В землях Похъёлы

Фантастический роман

Часть I

По нечаянной лестнице я взобрался на мост

Ведущий из пустоты в пустоту

Там птицы спасались оставшись без гнезд

Над морем мечущимся в холодном поту

Эрих Фрид. Птичий мост

Эта история случилась на обочине земной цивилизации, вдали от ее основных узлов. Там же она и закончилась, к великому счастью для человечества и всего мира. Знают о ней лишь Великие и, конечно, родители этой девочки. Вообразите ее, зеленоглазую, в большом не по росту мамином бальном платье, на фоне громадной зловещей звезды Антарес. Но когда началась эта история, девочки еще не было…

I. Невеста

г. Сортавала. Карельская префектура

Выпускники Российского союза могут позавидовать выпускным торжествам в гимназиях Империи. Выпускной бал начинается ближе к вечеру, но потом праздник длится еще три дня. Стоя под портретом Императора, директор гимназии поздравляет выпускников с началом взрослой жизни. На столиках вдоль стен сервирован легкий фуршет, для родителей приготовлено шампанское, выпускникам оно не положено. После нескольких тостов родители и те немногие, кто решили не оставаться на бал, покидают помещение, а дежурные уносят закуски, оставляя только лимонад. Одна из классных дам (в гимназии обычно два одиннадцатых класса) обращается к выпускникам, стоя под портретом Императрицы:

– Дорогие мои! Сегодня вас больше, чем обычно: кто хотел, мог пригласить избранника или избранницу со стороны. Они прошли психологическую проверку, и можете общаться с ними без опасений. Те, кто приглашал, предупреждены, что им уже нельзя выбрать другого партнера… Обращаюсь ко всем. Отныне вам все позволено. Но взрослая жизнь непроста, много сложностей, а иногда и трагедий случается от непонимания друг друга. Мы хотим, чтобы вы по возможности избежали этого и получили первый опыт семейной жизни. Сейчас вы будете выбирать себе партнера. Возможно, на одну эту ночь. Возможно, на несколько дней. А возможно, на всю жизнь – никто не скажет заранее, как у вас получится. Кто не хочет, может уйти и строить свою жизнь самостоятельно. Кто выберет себе пару, не бойтесь последствий. В случае рождения ребенка первые три года Империя будет оказывать всяческую помощь, а потом сможете получить образование, какое хотите. И даже если семейная жизнь не сложится, у вас уже будет ребенок, а Империи вы подарите нового гражданина… Теперь начинаем выпускные танцы. Каждый и каждая может потанцевать, с кем хочет. Отклонять предложение не допускается, вы можете больно ранить другого человека. Если он вам безразличен, по возможности тактично дайте это понять. Когда выбор сделан, возьмитесь за руки и отойдите в сторону, в конце вечера объявят, что будет дальше. Танцы в основном медленные, чтобы лучше почувствовать партнера. Вначале приглашают девушки. Начинаем…

И в гимназии города Сортавала актовый зал был убран цветами, девушки сидели или стояли у одной стены, а парни собрались у другой. Раздались вступительные аккорды (здесь была простая музыкальная колонка) и зазвучала музыка. Несколько девушек как живые букеты тронулись с места по направлению к парням. У большинства, конечно, все было обговорено заранее: парни и девушки заскользили по полу, не стесняясь иногда прижиматься друг к другу. Остальные девушки переминались, но одна задругой подходили к ребятам: отказать не посмеют, а там, как получится. К Игорю никто не подошел. Пару дней назад пробовал договориться с Леной, она как будто ему симпатизировала, но теперь повела плечами: «Извини, Игорек, я уже сговорилась. Долго ты собирался». Больше не пытался, не очень умел общаться с девушками.

Уже несколько пар отошли держась за руки, в других менялись партнеры: девушки покрасивее не отказывали себе в удовольствии помучить избранников. Наконец у стены остался лишь десяток девушек, наверное самых неуверенных в себе. Классная дама оглядела зал.

– Пауза. – сказала она, и музыка смолкла. – А теперь кавалеры выбирают дам. Правило то же, отказы недопустимы. Если партнер не нравится, во время танца шепните на ушко. Начали!

Музыка зазвучала снова, и Игорь сглотнул. Так мечталось, что его выберут, но все симпатичные обошли стороной, а остальные не приглянулись… Хотя вон та, наверное из параллельного класса? Если бы из приглашенных, уже увели бы. Верно, иногда видел ее на переменах: выше других девушек, волосы темно-каштановые, бедра широкие и выглядит надменно, может поэтому никто не подошел. Но не уродина, за такую талию соблазнительно подержаться. А тогда почему бы нет, вдруг выйдет оказаться с ней в постели? Раз осталась, значит не против секса. Неохота уходить не солоно хлебавши, сколько раз воображал соблазнительные картины, как он остается с девушкой наедине и ему все позволено… Он сошел с места, как с обрыва кинулся.

– Разрешите вас пригласить. – сказал он, слегка кланяясь. Манерам и танцевать их поверхностно обучили. – Меня зовут Игорь.

– Надежда. – ответила девушка, неохотно подавая руку.

Вблизи стало видно, что подбородок великоват, может поэтому и впечатление надменности. Глаза карие, довольно красивые. А вот глядит неприязненно, дескать откуда такой взялся? Ладно, потанцует и уйдет. Наверное вообще лучше домой, хотя родители удивятся: их готовили к тому, что выросшие дети на пару-тройку дней уйдут в загул. Игорь положил руку на обтянутую грубоватой тканью талию… Будто слабый электрический разряд – от шерсти? И другую руку, которой взялся за руку девушки, словно пронизала мимолетная вибрация. Надежда тоже вздрогнула и поглядела неуверенно.

– Наверное, электризация от шерсти. Это платье мама связала. Сказала: «Надень, может в нем тебе…» Она осеклась.

Тронулись. Игорь не был хорошим танцором, да и Надежда не очень, но вести девушку, ощущая легкие прикосновения ее груди, было приятно. Осмелел и положил вторую руку на талию, ладони удобно устроились во впадинках повыше бедер. Надежда слегка порозовела, но возражать не стала: для того и медленные танцы, чтобы установить телесный контакт. Все же она держалась в стороне, лишь слегка обхватывая Игоря, но и такие касания приятно волновали. Музыка смолкла, он наклонился и коснулся губами руки девушки.

– Спасибо. Было приятно танцевать с тобой.

– Отторжения на физическом уровне не произошло. – хмуро улыбнулась она. – Нам сказали, что тогда отношения могут и развиваться.

– А ты наверное отличница?

– Хорошистка, – Надежда улыбнулась уже веселее, и на щеках появились симпатичные ямочки. – Говорят, у меня недостаточно прилежания.

Снова заиграла музыка, и Надежда толкнула Игоря:

– Пригласи кого-нибудь из моих соседок. Им, бедным, не достает парней.

Пригласил одну девушку, потом вторую, потанцевали. Тем временем и Надежда станцевала с кем-то, наверное из своего класса. Когда Игорь вернулся к ней, спросила:

– Ну как? Будешь приглашать кого-нибудь во второй раз?

Игорь покачал головой: – Нет. Как-то ни тепло и не холодно. Первую, может, и пригласил бы, но ты интереснее.

Надежда усмехнулась: – Да, парням сегодня раздолье. Любой может найти себе пару.

Классная опять вышла вперед: – Последний танец. Сейчас могут выбирать и девушки, и парни. На этот раз допускается отклонить приглашение.

– Точно не хочешь пригласить кого-нибудь из них? – Надежда кивнула на неприкаянно сидевших у стены девушек.

Вдруг очень захотелось опять подержать ее за талию. – Нет, снова тебя.

Надежда поглядела скептически.

– Но это значит, ты делаешь выбор. В последний раз танцуют только состоявшиеся пары.

– Ну и что, – сказал Игорь, – я тебя приглашаю… – Он спохватился: – Ты согласна?

Надежда прикусила губу (почему-то даже не накрашены) и опять оглянулась на девушек у стены.

– У меня нет выбора. Я вдруг поняла, что к ним не хочу. А ты не самый плохой вариант, сразу тебя не приметила. Кого я хотела сначала, сразу разобрали… Ладно, согласна.

И, будто про себя, добавила: – Вот уж не думала.

На этот раз пары заполнили все пространство зала, а эту музыку колонка раньше не исполняла. То словно тревожный посвист поземки, то радостный плеск летнего ливня, то тревожные перекаты грома…

– Намек на то, как может сложиться семейная жизнь, – улыбнулась Надежда. Она повеселела и казалась почти красивой, в темных волосах порой словно мерцали искорки. Игорь рискнул привлечь ее поближе, и девушка не отстранилась, а у него закружилась голова от прикосновения ее груди.

Музыка смолкла. К девушкам у стены подошла классная дама из параллельного класса и стала им что-то говорить.

– Успокаивает, – прокомментировала Надежда. – Что просто ребят на всех не хватает, и у них еще все будет замечательно. Небось и психолога подключит. Все-таки хорошо, что ты меня выбрал. Пускай завтра и разбежимся.

– Кое-кто точно, – сказал Игорь. – У некоторых парней есть подружки на стороне, просто сегодня грех не воспользоваться случаем.

– Девушкам, от кого откажутся, будет обидно, – вздохнула Надежда.

Классная вышла вперед:

– Поздравляю с выбором! Вы получаете подарок от Империи, три дня отдыха в коттеджном поселке на берегу озера Сайма. Номера на двоих, все удобства, с завтрашнего дня бесплатное питание. На сегодня в холле возьмите подарки, одна коробка на пару. Забирайте свои вещи и выходите в холл, автобус подъедет к гимназии. Можете позвонить родителям, чтобы знали, где вы будете. Девушки, которые желают отсрочить поездку, подойдите ко мне, составим индивидуальный график.

– Ладно, я за вещами, – сказал Игорь. Поднялся в свой бывший класс (надо же, в последний раз!), а потом спустился в холл.

Надежды еще не было, девушки всегда опаздывают. Он взял одну из коробок (обвязаны розовыми ленточками) и запихал в сумку. Холл наполнялся выпускниками, почти все болтали по телефону. Появилась Надежда с небольшой сумкой.

– Кое-что все-таки взяла, хоть и была уверена, что никуда не поеду. – Она кивнула на оставшиеся коробки: – Ты забрал, а то у меня места нет?

– Да, – кивнул Игорь. – Пойдем.

Перед школой только что развернулся автобус, тоже украшенный розовыми лентами. Вышли, и Игорь стал загружать сумки, свою и Надежды, в багажный отсек.

– Захвати коробку. – попросила Надежда, – поглядим, что там.

Вся компания набилась в автобус, классная помахала на прощание, тронулись. Встречные машины приветственно сигналили, и автобус весело гудел в ответ.

– Попала-таки на праздник жизни. – сказала Надежда. – А то уже представляла, как буду возвращаться домой одна. Открывай коробку, посмотрим.

– Здесь бутерброды, финский сервелат, пара упаковок лапши быстрого приготовления…

Надежда рассмеялась: – Чтобы любовники раньше времени не умерли от истощения.

– Еще два каких-то тюбика.

Сзади и спереди раздались взрывы смеха. Надежда протянула руку: – Дай, погляжу… Так, один тюбик это гель «до того, как». Нам, девушкам, все уши прожужжали, как важна хорошая смазка в первый раз. А второй, «после того, как». Средство для заживления ран (Надежда прыснула) и подавления возможной инфекции. В общем, экипировали по полной программе. Такая забота даже напрягает.

– Да уж. А вот презервативы не положили.

Надежда хихикнула. – Выдали девушкам на последнем занятии, кто боится сразу забеременеть. Преподавательница у нас с юмором, сказала: «Наденьте своему парню, смажьте хорошенько и наслаждайтесь процессом. Главное, не перепутайте последовательность».

– А ты тоже взяла?

