V H S

Почему Денис свернул в тот проулок? Он и сам не знал.

Словно сила какая-то толкнула в бок и шепнула в ухо: сюда!

Денису с недавних пор стало любопытно: кто живет в этих старинных деревянных домиках еще советской застройки? И откуда они, домики эти, вообще там, в самом центре спального района, где многоэтажка на многоэтажке?

По улице короткого – пара десяток домов! – частного сектора мальчик ходил иногда в школу. Или возвращался домой. Не каждый день, конечно.

Иногда.

Под настроение. Когда на душе совсем уж тоска и муть…

А здесь всегда было так пустынно, так тихо. Всегда-всегда. Это было именно то, что надо.

Нормальные прохожие ходили по параллельной улице, более шумной, вечно оживленной, рядом с проезжей частью, гудящей автомобильным потоком, с «Пятерочкой», «Зоотоварами» и «Мебелью для жизни», сопровождаемой безликими квадратными ульями девяти- и шестнадцатиэтажек.

Денис в другое время и сам ходил там, по шумной дороге. Когда отвлекался от горьких мыслей. Когда забывал о том дне…

Но когда вспоминал, когда хотел погрузиться в себя, подумать… вспомнить… её…

…тогда от школы он шел не вправо, как обычно, а вниз, и только потом, через два квартала, поворачивал и через пять минут небыстрым шагом уже шел по частному сектору.

Как, например, сегодня.

Лениво, безлюдно, на деревьях тихо и успокаивающе шелестят стремительно начавшие опадать осенние листья. На душе такая же меланхолия, как и в окружавшем пространстве, застывшем в прошедшем времени, когда всё еще было хорошо. И все были живы...

Улочку эту Денис открыл для себя сразу после маминых похорон. На следующий же день. Когда утром вышел из дома и пошел, куда глаза глядят.

До недавнего времени мальчику казалось, что в тех местах он успокаивается. Вроде как лечится. Но… С недавних пор эти странные деревянные домики начали его пугать. Вернее… Не то, чтобы прямо пугать, но… Просто наполнять душу странным ощущением чего-то неестественного, неправильного…

Например, здесь, за заборами, никогда не брехали собаки. Ну в каком частном доме нет собаки? Чаще всего - брехливой.

А тут – ни за одним забором лая не было слышно. Денис даже специально проверял. Негромко свистел или громыхал прутом по заборам или по вечно безлюдным скамейкам у домов. Но… никаких ответных звуков…

По улице никогда не ездили автомашины. Но еще более странным было отсутствие людей. Не только прохожих … Но не встречались и жители во дворах домов, или если бы они входили-выходили в свои аккуратные калитки, высовывались в окна...

Заборы здесь были не такими уж высокими, и поверх них рослому десятикласснику можно было свободно рассмотреть внутренность дворов. Там на веревках сушилось белье, покачивались под порывами ветерка качели с забытыми детскими игрушками, стояли забытые табуреты, ведра с водой ждали, когда их занесут в дом, лежали садовые инструменты, поливальные шланги, росли клумбы цветов, за которыми точно кто-то ухаживал…

Но за год с лишним с момента маминой… смерти… и обнаружения этой улочки ни единого жителя частного сектора Денис не увидел.

Странно!

Странной оказалась и сила, повернувшая десятиклассника в узенький проулок между двумя стандартными домиками, серым и коричнево-вишневым, с цифрами «11» и «13» на фасадах.

«Ты куда? Чего тебе там делать-то?»

Это бубнил Денису разум.

Но ноги разума не послушались, повернули парня и заставили сделать несколько осторожных шагов вглубь задворков. Вроде ничего странного. Кусты, пожухлая сентябрьская трава, подсохшая после вчерашнего дождичка лужа. Впереди маячит еще один забор.

Тупик!

Ну вот. Чего перся-то?

Денис уже было повернул назад, но наткнулся взглядом на кирпичи.

Перед ним, прямо в невысокой грязной траве, в тенечке под кустиком, бочком стояли два кирпича, на которых плашмя лежал третий.

Вроде как подставочка.

А сверху на этой подставочке лежала видеокассета. Обычная черная кассета, кирпичик без коробки и без наклеек. Только царапина, хорошо заметная, прямо по всей поверхности.

У них дома оставалось несколько видеокассет, таких же вот, допотопных. Большинство отец выкинул, давным-давно. Всё же есть в интернете. Осталось две-три, на которых оставались записи каких-то семейные посиделки, поездок, отпусков.

А еще на них была мама. Еще нормальная, до терапии, до психостанционара… И все они были там счастливы. Даже отец еще улыбался и обнимал Дениса…

Лежащая на кирпичах кассета выглядела совсем новехонькой, если не считать царапины.

Денис хотел было вернуться на улицу, но остановился. Покрутил головой. В проулке было пустынно и тихо. Мальчик нагнулся, протянул руку. Взял черный пластиковый кирпичик: кассета как кассета… Вдруг на ней тоже чье-то Счастье?

Он торопливо сунул ее в рюкзак.