Валентина

Сны реальны или это всего лишь плод воображения?

– Здравствуй, мотылек, – жнец погладил белоснежные крылышки впорхнувшей в его обитель души. – Ты живая?

Он удивился, как живая душа могла попасть к нему — царство тьмы, обитель зла.

Мотылек взволнованно облетел ужасающее существо в капюшоне, осматривая его. И через мгновение всё вокруг изменилось: его мрачный дворец, в котором властвовала тьма и холод, преобразился, в большие арочные окна лился мягкий свет, нет, не солнечный, а яркий и тёплый свет души. Мгла рассеялась, запели птицы, и сладостный аромат цветов заполнил зал. Он с удивлением огляделся: в своём ли мире он сейчас? Прекрасная душа, что попала к нему, тоже преобразилась: перед ним стояла девушка в лёгком розовом платьице, с длинной копной русых волос, курносая и с ясными глазами.

– Кто ты? – спросила она, приветливо улыбаясь ему.

– Я – Смерть. А ты – душа, которую я должен сопроводить…

Девушка засмеялась и прикрыла рот ладошкой.

– Представить себе не могла, что смерть может быть такой прекрасной! – воскликнула девушка. – Может быть, ты ангел?

Прекрасный — он? Она, наверное, издевается; жнец давно забыл, как выглядел до того, как стал просто скелетом в тёмном плаще. Он взглянул на свою кисть и замер. Сейчас он видел красивую мужскую руку с загорелой бронзовой кожей. Эта душа преобразила его. Приблизившись к ней, заглянул в ясные голубые глаза, стараясь увидеть в них своё отражение, и увидел. Да, сейчас он выглядит как человек, мужчина!

– Кто ты? – спросил, не отходя от души.

– Я – Валентина… – она погладила его по щеке. – А ты мой сладкий сон.

Мужчина ощутил горячее дыхание на своей коже, на губах, и потянулся к её лицу, вдыхая сладостный желанный аромат. Он давно не чувствовал запахи. Валентина пахнет солнцем и морем, тем, что он так давно не видел.

Протянув руки, он с жадностью запустил их в русые волосы — девушка вздрогнула.

– Ты боишься меня?

– Нет, — шепнула она.

Жнец провёл пальцами по спине и опустил руки на её талию, погладил бёдра. Она откинула голову назад и громко задышала, отчего у него внизу живота стало жарко. Чего она хочет, он не понимает?

– Валентина, – прошептал он её имя.

Имя, похожее на песню — Валентина. Ему захотелось попробовать на вкус её сочные алые губы. Склонился к приоткрытому рту и поцеловал. Девушка ответила ему глубоким стоном и лизнула его губы.

Смерть отстранился и потрогал свои губы, влажные от её языка. Он растерялся, не зная, что делать с ней, такой живой и почему-то желанной.

– А ты боишься меня? – спросила девушка, касаясь тонкими пальцами его груди, там, где должно биться сердце.

– Нет, я люблю тебя.

Через мгновение всё потемнело, и Валентина, которая мгновение назад стояла перед ним, вновь превратилась в мотылька и, взлетев, растворилась в воздухе.

Это была их первая встреча. Сладкий сон для неё и для него.

После этой ночи жнец искал её в разных мирах и обнаружил её разум в темноте, запертый в теле уже много лет. Он видел множество сущностей, которые могли странствовать между мирами, и Валентина оказалась одной из них. Увидев её бессознательное тело, лежащее на больничной кровати. Только ему известно, что она не спит, она заплутала в коридорах безвременья. Жнец понял, чего хочет на самом деле, он решил, что должен освободить её душу и разум.

Следующей ночью всё повторилось, и Валентина появилась в образе мотылька.

– Здравствуй, ангел, – с задорной улыбкой сказала она и подбежала к нему на цыпочках.

