистым.

Она медленно отпустила его, облизнула губы, чувствуя себя удивительно довольной и могущественной в своей покорности. Наклонившись, она нежно поцеловала его ещё влажный, чувствительный член, а потом подняла на него сияющие глаза.

Максим смотрел на неё с одобрением и лёгкой усталой улыбкой. Он поправил её растрёпанные волосы.

— Иди, — тихо сказал он. — Я позвоню.

Алла кивнула, быстро поправила сама себя, проверила в зеркале, не размазана ли помада, и выскочила из машины. Она почти бежала до подъезда, оглядываясь по сторонам, чтобы никто из соседей не увидел её выходящей из дорогой чужой машины с заплетающимися ногами и тайной улыбкой на губах.

Прошло несколько месяцев. Установился гнетущий, постыдный и порочный ритм жизни. Алла превратилась в тень, которая жила в ожидании звонка или сообщения. Она бегала к Максиму по первому его зову, бросая все дела. А часто — и без зова, приезжала сама, движимая животным желанием и потребностью в подтверждении своей нужности.

Максим принимал её всегда. Он трахал её как хотел: молча и быстро в своём кабинете после работы, пока уборщица мыла полы в коридоре; жестоко и властно в номере отеля, заставляя шептать унизительные слова; лениво и снисходительно у себя дома, позволяя ей угождать ему ртом, пока он смотрел телевизор.

Он относился к ней как к дорогой, привычной вещи — без эмоций, с собственническим удовлетворением. Он пользовался её телом для разрядки, не скрывая, что для него это лишь физиология. Иногда он дарил ей деньги или дорогие безделушки, но это было похоже на оплату услуг, что ранило её ещё сильнее.

Сергей же был слеп и счастлив. Он был полностью поглощён новой работой, которую ему организовал Максим. Проекты, дедлайны, командировки. Он искренне верил, что обеспечивает семью, и был благодарен шефу за доверие и возможности. Он почти не бывал дома, а когда возвращался, то был так устал, что видел в Алле лишь уставшую, но заботливую жену, которая стала какой-то отстранённой и часто «болела» по вечерам, отказывая ему в близости.

Алла жила в постоянном раздвоении. Унижение от того, как с ней обращается Максим, смешивалось с непреодолимой физической зависимостью от него. А потом она возвращалась домой и видела наивное, доверчивое лицо мужа, и её разрывало от чувства вины. Она ненавидела себя, но была не в силах разорвать этот порочный круг. Она стала заложницей собственной страсти и купленного благополучия, и каждая их встреча затягивала петлю на её шее всё туже.

Спустя несколько недель после той злополучной поездки на дачу, где всё и началось, Алла с тревогой осознала, что у неё исчезли менструации. Сначала она списала задержку на смену обстановки, свежий воздух и пережитый стресс от рискованной близости с Максимом прямо под носом у мужа. Но когда вторая неделя задержки перетекла в третью, а к ней добавилась лёгкая утренняя тошнота, её охватила паника.

Мысленно перебирая события последнего месяца, она с ужасом вспомнила: в суматохе сборов на дачу она могла забыть принять противозачаточные таблетки. Всего один-два раза, но, видимо, этого хватило. Её тело, измученное нервным напряжением и пробудившимися страстями, дало сбой.

Сердце бешено колотясь, она купила тест в аптеке у вокзала, подальше от дома. Две жирные розовые полоски проявились почти мгновенно, не оставляя места ни для надежд, ни для оправданий. Она стояла в ванной, опершись о раковину, и смотрела на роковой результат, а в ушах стучало: «Нет, нет, нет, только не это...»

Мысли путались. "Сергей... он так ждёт наследника, он будет на седьмом небе..." Но следом накатывала леденящая душу правда: расчётливые даты, её измена, властные руки Максима. Ребёнок был от него.

Чувство вины, острое и тошнотворное, сдавило горло. Но к нему, предательски, примешивалось и другое — щемящее, тёплое, пугающее чувство. Теперь она навсегда связана с Максимом. Это была её тайна, их тайна. Её тело вынашивало не просто ребёнка — оно вынашивало доказательство той животной страсти, что свела её с ума.

Она провела рукой по ещё плоскому животу, и по её щеке скатилась слеза — слеза стыда, страха и странного, непонятного ей самой счастья. Она была в ловушке, но эта ловушка была сладкой.

Максим, узнав о беременности, отнёсся к этому с холодным расчётом.

— Рожай. Сергей будет счастлив. У него есть наследник, — сказал он, — а у меня есть твоя благодарность. Навсегда.

