В тени мэйхуа

Когда фея воды* сойдет с гор

Часть первая

Середина апреля в восточной провинции выдалась для местных торговцев на редкость неудачной.

- Так тяжко не было даже в засуху, - посетовал один из красильщиков, когда обильные дожди сменились палящим солнцем.

Несколько человек сгрудились над корытом, пытаясь отмыть ноги и руки. Самому младшему из работников красильни не было и шестнадцати, а самый старший работал на производстве тканей уже сорок лет. Они трудились с утра до ночи, выкрашивая сплетенные шелкопрядом нити в различные цвета.

Среди красильщиков гнул спину и младший Чжао. В деревню он пришел в конце зимы и попросился на работу.

- Я сильный и выносливый, - заявил юноша хозяину Вею. – Мне многого не надо, могу работать и за еду.

Парнишкой он был улыбчивым, и хоть лишней работенки не было, хозяин пожалел паренька и дал ему небольшой кров в конюшне, где тот мог спать на мягком сене и три плошки риса в день.

- Усерднее работника вы не найдете, - обрадовался младший Чжао, по нему было видно, что таких благ, которые некоторые сочтут для себя издевкой, он никогда не знал.

За доброту хозяина, юноша без устали бегал по мелким поручениям: наколоть дров, вскипятить чан с водой, постирать хозяйское белье, подмести двор, и еще множество дел, которые скидывали на него красильщики, швеи и прислуга. Но младший Чжао был не в обиде. С улыбкой он отвечал на любую просьбу, добросовестно отрабатывая получаемый рис. Вскоре, сраженный усердием юноши, хозяин дал ему место красильщика.

Можно сказать, что тут младшему Чжао повезло, черный цвет отмывался с кожи быстрее, чем желтая куркума или охра, дающая красный оттенок. Несмотря на то, что солнце только – только начинало свой путь из самой высокой точки неба к горизонту, работа красильщиков была закончена, как и работа швей, только собиратели коконов продолжали трудиться.

Рабочие переговаривались между собой, подбадривающе хлопая друг друга по плечам. Хотя все прекрасно знали, что каждый склад деревни Лань был забит шелком под завязку. Никто не грузил его в телеги, чтобы отвести в столицу, и ни виднелось на горизонте торговцев, что спешили закупиться качественным шелком. Провизия в городке заканчивалась и скоро люди должны были перейти на крыс. Разумеется, пояс пришлось затянуть и младшему Чжао. Вместо трех плошек риса он получал теперь только одну, но и тут не унывал, продолжая работать с удвоенной силой. Хотя и ему было понятно, что в итоге то единственное, что ему причиталось, станет рисинкой на дне посуды.

Виной подступающего голода и переизбытка шелка, был оползень, сошедший в горах. Во время дождей бурный поток грязи, камней и деревьев, обрушился на широкую светлую дорогу, что огибала склон.

Деревня Лань оказалась отрезана не только от остальной Поднебесной, но и от местного храма, монахи из которого раз в месяц спускались к жителям для сбора провианта, а в праздники возглавляли церемонию подношения небесам. Как бы местные жители не старались, а к моменту расчистки в деревне могут остаться только голодные призраки. Тогда она будет представлять больше ценности для заклинателей, нежели для торговцев.

И тут впору было начать крошить в еду камень, которого в окружающих деревню горах было в избытке, как в дворик, где орудовали красильщики, вбежал слуга в обязанности которого входило чистить обувь хозяина.

- Мы спасены! – ликовал он. – Скорее грузите повозки шелком. Через пару дней, как только взойдет солнце, наши товары вновь двинуться в путь.

- Не уж то хозяин Вей сам расчистил дорогу? - едко пробурчал старичок, пытающийся отмыть седую бороду от охры.

- Правда? – взбодрился мужчина, который верил каждому слову, в том числе и своей жены, которая ужималась по углам с торговцем воды. – Ну, скоро семью накормлю от пуза, и куплю танхулу дочерям.

- Надо разузнать, - решил коренастый работник.

На самом деле все оказалось куда прозаичней. Никто не расчистил завал, монахи ни отмолили у горных духов тропу, просто хозяин Вей послал сокола в заклинательскую школу, и те на удивления быстро откликнулись на его зов.

К прибытию адептов из прославленной секты на стол было выставлено последнее оставшееся в деревне угощения. Никто и слово против не сказал. Люди испытывали благоговейный трепет при одном только упоминании идущих по пути самосовершенствования, а то и вовсе начинали строить иллюзорные образы. Пожалуй, усерднее всего в этом были юные девицы и, любящие перетереть целому свету косточки, женщины.

Во всей деревне только младший Чжао не питал всеобщего воодушевления. Наоборот, улыбаться паренек стал реже, да и при болтовне о именитых заклинателях, закатывал глаза, всем видом показывая, что разговоры об этом ему не интересны, и лучше помечтать об османтусовом торте.