И вновь всё преобразилось: он обрёл плоть, кровь и кожу. Хмыкнул, глядишь, и привыкнет к такому. Пение птиц сегодня его уже не удивило, а вот её наряд… Сегодня не было нежно-розового платья, Валентина пожаловала к нему обнажённой. Раскинув руки в стороны, он принял её в свои объятия. Она такая хрупкая, тонкая, а белая кожа гладкая, словно шелк. Отстранившись на шаг, он провёл пальцами по груди, кожа девушки покрылась мурашками, розовые бугорки набухли и стали жёсткими, губами сами легли на её сосок. Валентина выгнулась в его руках и застонала. Интерес жнеца был скорее научным. Как быть с женщиной, он уже и не помнил, да и не хотел этого многие тысячелетия. А сейчас он вновь чувствовал жар внизу живота. Валентина приоткрыла свои ярко-алые губы. Жнец не удержался и лизнул верхнюю, так же, как и она прошлой ночью, а затем поцеловал её. Он смаковал, облизывая и покусывая сладкие губки, ловил каждый вздох, а руками гладил нежные груди, кожа которых была гладкой, как шелк. Валентина дрожала и стонала, она тянула его волосы, гладила лицо. Маленькие кисти блуждали по спине, а затем вернулись на живот жнеца.

Она женщина, а он мужчина, и он вспомнил, как это – желать, сгорать от страсти, вожделеть и любить. В его руках была любимая, а он трепетно и нежно обнимал ту, что вернула память и тело.

– Валентина, – шепнул он ей в губы. – Моя бабочка.

Она улыбнулась и сняла с него мантию смерти, пробежалась пальчиками от груди вниз. Её рука коснулась естества. Жнец застонал, как он мог забыть её руки, её губы. Он подхватил свое сокровище на руки. Валентина обхватила его стройными ногами за талию, а руки обвила вокруг шеи. Они встретились глазами, замерли на несколько секунд, а затем он медленно опустил её на свой член. Валентина прикрыла глаза, лукаво улыбаясь.

Он прошёл к столу и усадил её на край, его бабочка вздрогнула. Жнец толкнулся и еще раз.

– М-мм, да, – произнесла она, подаваясь бедрами вперёд.

Но он не хотел торопиться, сейчас его обуревали новые, точнее, забытые ощущения. Как он любил её в прошлой жизни, нет, не в своей, в её. Тогда она была Вивьен. От этих воспоминаний он ликовал. Поцеловал её грудь и потянул на себя, да, так лучше, милая бабочка. Толкнулся вперёд, проникая в неё ещё глубже. Валентина стонала, а он наращивал темп, любя её горячо и нежно.

– Ещё! – кричала она.

А он давал ей то, что она хочет, ещё и ещё.

Пика они достигли вместе, его бабочка всхлипнула, и по её щекам потекли слёзы.

– Ты плачешь? Я сделал тебе больно?

– Нет, – она потянула его на себя. – Ты сделал меня счастливой, Арман.

Арман — его имя, он вспомнил. Много веков назад его так звали.

Он только на секунду закрыл глаза, а когда открыл, её уже не было. Он снова был в привычном ему мраке. Но теперь этот мрак не радовал жнеца, он ощутил холод. Надев свой саван, отправился собирать души ушедших.

Арман — жнец, и его работа сопровождать души, но он никак не должен влиять на их уход. С этой же душой всё обстояло не так; она влекла его своим светом. Валентина, шептал он ночами её имя. Она была усладой для его бессмертной сущности.

Несколько месяцев по земным меркам мотылек приходила в его царство мрака и скорби. Она пела ему ночами, убаюкивая своим нежным голосом саму смерть.

***

Валентина не понимала, где она находится и с кем; в своих снах она видела прекрасного незнакомца, которого приняла за суженого, с которым хочет провести всю вечность. Их ночной роман, любовь, что скрывалась под покровом бархатной пелены, пленила обоих. Только вот Валентина не знала, кем на самом деле является её суженый.

– Валентина, – горестно шепнул жнец в темноте.

А она услышала этот шёпот в своей палате и вздрогнула. Кто-то звал её имя вновь и вновь. Валентина не понимала, где она находится, какое сейчас время суток, она тоже не знала. Последние десять лет она видела этот мир как через призму. Вокруг неё сновали люди в белых халатах, о чём-то её расспрашивали, но она не слышала их, не понимала. И только этот голос в темноте могла отличить от многих других. Он шептал ей, он звал её.