Сергей светился от счастья. Он носил Аллу на руках, обустраивал детскую. Его слепота и доверие были для Аллы самой страшной пыткой.

Первый триместр беременности принёс Алле не только утреннюю тошноту и головокружение, но и неожиданную, животную потребность. Её тело, переполненное гормонами, будто взбунтовалось, требуя не просто близости, а конкретных, грубых и властных прикосновений Максима. Она ловила себя на том, что ворочается ночью в постели рядом с ничего не подозревающим Сергеем, представляя себе руки другого мужчины.

Её собственная похотливость пугала и смущала её. Но сопротивляться она уже не могла. Она сама искала встреч, придумывая для мужа сложные, многоходовые легенды: внезапные встречи с подругами, которых не было в городе, походы по врачам, срочные шопинг-туры в оутлеты.

И Максим шёл ей навстречу. Его отношение к ней изменилось. Если раньше он брал её с холодной, почти деловой жестокостью, то теперь в его действиях появилась странная нежность. Он был с ней ласковее, внимательнее к её состоянию, но от этого его власть над ней становилась только тотальнее.

Он снимал номер в отеле с огромной кроватью, застилал её мягкими простынями и принимался исследовать её меняющееся тело с новым, пристальным интересом. Его пальцы следовали за линиями её округлившегося живота, скользили по налившейся, сверхчувствительной груди, заставляя её содрогаться от каждого прикосновения.

— Ты стала такой… сочной, — хрипло говорил он, целуя её шею, пока она стонала под ним. — Вся цветёшь от моего семени.

Он трахал её уже не с прежней яростной грубостью, а с медленной, глубокой, почти болезненной нежностью. Он входил в неё сзади, обнимая её за живот, или укладывал на бок, подкладывая подушки, и входил в неё сбоку, двигаясь так, чтобы не давить на живот, но достигая невероятной глубины. Каждое движение было выверенным, властным и доводящим до исступления.

— Моя, — приговаривал он ей на ухо, чувствуя, как её тело сжимается в долгом, волнообразном оргазме. — Вся моя. И он там тоже мой. Чувствует, кто его отец.

Алла могла только кивать, теряя дар речи, полностью отдаваясь ему. В эти моменты её не мучила совесть. Есть было только это — всепоглощающая физическая связь, порочное единение, которое было для нее и наказанием, и наградой. Она уезжала от него уставшая, умиротворённая и снова опустошённая, уже предвкушая следующую встречу. Её беременность стала их общей тайной, их самым интимным и опасным секретом.

Прошло пять месяцев.

— Сергей, срочная командировка в Новосибирск, — Максим положил папку с билетами и документами ему на стол. — Проект «Горизонт». Только ты справишься. Вылет завтра утром. Без вопросов.

Сергей хотел возразить — жена была на шестом месяце, — но в глазах Максима читалась сталь. Это был приказ.

— Хорошо, Максим Петрович. На неделю, вы сказали?

— Ровно на неделю.

Алла, стоявшая в дверях, опустила глаза. Внутри всё сжалось от привычной смеси страха и томительного предвкушения.

Первый вечер командировки.

Сообщение пришло, как только такси с Артуром затормозило в аэропорту.

«Вечером. Будь дома. М.»

К семи вечера она уже ждала его. Надела его любимое свободное платье. В дверь постучали ровно три раза — его уверенный, властный стук.

Он вошёл, не говоря ни слова. Пахло холодным воздухом и его дорогим парфюмом. Он снял пальто, бросил его на стул и посмотрел на неё, на её округлившийся живот.

— Скучала? — Его голос был низким, густым.

Она лишь кивнула. Он подошёл, положил ладонь на её живот.

— На колени, — скомандовал он, расстегивая ширинку.

Она послушно опустилась. Его член был уже твёрдым. Она взяла его в рот, стараясь угодить, обходя зубами, работая языком. Он стонал, положив руку на её затылок. Беременность обострила все её чувства, его вкус и запах сводили её с ума.

Он не дал ей закончить, резко вынул себя из её рта.

— Иначе, — коротко бросил он, и его глаза стали тёмными и властными.

Сильными движениями он развернул её спиной к себе, заставив опереться руками о спинку мягкого дивана. Одной рукой он приподнял подол её платья, обнажив её ягодицы и узкое, запретное отверстие между ними. Другой рукой он надавил ей на спину, заставляя её ещё больше прогнуться, приняв унизительную и покорную позу.

— Расслабься, — прорычал он ей в ухо, смачивая пальцы слюной и проводя ими между её ягодиц, готовя её к своему вторжению. — Ты же этого хотела.

