Услуги героя в исполнении ведьмы

В королевстве Ультима, в одном весьма популярном месте – его столице – на одной из улиц размещается достаточно неприметная лавка. Единственное, что может вызвать интерес к ней при взгляде на все детали ее внешнего вида, так это месторасположение. Для того чтобы углубиться в этот вопрос, необходимо поподробнее изучить ту информацию, что скрывается за обыкновенным словосочетанием «на одной из улиц».

Дело в том, что для того, чтобы их лавки можно было легко найти, торговцы столицы организуют специальные «торговые улицы» - череду из магазинчиков, внутри или около которых можно купить все, что только найдется у купцов и будет иметь выверенную цену. Как правило, «торговые улицы» организуются на основе специфики товара, представленного на размещенных на них лотках. Это означает, что, явившись ранним днем в лавку мясника купить окорок, вы с большой вероятностью обнаружите рядом с его приземистым строением, провонявшим запахом сырого мяса, крови и дешевых духов, еще с десяток домиков либо лотков различного калибра, хозяева которых с настойчивостью, свойственной лоточным торговцам, предложат вам купить фрукты, овощи и наточенные мясницкие ножи.

В столице есть места, где несколько таких «торговых улиц», сталкиваясь на перекрестках либо площадях, образуют рынки, где количество разнообразных товаров и услуг растет прямо пропорционально от того, сколько улиц их образуют, где иногда выступают бродячие деятели искусства, где с утра до самого полудня ни на секунду не смолкает крикливый говор сотен голосов, обыкновенно женских, ибо только женщины в должной мере осознают всю важность создания продуктовых запасов, которые в будущем помогут сэкономить время не одному нерадивому мужу, которого не понадобится гнать на всех скоростях в лавку, которая грозила бы закрыться с минуты на секунду.

Эта лавка стояла в настолько большом отдалении от самой ближайшей к ней «торговой улицы», что казалось, что она, будучи маленьким и любознательным детенышем лавчонки, отбилась от стаи и вынуждена была засесть здесь, вдали от сородичей, все для того, чтобы не попасться на глаза голодному собирателю податей.

Она была небольшой, эта лавка, занимающая первый этаж примерно наполовину каменного здания, бывшего угловым и знаменующего собой начало длинного и извилистого проулка, через несколько поворотов между домами обращающегося в тупик. Снабжена она была всего одним окном с потемневшими от времени деревянными ставнями и небольшим подоконником, на котором кто-то в незапамятные времена когтями выцарапал надпись «Эпи, я иду за тобой». На то, что надпись была сделана именно когтями, длинными и чрезвычайно заостренными на конце, указывала глубина царапин, а также их подчеркнуто агрессивная неровность, такая, которая тут же развеивала все потенциально возникшие сомнения касательно того, что именно собирался сделать таинственный когтистый автор послания таинственному и уже давно не живущему в этом доме Эпи в случае того, если его «иду за тобой» увенчается успехом.

Таким образом, картина, темой которой был уличный вид отбившейся от стаи лавки, складывалась весьма и весьма блеклая, нанесенная давно уже потерявшими былой стиль масляными красками рукой чинного, но все же уже не слишком увлеченного своей работой художника в летах.

Единственной, что всячески хотела соответствовать общей стилистике, но выдавала себя с потрохами при первом же взгляде на нее, была деревянная табличка темного оттенка, но не от того, что она, как и ставни, служила верой и правдой дому в роли одной из составляющих его антуража не первый десяток лет, а от того, что ее создательница изначально задумывала ее такой.

Она, эта табличка, была одним из самых лучших примеров прибитых к деревянным скрипучим дверям табличек, на которых торговцы обыкновенно весьма коряво обозначали, что именно они готовы обменять на звонкую монету. Надпись же в нашем случае была выполнена весьма замысловатым способом: создавалось впечатление, словно кто-то, обмакнув указательный палец в жидкий огонь, весьма ловко оставил любителю почитать надписи на улице послание ровным, красивым и правильным почерком, как бы насмехающемся над всеми теми, кто не смог бы хотя бы его спародировать.

Надпись гласила: «Матильда Вихровоск. Услуги ведьмы. Ограниченные услуги героя. Предоставляются от уровня города до уровня округа».

Более о внешнем виде этой лавки, как, впрочем, и всего дома, первый этаж которого она занимала, сказать было нечего. Пожалуй, все-таки не лишним будет упомянуть, что все здание состояло из двух этажей, но на этом можно с концами забросить описание этого строения, ибо ничем другим оно не было – всего лишь тем, что представляло на первый взгляд.

Или же нет?

На двери, кроме уже упомянутой таблички, отсутствовало какое-либо обозначение открытости либо закрытости лавки. Впрочем, судя по доносившемуся с той стороны голосу, внутри кто-то присутствовал, причем вел разговор, более похожий на монолог, с кем-то вторым, который отличался большей не словоохотливостью, чем, скажем, котелок с кипящей водой, причем издаваемые ею бульканья странным образом походили на те неопределенные и почти не слышные хмыканья, которыми субъект сопровождал речь своего, судя по всему нежеланного, собеседника.

- Но, собственно, к этому вопросу не стоит подступаться без краткого экскурса в прошлое.

Голос говорившего был женским, без всяких сомнений, из чего следовало, что говоривший – говорившая. Пожалуй, эти звуки речи можно было бы даже назвать приятными, ибо он действительно не был лишен красивого звучания, а также очень четкого выговаривания каждой буквы, каждого знака таким образом, чтобы все слово не звучало при этом монотонно. Нет, этот голос был богат на выражение эмоций. Сейчас, например, в нем сквозила злорадность, прикрытая таким образом, чтобы не заметить ее мог только глухой.

- Родилась я в одной деревушке, что звалась по тем временам Каменные Кручи, что было довольно странно, так как располагалась она около озера Канри и камней больше точильного, как и круч больше холмовых, там не водилось ни до, ни после моего рождения. Случилось оно, кстати, не более двадцати лет тому назад. Ну, может быть, чуть более. Да, чуть более, но точно не много более.

