В Екатеринбурге

Город древний, город славный,

Бьют часы на башне главной...

— Александр Новиков, "Город древний";

Здравствуй, Екатеринбург.

Последний раз я приезжал сюда несколько лет назад нищим, голодным студентом, а теперь вернулся состоятельным барином, светским львом, хозяином жизни. Помню, не выносил Екатеринбурга: среди его небоскребов, шума и человеческой суеты, среди его гигантизма я чувствовал себя невероятно маленьким, уязвимым и беспомощным. В мегаполисе наиболее остро и болезненно ощущаешь собственную незначительность в масштабах Вселенной — ледяной безразличный космос смотрит на тебя отовсюду. Знаешь, что если тебя прямо сейчас не станет, то город этого не заметит, продолжит жить, суетиться, бежать и торопиться куда-то, будто тебя никогда и не было.

Я не принимал Екатеринбурга, и он отвечал мне тем же. И вот, впервые за мои немногие поездки сюда, я не чувствую его колоссального давления — я открыл городу своё сердце, и он открылся мне в ответ, принял меня.

Как только мы сошли с высоких ступенек вагона электрички на снежный перрон, затянутое серой мглой небо просияло солнцем, словно приветствуя нас, тучи рассеялись, стало светло и радостно. Дрожа от холода, мы спустились в подземный переход, где нас, вдобавок к холоду уличному, окутал холод подземельный, которому, казалось, нипочем даже наши тёплые одежды. Задрожав ещё сильнее, мы поспешили миновать переход, подняться на поверхность и выйти, наконец, в город.

Уже здесь, на вокзальной площади, чувствуешь масштаб; меня сразу охватил совершенно детский восторг, восторг исследователя и первооткрывателя, я широко улыбнулся. Взгляд почему-то зацепился за памятник Уральскому танковому корпусу и сияющие буквы Marins Park Hotel.

Тут нас уже встречают: красная дорожка, шампанское, цыганский оркестр, роскошный экипаж, румяная дородная дева с хлебом-солью. Цыгане сразу же грянули музыку и затянули:

– Что может быть прелестнее,

Когда любовь храня,

Друзей встречает с песнями

Цыганская семья.

Нам в дружбе нет различия,

Живя семьей своей,

Мы свято чтим обычаи

И любим всех друзей.

Хор наш поет припев любимый,

Вина полились рекой,

К нам приехал наш любимый

Евгений Алексеич дорогой!

Женя, Женя, Женя!

Женя, Женя, Женя!

Женя, Женя, Женя, Женя, Женя, пей до дна!

Выпьем и за Даню, Даню дорогого!

Свет еще не создал красивого такого!

Даня, Даня, Даня!

Даня, Даня, Даня!

Даня, Даня, Даня, Даня, пей и ты до дна!

Нам поднесли серебряный поднос с двумя высокими бокалами, мы медленно, с чувством, выпили, хлебом-солью закусили. Цыгане играли, пели, плясали, кружились вокруг нас цыганки в пёстрых платьях, и тут — гля! — стоит, чуть как бы поодаль, дорогой наш Роман в песцовой шубе да с тростью, глазами слезящимися смотрит, умиляется, по усам густым себя поглаживает да плечами как-то смущенно пожимает, руками разводит — не мог, мол, братцы, иначе, не мог не встретить с размахом да с шиком!

Обнимаемся да расцеловываемся с другом дорогим, отпускаем восвояси экипаж — пешком прогуляемся! Впервые наша маленькая партийная делегация, передовой отряд, авангард, можно сказать, выбирается в другой город для культурных и увеселительных мероприятий. Дай Бог, чтобы не в последний!

Из подземного перехода мы поднимаемся на улицу Свердлова, и тут мой восторг многократно усиливается — после хоть и любимого, родного сердцу, но все же маленького, тихого и неторопливого Тагила кажется, что оказался где-то в Лас-Вегасе: вокруг столько всего, что глаза разбегаются, хочешь охватить всё это взглядом и чувством, а не получается. Сразу же накатывает какая-то эйфория, невыносимая легкость бытия. Чувствуешь, что воздух пропитан духом свободы — "живи, живи так, как захочешь", — словно говорит тебе этот город —, "живи, я не буду препятствовать, люби, твори, мечтай, достигай, беги вперед навстречу новому. Я ничего от тебя не требую, ничего не жду и ни к чему не принуждаю. Просто живи".

Чем дальше мы идем, тем больше я восхищаюсь и восторгаюсь. Чего только нет в Екатеринбурге! За день не обойдёшь все, что хочешь, даже если очень постараешься. Величественные церкви, музеи и театры, памятники и достопримечательности, арт-объекты, заведения общественного питания, торговые центры, магазины и магазинчики — есть, на что посмотреть и есть, куда сходить в Екатеринбурге. Хочется остаться подольше, не торопясь, с чувством, с толком все изучать и исследовать. Даже просто гулять по городу и глазеть вокруг не наскучит.