Алла зажмурилась, чувствуя, как её сердце бешено колотится. Боль от неожиданного и грубого проникновения его пальца заставила её вскрикнуть, но он тут же прикрыл ей рот ладонью.

— Тише, — прошипел он. — Ты же не хочешь, чтобы все услышали?

Затем он убрал пальцы, и она почувствовала, как к её анусу прижалось нечто большее, твёрдое и горячее. Он вошёл в неё одним резким, уверенным движением, разрывая её тесную плоть. Алла застонала — стон, в котором смешались боль, шок и странное, запретное возбуждение.

Он начал двигаться, сначала медленно и глубоко, давая ей привыкнуть к непривычным ощущениям, а затем всё быстрее и жёстче. Каждый его толчок отзывался глухой болью и волной унижения, но вместе с тем заставлял её тело реагировать непроизвольными спазмами. Он владел ей полностью, его руки впивались в её бёдра, его дыхание было горячим у неё на шее.

— Вот так, — хрипло говорил он, наслаждаясь её беспомощностью и своей силой.

Он приходил каждый день. Его посещения были интенсивными и требовательными.

Он усаживался в кресло, заставляя её долго и тщательно ублажать его ртом, направляя её голову, диктуя ритм. Он мог резко встать и развернуть её, чтобы войти в её анус сзади, одной рукой прижимая её к себе, другой сжимая её грудь. Он наслаждался её смешанными стонами — от боли, унижения и неожиданного удовольствия, которое она сама в себе не понимала.

— Вся моя, — хрипел он, двигаясь глубоко и медленно, давая ей привыкнуть к каждому сантиметру.

Он экспериментировал с позами, находя те, что были удобны для её живота, но всегда оставляя её влагалище нетронутым. Он приходил ночью, будил её и в полутьме, не говоря ни слова, вводил в её анус, прикрывая ей рот рукой, чтобы не разбудить соседей.

В последний вечер он пришёл поздно. Она уже лежала в постели, измученная и опустошённая.

— Завтра он вернётся, — констатировал он факт.

Она молча кивнула.

— В последний раз. Сделай всё как я люблю.

Она послушно опустилась перед ним на колени и взяла его в рот, в последний раз ощущая его вкус, его твердость, его полный контроль над ней. Он кончил ей в горло, не оставляя выбора.

Он ушёл под утро. Она слышала, как заводится его машина. Через несколько часов должен был вернуться Сергей. Счастливый, полный новостей, наивный. Она встала, убрала в квартире, спрятала следы его присутствия.

Она была разорвана на две части. Одна — будущая мать, ждущая мужа. Другая — тайная, порочная любовница, тоскующая по следующей командировке. Дверь захлопнулась, и её двойная жизнь продолжилась.

Прошли месяцы беременности, наполненные для Аллы адской смесью страха, надежды и растущего отчаяния. Она до последнего надеялась, что ребёнок — от Сергея, но с каждым месяцем её уверенность таяла.

В день выписки из роддома, Сергей приехал с огромным букетом, его лицо сияло. Он бережно помог Алле собрать вещи, нежно держал её под руку.

В холле у выхода их ждал Максим — с дорогой коробкой конфет и деловым видом.

— Поздравляю, Сергей. Алла, — кивнул он с холодной вежливостью. — Зашёл по дороге, поздравить вас.

В этот момент медсестра вынесла малыша. Она, видя счастливого мужа с цветами, сразу улыбнулась Сергею.

— Ну вот, папаша, поздравляем! Забирайте своего красавца.

Сергей бережно, с сияющими глазами, принял сына на руки. Он был на седьмом небе от счастья.

— Смотри, Алла, совсем на меня похож! — воскликнул он с радостной уверенностью.

Максим стоял чуть поодаль, наблюдая за сценой с едва уловимой ухмылкой. Он ловил испуганный взгляд Аллы, наслаждаясь её страхом.

Всё прошло чинно и благородно. Они обменялись ещё парой формальных фраз. Максим пожал Сергею руку, кивнул Алле и удалился. Сергей, полный гордости и счастья, повёз жену и сына домой.

Стоя перед зеркалом в своей новой, просторной ванной комнате, Алла смотрела на своё отражение. Тело почти вернулось в форму, лишь лёгкая мягкость в животе и чуть более полная грудь напоминали о недавних родах. Всё, о чём она когда-то могла мечтать, теперь было у неё: шикарная квартира в престижном районе, иномарка у подъезда, муж, сделавший головокружительную карьеру благодаря протекции Максима.

Она получила всё, что хотела. Сделка была выполнена.

И теперь её грыз главный вопрос: что дальше?