- Ну конечно, - причитала одна из сестричек, что работала на хозяйской кухне. – Тебе везет. Хозяин Вей берет тебя с собой в дорогу. Это же столько дней и ночей рядом с благороднейшими из благородных, - она мечтательно вздохнула, обхватив ладонями щеки.

- Ну конечно, - выразительно хмыкнул младший Чжао. – Ни одна школа не отрядит для этой деревеньки своих лучших адептов.

Столь резкая критика возмутила служанку. Она нахмурила темные брови и подбоченившись, грубо спросила:

- А тебе откуда знать?

- Ха, - встряхнул головой юноша. – Я много путешествовал, и даже был в одной заклинательской школе.

- Ты то? – девица критично его оглядела. Она еще помнила, как тот явился в деревню в худых сапогах и без плаща. – Ну, ежели тебя отмыть…

Младший Чжао фыркнул и потер щеку, развозя по ней еще больше грязи. Его каштановые волосы уже казались черными, и даже позабыли как выглядит расческа. Спутанные патлы он собирал в низкий пучок, небрежно перевязывая его лентой.

Одежда у него была одна, вся в заплатах. С приходом теплых дней он подогнул рукава своей серой рубахи, и никто не видел, что от них на самом деле остались одни лохмотья. На смену стоптанным сапогам хозяин Вэй пожаловал ему соломенные сандалии.

Изредка юноша полоскал ту или иную часть своего гардероба в ручье, чтобы мухи не начинали виться вокруг из – за смрада. И там же безуспешно пытался выскребать грязь из – под ногтей. Только краска настолько въедалась в мягкие участки кожи, что отмыть ее было затеей попросту бесполезной.

- Я и так красавец, - самодовольно ответил младший Чжао, и под хохот служанки вновь взял кувшин с водой.

Число груженных повозок приближалось ко второму десятку.

Когда последние лучи солнца коснулись деревенских крыш, все повозки были заполнены до отвала, укрыты грубой кожей и крепко перевязаны, чтобы не одна ниточка шелка не ускользнула.

Юноша тяжело вздохнул и отер пот со лба тыльной стороной ладони. Ну вот и все, начинался его двадцать второй год жизни под этими небесами.

А по утру о прибытии в деревню заклинателей, младшего Чжао не оповестила разве что собака, и то по причине отсутствия дара речи. Они приземлились у ворот хозяина Вея, который не только управлял местной красильней, но и являлся старостой деревни. И тут же на маленькой улочке стало не протолкнуться. Люди теснили друг друга, каждому из них хотелось взглянуть на идущих по пути самосовершенствования.

Прибывшие, казались, окружены ореолом божественного сияния. Прохладный весенний ветерок касался их небесно – голубых одежд. По краям ханьфу струился, подобно бурному ручью, узор бегущих вод. И белоснежные рубашки со штанами, разительно отличались от поношенной одежды крестьян. Адепты не могли позволить себе вольности даже в лентах для волос и ножнах для мечей. Они должны были иметь только синий оттенок. Но такие мелочи, как разноцветные кисточки на рукоять, были простительны. Такова была форма их школы. Форма, которую младший Чжао не спутал бы ни с одной другой. Форма школы Тысячи Водопадов.

- Какие они пригожие, - взмахнула ресницами девушка, выбежавшая посмотреть на заклинателей босиком.

- Посмотри на их мечи.

- Ну, с такими героями точно ничего не страшно…

- Молодой господин, у меня есть дочь. Красавица каких не сыскать.

- Не слушайте его. Во всей деревне – моя дочь самая красивая!

Пятерых юных адептов, во главе со старшим учеником, закидывали предложениями и похвалой со всех сторон. Кто начинал строить девушкам глазки, кто покрывался краской смущения, а кто, помня о пути дао, старался отрешиться от происходящего вокруг.

Младший Чжао стоял в последних рядах толпы, да так и покатился со смеху, узрев горделивую осанку старшего из адептов. И это лицо ему так же было отлично знакомо. Бывший товарищ по заклинательской школе возмужал и теперь с честью носил на поясе печать старшего ученика.

Не без убогонькой торжественности, ворота дома хозяина Вея открылись, и он, в сопровождении слуг и помощников, с уважительным поклоном обратился к заклинателям:

- Рады приветствовать, господа. Нашу благодарность не измерить глубиной океана.

- Школа Тысячи Водопадов никогда не отказывает нуждающимся, - со стороны лицо старшего ученика, казалось, фарфоровой маской искусной работы. Он склонился в поклоне, и представился. – Я – Юй Фа и адепты нашей школы сделают все, чтобы путь вашего каравана был безопасным.

Младший Чжао выразительно хмыкнул и скрестив руки на груди, прислонился к стене хозяйского дома. Старший сотоварищ был прав, декламируя присказку, которая ходила по всей Поднебесной, только был не совсем искренним.

Школа Тысячи Водопадов никогда не отказывает нуждающимся, исключения составляют только те, кого из нее выгоняют. Те обречены на нищету и мучительную смерть. Например, как младший Чжао.

* Феей воды в Китае называют нарцисс.