Надежда порозовела: – Давай, не будем об этом. Мы знакомы-то всего час…

– Извини, сморозил чушь. – Чтобы скрыть смущение, Игорь стал рыться дальше. – Тут еще шоколадки и другие вкусняшки.

– Дай шоколадку, – попросила Надежда, – если есть финские. А то нервничаю, все вышло так неожиданно.

Автобус выехал из городка и через полчаса пересек бывшую границу (теперь был только дорожный указатель с надписью «Финмарк»). Игорь глядел с любопытством, прежде в этой части Финмарка не бывал. Шоссе стало лучше, а вот пейзаж не изменился: те же перелески и небольшие озера. Потом впереди засинело.

– Должно быть, Сайма. – сказал Игорь. – В учебнике географии написано, что это большое озеро.

Автобус свернул налево и поехал в некотором удалении от берега, где виднелись живописные поселки.

– Наверное где-то здесь.

И в самом деле, автобус подъехал к вольготно раскинувшемуся одноэтажному зданию с надписью «Сайма». В стороне были разбросаны симпатичные бревенчатые строения.

– Выходим, – сказал голос из динамика. – Не забудьте взять свои вещи.

Их встречала женщина в нарядной (белое с синим) одежде.

– Вас приветствует база отдыха «Сайма», – сказала она с заметным финским акцентом. – Я администратор, обращайтесь ко мне «госпожа Суолайнен». Разбирайте ключи. – она кивнула на столик у скамейки. – Схема поселка на этом стенде, все коттеджи одинаковые, постельное белье заправлено, подогрев воды включен. Утром после девяти можете позавтракать в кафе, обед и ужин по графику. Хорошего отдыха.

Надежда толкнула Игоря в бок (а ведь раскрепощается девушка): – Ну и фамилия, сразу не выговоришь.

После администратора вышла другая женщина – а эта знакома, школьная медсестра, наверное приехала на том же автобусе.

– Привет, я побуду с вами пару дней. Временный медпункт будет в этом здании, вход слева. Обращайтесь в любое время, если понадобится. Девушкам, которые впервые будут с мужчиной, в обязательном порядке прийти завтра на обследование. Вам говорили, почему это важно. Остальные по желанию.

Девушки похихикали, а Игорь взял попавшийся под руку ключ и стал разглядывать схему.

– У нас 12б, вон по этой аллее. Должно быть недалеко.

– Как в школе, – легонько вздохнула Надежда, – теперь в двенадцатый класс. Только без оценок.

Игорь подхватил и ее сумку, Надежда обнялась с парой одноклассниц, и пошли по аллее.

– Что-то не очень приветлива эта администраторша, – сказала Надежда.

– Ну, многие финны не рады, что снова оказались в Российской империи. Просто деваться некуда, помощи со стороны больше не было.

– Вот и мне некуда было деваться, – снова вздохнула Надежда. – От выпускного бала ведь не принято отказываться. Разве что отшить всех кавалеров, но тогда будут злословить: на нее, мол, никто не позарился.

Вскоре показался аккуратный домик с верандой, обшитый красными досками.

– Так, это 12а, – сказал Игорь. – Похоже, в коттеджах по два номера, и наш с другой стороны.

Так и оказалось, над крылечком нависали ветви большой сосны.

– Надеюсь, ванная не общая, – без энтузиазма сказала Надежда.

Игорь внес сумки на веранду и открыл дверь. Оказались в чем-то вроде гостиной: стол с букетом цветов, телевизор, кухонная ниша и еще две двери в противоположной стене. Надежда заглянула в них:

– Маленькая ванная, а вот тут предполагается наше любовное гнездышко.

Игорь подошел: небольшая комната, потолок скатом, не особенно широкая кровать с двумя подушками на покрывале.

– Вот так, – сказала Надежда, – отдельные спальные места не предусмотрены. Наверное, для семей с детьми ставят дополнительные кровати в гостиной.

Они стояли рядом, от Надежды пахло духами, и она казалась невеселой. Игорь потянулся поцеловать ее, но она чуть повернулась и попал в щеку. Надежда опять вздохнула, уже в который раз.

– Ну вот, – сказала она. – Положено начать с поцелуев, а я совершенно не готова. Большинство пар ведь уже встречались, но у меня здесь до поцелуев не дошло. Раньше было романтичнее: ухаживание, свидания, а теперь из школы сразу в постель. Понятно, чтобы стеснительные, вроде меня, не тянули резину. Быстрее заведут семью, быстрее детей нарожают.

Он взял ее за руку – а пальцы холодные.

– Что ты грустишь, Надежда? Нам сказали отнестись к этому, как приятному приключению. Может, и в самом деле завтра разбежимся.

– Для кого-то приятное, а для кого-то может оказаться не очень. Ну, поцелуй меня.

Однако губы у нее не очень откликались, и после нескольких попыток Игорь вздохнул: – Так у нас ничего не получится. Ты слишком напряжена.

– У меня был мальчик в Красноярске, от поцелуев голова кругом шла, – пожаловалась Надежда. – К сожалению, родителей перевели на север.

– Тогда это было нечто запретное, – сказал Игорь, – а запретный плод сладок. А вообще, мы почти не знаем друг друга, боимся раскрыться.

– Занятно. Целоваться не очень получается, а для секса хорошо знать друг друга не обязательно. Вот ты, похоже, уже готов. А меня трясет, пойду приму горячий душ. Рекомендовали делать это вместе, но мне пока стыдно.

Она порылась в своей сумке и скрылась в ванной. Игорь подошел к окну: смеркается, хотя настоящей ночи не будет, среди сосен зажглись фонари. Сердце часто бьется от предвкушения: наконец-то окажется в постели с девушкой. Всего-то раз и был секс: девушки стараются дотянуть до выпускного, а взрослых женщин стеснялся… Надежда вышла из ванной в халатике и прошмыгнула в спальню. Игорь принял душ и огляделся: полотенце было сложено на стиральной машине, а халата не было. Снова одеваться не хотелось, просто завернулся в полотенце и вошел в спаленку. Надежда лежала на спине, накрывшись до подбородка, глаза блестели.

– Финны скаредные. – сказала она. – всего один халат повесили.

Игорь поискал взглядом, куда сесть, и сел рядом.

– Со стульями тоже проблема… А у тебя испуганный вид. Может, отложим? Или вообще не станем, мы ведь не обязаны это делать?

Надежда быстро глянула на него:

– Нет. А то будешь чувствовать себя обманутым. Ведь надеялся на секс, ясное дело. Да и я… еле заставила себя пойти на эти танцы, перетрусила, и вдруг все впустую? Мне ведь тоже пора начинать, а с кем еще, я теперь считаюсь твоей невестой, пускай на время... Не-ве-ста, – протянула она, – незнаемая. Вот ты и должен меня познать.

– А нам не говорили, что значит «невеста».

– Уроки по сексуальному воспитанию ведь раздельные, – уже веселее сказала Надежда. – Только… раз с поцелуями не вышло, не хочу я любовных игр. Лучше уж сразу, как в омут с головой. Постой, нас снабдили какими-то мазями.

А он и забыл. Принес коробку, придерживая другой рукой полотенце на бедрах, Надежда достала тюбик и фыркнула.

– Раздевайся. Нам сказали, что лучше, если наносит девушка. Парни сразу возбуждаются.

Игорь помедлил (было стыдно снимать полотенце), но все-таки скинул. Надежда прыснула:

– У тебя и так стоит. Как у кукол, с которыми мы практиковались, но у тех были пластиковые. Вам тоже давали пластиковых девушек?.. Ложись.

Она привстала (одеяло соскользнуло, и стали видны довольно полные груди) и начала выдавливать гель на его напрягшийся пенис.

– И как такой в меня поместится? Лучше смажу побольше.

Игорь молчал, его коснулись холодноватые от геля пальчики, заскользили вверх-вниз (очень приятно!), и сладостное томление стало разливаться в промежности.

– Ложись на меня, – выдохнула Надежда, – а то сейчас кончишь, всю обляпаешь и будет противно. Все должно попасть в меня.

Им показывали, тоже на манекене, как это делать, чтобы не ударили лицом в грязь. Он полностью откинул одеяло с Надежды (та откинула голову на подушку и развела коленки), с замиранием сердца примерился, надавил… и сразу проскочил куда-то, а Надежда вскрикнула, и по животу прошла судорога. Игорь стал двигаться, наслаждаясь податливостью женского тела под собой. Первый раз у него было стоя, не снимая одежды, и вышло неуклюже, да и сейчас все закончилось слишком быстро: скользил в упоительной тесноте внутри Надежды, и вдруг его пронизала частая пульсация. Он не смог удержать стона (такого наслаждения раньше никогда не испытывал), а потом еще полежал, приходя в себя, и растянулся рядом с девушкой. Та быстро накинула одеяло.

– Ну, вот и все, – удовлетворенно сказал она. – Я больше не девственница, и было почти не больно. Вскрикнула скорее от испуга, во мне вдруг оказалось нечто большое. И тебе, по-моему, было хорошо.

Она приоткрыла одеяло: – Крови совсем чуть-чуть, а вот твоего семени немало, видела в учебном фильме, как оно выглядит. Надо скорее в душ.

Она неловко встала и ушла, а Игорь остался лежать. Расслабление, блаженный покой… Он почти заснул, но тут вернулась Надежда, быстро надела ночную рубашку (все-таки захватила) и легла под одеяло.

– Хорошо, что разные. Под одним было бы непривычно, а спать хочется, сил нет. Извини, я… – Она умолкла и почти сразу стала посапывать.

Игорь улыбнулся, впервые засыпал в постели с женщиной. Вот и получился настоящий секс – хорошо, что на выпускном подошел к Надежде. Тоже сходил в душ, чувство покоя и довольства не оставляло, и быстро уснул.

Проснулся уже утром, Надежды рядом не было, из открытой двери слышалось звяканье. Встал, надел джинсы с рубашкой (надо было взять что-то домашнее) и вышел из спальни. Надежда возилась в кухонной нише.

– Вот. – обернулась она. – заварила чай и выложила бутерброды. Есть хочется, а до завтрака больше часа.

– Доброе утро, – сказал он и поцеловал ее в щеку. – Как спалось?

– Как убитая, – Надежда тоже мимолетно прижалась к нему, приятно пощекотав лицо волосами. – Наверное организм отходил от стресса. Эти танцы, да впервые с мужчиной… Садись за стол, у нас прямо супружеский завтрак.

– Нас и готовят, чтобы прочувствовали, как это бывает. А… как тебе было вчера?

– Да никак. Немного больно, и боялась, что будет еще больнее. А потом так расслабило… Пей чай, остынет.

Забота, это тоже приятно. Попили чая и начали собираться. Надежда улыбнулась:

– Выходить к родителям было бы неудобно, а тут все свои. Небось еще хвастаться начнут, конечно потихоньку.

Платье надела то же, наверное гардероб скромный, а вот волосы тщательно уложила. Вышли на улицу (свежо и пахнет хвоей) и отыскали кафе. Было самообслуживание, на раздаче неулыбчивые финки. Взяли омлет, кофе и калитки с черникой.

После завтрака вернулись к зданию администрации.

– Мне как будто в левое крыло. – сказала Надежда. – О, здесь уже очередь. Выходит, я не одна такая.

Действительно, несколько девушек ожидали на скамейках, разговаривая.

– Делятся впечатлениями, – хихикнула Надежда. – Иди пока домой, а то будешь всех смущать.

Домой… Временный дом, временная постель, да и девушка тоже временная. Хотя с ней было очень приятно, но вдруг она забеременеет? К этому как-то не готов. Однако думать не хотелось, провалялся на кровати до возвращения Надежды. Та появилась оживленная.

– Всё в порядке, но до завтра только платоническая любовь. И сертификат дали, забавные у вас порядки. – Она помахала какой-то бумажкой.

