Узор из лжи и улик. Книга 3. Ажурная смерть на фестивале

Воздух в выставочном павильоне был густым от запаха краски, дерева и волнения. Ежегодный фестиваль народных промыслов «Берёзовый корень» был главным культурным событием осени, собравшим под своей стеклянной крышей лучших мастеров со всей области. Гончары, кузнецы, резчики по дереву, ткачихи – каждый старался удивить зрителей и жюри.

В павильоне кружевниц царила особая атмосфера – напряжённая, почти колючая. Здесь соревновались не в силе или яркости красок, а в тонкости линий, филигранности узоров и чистоте исполнения. Две мастерицы держали здесь безусловное первенство, и между ними шла холодная война, понятная лишь посвящённым.

Вера Лагутина, пожилая, строгая женщина с руками-паутинками, чьё вологодское кружево считалось эталоном традиции. И Алиса Соколова, молодая, дерзкая новатор, вплетавшая в классические узоры современные мотивы и завоевавшая за последние годы все мыслимые награды.

Их палатки стояли напротив друг друга, как два враждебных лагеря. И в тот момент, когда председатель жюри, известный искусствовед из Москвы, задержался у работы Алисы дольше, чем у работы Веры, чаша терпения последней переполнилась. Раздался сдавленный крик, звон разбитого стекла (упала рамка с фотографией), и Алиса, бледная, с синяком под глазом, выбежала из павильона, пробормотав что-то о «завистливой старухе».

Через час её нашли в подсобке за павильоном. Она лежала на полу среди ящиков с запасом ниток и инструментов. Рядом валялся острый челнок для плетения, на конце которого алела капля крови. Но смерть наступила не от этой царапины. Её горло сдавила изящная, невероятно тонкая тесьма, сплетённая в сложный ажурный узор. Узор, который могла создать рука лишь великой мастерицы.

Первой, кого повели в отделение полиции для дачи показаний, была Вера Лагутина. Её арестовали прямо на фестивале, на глазах у всего города.

А вечером, когда слух о трагедии облетел Берёзовый Яр, в книжный магазин «Ключ от всех дверей» постучалась заплаканная девушка лет восемнадцати – внучка Веры, Катя.

«Она не могла! – рыдала она, вцепившись в руку Анны Сергеевны. – Бабушка могла накричать, могла бросить что-то в порыве гнева… но убить? Никогда! Умоляю, помогите ей! Полиция ничего искать не хочет, у них все улики против неё!»

Анна Сергеевна Завьялова смотрела на отчаявшуюся девушку, а потом на свою коробку с клубками. Среди ровных, спокойных ниток вдруг оказалась одна – тонкая, ажурная и смертельно опасная. И снова тишина её магазина была нарушена шепотом несправедливости.

«Всё хорошо, милая, – тихо сказала она, усаживая Катю и наливая ей чаю. – Расскажи мне всё с самого начала. И не упускай ни одной детали. Особенно про это кружево».