Голос стих, и Валентина закрыла глаза. Да, так ей хорошо, так спокойно. Она погрузилась в безвременье. Там она блуждает по снам или мирам, там она счастлива, сама не ведая об этом.

Иногда она видит его, того, кого любила во многих своих жизнях. Но он её не помнит. Её ангел, её любимый, жнец — так он себя называет. Валентина придумала свой мир, где тепло и уютно, там собрала множество райских птиц, чтобы пели песни. И её любимый тоже будет там.

Валентина вздохнула, она не может постоянно находиться в безвременье, она должна возвращаться в свой мир, у неё есть мама и папа. Но там… Там он её ждёт.

Валентина пришла в себя на рассвете, она потянулась в кровати. Улыбнулась солнышку, которое ярким озорным лучиком разбудило её.

В палату вошёл врач.

– Доброе утро, Валентина.

– Доброе… Я не помню, почему я в больнице и кто вы.

Доктор, угрюмый мужчина лет пятидесяти, взглянул на неё из-под густых бровей и вздохнул.

– Я твой лечащий врач, Иван Павлович, а ты моя пациентка – Валентина Громова.

У тебя редкое психическое заболевание – гиперсомния, ты засыпаешь на очень долгое время. И ничто, и никто не может тебя разбудить.

Валя задумалась, она и в самом деле чувствует усталость, её тело ослабло.

– Я долго спала?

– Ты спала почти четыре года.

На сегодня я назначу обследование и некоторые тесты. Ты готова помочь нам тебя вылечить?

Валентина кивнула, она готова. Но где-то в глубине души что-то кольнуло, как будто она не закончила дело. Ей захотелось спать. Она прикрыла глаза, но голос Ивана Павловича вернул её в реальность.

– Валя, не спи! Ты нужна нам здесь. Твоим родителям мы сообщили, что ты проснулась, дождись их.

Она приоткрыла глаза и кивнула.

– Очень хочется спать, я так устала, но я постараюсь дождаться их.

В палату зашла медсестра с креслом-каталкой.

– Сейчас мы отвезем тебя к окулисту, затем на МРТ, – пояснил доктор.

Она присела и опустила ноги на холодный пол. Женщина достала её тапочки из шкафа, помогла обуться и пересесть в кресло. Валентина осилила поход к окулисту, но не МРТ.

Дождаться родителей не смогла — уснула.

***

Жнец решил не заглядывать сегодня к ней, он решил дождаться суженую в своём мире. Она придет, он знает, он чувствует, что бабочка думает о нём, вспоминает. Арман осмотрел свои владения, серо, скучно, убого, так ему виделся его дворец. Нужно что-то изменить, наверное, его мотылёк не захочет здесь остаться навсегда. Холодное мрачное убранство пора заменить на что-то светлое и воздушное.

В ожидании Валентины Арман рассуждал, почему он забыл её? Ведь они связаны, Вивьен в своем воплощении мотылька всегда возвращается к нему, она находит путь. А он в который раз забывает о ней.

Сегодня она не пришла, и Арман впал в уныние. Вокруг него собрались усопшие, которых он должен проводить, но ему было не до них. Он думал о своей бабочке. Прошёлся, отмахиваясь от назойливой души, которая завывала у него над головой.

– Я не виновна, я не убивала их… – скулила она.

Взглянув на призрачную женщину, он не увидел в образе то, что называется сердцем — на его месте было что-то чёрное, гнилое, покрытое плесенью, а душа продолжала молить.

– Пощади, пощади меня…

– Ты большее зло, чем я. Твоя участь предрешена…

Мерзкая субстанция портит его и без того мрачное жилище. Арман хлопнул костлявыми кистями — раздался треск, и женщина с гнилым сердцем лопнула.

– Ты не должна быть здесь… – он склонил голову, рассматривая пепел, который остался от неё.