Мысли метались, как птицы в клетке. Одна часть её, уставшая от двойной жизни, жаждала покоя. Просто быть женой и матерью. Забыть о тайных встречах, о властных руках Максима, о его губах на своей коже. Остановиться. Сказать «нет». Ведь формально всё было кончено. Он выполнил свои обязательства.

Но другая часть, тёмная и привыкшая к адреналину, протестовала. Эта часть скучала по острым ощущениям, по животной страсти, которую не мог дать добрый и предсказуемый Артур. Эта часть тела помнила каждый его жёсткий захват, каждый его приказ, каждый её собственный стон, вырывавшийся вопреки воле. Она привыкла к этому. Это стало частью её, её самой постыдной и сладкой зависимостью.

«Он позвонит. Или пришлёт сообщение. И я... что я сделаю?»

Она представляла, как отказывает ему. Гордо и холодно. А потом представляла его реакцию — лёгкую усмешку, спокойный, но неоспоримый нажим. Он не тот человек, который просто так отпускает своё имущество. И она боялась его гнева. Боялась потерять всё, что получила.

Но больше всего она боялась себя. Потому что, представляя, как он входит в неё, как его голос звучит у самого уха, она чувствовала знакомое предательское тепло между ног и понимала, что её тело уже сделало свой выбор. Оно жаждало этого. Жаждало его.

Она поймала себя на мысли, что уже придумывает в голове оправдание для мужа на вечер, на который ещё даже не поступало приглашения.

Алла закрыла глаза, глубоко вздохнув. Война внутри неё только начиналась. И исход её был неизвестен. Она получила всё, что хотела, но теперь вопрос стоял по-другому: чего хочет она сама? Спокойной, благополучной жизни? Или продолжения этого опасного, сладкого безумия?

Ответа у неё не было.

Алла назначила встречу в нейтральном месте — в тихом кафе, куда они никогда раньше не заходили. Она пришла первой, нервно теребя салфетку. Максим появился через десять минут — деловой, собранный, с лёгким вопросом в глазах.

— Ну, что стряслось? — спросил он, отхлебнув эспрессо. — Деньги нужны? Или ещё что-то для Сергея?

— Нет, — Алла кашлянула. — Всё хорошо. Спасибо. Я… я хотела поговорить о нас.

Максим отложил чашку, изучая её. Он видел её напряжение, но особого интереса это в нём не вызвало.

— Говори.

— Я не знаю, что делать дальше, — выпалила она, глядя на свои руки. — Мы получили всё, что хотели. Сделка завершена. Стоит ли нам… продолжать?

Она ждала вспышки, возражения, возможно даже угроз. Но Максим лишь усмехнулся — коротко, беззвучно.

— Алла, дорогая, — он произнёс это без прежней страсти, скорее с лёгкой снисходительностью. — Ты думаешь слишком много.

Он сделал паузу, выбирая слова.

— Правда в том, что ты права. Азарт погони, острота запретного плода — это прошло. Но, — он посмотрел на неё оценивающе, — ты стала… удобной. Опытной. Ты знаешь, что я люблю, и делаешь это без лишних вопросов. Мой тестостерон не спрашивает меня, есть ли у меня настроение на новую авантюру. Ему нужен регулярный и качественный выход. А ты… ты стала надёжным и комфортным вариантом.

Его слова были жестоки своей честностью. В них не было былой страсти, только холодный расчёт и физиологическая потребность. Он не говорил, что хочет её. Он говорил, что она "удобна".

— Так что, — он откинулся на спинку стула, — если ты готова продолжать на таких условиях — милости прошу. Дверь моего кабинета и номера в отеле для тебя открыты. Если нет… — он развёл руками, — что ж, спасибо за прекрасно проведённое время.

Алла сидела, ощущая, как её щёки горят от стыда и унижения. Она готовилась к борьбе, к скандалу, к попытке отстоять свою значимость. А он просто констатировал факт: она перешла из разряда «желанной добычи» в категорию «удобного сервиса».

Его прямота была шокирующей, но она срезала все её сложные внутренние терзания одним махом. Не было никакой великой страсти, никакой борьбы за неё. Был лишь комфорт и привычка.

— Я… мне нужно подумать, — прошептала она, чувствуя себя глупо.

— Конечно, — он кивнул, уже глядя на экран телефона. — Дай знать о своём решении. Но долго не раздумывай. Предложение, как ты понимаешь, не вечное.

Он расплатился за кофе и ушёл, оставив её одну с кружкой остывшего капучино и с новой, куда более горькой правдой. Она думала, что решает судьбу великой страсти. А на самом деле ей просто предложили остаться на должность квалифицированной любовницы по требованию. И самое ужасное было в том, что её тело, уже привыкшее к нему, находит это предложение... заманчивым.