– Какой сертификат?

– Что я потеряла девственность во время официальной выпускной церемонии, здесь дата и твои данные. Теперь, когда буду выходить замуж, имею право носить венок из белых роз.

– Что за ерунда?

– Для девушек не ерунда. – Она недовольно огляделась и все-таки села на кровать рядом с Игорем. – Если у нас все же будет свадьба, я могу носить такой венок и белое платье. Часто девушка выходит не за того, с кем танцевала на выпускном, и платье придется выбрать другого цвета, но право на белый венок остается. Это престижно, недаром девушки здесь стараются хранить целомудрие до выпускной ночи. Может, парням это не нравится (она фыркнула), зато подростковых беременностей меньше, чем в Российском союзе. Ты разве не знал?

– Как-то мимо прошло, – пробормотал Игорь. – А ты вообще откуда?

– Издалека, из Красноярска. Есть такой город в Сибири, ты вряд ли знаешь.

– Почему же? Я интересуюсь географией, знаю. Стоит на Енисее. А почему уехали?

– У Империи какой-то важный строительный проект, и сманили высокой зарплатой. Отец инженер путеец.

Он-то думал, что Надежда из простой рабочей семьи.

– А платье скромное. Там девушки старались поразить нарядами.

– Это вроде талисмана, – неохотно сказала Надежда. – Уж не знаю, повезло мне или нет?.. А чем ты ещё интересуешься?

– Историей России, прошлой и новейшей.

– Хочешь стать школьным учителем?

– Вряд ли. Да пока и не задумывался. Ты же знаешь, что ребят забирают на военную или гражданскую службу. Три или четыре года.

– В Российском союзе не забирают, воевать не с кем. Есть какие-то добровольные формирования.

– А отец считает, что для парней полезна военная служба.

– Это значит, – недовольно сказала Надежда, – что если я забеременею, отца ребенка придется ждать три или четыре года? Меня как-то не просветили.

– А ты можешь сейчас забеременеть?

– Вероятность невелика, – опять нехотя сказала Надежда, – нам показывали примерный график. Завтра уже будет стремиться к нулю. Вообще-то, я и не хочу.

– А как другие девушки?

– Кто-то заставил парня надеть презерватив. А другие фаталистки, вроде меня: пусть будет, что будет. В Российском союзе делают прививки от беременности, но это не раньше восемнадцати лет.

– Что же мама отпустила тебя на этот выпускной? Известно, чем они заканчиваются.

Надежда вздохнула:

– Она уже потеряла надежду, что я вообще заведу парня. Говорила, что слишком много жду от жизни. А тут, в добровольно-принудительном порядке. Наверное я слишком добросовестная, было неловко обмануть твои ожидания (она фыркнула). И вдобавок, у вас так принято… А что ты еще делаешь в свободное время, кроме чтения книжек по истории?

Прямо допрос получается. Но это знакомо: девушки всегда хотят узнать побольше о парне.

– Туризм. Обошел окрестности, выезжал и подальше. Вот на Сайме не был, можем прогуляться по берегу.

– Может быть, завтра, – неохотно сказала Надежда. – Мне пока не стоит много ходить.

– Это из-за меня?.. Ох, извини.

Надежда фыркнула: – Не за что. За удовольствия мужчины всегда расплачивается женщина, судьба такая. Но потом своди куда-нибудь. Год живу в вашей Сортавале, и ничего интересного не увидела. Разве что архитектура… более романтическая, что ли, у нас одни коробки. С осени, надеюсь, буду учиться в Петербурге, если конечно с тобой не залетела. Ведь уговаривала себя не ходить, так нет, загорелась узнать, что может получиться? Раз в жизни такая вольница, жаль упускать случай. А теперь гадаю, не получилось ли это «что-то» уже с первого раза?

Стало немного обидно: ему, Игорю, места в этих планах нет. Впрочем, он и рассчитывал на секс без серьезных обязательств, на выпускных так обычно и бывает. Еще одно, последнее занятие, только с одноклассницей в постели.

– Не огорчайся, – сказал он. – Дадут няню, а когда поступишь, гарантирована оплата съемной квартиры. И график учебы свободный. Ты куда хочешь поступать?

– Еще не решила. Журналистика или педагогика, надо походить в центр профориентации. А как ты относишься к тому, что можешь стать отцом?

– Как ты и сказала: пусть будет, что будет. Даже интересно, хотя три-четыре года у меня будут другие обязанности.

– Да, – вздохнула Надежда, – с мужиков всё, как с гуся вода. Ну, пока это маловероятно, тем более, что сегодня повторить не получится.

Уже хорошо: пусть не сегодня, то позже Надежда может согласиться и «повторить».

– А что ты сегодня хочешь делать? – спросил он. – До обеда еще далеко.

– Наверное схожу, поболтаю с Маринкой. Появилась общая тема для разговоров, а заниматься чем-то она вряд ли будет, тоже сегодня не совсем… пригодная.

Она снова фыркнула и взялась за телефон, а Игорь стал отыскивать в сумке плавки.

– Тогда я с хожу на озеро, а пока тебя провожу. В каком она домике?

Он сверился со схемой поселка возле двери (аккуратный народ эти финны), и пошли. Погода приятная, солнечная, Маринка уже спускалась с террасы. Девушки устроились на скамейке, и Надежда махнула Игорю: – Иди.

Будут теперь делиться впечатлениями, что-то вроде групповой психотерапии. Для кого-то, особенно для девушек, это важно, а ему разговаривать не хочется. Солнечное тепло на лице, шумок ветра в хвое, приятное довольство в теле. Даже если у них не сложится, уже хорошо. Вышел на мощеную плиткой дорожку и зашагал к голубевшему меж сосен озеру.

Берег травянистый, песчаный пляж, местами большие камни – всё, как на Ладоге. Только поодаль несколько белых яхт и пляж лучше обустроен: зонтики от солнца, лежаки, кабинки для переодевания. Никого, скорее всего вода еще холодная. Холодной и оказалась: ему-то ничего, а вот Надежде остается только загорать. Хотя… выросла на Енисее, а там вода наверное еще холоднее.

Он поплыл к далекому берегу, отмеченному полоской леса, но скоро повернул обратно: еще переполошит местных спасателей. Хотя их не видно, наверняка наблюдают через камеры. Полотенца не взял, и обсыхать было холодновато. Если пойдет сюда с Надеждой, надо захватить.

Когда вернулся к домикам, она по-прежнему болтала с подругой, еще и третья девушка присоединилась. Судя по хихиканью, разговор шел на пикантную тему, и Игорь, кивнув, прошел мимо. Для девушек раздолье: вырвались из дома, многие впервые были с мужчиной, и теперь можно наговориться всласть. Надежды долго не было, пришла оживленная.

– Надо же, прямо подругами стали. В гимназии близко не сходились, а теперь общие темы появились. Ты что, купался? Волосы были мокрые.

Углядела, хотя и болтала.

– Поплавал немного. Вода холодная, хотя тебе после Енисея должно быть в самый раз.

– В Енисее не купаются, вода очень холодная. И вдобавок загрязненная, так что ездили в аквапарки. Там пруды с подогревом.

– Тогда тебе должно понравиться на Ладоге. Простор и волны, как на море. Может быть, съездим.

– Может быть, – без энтузиазма отозвалась Надежда. – Ну что, пошли обедать?

На обед была уха, только непривычно приготовленная, пюре с фрикадельками, калитка с курицей. Надежда хихикнула, видно еще не отошла от болтовни:

– Сытно. Наверное, чтобы набирались сил для ночи.

Когда вернулись в домик, сразу уткнулась в телевизор: какой-то бесконечный семейный сериал, Игорь такие не переносил. Ну что же, как в обычной семье. Он зашел в спаленку и лег на кровать – да, в джинсах неудобно. Впрочем, скоро появилась и Надежда.

– Насмотрелась уже этих сериалов. А тут что-то новое, мужчина рядом.

Игорь хмыкнул: – Другой сериал начинается?

– Да кто его знает, – беспечно сказала Надежда. – Если появится ребенок, как-то будем общаться. А так… Вон Маринка сказала, что венок из белых роз заработала, теперь можно и погулять. Замуж пока не собирается.

– Расчетливая у тебя подруга.

– Реально мыслящая, – фыркнула Надежда. – Куда спешить, памперсы менять? Хотя раньше приходилось стирать пеленки, это вообще кошмар. Расскажи что-нибудь, сексом все равно пока заниматься не будем.

– Что «пока», это обнадеживает, – улыбнулся Игорь. – Боялся, что ты вообще к этому охладела.

– Пока не разобралась. Ну как? Только об истории не надо, про даты и всяких исторических личностей. В гимназии надоело.

– Гм, – сказал Игорь. – Как я понял, ты недавно в Карелии. Про «Калевалу» слышала?

– А что это такое?

– Карело-финский эпос. Ты не думай, он не скучный. Вот:

«На пространстве этом бедном,

В крае севера убогом

Так давай свои мне руки,

Пальцы наши вместе сложим,

Песни славные споем мы,

Начиная с самых лучших…»

Это из первой руны, всего их пятьдесят.

– И ты все наизусть знаешь?

– Что ты, только отдельные места. Там о сотворении мира, о появлении первых людей, о злой колдунье Лоухи в земле Похъелы…

– Ну, рассказывай. – Надежда легла рядом.

Непривычно лежать рядом с женщиной: горьковатый аромат духов (уже другие, видно взяла попробовать у Маринки), и вообще это волнует. Он вызвал на телефон текст и стал читать, начав с дочери воздушного пространства, Ильматар:

«Дочь воздушного пространства,

Стройное дитя творенья,

Долго девой оставалась,

Долгий век жила в девицах

Средь воздушного простора,

В растянувшихся равнинах.

Так жила - и заскучала,

Странной жизнь такая стала:

Постоянно жить одною

И девицей оставаться

В той большой стране воздушной,

Средь пустынного пространства…»

Но читать слишком долго, так что дальше стал пересказывать: как она склонилась в волны вод, как пена морская и ветер надули ей плод, и она носила его в себе семьсот лет, однако незачатый никак не рождался, пока сам не открыл костяной замок и не выпал в синее море. Так появился на свет песнопевец Вяйнямейнен…

– Как ты такие имена выговариваешь? – удивилась Надежда. – Ну, Ильматар еще ладно, будто из «Властелина колец». Хотя, давай дальше.

Так что, удивительно, первую руну выслушала.

– Да уж, – сказала она, – семьсот лет беременности. Тут девять месяцев бы выдержать. А вообще, поэтическая сказка. Потом продолжишь, на сон грядущий. И что у нас дальше в программе?

– На дверях кафе было объявление. Для нас подготовлена культурная программа: сначала фильм о супружестве, а потом какая-то комедия. Скоро начнется, пойдем?

– А что еще делать? Только себя в порядок приведу.

Скрылась в ванной и вышла с прической поаккуратнее и накрашенными губами.

– Хорошо, что платье не мнется. Некоторые притащили с собой кучу нарядов, хотя где тут красоваться?

Кинотеатром служила пристройка к зданию администрации, сначала показали фильм о базисных правилах супружества. Первое было, что молодые супруги должны оставить родителей. Ведущий ссылался на Библию: «…оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут два одна плоть»1, и иллюстрировал лекцию забавными мультиками.

– А как найти угол, где прилепиться, об этом не говорит, – прошептала Надежда, и ее волосы снова приятно пощекотали ухо Игоря. Потом последовал фильм о забавных приключениях молодой супружеской пары, после него зашли в кафе перекусить и вернулись «домой».

– Наше временное гнездышко, – вздохнула Надежда. – Хотя мы ведь не супруги, скорее последние школьные дни. Хорошо, что экзамен сдавать не надо… – она запнулась и хихикнула. – Хотя ты свой вроде сдал.