Внутри лавка выглядела значительно интереснее, вот только интерес этот был сугубо внешний, и не имел никаких сходных черт с интересом внутренним – внутренним в отношении кошеля, который всегда неохотно открывался, извергая наружу медь, серебро и золото. Однако это торговое заведение не видело никогда кошельков, которые благодушно оставляли на открытых ладонях своих владельцев круглые желтые монеты. Нет, те господа, что посещали этот магазин, обыкновенно скупо выплевывали медяки и лишь пару раз за всю историю отрыгивали серебряной. Впрочем, это не мешало потоку господ оставаться достаточно стабильным, чтобы все предприятие находилось в шатком плюсе, не боясь споткнуться при первом же робком шаге к преобразованиям в минус (ведь подобная история свершилась бы с ним лишь на второе движение).

Внутреннее убранство комнаты, выполняющей функции помещения лавки и занимающей около половины всего пространства первого этажа, составляли разнообразные шкафы, витрины и столики, на первый, да и на второй тоже, взгляд расставленные по всему пространству абсолютно хаотично. Однако общей планировке все же хватало порядка для того, чтобы образовывать между ними дорожки, по которым покупатели могли перемещаться в поисках нужного товара и стола продавца, чтобы оплатить его. К слову, женский голос доносился как раз с его стороны, как, впрочем, и бульканье-хмыканье пассивного участника диалога.

- С самого своего рождения я зарекомендовала себя, как необычная девица. Я была куда умнее и рассудительнее своих сверстников, никогда не кричала или плакала без повода. Однако родители очень долго не замечали моего всеобъемлющего превосходства, ведь помимо него им на попечение досталось, по их же собственной воле и неумению себя сдерживать, еще восемь чистейших заурядностей в лице моих братьев и сестер. Не подумайте, я люблю свою семью, но вижу ее недостатки так же четко, как и вас прямо сейчас. Вернее, если бы надела свои очки. Мой магический дар прорезался у меня в десять лет, причем первая его демонстрация была весьма эффектной: я заставила волосы на голове Задиры Раппо, деревенского забияки, который докучал моему младшему брату, что все равно был старшим по сравнению со мной, ибо я – младшая из детей в семье, зажить собственной жизнью и, вскарабкавшись на верхний сук самой высокой яблони, перевязаться там одним из сложнейших узлов морских эльфов королевства Бриза. Естественно, вместе с ними все время находился и их владелец. Снять его смогли, только срезав сук и обкорнав его шевелюру практически до самых корней. Родители меня даже не отчитывали – они были слишком удивлены тому уровню сил, что я только что продемонстрировала, так как до этого самый талантливый в семье в этом роде деятельности – мой самый старший брат Брит – мог разве что зарядить кому-нибудь в лицо водяным шариком размером с детскую ладошку, и то после сего действия обычно еще минут пять тяжко дышал, стараясь восстановить потраченные силы.

Женский голос, даже с каким-то пренебрежением заполнявший пространство так, чтобы его четко и ясно можно было услышать из любой точки лавки, принадлежал девушке лет от двадцати пяти до тридцати двух, может быть, даже тридцати четырех. Она, оккупировав стол продавца, практически улегшись на него, одними только глазами притворялась, что не следила за своим собеседником, который и взял на себя, с большим отсутствием охоты, роль слушателя.

Наиболее примечательным элементом ее одежды была широкополая и заостренная шляпа из серовато-синевато-сиреневатой материи, довольно-таки потертая, но при этом достаточно ухоженная, чтобы не создавать плохого впечатления о вкусе своей хозяйки. Она была слегка сдвинута на затылок, но даже это не мешало полам отбрасывать вокруг себя такую тень, что в ней при большом, или хотя бы каком-либо, желании могла спрятаться вся девушка. Далее, сразу же после нее в направлении сверху-вниз шли волосы – светло каштановые, ниспадающие до середины спины, они говорили о своем носителе только то, что тот пользуется дешевым, но действенным шампунем, который не делает его шевелюру пышнее или добавляет отлива, зато справляется со своей главной задачей – держании этого элемента головы в чистоте, к которой, как подарок, идет достаточно хорошо уловимый запах мыла.

Дальше, сразу же после может быть немного более длинной, чем ей положено быть, шеи, начиналась открытая часть кожи, почти тут же на этом заканчиваясь, уступая место одежде все того же собрания цветов, что и шляпа, примерно такого же состояния, что и головной убор. Казалось, что когда речь в лавке замолкает, можно услышать тихий шепот этого, несомненно, платья, заканчивающегося где-то в районе щиколоток: «Уж несомненно, дорогуша, ты ладно скроена и подходишь как ничто другое умной и образованной девушке, коей и является твоя хозяйка, уж несомненно не обделенная всеми женскими достоинствами, в частности – грудью ровно такого размера, чтобы она была идеальна с эстетической точки зрения. А что уж говорить о твоей талии, дорогуша!(Быть может, так действовал на уши посетителей воздух этого места, подчас пахнущего природным газом, или, что менее вероятно, но все же, этот голос мог принадлежать самой хозяйке лавки, которая по совершенной случайности в моменты таких галлюцинаций доставала откуда-то из под полы крохотное старинное зеркальце, заключенное в оправу из двух деревянных переплетенных когтистых рук)». Простой покрой платья разбавляли шнуровки на рукавах и буфы, настолько необычные на платье такого фасона, что, казалось, сами стыдясь своего существования, они изо всех сил старались ужаться до такого размера, чтобы полностью уменьшиться и исчезнуть.

Спускаясь по платью к щиколоткам, можно было легко заметить, что хоть они и не прикрыты платьем, но зато находятся под надежной защитой от чужих глаз, которую представляли высокие штопаные гетры, где-то в районе начала в меру острых коленок, не лишенных все же некоторой округлости, плотно прилегающие к полностью скрытым теплым бриджам неопределенно-коричневого цвета. Замыкали образ башмаки из свиной кожи, видавшие виды и похуже, а от того и радующиеся всему тому, что выпадало на их долю теперь, в частности – деревянным и каменным полам, а не грязевое месиво деревенских дорог.