Решение далось Алле нелегко, но чувство вины перед Артуром и усталость от двойной жизни перевесили. Она поехала в офис к Максиму, не предупреждая.

Его секретарша, узнав её, пропустила без вопросов. Максим был один, он работал за компьютером.

— Алла? Сюрприз, — он поднял на неё взгляд, удивлённый, но не более того.

— Максим, мне нужно сказать, — она начала, не садясь, стараясь говорить твёрдо. — Я не могу больше. Это неправильно. Я не хочу больше обманывать Сергея. Нам нужно прекратить.

Он откинулся в кресле, сложил руки на груди и несколько секунд молча изучал её. Затем легко кивнул.

— Хорошо. Как скажешь. Ты получила всё, что хотела. Контракт закрыт.

Его спокойствие и лёгкость обидели её сильнее, чем любая злость.

— Я серьёзно, — добавила она, чувствуя, что её слова не произвела впечатления.

— Я вижу, что серьёзно, — он улыбнулся своей холодной улыбкой и встал, обходя стол. — Что ж, тогда давай попрощаемся как следует. Напоследок. Для истории.

Он подошёл вплотную, и его пальцы коснулись её щеки. Она хотела отказаться, сказать «нет», но её тело, предательское и привыкшее к нему, отреагировало знакомым трепетом.

— Просто отсоси, и мы расстанемся друзьями, — его голос был низким, гипнотизирующим.

Она, почти на автомате, опустилась перед ним на колени. Её движения были механическими, без огня, она делала это потому, что «надо», потому что так было проще закончить. Она взяла его в рот, чувствуя, как он набухает на её языке.

Он был тёплым, знакомым, почти своим. Она обхватила его губами, и первая мысль была горькой: «Жаль. Жаль, что это заканчивается».

Она начала двигаться, медленно и глубоко, создавая лёгкий вакуум. Её язык скользил по узорам вен, её губы плотно обхватывали его. Закрыв глаза, она погрузилась в ощущения.

«Как же я привыкла к этому... к его вкусу, к его твёрдости у меня во рту, к его стонам. Я привыкла быть той, кто может довести этого сильного, властного мужчину до потери контроля».

Она ускорила ритм, её голова двигалась в такт её мыслям. Это было больше чем просто минёт. Это был ритуал. Акт власти через собственную покорность. Она высасывала из него не просто семя, а его энергию, его силу, его уверенность, чтобы хоть ненадолго почувствовать себя могущественной.

«Именно так. Вот так он любит. Глубоко. И чтобы я сама хотела этого. Чтобы мне это нравилось. А ведь нравилось... Боже, как же нравилось».

Она слышала, как его дыхание сбивается, как его пальцы впиваются в кожу её плеч. Она знала, что он близок. И в этот момент её охватила острая, почти паническая грусть.

«Сейчас он кончит. И всё. Всё закончится. Больше не будет этих тайных встреч, этого адреналина, этой животной, постыдной страсти, которая заставляла меня чувствовать себя живой. Только дом, муж, ребёнок... И тишина».

Но Максиму было мало её пассивности. Её отстранённость лишь разожгла в нём азарт. Он резко вынул себя из её рта и сильным движением развернул её, пригнув к полированной поверхности своего рабочего стола. Бумаги полетели на пол.

— Подожди, нет... — слабо попыталась она протестовать, но он уже задрал её юбку и снял с неё трусики.

— Молчи, — отрезал он, и она почувствовала, как его пальцы резко и грубо растягивают её, готовя к входу. — Я хочу тебя поиметь в последний раз именно там.

И он вошёл в неё не в анус, как обычно, а во влагалище — впервые с тех пор, как она родила. Ощущение было шокирующим, новым и невероятно острым. Боль от резкого проникновения мгновенно сменилась нарастающей, мощной волной удовольствия. Её тело, соскучившееся по этой конкретной, глубокой полноте, откликнулось с такой силой, что она закричала, вцепившись пальцами в край стола.

Её мысли путались. «Нет... я же пришла порвать... Боже, как хорошо... какой он огромный... я не хочу терять этот хуй... никогда...»

Он трахал её с жестокой, прощальной интенсивностью, будто хотел оставить в ней память о себе навсегда. И он достиг цели. Её оргазм накатил внезапно, сокрушительно, заставив её тело затрепетать и бессильно обмякнуть на столе.

Сразу после этого, с парой резких толчков, кончил и он, издав низкий, удовлетворённый стон.