Среди сосен опять зажглись фонари, смотреть телевизор или возвращаться к «Калевале» не хотелось, просто легли рядом. Надежда как будто задумалась и выглядела грустной. Игорь приподнялся на локте, сомкнутые губы девушки оказалось рядом, и, особо не думая, поцеловал их. Надежда чуть помедлила и высвободилась.

– С чего это ты? Хотя да, секс у нас уже был, а толком не целовались. Не соблюдаем очередность.

– Ты показалась грустной, захотелось тебя отвлечь.

– Я не грустная и не веселая. Скорее растерянная, будто меня подхватило и несет куда-то. Как решилась потанцевать с тобой, вся воля куда-то исчезла. Ничего не поделаешь, выбор сделан. Ну, давай попробуем еще раз. Может, получу хоть какое-то удовольствие.

Однако с поцелуями опять не заладилось, и после нескольких попыток Игорь вздохнул: – Ну, тогда давай спать.

– Рано еще, – пробормотала Надежда, но встала, переоделась в ночнушку и залезла под одеяло со своей стороны. – Спокойной ночи.

Игорь тоже снял рубашку и джинсы, и улегся под вторым одеялом. Да, не очень у них складывается… Хотя, один раз был замечательный секс, и за то спасибо. Воспоминание возбудило, никак не засыпалось. Да и Надежда что-то ворочалась, а потом легла на спину:

– Вся взбудоражена. Свою девичью любовь вспоминала, а тут еще твои поцелуи, да и вообще мужчина рядом. Так не засну. Давай второй тюбик, «после того, как». Сделаешь мне легкий внутренний массаж. В прошлый раз подействовало, как хорошее снотворное.

Непредсказуемый народ эти женщины. Но сердце забилось чаще, встал и отыскал требуемое.

– Только смажь сам. И, пожалуйста, будь со мной бережнее. Лишь чуть-чуть подвигайся.

Нанося мазь, сразу возбудился. Надежда приподняла ночнушку, а он опять устроился меж ее бедер (поразительно шелковистая кожа) и стал осторожно входить в нее. Раздвинулись будто мягкие лепестки, опять восхитительно обхватило кругом, и едва сделал несколько движений, как тело сотрясли судороги оргазма.

– Быстро, – вздохнула Надежда, когда он лег рядом, – так меня не раскачаешь. Хотя сама просила «чуть-чуть». В другой раз делай это подольше, ладно? А сейчас немного печет, наверное от мази, но не больно. Зато нервы как будто успокоились.

Она повернулась на бок и уже сонно пробормотала: – Идти в ванную не хочется, уж как-нибудь…

Занятно, мужчины после секса хотят спать, а женщины, как им говорили, возбуждены. Похоже, у него с Надеждой наоборот. Хотя нет, тоже клонит ко сну… Проснулся от того, что из-под него вытаскивают простыню. Надежда, в халатике на голое тело, рассмеялась:

– Надо стирать. Финны явно не собираются менять постельное белье каждый день. Да и неловко, сразу увидят, чем мы тут занимались. Лучше я сама, тем более, что хорошо выспалась.

Стены розовые в утреннем свете, и лицо Надежды тоже будто светится.

– Ты очень милая, – сказал Игорь.

– Последний день начинается, – вздохнула та. – Кстати, и трусы давай, поиграю в замужнюю женщину. Хорошо, что постельное гладить не надо, а трусы и не глаженые сойдут… Интересно, что нам на сегодня приготовили?

Приготовили экскурсию в Иматру, у входа в кафе висело объявление. Надежда фыркнула:

– Видно решили, что физиологические потребности мы удовлетворили, пора и культурные. Кстати заметил, что финны предпочитают объясняться письменно?

Игорь пожал плечами: – Обижены на нас, хотя мы вроде им помогли. Кстати, не только культурные, там главное аквапарк. Так что завтракаем и сходим переодеться.

Наконец-то Надежда вылезла из своего вязаного платья: надела шортики и блузку, всё в голубых тонах. Шорты красиво облегали крутые бедра, и Игорь сделал комплимент, пожалуй, не совсем удачный: – Ты в них очень симпатичная.

Надежда фыркнула: – А в платье разве нет?

Когда вернулись, автобус уже стоял, к нему подходили парочки, большинство решили поехать. Рядом с водителем села гид:

– Сначала посетим водоскат Имантранкоси, где из озера Сайма берет начало река Вуокса. Вам повезло, сейчас спускают воду.

Поехали, дорога то приближалась к озеру, то удалялась от него. Водоскат оказался недалеко и впечатлял: бурлящие потоки воды низвергались с плотины, а дальше вода шумным потоком неслась по каменистому руслу.

– Напоминает водопад Кивач в Карелии, – сказал Игорь, – я там купался в пенных каскадах. К сожалению, это далековато от Сортавалы.

Все фотографировались, Надежда попросила Маринку снять и ее с Игорем.

– Хоть память останется, – усмехнулась она.

Потом подъехали к чему-то вроде бассейна, где скульптуру нагой девушки омывали струи воды.

– Дева озера, – сказала гид. – Во времена бывшей Российской империи сюда было модно приезжать, чтобы утопиться в озере. Изредка это бывает и сейчас.

Скульптура энтузиазма не вызвала, тем более лицо казалось подпорченным.

– Похоже, этой с любовью не повезло, – сказала Надежда. – А интересно, финнам лень привести в порядок лицо, или так и было задумано. Вряд ли утопленницы сохраняют красоту лица, всякие рыбы объедают, брр. Тогда это вроде предостережения.

Тронулись дальше и проехали аккуратный городок Иматру. У широко раскинувшегося здания остановились, за соснами опять голубело озеро.

– Аквапарк «Волшебный лес», – пояснила гид. – Это территория СПА-центра, кроме аквапарка есть отель, сауны, спа-салоны, игровые комнаты, все возможности для отдыха и развлечений. Сюда лучше приезжать на выходные или несколько дней, многие семьи так и делают. К сожалению, у вас всего три часа, так что попариться в сауне не успеете. Но сюда можно приехать самостоятельно, только позвоните мне и я устрою. Тем более, в течение недели после выпускного действует скидка пятьдесят процентов на все процедуры. Сам аквапарк для вас бесплатно. Наденьте эти браслетики (она пустила по рядам коробочку с голубенькими браслетами) и наслаждайтесь отдыхом. Девушек могу познакомить со спа-салонами, а еще есть маникюр и педикюр, тоже бесплатно. Подходите.

– Явно подрабатывает, поставляя клиентов, – шепнула Надежда. – Ну, я пойду, а ты пока погуляй.

Так что большинство девушек веселым табунком пошли за гидом, а парни в парк. Разделись до плавок, и за прозрачной стеной попали в жаркий тропический мир: озеро в каменистых берегах, с заливчиками и островками, водопады – и повсюду роскошная зелень. Была водяная горка (80 метров), и Игорь с наслаждением покатался в пенной воде. И здесь походило на Кивач, только было гораздо теплее. Приятно, но все-таки одиноко. Когда уже наплескался, появилась Надежда.

– Там можно застрять на целый день, а мне хотелось поплавать.

Однако горка вызвала нарекания: – В Красноярске круче. Там так несет и разворачивает, только держись. А не за что, лишь за партнера.

Случаев ухватить барахтающуюся Надежду в охапку и тут хватало, так что настроение улучшилось. Уходить из райского уголка не хотелось.

«Дома» отправились на обед, его сдвинули на час. Идти в кино не хотелось, так что опять улеглись на кровати.

– Ты мне рассказывал «Калевалу», – сказала Надежда. – Что там дальше?

– Вторая руна менее интересная, там рассказывается, как сажали деревья. Древние карелы жили близко к природе, и растительность была очень важна. Рябину сажали на святых местах, много приключений было с дубом. Вырос такой огромный, что затмевал солнце и мешал птицам летать, в конце концов его срубили. Еще Вяйнямейнен посадил ячмень… Ну а в третьей руне говорится о поэтическом поединке Вяйнямейнена с богатырем Ёкахайненом из сумрачной страны Похъелы. Тот мнил себя очень умным и поехал состязаться в мудрости. Столкнулись на санях в полях Калевалы, разузнали, кто есть кто, и начали состязание в песнях. Хотя Ёкахайнен заявил: «Я всего так много знаю», быстро выяснилось, что знает он не особенно много.

«Но вот это знаю ясно

И прекрасно понимаю:

В крыше есть окно для дыма,

А очаг внизу у печки…»

Ну и прочая белиберда. На что Вяйнямейнен сказал:

«Ум ребячий, бабья мудрость

Неприличны бородатым

И женатому некстати.

Ты скажи вещей начало,

Глубину деяний вечных!»

Тут Ёкахайнена понесло, стал приписывать себе сотворение мира. А когда его опять высмеяли, предложил сразиться на мечах. Однако вместо этого Вяйнямейнен запел слова истинной мудрости, как на самом деле творились земля и небо, и Ёкахайнен стал проваливаться в землю. Перепугался и стал обещать коней, золото, серебро, поля, но всё это у Вяйнямейнена было. Наконец, когда рот уже стал уходить в трясину, пообещал свою сестру Айно.

«Пусть метет твое жилище,

В чистоте полы содержит,

Будет кадки мыть и парить,

Будет мыть твою одежду,

Ткать златые одеяла,

Печь медовые лепешки…»

Это Вяйнямейнена обрадовало, запел уже по-иному, и Ёкахайнен смог освободиться из земляной трясины. Помчался обратно в Похъелу, и Айно была совсем не рада, что ее сосватали. А вот мать захлопала в ладоши: давно мечтала, чтобы знаменитый песнопевец Вяйнямейнен стал ее зятем. Долго Айно плакала и стенала, жалко было своих девичьих волос, а мать ее утешала:

«Что ты плачешь, дочка Айно?

У тебя жених могучий;

К мужу сильному идешь ты,

Чтоб сидеть там под окошком,

У забора тараторить»

И на этом третья туна кончается.

– Гм, – сказала Надежда. – Что надо стелить мужу постель, спать с ним, а потом еще и стирать, это все по умолчанию. А стирать, небось, в холодной речке или озере, брр. Жалко мне эту Айно, потом расскажешь, что дальше. А что сейчас будем делать? Что-то у тебя глаза заблестели.

– Вспомнил, как обнимал тебя в бассейне под водяной горкой, ты была вся скользкая и соблазнительная.

Надежда хихикнула: – Все ясно, спокойно полежать не дадут. Придется поиграть в супружескую жизнь еще раз. Только делай все сам, я разленилась после водных процедур.

Пришлось стянуть с нее шорты и трусики, ну а блузку просто расстегнул. Когда ложился на девушку, возбудился уже до болезненности, но одернул себя. Не спеши! Она не успевает ничего почувствовать, вдруг ей вообще надоест эта возня. Так что стал входить в нее медленно, делая паузы, а потом попробовал вращательные движения, как учили на уроках для мужской половины класса. Грудь Надежды вздымалась все чаще, что усиливало возбуждение, однако пока удавалось себя сдерживать… Но пожалуй, с упражнениями в технике перестарался: Надежда вдруг дернулась.

– Вынь его из меня, – закричала она. – БЫСТРЕЕ!

Ошеломленный, он скатился с девушки, и видимо это стало последней каплей – сквозь тело прошли конвульсии оргазма. Надежда привстала на локте, горестно глядя на него.

– Почему я не потерпела? Довела тебя до такого унижения. Но у меня живот словно прострелило, наверное слишком рано стали опять заниматься сексом. – А потом истерически расхохоталась: – Накликала! Мне опять надо стирать постель.

Так что занялась этим, пока Игорь сидел пристыженный, а потом ушла к подруге. Вернулась только к ужину, посмотрели телевизор и улеглись спать подальше друг от друга. Было грустно: в первый день они как будто сблизились, и вот опять как чужие. На следующий день опять сходил на озеро, а потом разговаривали мало, и Надежда была какой-то задумчивой.