Такой была одежда этой, несомненно, ведьмы, почти полностью скрывающая ее фигуру, оставляя для полета фантазии буквально все, за исключением лица, района шеи, к которому примыкал совсем уж маленький район грудины, и ладоней, пальцы на которой отличались не только своей длиной, которая явно была выше средней, но и четко выверенной длиной ногтей, которая в среде лавочных продавцов звалась не иначе, как «То, что надо, чтобы и монетку подцепить, и в глаз кому-нибудь тыкнуть».

- Впрочем, даже конфуз с моим магическим потенциалом не лишил мою мать удовольствия научить меня ткать, готовить и убираться, что, признаю, было одним из самых важных выученных мною наборов навыков за все время, проведенное в отчем доме. Еще был набор умений пасти овец и прочего, с ними связанного, набор умений по мелкому воровству и прочему, включая отдельные навыки, вроде подкладывания пряжи в бюстгальтер… которым я, разумеется, не пользуюсь.

В голосе ведьмы на мгновение появилось новое чувство, слегка потеснившее злорадность, но как только хозяйка лавки убедилась, что ее жертва-слушатель не обратила на ее последние слова никакого иного внимания, кроме как того, которое оно проявляло последние пол часа, злорадность, вновь почувствовав себя хозяйкой, вытолкала нового соседа взашей, даже не потрудившись спросить его имени или хотя бы прозвища.

- Жила я таким образом, постигая самое нужное, - в принципе все, что задерживалось в моей голове, я считала самым нужным, ибо уже тогда была весьма разборчивой в том, какие знания я хочу получить, а какие забыть, как страшный сон – около десяти лет. Прошло бы совсем немного, годика так три, и меня бы уже с потрохами приняли бы в невесты сыну кузнеца, который, к слову, был вполне неплох для сына кузнеца. Не то, чтобы я сильно недолюбливала всех отпрысков мужского пола представителей этой уважаемой профессии, но в ту пору мне казалось, что, учитывая тот факт, что я видела всего трех представителей того вида детей, о котором сейчас говорю, Джири был вполне хорош собой. Мы называли его Шперак из-за той формы черепа, которую он получил, когда весьма неудачно сунулся под руки отцу в тот момент, когда тот уже битый час бился над тем, чтобы хоть немного выровнить лезвие клинка, готовился отвесить хороший навесный удар… кстати, даже при учете этого инцидента, Шперак был умнее прочих своих сверстников, и среди молодежи Каменных Круч встречались и те, кто не мог и до пяти букв выговорить, а Джири не давалось всего две: «р» и «твердый знак». Но это так, для общего сведения о моей родной деревне и ее обитателях. Я же тут про себя собралась рассказывать, ведь так? Ну, так вот: на мое одиннадцатилетие к нам в деревню совершенно случайно нагрянула Инквизиция – то были времена, когда она еще имела странствующих представителей. Говорят, что капитан их отряда в ту ночь ужасно ошибся, составляя маршрут, причем так, что даже не обратил внимания, что делает пометки на перевернутой карте. Его отряд должен был прийти в деревню Малые Ровни, население около семи сотен разумных существ, а оказался в Каменных Кручах, население: двести двадцать пять разумных существ, включая пять дворфов, двадцать зверочеловек, одного эльфа и одного демона, а также одного ребенка полуэльфа-полудемона. Впрочем, они все равно занялись своей работой, и вскоре составили список, что в деревне мало-мальски с использованием магии знакомы и имеют потенциал в ее развитии тридцать человек, из которых достойными внимания Инквизиции были только двое: эльф, вернее, эльфийка, и я. И если с ней все было понятно, то вот интерес к моей персоне только возрос, особенно тогда, когда капитан, используя свои странные магические приспособления, обнаружил, что из меня может в будущем получиться весьма приличная ведьма. Тут-то и показали себя во всей красе эти служители идеалов осовремененной религии Богини Света. Не помню, какое тогда было издание их главной священной книги, вроде четырнадцатое, но это сейчас не так уж и важно. Короче, капитан решил, что нечего такому дарованию загнивать в Каменных Кручах, и что Инквизиция должна всяческим образом поддерживать его по крайней мере в начале пути (ведь Инквизиция уже в то время лет как двести-двести пятьдесят больше занималась тем, что продвигала идеи чистоты помыслов, поступков, а также пропагандировала аскетичный образ жизни или же, если нет иного выхода, просто образ жизни здоровый, а еще их странствующие отряды бродили по деревням и дальним селениям и старались отыскивать дарования в магических искусствах, вроде ведьм, колдунов и прочих магов-самоучек, чтобы помочь им получить надлежащее магическое образование). Мне предложили учиться ремеслу ведьмы в Колледже Магического Обучения в городе Брасьер, это который известен тем, что там всегда горит красный свет. Но туда принимали с двенадцати лет, так что капитаном было решено отправить меня на подготовку к уже состоявшейся представительнице моего будущего родного ремесла в город Йескел, или Йескелу, даже местные жители спорят, как правильнее. Разумеется, меня никто не заставлял, просто вручили письмо с рекомендацией и отчалили в свои Малые Ровни. Но проблема была в том, что из сложившейся ситуации с моими экстраординарными способностями можно было выйти, лишь воспользовавшись одним из трех путей. Первый, самый легкий: ничего не предпринимать. Схоронить письмо в одном из семейных сундуков, а потом рассказывать свои детям о том, как я чуть не променяла их на магические знания. Второй, который начинается точно так же, как и первый, разница только в окончании: однажды в деревню могли прибыть военные силы королевства, целью которых стало бы выполнение постановления «О магических способностях». Они бы не стали церемониться, а просто выстроили бы всех детей в ряд, быстренько проверили бы, кто из них на что горазд, выбрали бы самых способных и вручили бы им уже не письма, а засаленные бумажки, содержащие не просьбы, а требования явиться в назначенное время в назначенном возрасте в назначенное место для назначенного королем среднего магического образования, чтобы в будущем послужить на благо королевства. И , наконец, третий, - воспользоваться предложением моего внезапного благодетеля, хотя благодетеля ли, и начать новый путь к покорению горизонтов, плотно скрытых за рядами городских домов.