На месте только что завывающей женщины появились двое детей, как две капли похожие друг на друга. Они сидели на каменном полу и играли с деревянными игрушками. Две светлые души, которых погубила собственная мать. Жнец подошёл и погладил их по призрачным волосам, дети засмеялись.

– Теперь вам ничего не угрожает, – он снова хлопнул в ладоши, и появилась дверь.

Открыв её, он по очереди впустил малышей в чертоги добра и света. Там о них позаботятся.

Закончив дела, он заскучал, его мотылёк всё же забыла о нём. Что могло ее отвлечь, или кто? Не выдержав одиночества, Арман всё же решил проверить, что же с ней.

Отправиться в её мир он не успел, его обитель озарилась светом. В центре зала появилась кровать. Жнец прошёлся вокруг очень большого мягкого ложа. Здесь можно собирать собрание, он посмеялся. Голос его тоже изменился, она даровала ему красоту. Валентина рядом, она скоро будет. Пробежался взглядом по своему скромному жилищу, так бы и оставил всё. Присел на мягкий матрас и откинулся со вздохом облегчения на цветные подушечки. Хм, а это что?

Запах изменился, и он почувствовал прикосновение к своим плечам.

– Ты ждал меня, любимый? – ласковый шёпот и горячее дыхание обожгло его затылок.

Она пришла, жнец, не оборачиваясь, накрыл её руки своими.

– Ждал и горевал, любимая. Я уже хотел идти за тобой.

Валентина обошла мебель и встала рядом с ним, сегодня она пришла в белом платье, скрывающем ноги и руки полностью.

– Мотылёк, что это?

– Наше ложе, любимый, – она хихикнула.

Он похлопал рядом с собой, приглашая её. Валентина присела, провела ладонью по его руке, как будто невзначай.

– Ты знаешь, где находишься сейчас? – Арман не удержался от вопроса.

Валентина кивнула, и лицо её изменилось, улыбка исчезла.

– Я хочу, чтобы ты осталась здесь, со мной, навсегда. Я слишком часто тебя теряю.

– Я всего лишь душа, одна из многих…

Свет померк, запахи исчезли, девушка помрачнела и вот-вот должна была исчезнуть, но Арман схватил её за руку и притянул к себе, впиваясь в её губы. Нет, он не отпустит её так быстро!

Поцелуй длился долго, она ответила ему не сразу, но всё же ответила. Их языки сплелись, изучая друг друга. Валентина перекинула ногу и оседлала его, он бережно прижал к себе свое сокровище, затем мрачный чёрный балахон слетел с мужественного тела.

Их голые тела соприкоснулись, и он ощутил тепло родной души, а губы встретились вновь. Страсть накрыла их обоих.

Сегодня он удержал её, сегодня Вивьен будет рядом.

***

В своем мире Валентина спала крепким сном; процедура МРТ закончилась, и ее перевезли в палату.

Родители примчались в больницу спустя час после звонка медсестры, но они не успели.

– Я останусь дежурить, вдруг она проснется, – сказала мать Вали.

Врач не позволил ей остаться.

– Она сегодня долго бодрствовала и вряд ли проснется раньше утра. Вам не нужно здесь быть. Возвращайтесь утром.

Отец Валентины с трудом забрал её мать.

Ночью дверь в палату девушки распахнулась, впуская тусклый свет. Скользнула темная фигура и присела на кровать.

– Зачем? Ну вот зачем ты пришла в себя? Слишком рано.

Большая холодная рука опустилась на худую коленку, поднялась выше под больничную пижаму. Валя спала и не могла почувствовать, как в нее вторгся чужой мужчина, крупный, седовласый врач.

Он целовал бесчувственное тело, маленькие груди, он насиловал её. Иван Павлович с громким стоном кончил, он не предохранялся уже давно, а колол девушке противозачаточные уколы. Мужчина протер её от спермы, ещё раз поцеловал в губы и скрылся.

– До завтра, малышка Валентина, – шепнул он, закрывая за собой двери.

***

Вале снился яркий красочный сон. Она была в мире, полном чудесных существ. Ей снился водопад и разноцветные рыбки. Она не удержалась и, скинув одежду, вошла в него, окунувшись с головой в тёплую, как парное молоко, воду.