Собрались уезжать. Думал, что в автобусе Надежда сядет поодаль, но села рядом – то ли решила до конца играть роль невесты, то ли не дать повода для насмешек подругам. В Сортавале автобус останавливался по требованию, и Игорь вышел с Надеждой, чтобы достать из багажника ее сумку.

– Поднесу тебе к дому. – Вытащил заодно свою и махнул водителю, чтобы уезжал.

– А ты как? – спросила Надежда.

– Я живу недалеко, где пятиэтажки.

У нее-то типовой коттедж, такие давали ценным специалистам. Небось и настоящая комната есть, а не чулан, как у него. Возле ворот Надежда остановилась.

– Ну, давай прощаться, – сказала она. – Извини, если что не так. Я старалась. Ты все-таки позвони… где-то через недельку. Обещал меня куда-нибудь свозить.

Номерами обменялись раньше, а теперь она чмокнула Игоря в щеку и ушла.

Вот и кончилось любовное приключение. Впрочем, ему грех жаловаться: два раза получил большое удовольствие. А она не очень… Вдруг еще забеременеет? Хотя вряд ли: хорошистка, все просчитала. Вероятность невелика, а вот право красоваться на свадьбе в венке из белых роз получила, не упускать же такой случай.

Так что домой вернулся унылый, и на расспросы отвечал кратко. Да, провел время с одной девушкой. Нет, вряд ли отношения продолжатся. Вдобавок настроение испортил неприятный сюрприз: его ждала повестка из военкомата. Едва ли заберут сразу, но явиться надо уже послезавтра, на медкомиссию и собеседование. Особо погулять парням не дают.

Медкомиссию прошел быстро, все сведения о нем были в гимназической базе данных. Собеседование проходило в кабинете, где под портретом Императора сидели двое: военком и кто-то в штатском.

– Ну что же. Игорь Сергеевич, – сказал военком, – вы здоровы, годны и в пехоту, и на флот. Но вы не состоите на учете в полиции, у вас хорошая характеристика из гимназии, и я предлагаю записаться в национальную гвардию. Службу будете проходить в Карельской префектуре и сможете часто видеться со своей невестой.

И это знает. Хотя естественно, из гимназии передают все сведения о выпускнике. Этот вариант он обдумывал и ответил сразу:

– Нет. Не хочу дубинкой махать.

Военком хмыкнул: – Иногда надо остудить горячие головы. Но как это понимать: вы не хотите выполнять свой патриотический долг?

– Почему же? Я рад служить родине и Императору. Однако решения об использовании национальной гвардии принимает не Император, а префекты. И они, по-моему, иногда перегибают палку. Например, надо ли было разгонять демонстрацию в Турку? Финны только просили вернуть им право самоуправления, которым пользовались еще в девятнадцатом веке, при императоре Александре I.

– Вы неплохо осведомлены. Впрочем, по истории «5» (военком глянул на монитор, установленный так, чтобы собеседник не видел экрана). А если таково будет повеление Императора?

– Всегда готов, – без энтузиазма сказал Игорь.

– Похвально. Однако жаль, что вы отклоняете предложение. У гвардейцев хорошее жалованье и очень льготные условия ипотеки.

Намек, что можно сразу подумать о семейном гнездышке. И любопытно, что слово «отклоняете» военком чуть заметно подчеркнул, как бы оставляя возможность передумать. Ну, если бы с Надеждой складывалось… А так, не нужно ему семейное гнездышко.

– И все-таки, нет. Готов служить в обычных войсках, где прикажут родина и Император.

– Очень жаль, дважды такое предложение не делается… И куда вас тогда? Собственно, остаются только железнодорожные войска. Вы наверное знаете, что Империя ведет большое железнодорожное строительство, например нужно пополнять контингенты на Трансполярной магистрали.

Сердце куда-то ухнуло: это могут быть тысячи километров отсюда, с Надеждой уже не свидишься… Да забудь ты о ней, наконец!

– А с кем там воевать, с медведями? С Российским союзом вроде хорошие отношения.

– Вроде бы… Там еще за китайцами пригляд нужен. Хотя, это уже высокая политика. Ну как, готовы на Трансполярную?

– Готов. – Наверное, скорее забудет Надежду.

Военком глянул уже благосклоннее:

– Впрочем, солдаты нужны и поближе. Империя восстанавливает магистраль на Костомукшу и оттуда в Финмарк. Вдруг опять объявятся финские «кукушки», слышали?

– Ну, это скорее миф. Отдельные случаи бывали, но в основном это наши придумали, чтобы оправдать потери в войне с Финляндией?

– Вот как? Не знал… Что ж, направляетесь в часть 23/1, отряд «Воттовара». Месяц догуляйте, как положено, а потом получите предписание в учебный лагерь.

Воттовара, что-то слыхал.

– И займитесь пока физической подготовкой. По НВП у вас всего «4», маловато для парня.

Человек в штатском за все время не сказал ни слова. Когда Игорь вышел, глянул на военкома:

– Не вполне благонадежен. Что вы с ним так либерально, поближе к дому?

Военком закурил:

– А вы хотите мотаться за ним по всей Трансполярной, если что? Тут хоть под приглядом.

– Тоже верно.

Так что скучать не пришлось. Записался в тренажерный зал (призывникам 50% скидка), ну а пробежки – на природе. Специально пробегал мимо дома Надежды, но ее не видел. Так минула неделя, о предложении Надежды позвонить совсем забыл. Позвонила она.

– Привет! Ты куда исчез, я же просила звонить?

– Скоро в армию, занимаюсь тренировками. А то физическая подготовка слабовата.

– Вот как?.. И куда тебя?

– Может, даже недалеко. Военком говорил об отряде «Воттовара».

– Воттовара? Отец упоминал, он реконструирует магистраль, что проходит мимо этой горы. Ты придумал, куда меня свозить? А то скучно, занятия в центре профориентации начнутся только через неделю.

Это он уже прикидывал, но потом решил, что на Надежду лучше махнуть рукой.

– Ты была в парке «Рускеала»?

– Это какой-то карьер? Наши ездили, но меня не заинтересовало. Индустриальных пейзажей под Красноярском нагляделась.

– Это бывший карьер, там добывали мрамор для Петербурга. Сейчас красивое озеро с изумрудной водой, лавочки с сувенирами, кафе и аттракционы.

– Ну… давай съездим, можно завтра. Опять на автобусе?

– Лучше на поезде, есть такой «Рускеальский экспресс». Минутку подожди, гляну, как с билетами?

Тут же зашел на сайт парка «Рускеала», к счастью билеты оставались (будний день), и купил два.

– Всё, билеты купил. Будь завтра на железнодорожном вокзале где-то к 10.30, отправление в 10.50. Надень удобную обувь, там каменистые тропки.

На перроне было людно, прибыл стыковочный поезд из Петербурга. Не сразу отыскал Надежду, а когда увидел, сердце встрепенулось. Те же шортики и блузка, за плечами рюкзачок, на ногах кроссовки. Голова гордо вскинута, волосы падают на плечи, и возникло странное впечатление – словно большая кошка встала на задние лапы посреди людской толпы. Кажется невероятным, что спал с ней в одной постели. Надежда чуть растерянно оглянулась, и наваждение пропало – обыкновенная девушка… Нет, не девушка – его женщина. Ни она, ни он этого уже не забудут. Он улыбнулся и пошел навстречу.

– Привет, красиво выглядишь. Твой рюкзак поднести?

– Привет. Не надо, там только курточка на случай дождя.

– Тогда пойдем на платформу.

Их поезд уже стоял. Надежда поглядела с удивлением:

– Здесь настоящий паровоз? Ну да, пыхтит и дым из трубы.

– Это ретро-поезд, для туристов. Едет не быстро, но за час доберемся.

– А вагоны симпатичные, синенькие.

Когда вошли в купе, даже ахнула: – И здесь красиво. Я думала, будет обычная электричка.

– Дизайн под девятнадцатый век, когда начали ходить такие поезда. К сожалению, купе общее, сюда набьется еще несколько пассажиров.

Но пока выглядело элегантно: два зеленых дивана (имитация под кожу?), столик с лампой посередине, окно с зелеными шторами, гравюры на обшитых деревом стенах. Сели у окна, вскоре купе заполнилось пассажирами (семья с двумя детьми), и раздался длинный паровозный гудок – отправление.

– Я удивилась, когда мы только приехали, – сказала Надежда, – что это иногда гудит? А когда объяснили, подумала: ну и отсталая эта империя, поезда на паровой тяге. У нас-то электрические.

Игорь пожал плечами: – Ретро-поезд, паровозу наверное больше ста лет. Спальных вагонов в поезде нет, тут ехать всего тридцать километров, но есть купейные, там комфортнее и даже шампанское разносят. Только это дороговато для вчерашних школяров. И вагон ресторан есть, тоже под старину.

Паровоз яростно запыхтел, вагон дернулся, поехали. Игорь уступил место у окна детям, хотя смотреть было особо не на что: после городских построек начался лес, пересекли небольшую речку. От детей в купе было шумно: Игорь кое-как терпел, а Надежда оживилась и завязала разговор с матерью малышни. Наконец приехали.

Игорь здесь уже был: налитый зеленоватой водой каньон, отвесные скальные берега, лодки на воде, визг от проносящихся по канатке туристов. Обошли каньон по тропе, останавливаясь на смотровых площадках, поглазели на лотки с бесчисленными сувенирами, Игорь купил Надежде мороженое, а перекусить решили позже.

– Похоже на море, – сказала Надежда, – мы ездили в Китай, но не видно, чтобы купались. Наверное, всякая химия.

Игорь пожал плечами: – Купаться ездят на Ладогу, там волны, как на море.

– И канатка так себе, – продолжала критиковать Надежда. – Под Красноярском есть каменные останцы, «столбы», там можно полетать на тарзанке над пропастью. Дух захватывает.

– Там вроде бы заповедник, – усомнился Игорь.

– Ты же летаешь, а не топчешь всякие цветочки. И потом, это тоже природный парк. К столбам проложены тропы, и можешь лазить по скалам, сколько хочешь.

– А ты лазила?

– Ага, – вздохнула Надежда. – Мне нравилось.

– Ты смелая… Ладно, пойдем к началу канатки, я спрошу ребят.

На площадке, где начиналось воздушное путешествие над каньоном, расспросил. Да, есть аттракцион для любителей экстрима. Когда наберется достаточно желающих, компьютер включает особый режим: сиденья (они были парные) то проваливаются почти до воды, то взлетают обратно. Все сиденья должны быть заняты, и компьютер следует строгому алгоритму, чтобы уменьшить нагрузку на тросы. Если Игорь купит билеты (тариф двойной), придется подождать минут тридцать-сорок. Не рекомендуется ни есть, ни пить. Игорь купил два билета и, улыбаясь, вернулся к Надежде.

– Будет тебе экстрим. Только перекусывать пока не будем.

Посидели, любуясь пейзажем, а потом стали рассаживаться. Надежде помогли сесть (бедро соблазнительно прижалось к ноге Игоря) и пристегнули ремень. Их сиденье сдвинулось, и повисли над далекой зеленой водой. Еще несколько задержек, пока рассаживались другие пары.

– Внимание! – заговорил голос из динамика. – Движение нельзя остановить, пока не вернемся к месту отправления. Кого будет тошнить, воспользуйтесь пакетом, они сбоку от сиденья. Отправляемся!

Сиденье быстро поехало и вдруг будто оборвалось: тело потеряло вес, они рухнули вниз, к воде.

– Ох! – вскрикнула Надежда, цепляясь за руку Игоря. Визжали со всех сторон.

Немного не долетев до водной глади (лодки держались в стороне, за буйками), сиденье рванулось вверх, и распахнулась панорама каньона. Едва хватило времени перевести дух, как все повторилось – а потом снова и снова. Обогнули что-то вроде поворотного круга, и опять то вверх, то вниз.