Он отошёл, давая ей возможность подняться. Она, дрожа, кое-как встала на ноги, опустила юбку, пытаясь скрыть и дрожь в коленях, и довольное выражение своего собственного тела.

Максим, поправляя брюки, смотрел на неё с лёгкой, циничной усмешкой.

— Ну что, может, всё-таки передумаешь? — спросил он, но в его тоне не было надежды. А потом добавил, как бы между прочим: — Или, может, порекомендуешь кого-то на своё место? Какую-нибудь... голодную подружку? Ты же знаешь, я щедро плачу. Не обману.

Эти слова пронзили её ледяной иглой ревности. Внезапное, дикое, животное чувство собственности проснулось в ней. "Её" Максим. "Её" источник этого невероятного удовольствия. И он уже смотрит по сторонам?

Она выпрямилась, пытаясь сохранить остатки достоинства.

— Я... я подумаю, — выдавила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

И, не прощаясь, почти выбежала из кабинета. Но по дороге к лифту она не могла скрыть странной, глупой улыбки, которая сама рвалась на лицо. Она чувствовала себя разваленной, использованной и... невероятно живой. Его последний «аргумент» сработал безотказно. Мысль о том, что его может получить кто-то другой, была невыносима.

Она уехала, вся светясь изнутри от только что пережитого оргазма и пьянящей, ядовитой ревности. История явно была не окончена.

Мысль о том, что Максим может найти другую, не давала Алле покоя. Ревность, острая и едкая, грызла её изнутри. И тогда родился план — странный, извращённый, но, как ей казалось, идеальный. "Подставить" ему кого-то, кого она сможет контролировать. Кто будет её «глазами и ушами» в его постели.

Выбор пал на Настю, подругу по институту. Настя была миловидной, весёлой и уже три года как в разводе. Она давно догадывалась, что у Аллы есть кто-то на стороне, иногда с намёком и лёгкой завистью говорила: «Тебе повезло, хоть какой-то огонёк в жизни есть, а я совсем засохла».

Алла позвонила ей, тщательно подбирая слова.

— Насть, слушай, у меня есть один знакомый… Очень деловой, с связями. Он ищет… ну, не серьёзные отношения, а лёгкое общение. С красивой, непринуждённой девушкой. Мне сразу ты вспомнилась. Не хочешь познакомиться?

Настя засмеялась в трубку:

— «Лёгкое общение» с деловым человеком? Алла, я не дура. Ты о своём-то том самом говоришь, да? Который тебе и квартиру новую, и всё прочее?

Алла смутилась, но делать нечего — Настя была неглупа. Она вздохнула, в её голосе прозвучала усталость, отчасти даже настоящая.

— Да, о нём. Он слишком требовательный. А ты же знаешь, у меня теперь ребёнок... Я не успеваю, совсем не справляюсь. Решила, что нужно кого-то… помощнее, кто сможет его занять.

Это польстило Насте. Она согласилась.

Следующий звонок был Максиму. Алла представила Настю в самых соблазнительных красках, делая акцент на её ямочках и «аппетитной попке».

Максим выслушал её, не перебивая. В трубке повисла короткая пауза, а затем раздался его ровный, деловой голос:

— Хорошо. Приводи её сегодня в кабинет. К восемнадцати ноль-ноль. Посмотрим… поговорим.

Он произнёс это с той же интонацией, с какой назначал деловую встречу. Без намёка на волнение или благодарность. Просто констатация факта.

В шесть вечера Алла и смущённая, но тщательно одетая Настя стояли перед тяжёлой дверью его кабинета. Алла постучала.

— Войдите, — раздался из-за двери его знакомый властный голос.

Сердце Аллы бешено заколотилось. Она не понимала, что чувствует: облегчение, что он не откажется, или леденящий укол ревности при мысли о том, что сейчас произойдёт. Она толкнула дверь, впуская Настю в его мир, и поймала его оценивающий взгляд, скользнувший по фигуре её подруги. В этот момент она с ужасом осознала, что, возможно, совершила самую большую ошибку в своей жизни.

Алла осознала свою ошибку слишком поздно. Она, движимая ревностью, сама привела в его жизнь молодую, голодную и умную конкурентку. Вместо того чтобы удержать Максима, она сделала себя заменяемой, показала слабость и разожгла в себе адскую ревность, которую теперь будет невыносимо терпеть. Она не учла главного: Настя будет бороться не за роль «заместительницы», а за место главной.

Максим тем временем, оценив ямочки на щеках Насти и её аппетитную фигуру, уже мысленно представил, как её пухлые губы обхватывают его член. Он сказал, что ему нужна помощница по личным вопросам, готовая на всё. И по тому, как Настя тут же согласилась, забыв о подруге, стало ясно — игра началась, и Алла только что проиграла свой главный козырь.