Между тем, носившие некую толику планомерности передвижения одновременно хорошего слушателя и плохого участника диалога несколько увеличились в своем радиусе. Теперь он не просто осматривал лавку, вышагивая словно бы прочерченную линию у стола продавца, откуда открывался вид на всю комнату, а активно скользил между шкафами и витринами, не столько осматривая расположенный на и в них товар, сколько проверяя те углы, которые они закрывали собой. К слову, на товаре, как и на его весьма призрачном в плане шансов что-либо приобрести покупателе, можно все же и остановиться поподробнее. Начнем же с вещей по больше части неодушевленных.

Рядом примерно с третью из них стояли маленькие деревянные дощечки, на которых кто-то уже знакомой по оформлению таблички на входе техникой оставил послание – название, иногда – краткое описание, иногда – совсем уже краткое и расплывчатое, и сумма, которую необходимо было выплатить, чтобы получить тот товар, около которого эту дощечку и расположили. Скажем прямо, что эта товарная треть оказалась представлена такими вещами, как: «Любовных порошок, две щепотки на кружку с водой три раза в день перед приемом пищи, серебряная момента», «Амулет против яда бааван ши (прим. яда, а не зубов), не более двадцати трех применений, двадцать медных монет» и «Укрепляющий сок, не более кружки до и ни капли после, пятнадцать медных монет». Остальные, подпадающие под этот список, также характеризовались тем, что, судя по всему, именно они были нужны в большинстве случаев приходящим сюда и готовым открывать здесь кошельки.

Другие же, две третьих, подчас были настолько странными, что мужчина, а именно им и был нежеланный собеседник, даже не мог представить, кому они могли бы понадобиться. Ео суждениям, впрочем, в этом вопросе в данный момент лучше всего было бы не верить, ибо на разглядывание товаров он тратил мизерную часть того времени, которое уделил для своего исследования данной лавки.

- Эта уже состоявшаяся представительница моего будущего ремесла оказалась той еще старой каргой, хотя ей вряд ли было больше тридцати. Но видно было, что работа уже оставила на ней свой отпечаток, что поначалу отбило у меня всяческое желание ею заниматься. Это, а также просто бесчеловечное отношение к моей персоне. И если бы только дело ограничивалось только уборкой и прочими делами по дому и в ее просто ужасном огороде, который она сама почему-то называла «милый приусадебный садик»! Я привыкла делать все это и в большем размере – моя семья была многочисленной, но об этом я уже говорила, но это ее «бабушкино» поведение относительно меня! Даже не так, не бабушкино, скорее «пассивно-агрессивное с намеком на постоянное давление»!

Ведьма фыркнула. Слушатель, обойдя всю лавку и убедившись, что они с продавщицей в ней одни, издал еще один едва слышный хмык, показывающий, что он всячески делает вид, что прислушивается к ее словам, а не просто даже не позволяет им проникнуть в мозг хоть на чуточку ближе ушных раковин. В тот самый момент, когда ведьма вновь заговорила, он вперился взглядом в деревянную лестницу, ведущую на второй этаж.

- Как же меня достали эти ее «Тебе, должно быть, непривычно делать так много, деточка». И это она заявила после того, как сказала, что каждый день мне придется производить уборку! В трех ее комнатах! Где жили только я и она! Знала бы эта карга, вернее, она и знала бы, если бы меня слушала, какие горы нанесенной моими братьями грязи мне приходилось отмывать…

Мужчина хмыкнул еще раз, однако теперь ставшее характерным для него действие ныне несло новые нотки, на которые ведьма не преминула среагировать, повернувшись к нему лицом и расплывшись в злорадно-участливой улыбке-ухмылке.

- Да-да?

- Эта… лестница, - остановившись на полуслове, мужчина откашлялся, затем заговорил снова. – Эта лестница. Она ведет на второй этаж?

- Как и большинство лестниц, начинающихся на первом этаже и идущих вверх.

- Большинство? – уточнил мужчина. Казалось, что он ни в коей мере не понял всего замысла той фразы, в которую предпочел вслушаться в отличие от всего того жизнеописания, чем потчевали его на протяжении последнего времени.

- Ну, лестница с первого этажа на чердак в доме моей карги почему-то всегда вела в спальню бургомистра Йескела. Если честно, то и чердака в ее одноэтажном доме я никогда в глаза не видела. Конкретно эта лестница ведет на второй этаж, можете не сомневаться, - подпустив в злорадный голос недовольства, пояснила Матильда, поняв, что «хм» участливое ее собеседника обращается в «хм» дежурное. – Но зачем бы он вам мог понадобиться? Там нет ничего, что могло бы вас заинтересовать, если только вы не любитель сантиметровых слоев пыли буквально везде.

- Если эта лестница ведет на второй этаж и вы утверждаете, что кроме нас в этом здании никого нет…

- Я так не утверждала, - оборвала его ведьма, сладко потянувшись, но все еще почти что лежа на столе продавца. – Я всего лишь сказала: «Добрый день, сэр, желаете ли чего-нибудь приобрести? Судя по виду, вам бы пригодился «Укрепляющий сок», если вы понимаете, о чем я… нет, ко мне только что не врывались незнакомые люди в дорогих костюмах, желающие найти в этом месте убежище, нет… ни трех, ни двух, ни тем более одного. Почему я так в этом уверена? О, в КМО у меня всегда стоял высший балл по магоматематическому предсказанию недалекого будущего. Как я смогла так быстро им воспользоваться, что на предсказание таким образом хотя бы одной минуты уходит порядка часа без подготовки? Все дело в моих необычайных талантах… но, собственно, к этому вопросу не стоит подступаться без краткого экскурса в прошлое». Вот. Только это, и ничего более того.

Мужчина, в этот раз все-таки вслушавшись в женские слова чуть более, чем до этой реплики, нахмурился. Пожалуй, именно сейчас, в момент его активного участия в процессе истории в лавке, стоит все же потратить слова на описание его внешности и некоторых черт характера, проглядывающего сквозь нее.