– С-сейчас в-вытошнит, – выговорила Надежда, и Игорь стал нащупывать для нее пакет. Но уже приехали: их рывком подняло, вода ушла вниз, и сиденье стало замедлять ход. Когда остановилось, Игорь отстегнул ремни, свой и Надежды, и встал. Слегка покачивало, а Надежде пришлось помогать, почти повисла на руке Игоря.

– Н-на «Столбах» б-было легче, – сипло сказала она. – Там ухнешь вниз, покачаешься, и всё. А тут всю душу вытрясет. Но здорово.

Присели на скамейку, чуть погодя Надежда глянула на Игоря, но тут же отвернулась. Да и вообще что-то призадумалась. Когда отдохнули, спустились вниз, и Игорь взял напрокат лодку. Поплавали по каньону, заплывая в налитые изумрудной водой пещеры (бывшие горные выработки) и наконец вернулись обратно на берег.

– Зайдем в это кафе, – предложил Игорь. – Интерьер копирует царский вагон-ресторан в Рускеальском экспрессе. В самом поезде не попасть, слишком много желающих.

Зашли, и Надежда покачала головой. – Да, роскошно.

Пол, обтянутый малиновой тканью с золотыми узорами. Роскошные кресла под старину. Тихая ненавязчивая музыка… Сели, Игорь глянул в меню и сказал:

– Рекомендую речную форель и калитки с черникой. Будешь чай или кофе?

– Чай. И так чувствую себя взбудораженной.

Подошел официант, принял заказ, а уже вскоре принесли блюда с форелью. Игорь завистливо поглядел, как Надежда управляется с вилкой и ножом для рыбы, у него получалось неуклюже. Надежда глянула в окно: зелень и изумрудная лента каньона за раздвинутыми шторами.

– Ехать бы так и ехать, – сказала она. – А то всего час.

Когда вышли из кафе, спросила:

– А теперь куда?

– Мы же в Скандинавии. Просто обязаны посетить пещеру Лоухи.

– Она вроде была в этой… Иматре.

Игорь улыбнулся, все-таки с Надеждой чувствуешь себя непринужденно. Не напрягает, как другие девушки.

– Такие есть везде, популярный в наших краях персонаж.

Вход оформлен, как в настоящую пещеру: вокруг обомшелые скалы, и темнота встречает за аркой из грубых камней. Но темнота не полная, на стенах колеблются красные отсветы – горят то ли факелы, то ли их имитация.

– И чем тут развлекают туристов? – шепотом спросила Надежда.

– Обычно гаданием на рунах. Это древнее скандинавское искусство предсказания.

На полу горит костерок, от него с расстеленной шкуры поднимается фигура в темном.

– Здравствуйте, мои дорогие, – раздается шипящий голос. – Явились приветствовать старую Лоухи?

– Здравствуйте, – вежливо сказал Игорь. – Да вот, моя девушка недавно в Карелии…

– Издалека, – теперь в голосе слышится будто посвист метели. – Впрочем, дева, тебе суждены дальние пути.

– Дева?.. – чуть слышно шепчет Надежда.

– Да, ты все еще хладная дева, хотя тебя и познал мужчина.

Лицо Надежды темнеет, похоже его заливает краска. Она больно стискивает руку Игоря:

– Пойдем отсюда!

– Постой! Прости старую Лоухи, в ее мире негде научиться деликатности. И не оскорбляй богов. Раз пришла, хотя бы три руны ты должна вытащить.

Она поднимает со шкуры мешочек и несколько раз встряхивает.

– Ясно представь, что ты хочешь узнать. Потом опусти в мешочек руку, вынимай одну руну за другой и клади сюда. – Она указывает на низкий столик со странным орнаментом на столешнице. – Клади так, как взяла, не переворачивай.

Лоухи пробормотала что-то неразборчивое и протянула мешочек Надежде. – Начинай, дева.

Надежда прикусила губу, засунула руку, и в ней оказалась маленькая табличка. Со стуком положила ее на столик. Игорь пригляделся: на табличке изображено что-то вроде копья с двойным наконечником.

– «Ансуз», – без выражения сказала Лоухи. – Следующая.

Эта табличка оказалась без знака, похоже легла не той стороной. Надежда сделала движение, чтобы перевернуть ее.

– Не надо, – так же невыразительно сказала Лоухи. – Эта руна от тебя скрыта. Третья.

Тут знак оказался замысловатее, походя на положенную на бок чашу.

– «Перт», – сказала Лоухи. – Гадание завершено… И одновременно, нет. – Она покосилась на Игоря: – Ты доверяешь этому мужчине?

Надежда поколебалась. – Да, – хмуро кивнула она.

– Тогда толкование будет для обоих. Это необычное сочетание, старая Лоухи удивлена. Первый знак означает бога, подарок от Вселенной. Скрытая руна намекает, что нечто вмешается. Третий знак – женского начала, в этом раскладе он означает великую тайну. Тебя, дева, ждет некая необычайно важная встреча, и смысл гадания прояснится только тогда. До этого тебе гадать больше нельзя. И твоему спутнику я гадать не стану. Денег сейчас не возьму, придете потом.

– И сколько ждать этой встречи? – недовольно спросила Надежда.

– В ближайшие месяцы. Меньше года.

– А это будет… мужчина?

Лоухи скрипуче рассмеялась: – Понимаю тебя. Нет, «перт» это женский знак. Тебя ждет встреча с некой женщиной.

– Ладно, спасибо, – вздохнула Надежда.

А когда вышли, передернула плечами: – Странно, обычно гадалки стараются выцыганить побольше денег. Это ведь явно артистка-любительница, подрабатывает.

– Но играет хорошо. Даже зубы вычернила, чтобы казаться беззубой… А времени у нас уже мало. Поглядим, как будут поворачивать паровоз, это целый аттракцион, и в обратный путь.

Посмотрели, как разворачивают паровоз на поворотном круге, и пошли к своему составу, он так и оставался на месте. Сели в то же купе, но семья с детьми не появилась.

– Наверное, дети устали, поэтому решили вернуться маршруткой, – сказал Игорь. – Так быстрее.

Вагон тряхнуло и раздалось лязганье, прицепили паровоз. Через некоторое время прозвучал свисток, и поехали, теперь в обратную сторону. Надежда была то ли утомлена, то ли задумалась, и лишь изредка поглядывала в окно. Наступили светлые сумерки, когда въехали в Сортавалу. Поезд делал остановку в центре, не доезжая вокзала, и дом Надежды был в пяти минутах ходьбы. Паровоз прощально прогудел им вслед.

– Ну, вот и всё, – сказала Надежда. – Поездка была приятной, спасибо. – Глянула на освещенные окна своего коттеджа: – Даже на миг захотелось, чтобы опять, как на Сайме… Но любовные отношения у нас как-то не складываются.

Мимолетно прислонилась щекой и ушла в дом, целоваться явно не была расположена. А Игорь хмуро поплелся к себе. Медлило весь день ощущение праздника – и нет его, холодно и одиноко на улице. Хотя… он получил то, что хотел. И Надежда тоже – право на красивую свадьбу, в венке из белых роз. Скорее всего, найдет кого-нибудь в Петербурге. Так что спасибо и за то, что было.

Дни тянулись уныло, как-то получил предписание: через неделю в учебный лагерь. На всякий случай позвонил Надежде, вдруг захочет проститься. Та что-то долго думала.

– Вот что, – сказала она наконец. – Родители на выходные уезжают в Иматру, решили отдохнуть на том СПА-курорте. Я остаюсь дома одна, и как-то тоскливо. Заходи, если хочешь, в субботу после обеда.

Даже не поверилось. Он облизнул внезапно пересохшие губы:

– Зайду, обязательно.

Еле дождался субботы, купил букет из красных роз и позвонил в дверь, у которой так холодно простились. Соседи наверняка увидят букет, ну и ладно. Надежда открыла, на этот раз в длинном зеленом платье.

– Это мне? – она казалась смущенной. – Спасибо, пойду поставлю у себя.

Они вошли в элегантно обставленный холл, и Надежда стала подниматься по лестнице.

– Пойдем со мной. Как-то странно, впервые принимаю у себя мужчину.

Ее бедра соблазнительно двигались под узким платьем. Наверху оказался коридорчик, и Надежда открыла первую дверь.

– Вот и моя светелка. Подожди, налью воды в вазу.

Взяла вазу и вышла, а Игорь огляделся: неширокая кровать под цветным одеялом, диванчик, приятные шторы. Вошла Надежда и поставила вазу с цветами на столик.

– Отлично смотришься в этом платье, – сказал Игорь. – И сзади ноги красиво облегает.

– Не надо было пускать тебя позади. – тихонько рассмеялась Надежда. – Я думала, ты мне еще про «Калевалу» расскажешь, а у тебя мысли вон куда повернули. И ноги девчонки раскритиковали, дескать бедра слишком широкие.

– Ерунда, у тебя красивые сильные бедра. Никогда не нравились девицы с бёдрами как спички. И еще… на них было так приятно лежать.

Надежда залилась краской: – Получил бы сейчас оплеуху, да сама дала право на такие вольности… И какие еще бесстыдства у тебя на уме?

Была не была: ну, прогонит или действительно даст оплеуху.

– Очень хочется еще разок на них полежать. Ничего больше, если сама не захочешь.

– А ты выдержишь просто полежать? Явно захочешь большего… Фу, совсем меня заморочил. Мы не дети, что иногда играют так в папу и маму.

– Извини. Но мне очень хочется ощутить тебя всю.

– Очень-очень? – Надежда помедлила и вдруг подняла руки к застежке платья. – Вот ведь организм подлый, голова говорит: не дури. А тело подталкивает: раздевайся… Впрочем, можно и попробовать, наверное это будет в последний раз.

Платье упало к ее ногам, она высвободилась и легла под одеяло.

– Только пожалуйста, – сказала она, – будь осторожнее и не спеши. В прошлый раз меня словно пронизало болью. Хотя… теперь уже и не знаю.

С сильно бьющимся сердцем Игорь разделся и тоже скользнул в постель. Его будто ударило током: плотное женское тело, податливые груди, морок темных волос. Вдвоем было тесно, но Надежда тут же повернулась, и лег на ее широкие бедра. Как он и мечтал, только просто «полежать», конечно, не вышло: возбудился до головокружения, да и Надежда не стала томить и развела колени, принимая в себя. Мазь не понадобилась: короткое сопротивление, он скользнул в тело девушки так же легко, как перед этим в постель – и приостановился.

Не спеши! Надежда сказала, что это возможно в последний раз. Надо хорошо прочувствовать ее, чтобы сохранить в памяти эти ощущения. И дальше он стал входить медленно, пока не уперся во что-то твердое (наверное, в лобковую кость), а головкой пениса в нечто упругое. Теперь обратно, тоже медленно, а потом снова внутрь. Сладкое томление начало разливаться в промежности, но нужно помедлить.

Может быть, это в последний раз.

Когда выходит, его словно мягко удерживает, а когда входит – засасывает в ласковую тесноту, и вырываться оттуда не хочется. Но он двигается все быстрее, и к томлению добавляется легкое жжение.

Помедли, может это в последний раз.

Он опять упирается в упругую преграду, но теперь соскальзывает куда-то. Его плоть охватывают будто сжатые до этого губы, и дальше – в таинственную глубину тела Надежды – дороги нет.

– Ох! – сказала Надежда.

Он пытается отступить, боясь, что ей больно, но его не отпускают – или это он сам не может вырваться из сладостного плена. Ничего не соображая, снова подается вперед…

– О! – сказала Надежда.

Уже нет сил сдерживаться, из него начинает толчками изливаться нечто жгучее – туда, куда он сам не может проникнуть – а тело, наоборот, наполняется ощущением радости и свободы. Он стонет от остроты наслаждения, и Надежда откликается.