Вынырнув, увидела мужчину, стоявшего на вершине скалы, красивого и ласково улыбающегося. Она помахала ему и поплыла к берегу. Но, услышав плеск воды, обернулась: Арман плыл к ней, обнажённый так же, как и она.

– Ты нашёл меня, – она улыбнулась, и мгновенно её губы оказались в сладком плену.

– Я всегда найду тебя, мотылёк, где бы ты ни была.

Арман встал, для него здесь было не глубоко, и подхватил её на руки, прижимая к себе. Он покрывал её лицо поцелуями: губы, щеки, глаза. Она стонала, громко задыхаясь от страсти и той любви, что ей дарил Арман.

– Арман, – промурлыкала она ему на ушко.

Он застонал и толкнулся в горячее лоно любимой. От нахлынувшей страсти она прикусила мочку уха и впилась пальцами в мускулистую спину мужчины, оставляя лёгкие царапины на его коже.

Но Арман не чувствовал ничего, кроме всепоглощающей жажды. Он забылся от нежности и аромата любимой. Валентина пахла чем-то очень сладким и пряным. Это аромат его любимого шоколада…

Они достигли пика вместе, Арман вынес её на берег, покрытый изумрудной, мягкой травой, и уложил на плед.

Рядом появилась корзинка и два бокала.

– Ты останешься со мной? – она посмотрела на него жалобно.

Арман кивнул.

– Мне холодно там и страшно. Я не понимаю, почему я всегда возвращаюсь в тот темный и злой мир.

Арман погладил её по щеке и поймал губами слезинку, катившуюся по щеке.

– Потому что ты живёшь в том мире.

Валентина нахмурилась, но не отстранилась, а только крепче прижалась к его горячему телу.

— С тобой мне не страшно…

Сиреневое солнце на розовом небе клонилось к закату, и райские птицы стихли. На смену их пению пришли ночные звуки – не менее ласковые и умиротворяющие. По небу скользнула большая тень птицы, и солнечные лучи сменились мистическим голубым светом луны.

Арман гладил свою любимую по волосам, а она разглядывала звёздное небо и не находила знакомые созвездия.

– В каком мире мы сейчас? – спросила она у жнеца.

Арман пожал плечами, он не знал, в этом мире он никогда не был. Но он чувствовал магию этого места и понимал, что им нельзя здесь быть.

– Я не знаю, этот мир древний, гораздо старше меня.

Валентина приподнялась на локтях и, улыбнувшись, спросила:

– А сколько тебе лет, мой ангел?

Он хрипло рассмеялся, опрокинув её на спину, склонился к лицу.

– Я очень стар, моя бабочка. Я давно забыл, сколько мне лет, но я вспомнил тебя, Вивьен.

Потерлась носом о его нос и обхватила ногами талию.

– Я Валентина! – она громко засмеялась.

Арман привстал на коленях и провел рукой по обнаженной груди, слегка сжимая сосок. Молочно-белая кожа покрылась мурашками, Валентина выгнулась ему навстречу. Рука скользнула ниже, опускаясь по животу. Он остановился на гладком лобке и склонился, целуя его. Приподнял стройные ноги, она застонала. Влажная нежная плоть, Арман лизнул бугорок. Ноги на его плечах судорожно задрожали, а она извивалась и шептала его имя.

– Ах, Арман, ещё.

Свет луны освещал два тела, жадно любящих друг друга. Арман опустил ноги Валентины, она была уже близка к оргазму, так же как и он. Он вошёл в неё одним резким движением, но ей не было больно. Задвигался быстро, резко, ловя губами стоны, он плавился в её объятиях. Затем подхватил на руки и, толкнувшись ещё пару раз, кончил. Валя, приподнявшись, опустилась на его пульсирующий член, вскрикнула и задрожала всем телом. Арман лёг на спину и прижал её к себе, продолжая медленно покачиваться, чтобы любимая в полной мере испытала оргазм. Он держал её крепко, но этого оказалось недостаточно.