Максим, не сводя оценивающего взгляда с Насти, говорил Алле, но слова были адресованы новой претендентке:

— Ты рассказала Насте, в чём будет заключаться помощь? Дело в том, что бизнес требует много времени и сил, а мужское здоровье… оно тоже требует регулярного внимания. Поэтому, — его взгляд скользнул по фигуре Насти, — если ты прямо сейчас покажешь свои способности, может быть, мы подружимся и продолжим наше знакомство.

Настя, не смущаясь, лишь медленно облизнула свои пухлые губы и вопросительно посмотрела на Аллу. Та, сжавшись внутри от ревности и странного возбуждения, едва заметно кивнула, глазами подталкивая её действовать.

Настя уверенно подошла к его креслу, опустилась на колени и без лишних слов расстегнула его брюки. Когда она вытащила его член, её ладошка даже не сомкнулась вокруг него — он был таким большим и напряжённым. Невольно она выдохнула восхищённый шёпот: «Оооо…», — и это звучало искренне и разожгло Максима ещё сильнее.

Алла в это время наблюдала, как её собственная промежность предательски намокла, дыхание участилось, а глаза затуманились от нарастающего возбуждения. Она ненавидела себя за это, но не могла оторвать взгляд.

Настя широко открыла рот и взяла его

Настя широко открыла рот и взяла его в рот, погружаясь всё глубже, искусно лаская языком. Максим откинул голову на спинку кресла и издал глубокий, возбуждённый стон. Этот звук, который она считала "своим", пронзил Аллу острой иглой ревности.

Но Настя не останавливалась. Она двигалась ритмично и уверенно, посасывая и помогая языком, и Максим, не продержавшись и пяти минут, сдавленно застонал и кончил ей в рот. Она не отстранилась, а продолжила сосать, выжимая из него последние капли, а затем, с лёгким влажным чмоком, отпустила его.

Максим, тяжело дыша, приподнялся, взял Настю за подбородок и приподнял её голову.

— Покажи язык, — скомандовал он хрипло.

Настя с готовностью, почти вызывающе, высунула язык. И тогда все увидели крошечную металлическую бусинку, вживлённую в её язык, которая блеснула при свете ламп.

Максим усмехнулся — одобрительно и с интересом.

— Сюрприз… Опытная девочка. Мне это нравится.

Его взгляд скользнул с удовлетворённой Насти на Аллу, которая стояла бледная, с пересохшим ртом, понимая, что её «заместительница» только что установила новую, куда более высокую планку. Игра изменилась, и Алла из хозяйки положения в одно мгновение превратилась в аутсайдера.

Максим, не отрывая довольного взгляда от Насти, бросил Алле через плечо:

— Спасибо за подарок. Можешь, езжай домой. А мы с Настей ещё… задержимся.

Фраза «задержимся» прозвучала так многозначно и унизительно, что у Аллы перехватило дыхание. Она вышла из кабинета, чувствуя, как по щекам ползут горячие пятна стыда. Вся дорога домой прошла в яростном монологе самой себе: «Дура! Идиотка! Сама всё отдала!»

Её тело не понимало её злости. Оно было возбуждено до дрожи. Промежность была влажной, соски напряжёнными под тканью платья. Она бешено хотела секса — грубого, доминирующего, того, что только что наблюдала со стороны.

Она думала, «Хотя бы Сергей был бы уже дома…» — ей отчаянно нужно было выместить эту животную энергию на ком-то, и муж был единственным доступным вариантом.

Войдя в квартиру, она с облегчением обнаружила его на диване. Нянька уже ушла. Алла, не говоря ни слова, почти побежала в ванную, скинула с себя всю одежду и быстро ополоснулась. Затем, вся мокрая и голая, вышла в гостиную.

Сергей, не избалованный её вниманием в последнее время, удивлённо поднял брови, но тут же притянул её к себе. Она не стала ничего объяснять. Она раздвинула ноги и села на него сверху, её мокрое от возбуждения влагалище легко приняло его член. Она начала скакать на нём яростно и ритмично, закрыв глаза, пытаясь заглушить внутренний голос.

«Вот так… да… но не так… ему бы понравилось, если бы я сейчас взяла его в рот… облизала бы… а потом развернулась и подставила попку…» — в голове проносились запретные образы.

— О да, детка… — стонал Сергей, держа её за ягодицы и помогая ей.

Она кое-как добилась подобия оргазма — скорее, мышечной разрядки, чем настоящего наслаждения. Затем, не останавливаясь, она резко развернулась к нему спиной, встав на четвереньки.