Да, восторг человека из небольшого городка, оказавшегося в большом городе. Но разве же плохо? Отнюдь нет. Чистый, неподдельный, искренний, детский даже какой-то восторг.

— Запомните, господа: всё, что было в Екатеринбурге, остаётся в Екатеринбурге! — сказал я моим друзьям, окончательно поставив для нас знак равенства между Екатеринбургом и Лас-Вегасом.

Полтора часа мы шли по широким улицам до конспиративной квартиры на улице Белореченской, дом первый, подъезд четвёртый, четвёртый этаж, маленькая деревянная дверь, стучать пять раз. Открывает Роман дверь тяжёлым ключом, заходим, раздеваемся-разуваемся. В гостиную входим — а там застолье! Стоит длинный, накрытый белоснежной скатертью стол, ломится от яств и напитков: штоф с водкой, бутылки с винами, наливками и настойками, шампанское, коньяк, виски. Мясная, сырная, фруктовая нарезки. Салаты, закуски холодные и горячие. Запечённый поросенок и копченый осетр. Икра чёрная и икра красная. Свежевыпеченный хлеб.

— Все утро с поварами моими хлопотали! — довольно произносит Роман, усы поглаживая. — Прошу к столу, друзья!

Садимся, закладываем салфетки и сразу же выпиваем по рюмке доброй, хорошей водки. Отмечаем с Евгением аскетичную обстановку квартиры, в которой живет Роман: белые стены, как в больничной палате, "Ледяные горы в Антарктиде" Айвазовского в маленькой рамке на стене, такая же миниатюрная аккуратная мебель. Взглядом цепляемся за батареи пустых бутылок на кухне. Пьёт, пьёт Роман, больше нас с Евгением вместе взятых. Да и как в России не пить? Только пьёт не от горя, не от безысходности, не для того, чтобы ненадолго отпустил горло тоскливый и безнадежный мир, а ради самого процесса пития, удовольствия для.

Следующий тост подняли за 10-й Ингерманландский пехотный полк, где я когда-то служил — кажется, лет сто назад, в другой жизни. До сих пор в шкафу, не убранная слишком далеко, висит парадная форма: угольно-черный мундир и брюки-дудочки, расшитые серебром; серебром же сверкают и пуговицы с эполетами, на груди красуется вышитый ингерманландский герб, а на рукаве маленький флаг. Сразу нахлынули воспоминания о юбилейном вечере полка в Ветеранском центре Петрограда, когда меня, ещё не отошедшего от ранения, катила в инвалидном кресле она, самая лучшая и желанная. Ее тёмные волосы, искрящиеся зеленые глаза и облегающее темно-синее платье пронеслись перед мысленным взором и потухли, как последние угли в костре. Где она теперь?

Выпили за картинную галерею Евгения, где выставлялись работы как современных авторов, так и классиков прошлого. Недавно туда приезжал с выставкой большой художник Альберт Адамов, произведший своими полотнами настоящий фурор. Да, Евгений будучи самым состоятельным из нас, не жалел денег на меценатство и прочее покровительство искусствам. Man of culture, как сказали бы англичане.

Наконец, подняли бокалы за Романа, человека разностороннего (не зря он носил аж тысячу имен и в разных объединениях, компаниях, кружках люди знали его по-разному), компанейского и житейски мудрого, сведущего в вопросах кулинарии. Если бы не было Романа, то стоило бы его придумать, а больше и добавить нечего.

Остаток вечера мы провели сначала в ресторане, потом в другом ресторане, затем на набережной городского пруда, глядя куда-то сквозь снежную дымку и попивая шампанское прямо из горла, и, изрядно замёрзнув, поехали отогревать тела и души в Андреевские бани. Оттуда мне уже никуда не хотелось ни ехать, ни тем более идти, но было принято волевое решение завершить вечер в стриптиз-клубе за созерцанием почти обнаженных нимф, вытворявших на шесте такое, что диву даться можно.

Вернулись на квартиру к Роману далеко за полночь, наполнили ванну горячей водой, развели пену и залезли откисать, как фильме "Мечтатели"...

За завтраком беседуем о том, о сем, да как-то незаметно растворяемся среди сотен и сотен таких же екатеринбургских квартир, где так же за столом сидят люди, так же пьют, едят, разговаривают, о чём-то думают, о чём-то мечтают, к чему-то стремятся и на что-то надеются.

Я ещё не уехал, но уже обещаю Екатеринбургу, что вернусь, обязательно вернусь и останусь на подольше.

19 февраля — 29 марта 2023;