– А-а-а!.. – уже во весь голос кричит она, содрогаясь под ним.

Тишина, небывалый покой, только часто бьется сердце… или это бьется сердце Надежды. Он скатился на бок, а Надежда еще полежала и уткнулась головой ему под мышку.

– Милый, – ее голос еще дрожал. – Какая же я дура. Я ведь начала испытывать это… тогда. Но ощущение было такое пронзительное, что я приняла его за боль. Тебя и себя вогнала в стресс. А это была лишь первая ступень наслаждения, сейчас ты провел меня через все. Что говорят, всё правда, я чуть сознание не потеряла. А ты как?

– Очень хорошо, ощущения сильнее, чем раньше. Но мне и прежде было хорошо с тобой.

Надежда потянулась и вдруг зевнула.

– Надо же, пережить такое… в книжках называется экстаз. А теперь в сон клонит. Только спи рядом, никуда не уходи. Я теперь вообще не знаю, как жить без тебя.

Она попыталась свернуться калачиком, и Игорь встал, чтобы дать ей побольше места. Накрыл одеялом и огляделся, неудержимо клонило в сон. Диванчик сойдет, там и плед есть. Лег, подтянул ноги, и быстро уснул.

Проснулся ночью, за окном было почти светло – «белые ночи». От неудобной позы ноги затекли, Надежда все так же тихонько посапывала. Игорь улыбнулся и сел, воздух холодил голые плечи. Вот и изменилась его жизнь: всего-то хотел секса на ночь или две, а «втюрился» по настоящему. Да и Надежда как будто тоже. Она открыла глаза – припухшие и глядят удивленно. Он встал и поцеловал ее в мягкие полураскрытые губы.

– Я люблю тебя, – сказал он.

Пробежки, естественно, вылетели из головы. Гуляли, целовались в укромных местах, только пригласить Надежду к себе было неловко: не заниматься же любовью на тесном кресле-кровати, еще синяков ей наставишь. Но когда встретились в пятницу вечером, Надежда заговорщически улыбнулась:

– Родители опять уезжают в Иматру. Видно понравилась финская сауна и спа-салоны. Хотя думаю, что мать обо всем догадалась. Недавно сказала: «Какой ты выглядишь счастливой». Наверное решили дать нам еще недолго пожить в раю.

Да, постель Надежды была удобнее кресла-кровати, хотя тоже не очень приспособлена для любовных утех. Когда только начали, Надежда рассмеялась:

– Я и не знала, что моя кровать такая скрипучая. Хотя немудрено, ты так стараешься.

Но больше о скрипе не вспоминала, все чаще постанывая. Вдруг стиснула коленями бедра Игоря, вскрикнула, а потом медлительно потянулась.

– И как люди умудряются делать это тихо? – сказала она. – Я, так себя уже не контролирую. Придется учиться.

Потом отправила Игоря на диван: – Полежи пока там, отдохни до следующего раза.

Сама перевернулась на живот, поболтала в воздухе ногами и лукаво глянула на Игоря.

– Знаешь, зачем я так делаю?

– Ну, этому нас тоже учили. Самая физиологичная поза для зачатия… Ты хочешь забеременеть?

– Ага, – довольным голосом сказала Надежда. – У меня сейчас самые благоприятные дни. В Питер уже не хочется, и что я буду делать, пока ты в армии? Хочу нянчиться с нашим ребенком, так что скоро опять буду тебя соблазнять. Нас этому учили, но на живом мужчине интереснее… Да забыла спросить, ты не против?

– Я же говорил, что нет. Только досадно, что не смогу тебе помогать.

– У меня тут мама под боком, – беспечно сказала Надежда. – Не всё же ей коттедж обустраивать? Уже не раз намекала, что пора бы мне начать встречаться с парнями… Ну, еще отдохни и продолжим.

Так что Надежда практиковалась, пробовала разные позы и угомонилась, только когда Игорь сказал, что зверски проголодался. Тогда наскоро приготовила ужин, потом завалились в кровать и сразу уснули, прижавшись друг к другу.

Ночью Игорь проснулся, осторожно снял с себя руку Надежды и подошел к окну. Всего одна звезда сияла на зеленоватом небе, наверное Венера.

2. Эмиссар

Система звезды Антарес, 550 световых лет от Земли

На саму планету не допустили, предоставив обиталище в кольце астероидов, оставшемся от одной из лун. Что к лучшему: огромная планета перенаселена, да и сама находится под угрозой разрушения, хотя несколько столетий, а может и тысяч лет еще протянет. Из неудобств порционный воздух и почти отсутствие гравитации – хорошо, что обитатели Мюрред сохранили хвост и шестипалые конечности с длинными пальцами. Помещение находилось в пещерном городе внутри астероида, так что неба не видно, но можно посмотреть на большом экране, заменяющем окно. Ничего интересного: темный провал на месте планеты (находились на ночной стороне), а громадное солнце тем более не видно.

Запищал коммуникатор2: – Уважаемый Ул-Сорн, приветствуем вас на планете Юор. Не требуется ли изменить состав дыхательной смеси?

Надо же, о нем проявляют заботу.

– Не нужно, я вполне удовлетворен.

– Завтрак? По времени столицы, Игни-тц, скоро рассвет.

Любопытно, какой рацион ему положен? Но это подождет, в планетарной капсуле регулярно вводили питательные вещества.

– Пока не надо. У меня запланирована важная встреча.

– До этого с вами поговорят. Ждите.

Вежливо к нему обращаются, ведь высокомерие обитателей Юор всем известно. Хотя наверное, говорит ИИ. Пока пойти прогуляться?.. Переместился к выходу, пытаясь придерживаться хвостом за предметы скудной обстановки (к сожалению, для хватания хвост не приспособлен), но, глянув на дисплей, передумал. Содержание кислорода за дверью очень низкое, это для него расщедрились. Похоже, и на Юор сказывается нехватка ресурсов, хотя чего еще ждать? Прилег на койку и потерся спиной: металлическая сетка приятно топорщит чешуйки на теле, похоже это номер специально для гостей с Мюрред.

Когда лежать уже надоело, коммуникатор тренькнул:

– Приготовьтесь принять позу почтения. С вами будет говорить смотритель Третьего круга господин Г`ацт.

Наконец-то! Ул-сорн перебрался на металлический стул и сел прямо, готовый оттолкнуться хвостом от пола в знак быстрого повиновения. Руками взялся за подлокотники, а то еще улетит, кувыркаясь, под потолок. Помещение озарил красноватый свет: вместо экрана возник проем, где на фоне багрового купола (над столицей восходило гигантское солнце планеты) торчали зубцы бесчисленных зданий Игни-тц. Ул-сорн вскочил, оттолкнулся хвостом и к счастью удержался над креслом. На переднем плане за столом сидел уэрри, видимо тот самый Г`ацт. Вообще уэрри выше, чем мьюри из-за более слабой гравитации, но за столом это не заметно.

– Приветствую вас, господин Г`ацт, – сказал Ул-сорн. – Я польщен, что со мной говорит сановник столь высокого ранга.

Языки Мюрред и Юор не сильно разошлись за сотню тысяч лет, фактически это два диалекта одного языка. Ул-сорн учтиво использовал произношение, типичное для Юор. Г`ацт только кивнул и неожиданно встал. С чего бы это? Тут же Ул-сорн понял: ему предлагают присоединиться к утренней молитве – высокая честь.

– Почитаем тебя, огненный лик Вседержителя! – произнес ритуальную фразу Г`ацт, и Ул-сорн поспешно повторил. – Не оставь нас, твоих слуг, без водительства и помоги приводить под твою власть неверных.

Он сделал ритуальный жест огненного колеса и низко поклонился. Ул-сорн последовал, торопливо размышляя: последние слова обычно определяют направление беседы. Что за неверные имеются в виду? В системе Сурта таких давно не осталось, все поклоняются великому Тунгру, а кто выразит хоть тень сомнения… что же, таких приятно возвращать к истинной вере. Но места инквизиторов давно и прочно заняты, тем более там служат почти исключительно жители Юор. Не хотят ли ему предложить участие в миссии по колонизации? Не очень приятная перспектива – проваляться сотню лет в холодильнике звездолета, но, как говорится, на все воля Тунгра.

Г`ацт сел, сделав разрешающий жест, и Ул-сорн осторожно присел на краешек стула.

– Догадываетесь, зачем вас пригласили? – спросил хозяин кабинета (а форма обращения подчеркнуто вежливая!)

– Третий круг в числе прочего занимается колонизацией пригодных миров. Возможно, на одном из них гравитация и прочие условия близки к таковым на Мюрред, и вы подбираете команду?

– Вы догадливы, это похвально. Впрочем, иначе вас не выбрали бы в качестве кандидата. Вас внимательно изучили, и вы примерно подходите. Но окончательный выбор из троих еще предстоит сделать.

Из троих? Для колонизации обычно отправляют огромные корабли с большим экипажем, солдатами и прочим персоналом.

– Могу я узнать, какая система является целью? Хотя понимаю, это пока может быть секретом.

– Для вас нет, вы должны знать все самое существенное. Конечно, огласка недопустима.

– Клянусь не оскорбить предательством великого Тунгра.

– Это хорошо. Система находится дальше обыкновенного, более пятисот лет пути светового луча. Конечно, обычные методы колонизации неприменимы. Но система весьма привлекательна по ряду соображений. Интересующая нас планета стабильна, размерами близка к Мюрред и населена кислородной жизнью. Она неплохо изучена жителями ближней планетной системы, та всего в четырех световых годах и там тоже почитают великого Тунгра. Для них планета не пригодна из-за иного метаболизма. Название планеты Терра и помимо ценности для заселения, ее обитатели являются обильным источником гавваха3. В нашей системе, как вы знаете, он доступен только для избранных. Если вы согласитесь на миссию, один экземпляр так называемого «человека» будет предоставлен вам для ознакомления. Первое время надо стараться не повредить его, всего несколько доставлено к нам и весьма окольным путем…

Ул-сорн не вытерпел, и кончик хвоста возбужденно задергался. Тут же он стыдливо прижал его к полу.

– Я вижу, вы хотите что-то спросить, – благосклонно сказал Г`ацт. – Спрашивайте.

– Вы сказали «если». Но кто может не согласиться на такое соблазнительное и притом почетное предложение, послужить великому Тунгру?

– Есть нюансы, которые не всем понравятся. А тут нужны полное послушание и абсолютная преданность. Как я уже сказал, обычные методы колонизации неприменимы, точнее недостаточно эффективны. Вы знаете, что Юор постепенно разрушается, и нам надо спешить. Единственный выход, создание мгновенного перехода, но для этого на Терре нужно разместить соответствующий аттрактор. Его не обязательно доставлять с Юор, наши союзники создают такой в четырех световых годах от Терры, и он будет доставлен на планету обычным звездолетом. Но активировать его они не в состоянии, для этого нужен кто-то из Высшего круга Тунгра. Сам он не может попасть на Терру, это нарушит некую высшую договоренность, а время для этого еще не пришло. Однако нам подсказали обходной путь. Создать квантового двойника и отправить на Терру, а его копия останется на Юор. Приближенный великого Тунгра, а может быть и он сам, с легкостью внедрится в эту копию. Внедрение одномоментно испытает и посланный, и сделает все необходимое, как бы ведомый рукой великого Тунгра.

– Но во время создания двойника исходный объект разрушается, – неуверенно сказал Ул-сорн

– Не совсем так, – раздвоенный язык Г`ацта пробежал по губам, у обитателей Юор это заменяет ухмылку. – На Юор останется электронная копия, так называемый эйдон. Да, тело разрушается во время считывания информации, но эйдон сохраняет эквивалент сознания, с ним можно разговаривать, получать и передавать информацию. Таким образом, мы будем в постоянной связи с нашим эмиссаром на Терре.