Поступим же точно так же, как и с Матильдой – начнем спуск прямо с вершины – с головы. Довольно привлекательной, будем честны, ибо далеко не каждый, кто позволял себе путешествовать по тем улочкам, где пребывала в своем обыкновенном географическом положении лавка, без плаща и капюшона, закрывающего большую часть лица за исключением глаз и переносицы, мог похвастаться светлыми и даже немного, если смотреть с некоторого особенного угла, золотистыми локонами, спускавшимися к основанию изящной шеи… но мы слишком быстро покинули область лица, ибо в данном случае ее можно рассмотреть и чуточку подробнее.

Редкие длинные брови, узкий прямой нос, вечно полуприкрытые глаза, от этого становящиеся только еще более внимательными к тем мелочам, которые все-таки попадали в зону их обзора, немного вздернутые узкие губы - что бы ни говорили до сего момента все-таки более золотистые, чем незолотистые, локоны и уже награжденная лестным эпитетом шея, но этого человека, по крайней мере, так казалось на первые несколько десятков взглядов, никак нельзя было назвать однозначно привлекательным или непривлекательным. Казалось, что в нем одновременно уживаются как весьма сами по себе ничего, даже очень, черты, так и самые отталкивающие элементы человеческих лиц, которые только могла придумать природа, играя на опасной черте между среднестатистичностью и уродскостью. А какой салат они намешивали в области характера, если только принять во внимание то, что он все же отражался в этом лице непроизвольно, нежели был хитро скроенной маской.

Таким образом, обобщая сказанное, этот мужчина выглядел достаточно странно, так, чтобы его можно было разглядеть в толпе, но при этом почти тут же забыть, что вообще привлекло в нем достаточно пристальное внимание, чтобы уделить его разглядыванию больше времени, чем любому другому существу внутри городских стен.

Следом за уже уличенной в своей изящности шеей располагалась остальная часть мужчины, закрытая неброскими одеждами из материала цвета старого болота, достаточно элегантными, чтобы не быть характерными для среднестатистического горожанина, тем не менее, не дотягивающими до чего-то большего. О том же «чем-то среднем» намекала и сама фигура, казалось, созданная из прямоугольных параллелепипедов примерно одной ширины – незаинтересованный слушатель действительно был очень худ, что делало его достаточно большой рост еще больше, а длинные ноги – еще длиннее.

Ноги, которые прямо сейчас несли худое тело к первым ступенькам уже получившей свою долю внимания лестницы.

- Я бы посоветовала вам этого не делать.

Мужчина остановился, нахмурившись еще сильнее, стало казаться, что его редкие длинные брови вот-вот и сделают попытку сползти на уровень глаз.

- Не то, что это только из-за того, что это нарушает правила поведение не то чтобы только в магических лавках, но и в любых лавках вообще, только если это не предусмотрено в ее строении и где-нибудь на видном месте написано, что на другом этаже можно также что-нибудь приобрести… - протянула ведьма лениво. Тем не менее, теперь же глаза ее смотрели на посетителя без злорадности – только с холодным предупреждением, которое еще не успело перейти в угрозу. – Но это исключительно ради вашей безопасности.

- Это угроза? – вечно полуприкрытые глаза так и остались полуприкрытыми, однако в то время, как один из них продолжал смотреть на первую ступеньку лестницы, второй повернулся так, чтобы смотреть в сторону Матильды.

- Ага. Вот только не от меня. С моей стороны это называется предупреждением.

Ведьма указала на табличку на столике продавца, прямо рядом с коробкой, в которой в кучу были навалены самые разные предметы предположительно оккультного характера.

На ней уже знакомым «огненным» шрифтом было выведено: «Данная магическая лавка дает гарантии того, что ее клиенты не будут убиты ни по какой иной причине, кроме собственной неосторожности при обращении с еще не оплаченным товаром».

- И что же это означает? – после ознакомления с информацией ровным голосом спросил мужчина. – Так, - Матильда, повернув к себе табличку на столе продавца, внимательно ее осмотрела, потом, покопавшись в коробке с оккультными вещами, выудила из него череп. В том месте, из которого он был извлечен, было множество ему подобных, так что несколько штрихов относительно его индивидуальных черт просто необходимы для того, чтобы он не затерялся среди прочих магических предметов той же формы, которых не только в этой лавке, но и во всем мире, было великое множество.

Первое: он был достаточно мал, чтобы когда-то принадлежать ребенку, или же одному из представителей обширного семейства полуросликов. Впрочем, совершенно понятно было то, какого из двух предполагаемых хозяев этого предмета предпочитают называть продавцы подобных вещей, когда желают выполнять план по продажам до ближайших выходных.

Второе: по всей его относительно небольшой поверхности, как внешней, так и внутренней, была нанесена весьма незатейливая и очень разборчивая вязь символов, читающаяся, как написанный на нескольких языках алфавит.

Воздев руки со сжатым между ладонями черепом (Для этого ей пришлось практически сложить их лодочкой), ведьма быстро и достаточно мелодично произнесла несколько коротких магоматематических формул. Глазные отверстия черепа вспыхнули на мгновение, которого хватило, чтобы Матильда успела поднести их весьма условный уровень взгляда к табличке.

Осветив на мгновение каждую букву послания, глазные отверстия потухли, и на относительно небольшой поверхности более прочих выступили символы, относящиеся к одному языку.

- Нет, все нормально. – Довольная своей выходкой, ведьма убрала череп на его место среди его собратьев и ядовито воззрилась на мужчину. – Написано все тем же общеизвестным языком нашего любимого королевства, и никакие случайные чары не испортили и буквы ни в одном из слов. Так что может быть непонятно?

Узкое лицо мужчины вытянулось еще на небольшое расстояние, что, однако, никоим образом не отразилось на его манере вести диалог:

- Непонятен может быть смысл данного послания.

Ведьма вздохнула, затем, наградив своего слушателя еще одной, входящей в длинную череду, злорадной улыбкой, вновь сосредоточила свое внимание на коробке с оккультными вещами,видимо, стремясь выудить из нее магический предмет, назначением которого было бы объяснение смысла магических посланий, подлинность которых удостоверяла уже продемонстрированная и благополучно возвращенная на место волшебная вещь.