— Давай сзади… — выдохнула она, отчаянно желая хотя бы позой воссоздать иллюзию.

Сергей, удивлённый, но не возражающий, пристроился сзади. Буквально через пару минут активных движений он с сдавленным стоном кончил.

Алла моментально поднялась, чмокнула его в щёку со словами «Ты мой гигант» и почти убежала в ванную, оставив его в приятном недоумении.

Она заперлась, включила воду и сползла по кафельной стене на пол. Внутри была пустота. Она только что занималась сексом с мужем, а думала о другом. Она пыталась использовать Сергея как живой мастурбатор, чтобы забыть унижение от Максима. И это было самое большое предательство из всех.

Пока Алла пыталась заглушить своё отчаяние в объятиях мужа, в кабинете Максима разворачивалась совершенно иная сцена.

После ухода Аллы Максим с наслаждением закурил сигарету, наблюдая, как Настя с хитрой улыбкой поправляет одежду. Дым заклубился в воздухе, смешиваясь с запахом секса и её духов.

— Ну что, продолжим знакомство? — томно протянула она, подходя к нему и опускаясь на колени. Её пальцы вновь ловко расстегнули его брюки.

Настя взяла его в рот с ещё большим энтузиазмом, чем в первый раз, зная, что теперь она здесь главная актриса. Её пирсинг скользил по его напряжённой плоти, вызывая новые, почти болезненные ощущения. Она работала губами и языком с опытом и полной самоотдачей, пока он снова не достиг полной готовности.

— Хватит игр, — хрипло остановил он её, поднимая с колен. — Теперь по-настоящему.

Он развернул её к столу, смахнул на пол оставшиеся бумаги и резко пригнул её. Его пальцы грубо раздвинули её ягодицы.

— Сначала здесь, — прошептал он ей в ухо, и без долгих прелюдий вошёл в её анус.

Настя вскрикнула, впиваясь пальцами в полированную древесину стола, но не отстраняясь. Лицом прижавшись к холодной поверхности, она ловила каждый толчок. Боль смешивалась с таким острым, животным наслаждением, что у неё перехватывало дыхание.

«Боже… как он трахает… Такого ещё не было… Ни у кого не было…» — её мысли путались, утопая в нарастающей волне удовольствия. «Какой же он… огромный. Чувствует каждую мою складочку… Кажется, он выталкивает из меня душу…»

Его властность, его полный контроль над её телом не пугали, а, наоборот, заводили до сумасшествия.

«Нужно… нужно сделать так, чтобы он всегда этого хотел. Только от меня. Чтобы он уже не мог без этого… без меня…» — стратегия выстраивалась сама собой. «Буду самой лучшей. Самой грязной, самой послушной, самой… непредсказуемой для него. Он должен привыкнуть, как к наркотику…»

Затем, не давая ей опомниться, он сменил цель. Он вышел из неё и тут же вошёл во влагалище — глубоко, по самое основание, заставляя её выть от неожиданности и шквала новых ощущений.

И сквозь этот туман наслаждения и расчёта пробивалась едкая, торжествующая мысль о Алле.

«А эта дурочка… Сама привела, сама отдала. Думала, я буду её подручной? Чтобы она через меня к нему бегала? Ха!..» — внутренний смех сотряс её тело, слившись с судорогой приближающегося оргазма. «Сидит теперь дома со своим нищим мужланом и кусает локти. А я вот тут… на её месте… и делаю это в тысячу раз лучше, чем она когда-либо могла…»

Максим трахал её с методичной, почти научной жестокостью, переходя от одной дырки к другой, то замедляясь, то ускоряясь, сравнивая и оценивая. Настя полностью отдалась этому властному испытанию, понимая, что это её экзамен. И она сдавала его на отлично.

Это осознание — что она уже выиграла, уже заняла место другой, — стало для Насти самым сильным афродизиаком. Она выгнула спину, подставляясь ему ещё глубже, уже полностью уверенная в своей победе.

Максим кончил глубоко в её влагалище, издав низкий, животный рык удовлетворения. Он отступил, тяжело дыша.

Настя, вся дрожа, опустилась на край стола, но на её лице сияла победоносная улыбка. Она прошла проверку и знала это.

— Неплохо, — оценивающе сказал Максим, поправляя одежду. — Очень даже неплохо. Думаю, мы с тобой найдём общий язык.

В его голосе звучало одобрение, но не более того. Для него она всё ещё была увлекательным новым проектом. Но Настя была уверена, что это только начало. Она была не наёмной заменой. Она была "улучшенной версией".