– И вы ищете того, кто станет таким эмиссаром? – пробормотал Ул-сорн.

– Вы быстро схватываете, – в жестком голосе Г`ацта прозвучала лишь тень одобрения. – Да, на первом этапе нужен только один. Я не настаиваю, чтобы вы сразу приняли решение. Подумайте, прикиньте «за» и «против». В случае согласия вас немедленно введут в Третий круг, и будете работать под моим руководством.

Третий круг! Это невероятное повышение. Только вот кого? От него, Ул-сорна, останется лишь электронная копия в банках памяти, и некий двойник на немыслимо далекой планете.

Г`ацт выждал немного: – Не думайте, что это разрушит вашу личность. Вы просто окажетесь, в полном сознании, на другой планете. Сможете жить как прежде, только возможностей у вас будут неизмеримо больше. У вас будут рабы, робусы. Вы сможете купаться в морях гавваха. Я бы рад оказаться таким эмиссаром, но у меня обязанности перед Третьим кругом. Мой опыт и знания необходимы здесь.

– А… стать ретранслятором воли великого Тунгра будет единственной моей задачей?

– Главной, но не единственной. Во-первых, нужно разместить аттрактор в подходящей точке планеты. В этом помогут те, кто его доставит. Во-вторых, готовить почву для колонизации, а для этого внедриться в тамошнюю политическую структуру. Задачу облегчает то, что на Терре нет единой системы власти. Как у нас в первобытные времена, планета разделена на множество областей. Предварительно, исходя из полученных данных, выбраны две. В одной начата работа, но эта зона находится вне поля вашей компетенции. В другой имеется зародыш централизованной власти, они даже называют себя империей, но это очень травоядная империя (кончик языка Г`ацта опять скользнул по губам, слово «травоядный» считалось оскорбительным еще в детском пруду). Все же ее можно трансформировать в желаемом направлении, сознанием одного легче управлять, чем каким-нибудь коллективным правительством… Все это понятия из древней истории: ясен ли вам их смысл, Ул-сорн?

– Вполне. На родине я увлекался историей Мюрред.

– Это хорошо. Возможно, поэтому вы и прошли предварительный отбор. Но есть одно важное обстоятельство. Вы будете выглядеть для туземцев как представитель другой, высокоразвитой цивилизации, и чуждый внешний вид будет это впечатление лишь усиливать. Мы надеемся на возникновение даже неких дружеских отношений. К сожалению, этому может помешать… хвост. В силу не вполне ясных причин он ассоциируется у них с некими зловредными существами и может вызывать неприязнь. Обитатель Юор подошел бы лучше, но высокая гравитация Терры будет действовать угнетающе, а для эмиссара важны подвижность и бодрость духа. Будущие переселенцы постепенно привыкнут, однако например войска мы будем набирать в основном с Мюрред. Если вы согласитесь, Ул-сорн, то увы, вам придется лишиться хвоста. Я знаю, что для мужских особей Мюрред это предмет гордости, но мы на Юор давно избавились от этого атавизма методами генной инженерии…

Остаться без хвоста? С одной стороны, Г`ацт прав: жители Юор прекрасно без него обходятся. А с другой… Но, милая К-рио, если я соглашусь, то все равно навеки тебя потеряю.

– Хвост не только признак мужчины, – осторожно сказал он, – а играет важную роль в сексуальных отношениях. Пусть вы над этим и посмеиваетесь.

– Не волнуйтесь, – опять показал кончик языка Г`ацт, – в сексуальных партнерах у вас недостатка не будет, хотя и без симпатичных хвостиков. В обмен на наши знания и технологии вас снабдят в изобилии. Помимо самой планеты, нас весьма интересует, можно ли использовать туземцев не только как источник гавваха, но и для получения других удовольствий? Морфология половых органов у обеих рас схожа, и коитус принципиально не отличается. Однако есть не вполне ясные нюансы. Сегодня вы получите экземпляр для ознакомления, только не увлекайтесь, у вас еще два конкурента… Однако вернемся к главному. Для удаления хвоста и последующей тренировки вестибулярного аппарата вы спуститесь на Юор. Все подготовительные мероприятия займут около года стандартного времени, надо еще сконфигурировать приемную базу на Терре. Этим тоже занимаются наши друзья, мы с ними в постоянном контакте через другого эмиссара. Затем создание квантового двойника и… здравствуй, новый мир.

Элегантно выразился Г`ацт – «создание квантового двойника». На самом деле это разрушение его, Ул-сорна, тела до уровня элементарных частиц. Воскреснет ли он в привычном теле или так и останется в бесплотном электронном виде? Но в любом случае, прощай Мюрред и прощай К-рио, к ней он уже не вернется. Жутковатый выбор ставит перед ним Г`ацт! И отказаться рискованно, как-никак это предложение члена Третьего круга… Осторожнее, твои мысли наверняка считывают!

– Мне нужно все обдумать, – сказал он, подрагивая кончиком хвоста.

Но это проявление почтительности, видимо, прошло мимо Г`ацта.

– Да, конечно, поговорим завтра утром, – милостиво сказал он. – Сейчас вам принесут завтрак, а потом предоставят экземпляр человеческой самки для изучения. Надеюсь, вы сумеете извлечь сколько-нибудь удовольствия. Слава великому Тунгру!

– Слава! – автоматически откликнулся Ул-сорн, и экран погас.

Посидел, приходя в себя, а потом дверь открылась, и уэрри вкатила столик с завтраком. Чешуйчатая кожа зеленее, чем у обитателей Мюрред, челюсти сильнее выдаются вперед, но в целом симпатичная, только высоковата. Было бы интересно пообщаться с ней в постели: говорят, чешуйки у самок уэрри мельче, и по ним приятнее скользить взад-вперед. Но мысли смыла волна восхитительного аромата: на большом блюде еще дергался только что освежеванный и политый соусом гийон – редкое лакомство на Мюрред.

Уэрри поставила блюдо на столик, а потом неожиданно показала знакомство с сексуальными обычаями Мюрред: взяв хвост Ул-сорна, вложила его меж своих бедер и потерлась о него кругообразными движениями – намек, что после завтрака можно перейти к более увлекательным играм. К сожалению, вместо обычного Ул-сорна ждал некий экспериментальный секс. Еще раз игриво покачав бедрами, уэрри вышла, и Ул-сорн стал кромсать ножом тельце гийона. Ко вкусу еще трепещущего мяса примешивался пронзительный аромат истекающего гавваха – бесподобная трапеза. Похрустев напоследок сладкими косточками гийона, Ул-сорн перешел на кровать: чешуя спины приятно цеплялась за сетку, и было приятнее, чем почти висеть над стулом. Интересно, чем он будет питаться на этой Терре? Впрочем, информация должна поступать в режиме реального времени… А ведь начинает привыкать к мысли, что отправится туда.

Подремал, безделье было редкой роскошью на Мюрред. Потом тренькнул коммуникатор: «Не угодно ли господину Ул-сорну приступить к изучению женской особи с Терры?» Ну что же, посмотрим, чего там можно ожидать? «Да», – ответил он.

Дверь распахнулась, и два робуса ввели, а точнее внесли некое бледнокожее существо. Ул-сорна доже передернуло: у особи есть голова, две руки и ноги, но кожа голая, нет ни чешуи, ни гребня от головы до хвоста, впрочем хвоста тоже нет. Выпуклости на груди похоже для кормления детенышей, но всего две, наверное выводки совсем маленькие.

Ул-сорн встал с кровати, придерживаясь за спинку.

– Положите ее сюда, – распорядился он, – лицом вверх и с разведенными ногами. Есть чем их закрепить? Руки и поясницу тоже.

– Предусмотрены специальные браслеты, – ответил один робус. Голос четко артикулирован и бесстрастен – естественно, говорит ИИ, используя голосовой аппарат робуса.

Пока особь закрепляли. Ул-сорн продолжал разглядывать ее. Череп голый, может и была какая-то растительность, однако ее сбрили. Глаза навыкате и часто моргают, зрачки не щелевидные, а круглые. Рот и нос прикрыты пластиковой маской, и Ул-сорн спросил о причине.

– Фильтрация вредных для существа атмосферных примесей и добавление кислорода.

Как бы и ему, Ул-сорну не пришлось носить такую маску на Терре? Хотя вряд ли, избыток кислорода только приятен, вызывая легкую эйфорию.

– Говорит она может? – спросил он.

– Нет, соответствующие нервные клетки повреждены во время длительного анабиоза. Физиология в норме.

Это мы и попытаемся проверить. Только возбудит ли его инопланетное существо?.. А кажется, да. Нагое тело походит на голое тельце гийона, вызывая прямо гастрономические ассоциации. И не только гастрономические, внутренний пенис уже стал набухать, заполняя жесткую внешнюю оболочку – приятное ощущение.

– Выйдите, – приказал он робусам. Не то что стеснялся, это чувство малознакомо на Мюрред, просто не хотел отвлекаться.

– Обращайте внимание на этот светодиод возле левой груди, – все-таки добавил робус. – Он отражает физическое состояние особи. Голубой цвет – всё в норме. Желтый мигающий – особь испытывает боль, чем чаще мигания, тем сильнее. Красный – угроза необратимых физиологических изменений, чего пока следует избегать.

– Хорошо, – нетерпеливо повел хвостом Ул-сорн. Как обеднеет без хвоста его эмоциональная жизнь! Но на все воля великого Тунгра.

Робусы наконец вышли – хорошо, а то уже порядком возбудился. Не стал тянуть и забрался на особь. Возможно, на родине та носила одежду, слишком беззащитным выглядит тело, но на Мюрред одежда не в ходу, чешуи вполне достаточно. Было ясно, куда вводить напрягшийся пенис – вошел туго, но это неважно: главное, что половые органы совпали по геометрии. Поднапрягся, чтобы чешуйки внешнего пениса вошли в зацеп с такими же внутри самки. И… ничего не произошло, только особь задергалась, а из глаз брызнула какая-то жидкость.

Что такое? Эрекция хорошая, чешуйки упираются в упругости внутри самки, но сцепления нет, и мягкий внутренний пенис не может выскользнуть из своего убежища… А, понятно! У особи нет внутренних чешуек, впрочем, как и внешних, и жесткого сцепления половых органов не происходит. Зато появилось другое ощущение, по жилам стало разливаться не сильное, но электризующее ощущение – несомненно, поток гавваха. Ул-сорн глянул на светодиод: пульсирует желтым, значит особь испытывает боль и непроизвольно испускает это драгоценное излучение. Видимо, чешуйки больно врезаются в ее плоть. Ул-сорн еще поднапрягся, хотя и опасаясь потерять самоконтроль, и светодиод мигнул красным, а внутренний пенис наконец-то выскользнул, и Ул-сорн торопливо задвигал им.

Осторожно! Красные вспышки все чаще, а он не должен повредить опытный экземпляр. Он все-таки сумел выпустить тягучую струю, и чешуйки стали опадать, распространяя сладостные содрогания по всему телу. Итак, человеческая самка может доставлять удовольствие. А если не сдерживать себя в момент оргазма? Острые чешуйки тогда встают ребром, сцепляя партнеров намертво, и внутренний пенис скользит до предельной глубины, вызывая экстаз у обоих половых партнеров. Конечно, особь с Терры будет испытывать острую боль, получит внутренние повреждения и может не выжить, но какое это имеет значение? Оргазм в сочетании с бурным притоком гавваха – это должно быть бесподобное ощущение! Надо составить докладную Г`ацту, не дожидаясь личной встречи. Может быть, ему и доверят провести такой опыт.

Он вызвал робусов: – Уберите этот экземпляр.

Громадный диск Сурта поднялся выше над обрезом экрана, и стал виден его далекий спутник, небольшой по сравнению с красным гигантом, но горящий яростным голубым огнем. Два глаза великого Тунгра!