К несчастью, не по доброй воле ставший пассивным слушателем не собирался также становиться и пассивным наблюдателем демонстрации возможностей предлагаемых в данной лавке магических приспособлений, так что, как только центр внимания ведьмы на мгновение сместился с его фигуры на оккультную коробку, мужчина вновь встал лицом к ставшей предметом столь странной дискуссии лестнице, тут же делая шаг на первую же ступеньку, что, по правде, было сделано скорее всего ради того, чтобы позлорадствовать имел возможность уже мужчина, так как в силах его было перешагнуть сразу через несколько ступенек разом, благо, что это позволял сделать и их размер.

- Сила моего предупреждения все еще…

Голос ведьмы донесся словно бы издалека, оставляя впечатление, что расстояние между нею и возможно слишком храбрым собеседником можно измерять если не в милях, то как минимум в длинах нескольких не сильно протяженных улиц. Таких, где даже самые злостные противники вынуждены встречаться как минимум несколько раз в день, стараясь тут же перестроить свой маршрут так, чтобы он включал противоположный от объекта их ненависти край прохожей полосы.

Вот только никакая дуэль взглядов в подобном случае не смогла бы и на толику тождественности приблизиться к тому давлению, которое выказала непримечательная по большей части лестница в сторону своего, казалось бы, рядового пользователя.

Нет, в подошву его достаточно ухоженных, хоть и запыленных, сапог не вонзился давным-давно вбитый до того шляпкой вниз гвоздь, да и ступеньки не забрыкались под ногой подобно морской волне, норовя вспениться потемневшей от времени стружкой – по правде говоря, ничто из таких вещей не произошло. Но, должно быть, если бы имелась возможность пространно взглянуть на ситуацию с точки зрения объекта воздействия, живого и в некоторую меру симпатичного разумного существа человеческой наружности, ситуация обрела бы иной оборот, в котором нежеланный собеседник владелицы лавки добровольно сначала наступил на гвоздь обеими ногами, позволив затем деревянным волнам увлечь себя все глубже в древесный океан.

Но нет, его ожидало иное обхождение, злорадное настолько же, как если бы все выплеснутое совсем недавно в этой комнате злорадство кто-то поместил в новенький котел для варки зелий и произвел несколько раз процесс дистилляции, доведя получившуюся эссенцию ехидства до состояния в высшей степени конденсированного.

Удержаться на ногах ему позволили лишь навыки, природа которых терялась в темных улочках, исчезая под темными плащами и прячась в исчезающих под ними крохотных ножнах. Впрочем, то нельзя было с чистой совестью назвать личным выбором мужчины – его ноги без каких-либо мысленных команд с его стороны оцепенели, превратившись в два недвижимых тонких столба.

Недвижимых для постороннего взгляда, с точки зрения объекта воздействия они должны были сплющиться в единую массу толщиной с тонкое серебряное блюдце, едва ли не серебряный диск. Туда бы последовало и все тело, в конечном итоге обратив человека в довольно странной расцветки лужицу. Примерно так себя ощущал бы стальной лист, на каждый миллиметр поверхности которого разом пришелся удар обиженного на что-то, а возможно, что и на кого-то кузнеца, вымещающего свой гнев посредством чуть более сильных, чем было бы нужно, ударов.

В таком состоянии едва ли возможно было мыслить на пространные темы, однако он все же постарался направить остатки своего еще не пришедшего в сдавленное на метафизическом уровне состояние разума на иное действие, нежели полное бездействие. В частности, в данный момент его волновала только одна мысль. И заключалась она в следующем: «Кажется, два столба снизу в изначальной своей конструкции задумывались подвижными. Можно ли вновь привести их в такое состояние, чтобы сделать шаг назад?».

Да, движение весьма простое. Для существа, что не представляет себя прямо сейчас в форме идеально тонко намазанного на горизонтальную поверхность слоя масла.

Пошевелиться – передать некий импульс к движению – все же получилось, к несчастью, в прямо противоположно нужной части тела. Его левое ухо, удивленное не меньше, плотно прижалось к голове, едва ли не оторвавшись, пытаясь взять на себя роль основополагающего элемента гуманоидной конструкции, ответственного за передвижение.

Очередная попытка, последовавшая вскоре (Но насколько же? Восприятие времени также решило изменить всем своим основным принципам, заставив ощущать время не движущимся вперед и не пятящимся назад, а прыгающим на месте и совершающим в том же месте кульбиты), принесла результаты несравнимо лучшие. Двигалась нога, однако то больше пугало, нежели радовало. Ведь, даже учитывая ее основную функцию, не все составляющие ее части должны были активно участвовать в передвижении самостоятельно.

Пятка. Она самая. Ладно сделанный сапог затрещал, словно бы его надели задом наперед и сейчас вся пятерня ступни надеялась вырваться из плена и вновь вволю нашевелиться, не встречая сопротивления в виде кожаной поверхности.

То было издевательство выше всяких границ, а за них, как известно, без каких-либо неприятных последствий могли выскользнуть разве что самомнение разумного существа, обнаружившего талант в какой-либо сфере хоть сколько-нибудь сложных наук, и зависть другого индивида, открывшего, что сосед рядом с ним раскрыл в себе некий особый дар. Уже и не считавший, что способен вновь воспринимать звуки, слушатель оказался в той же ситуации, но куда более неприятной, ведь в данном случае его повергло самомнение лестницы, открывшей в себе силу брать верх над людьми.

Мир перед глазами и за ними, особо не церемонясь, отделила ширма мрака.

- Эй, многоуважаемый, с тобой все в порядке? Вернее, пришел ли ты в относительный порядок? Вернее, появилось ли внутри тебя ощущение… Ты в порядке?

Он обнаружил себя в горизонтальном положении – его тело растянулось по поверхности пола настолько прямо, насколько вообще могло себе позволить без боязни разорваться надвое от стремительного желания двух головы и кончиков пальцев на ногах прийти в состояние угла в сто восемьдесят градусов.

Ведьма склонилась над ним, и область тени, порождаемая ее шляпой, полностью закрыла их лица. Слегка приподняв голову, он по неосторожности едва ли не насадился ноздрей своего носа прямо на раскрытую в непосредственной близости от нее бутылочку, запах из которой, настолько мощный, что для попадания внутрь тела ему хватило бы и просто парочки раскрытых пор на коже, едва вновь не отправил его во тьму.

- Ч-что это? – отпрянув и вжавшись в пол, подальше от источника запаха, поинтересовался он.

- Это… - поднеся бутылочку к глазам, ведьма прочла описание ее содержимого на бирке. – Неважно. Но представители моего семейства со стороны мужчин пили это несколько раз в год на больших семейных посиделках. Говорили, что хотят проверить на прочность доставшиеся им от далеких предков луженые желудки. Видимо, имел место какой-то генеалогический спор о прадедах, подтверждение родни с которыми необходимо было доказывать достаточно часто. Но после этого понятно, почему моя семья воспринимала название деревни «Каменные Кручи», как нечто должное. После этого варева неровной поверхностью покажется даже полное ее отсутствие.

Ведьма отставила стеклянный флакончик, в котором едва ли уместилось что-нибудь объемом больше, чем слезника мучающегося от обезвоживания, и понюхала державшую бутылочку ладонь. Затем скривилась так заметно, что понять это не помешала бы и отбрасываемая ее монументальным головным убором тень.

- Надо будет помыть руки. А тебе – нос, изнутри. Иначе придется привыкать к полуобморочному способу передвижения.

Слушатель, прямо сейчас испытывающий нечто вроде благодарности к своему спасителю и от того забывший на некоторое время тот факт, что спасение пришло со стороны той же опасности, фактически прежде ее породив, действительно перешел к активному выслушиванию, в частности из-за того, как изменился тон главной носительницы старательно выходящей на свет информации. Приняв форму с меньшим количеством услужливо выставленных острых углов, он уже не подпадал по большинству объективных пунктов под определение «змеи, свернувшейся вокруг своей и вполовину не такой остроумной, да что уж там, просто умной, жертвы».

Его можно было бы назвать даже сочувствующим, к сожалению, для этого пришлось бы забыть, насколько далек этот голос был от этого определения буквально несколько строк разговора назад. К счастью, после нахождения в положении, близком к абсолютному ужасу, безысходности и осознанию собственного поражения, влекущему мысленную клятву всегда слушаться чародеев, если они запрещают что-то больше одного раза, желание как-либо анализировать что-то, кроме настоящего момента, отпало на неопределенно, но все же вряд ли долгий, скорее, подошел бы термин «продолжительно недолгий», срок.

Беспорядочно шевеля пальцами рук и ног, как бы проверяя, каждый ли из них вновь пришел в норму, в состояние, готовое к выполнению такого сложного действия, как движение, он, благоразумно отодвинувшись от благословенной сдерживать в себе столь мощного действия зелье, предпринял новую попытку подняться. Получилось вполне успешно, правда, не для полноценного задуманного действия, а для его половины. По крайней мере, теперь его тело находилось в отношении пола практически перпендикулярно, правда, иногда непроизвольными раскачиваниями из стороны в сторону нарушая эту геометрическую идиллию прямых углов. Пожалуй, еще немного, и можно будет пойти на риск и заставить себя встать на ноги – решил он, заранее при том, демонстрируя предусмотрительность натуры, выбрав несколько стеллажей и витрин покрепче, чтобы на них можно было опереться.

Услуги конструкций из дерева, впрочем, не потребовались – хозяйка лавки и сама послужила прекрасной подпоркой, проявив недюжинную силу и практически без помощи того, кому она оказывала помощь, вздернув его на ноги.

- Вот что я вам скажу… - протянула ведьма, стряхивая с одежды мужчины несуществующие пылинки. – Лучше вообще не заходите в квартал алхимиков, особенно не вертитесь рядом с их Башней Исследований и Опытов. Местные жители там зачастую выживают только из-за того, что научили себя следовать приказам мгновенно, откуда бы они ни исходили, ОСОБЕННО если они исходят из мест позади них и содержать что-то вроде «ДА ТВОЮ… ПОБЕРЕГИСЬ, ОЙ, ТО ЕСТЬ, ЛОЖИСЬ!».

Она развела свободной рукой в сторону. Эффектнее этот жест смотрелся бы вместе с задействованной в нем второй рукой, но прямо сейчас, если бы она так поступила, ее уже по-настоящему вникающий в суть монолога слушатель вновь свалился бы на пол.

- А вам с вашим умением следовать предупреждениям не пережить и первой летящей в голову взрывной смеси. Странно, что, чем полезнее алхимик, тем больше взрывных емкостей, составленных из самых разных ингредиентов, он выкидывает из окон своей лаборатории в течение дня.

Она препроводила свой груз к ближайшему стеллажу и прежде, чем позволить ему опереться об него, проверила, достаточно ли крепко он держится. К счастью, тело мужчины, в отличие от того, что в нем же представляло разум, приходило в норму.

- Думаю, вам стоит выйти на свежий воздух. Местные запахи приведут вас в норму, по крайней мере, хуже, чем сейчас не ста…. Станет лишь в самом маловероятном слу… просто пройдитесь. Почувствуйте, каково это – идти туда, куда желаете вы, а не куда ведет склон.

- Н-но что… - истратив весь отведенный на фразу воздух уже на втором предложении, мужчина вздохнул, одновременно с тем в голове проведя для самого себя некоторое размышление, касающееся вопроса «А стоит ли знать то, что можно не знать без всякого дополнительного вреда?». Решив, что нет, он не стал вновь открывать рот. К несчастью, уже произнесенных им слов хватило, чтобы ведьма, видимо, решив, что с нее достаточно хороших поступков, вновь вернулась к своему образу.

- Что на вас так повлияло? О, в разъяснении этого я могла бы рассказать вам еще одну поучительную историю, в которой будут связаны вместе поучительность, остросюжетность, а также автобиографическое описание случаев выживания в самых экстремальных…

Она с напускным удивлением проводила спину слушателя, который, видимо, опомнившись, вернул себе воспоминание о том, насколько плохо относится к историям, рассказанным внутри лавки. Внутри нее почти без помощи со стороны он уже пережил достаточно событий, при достаточном приукрашивании которых хватило бы материала на как минимум одну поучительную историю.

- Неужели вам не интересно? Впрочем, неважно. – Улыбнувшись и едва заметно кивнув на неловкие попытки мужчины проститься с ней, не поворачивая головы, что вылилось в цепочку малопонятных звуков, похожих на бурчание, она расплылась в издевательской улыбке направленной не на кого-то конкретного, но на весь мир, ту его часть, к которой она могла относиться с пренебрежительной злорадностью. – Я приберегу ее на следующий раз, когда вы заявитесь.

Представив в своей голове образ посетителя еще раз, она мечтательно, насколько позволял характер, вздохнула.

- Нет, все же красавец. С учетом всех минусов. Думаю, что и благодаря им.

- А как по мне, так этот тип больше смахивает на крысу, вылившую на голову ведро птичьего помета.

За лавкой продавца, которую еще совсем недавно хозяйка как бы случайно прикрывала собой, произошло некоторое шебуршание, после чего из-за нее показался на свет лавочный коротко стриженый юноша, настолько же веснушчатый, насколько и рыжеволосый. Он представлял собой тот особенный тип юношей, который природа одарила всем, что только могла придумать, а после, наблюдая за тем, как они удаляются от нее в противоположном направлении, догнала и всучила прямо в руки еще несколько полезных и притягательных качеств.

- Не боишься, что он нагрянет вместе с товарищами по ремеслу сегодня же ночью?

- Страх – вещь занятная, но я недостаточно хорошо в нем разбираюсь, чтобы прибегать. – Пожала плечами, одновременно с тем мастерски перехватывая уже устремившегося к выходу юношу и перегораживая ему проход, ведьма. – Да и чего страшиться неизбежного? Надо будет вымыть парочку чайных кружек. Кажется, наверху еще осталось несколько без щербин…

- Ха, да тебе что с мясником общаться, что с наемными убийцами, - пытаясь пробраться через нее, юноша заходил то слева, то справа, но в основном продолжал топтаться на месте – с учетом полей шляпы, она была шире и больше подходила на роль стража двери. Образ дополняли упертые в бока руки, создающие вокруг себя ауру не проходимого без разрешения пространства.

- Согласно определению торговой деятельности горожанина, я имею много общего что с первым, что со вторым. Мы даже платим одни и те же налоги.

- Может быть, ты все же пропустишь меня? – попытавшись пролезть под ее рукой, юноша тут же поплатился за неосторожность – с помощью ребра ладони ведьма окрасила его щеку в красный. – А то компания ухоженных людей с ножами явится чуть раньше, и все твои старания по моему выгораживанию окажутся тщетными.

- Не люблю пустые дела. – Поморщилась ведьма. – Но, к счастью, это не из их числа. Так, тебе я помогла, это геройский поступок…

- Да нет же, Матильдочка, - жалобно заголосил юноша. – Мы же с тобой добрые друзья, а друзья…

- Услуги героя я предоставляю только от уровня города, а это означает…

- … не должны брать деньги за помощь друзьям…

- Учитывая, что города бывают разными, можно сделать поправку на этот факт…

- … даже если помогать приходиться часто, по одному и тому же поводу…

- С другой стороны, тебя никак не назовешь, в переложении на городе, захолустным городишко…

- … ну откуда мне было знать, что она дочь пэра?

- Хм, думаю, мы насчитаем на один золотой. И оставь свои рассказы при себе – знать не желаю, что опять у тебя случилось. В последнее время у меня ощущение, что я вожу дружбу не с тобой, а с твоими проблемами.

Юноша, мгновенно потеряв свою солнцеликость, приобрел очертания человека, над которым, и только над ним единственным в наполненной куда более достойными этого наказания комнате, сгустилась непроглядные темные тучи.

- С другой стороны, мне как раз нужен кто-то, кто мог бы разнести все особенные заказы моим особенным клиентам. А я на сегодня уже наговорилась, так что…

Просияв, юноша уже через несколько минут был навьючен большим количеством свертков и корзинок, а ведьма, прежде чем выпустить его в реальный мир, давала последние указания:

- Уверен, что тебе не стоит где-нибудь засесть на пару дней, пока у отца твоей новой избранницы не закончится строка семейного бюджета на наем убийц?

- Ненавижу сидеть на месте. Уж лучше побегать от кого-то, лучше – за кем-то, чем сидеть на чем-то пока не наступит что-то.

- Если бы я за тебя беспокоилась. Хоть что-то уронишь или помнешь – возьму плату за оказывание услуг в виде предоставления под удар своего геройского терпения.

- Ага, можешь не сомневаться, что каждый пучок и каждая глиняная мисочка доберутся до своих загадочных покупателей.

Споро покинув лавку, юноша оглянулся в последний раз.

- Ну а все-таки, что за магию ты на нем применила? Это же тренированный боец, он бы успел что-нибудь сделать, заряди ты ему заклинанием в спину.

- Ведьмы, милый мой, – Глубокомысленно воздев палец к небу, ведьма приобрела вид лектора. – Способны творить магию, которой ни один магический университет не научит. Особенный подход! Даже в эмоциях самодостаточной ведьмы содержится такая сила, что и без всяких магоматематических формул способна сбить взрослого хилого не слишком этого ожидающего человека с ног.

- Угу, понятно. Ладно, держи при себе свои секреты.

И прежде, чем ведьма смогла занять его еще чем-нибудь, юноша бодро преодолел расстояние, которое непременно образовывается между участком прямой улицы и поворотом, тут же за ним скрывшись.

Пожав плечами, девушка, еще раз окинув внимательным взглядом улицу и удостоверившись, что более никто не проявляет интереса ни к ее словам (это было ей на руку), ни к ее персоне (это слегка расстраивало ее самолюбие), прошептала себе под нос, для надежности прикрыв рот кулачком:

- Особенно сильно проявляет себя стыд. Особенно сильно, когда кто-то пытается проникнуть в комнату к молодой ведьме, которая и не подозревала, что в ее спальню сегодня заявится молодой человек неважно с какими намерениями, а потому не прибралась как следует.

Дверь затворилась, и лишь слегка скрипнула деревянная табличка, как бы соглашаясь со словами своей хозяйки.