Темнота сгустилась, свет луны померк.

– Не хочу возвращаться, мне страшно, – шепнула она и превратилась в мотылька.

– Я приду за тобой, я буду охранять твой сон.

Она исчезла, и мир преобразился: чёрная земля и пересохший источник остались на месте цветущего луга. Пение птиц сменилось на плач и крики боли.

Арман тоже изменился – он снова стал вестником смерти – жнецом.

***

Кровь в венах высохнет

Истлеет тело,

Но будет жить душа

В других пределах.

– Валентина, – голос донёсся из темноты. – Валентина.

Девушка вздрогнула и попыталась сесть, но её придавило к кровати что-то крупное и пыхтящее.

Этот голос преследует её, слышится в темноте.

– Валентина, – яростное эхо послышалось из всех углов одновременно.

– Малышка, – промычал ей на ухо мужчина.

Она тихо всхлипнула.

Её насилуют! Валентина зажмурилась и начала шарить руками по сторонам. Нащупала стакан, стоящий на тумбе, и, размахнувшись, ударила насильника по голове. Он застонал и скатился с неё.

Валя зажала уши руками и закрыла глаза.

Она должна уснуть, во сне ей не страшно. Голос не замолкал, стон перерос в дикий крик. Она вскочила и выбежала в тёмный коридор. Куда идти, Валентина не знала, выбежала на лестничную площадку и направилась вверх по ступеням, ей нужен свет и свежий воздух.

Преодолела последний лестничный пролёт и открыла последнюю преграду. Порыв ветра чуть не снёс её с ног. Какая же она слабая. С трудом она вышла на крышу и вдохнула прохладный воздух. Металлическая дверь за спиной закрылась с громким хлопком, она оказалась в западне.

– Ты моя! Ты должна спать, – держась за голову, к ней вышел седовласый доктор.

Валя испугалась, не понимая, сон это или явь. То, что она увидела, пугало до дрожи в коленях, страх сковал тело. Чудовище с человеческим лицом надвигалось. Сделав несколько шагов назад, упёрлась поясницей в парапет. Бежать некуда.

– Ты сон! Ты только кошмар. Сейчас я проснусь и окажусь дома в своей постели.

Валя ступила на край крыши, с трудом удерживаясь — порывы ветра на шестнадцатом этаже были слишком сильными. Крик отчаяния раздался в ночной темноте.

Шестнадцатиэтажное здание, стоящее на оживлённой улице, привлекло внимание прохожего, мужчина поднял голову и увидел светлое пятно, быстро приближающееся к земле. Девушка кричала несколько секунд падения, громкий удар, и кровавое пятно растеклось по брусчатке. Ноги и руки были переломаны. Она смотрела в ночное небо потухшими глазами. Звуки сирены скорой помощи и полиции пронеслись по ночному городу.

Всё больше людей собиралось вокруг погибшей, и никто не заметил, как тёмная фигура на крыше скрылась во мраке.

Лишь маленький мотылёк с израненной душой полетел к звёздам, на свет, невидимый для живых.

– Валентина, – голос в темноте прозвучал грустно. – Валентина, лети на мой голос, я жду тебя за завесой. Теперь я покажу тебе твои владения, мой мотылёк.

Некоторое время спустя…

Иван Павлович сидел у себя на кухне, он пил уже несколько недель. Смерть девушки не осталась незамеченной, и он стал главным подозреваемым. Его обвинили в убийстве. Криминалисты обнаружили следы спермы на коже Валентины Громовой. Нет, пил он не из-за этого. Он стал слышать голоса, видеть разное, страшное. Тени по углам оживали и тянули его во мрак. Он боялся выключить свет, вскрикивал по ночам от удушья.

– Убийца, убийца! — шептали тени.

– Заткнись! — он не выдержал и кинул стакан в стекло, в котором, казалось, отражалась сама смерть.

– Убийца, — рычало существо во мраке ночи.

Иван Павлович допил свой напиток и вышел на балкон.

Ему не нужно было делать последний шаг, его толкнули в спину. Мужчина не кричал, он улыбался.

– Всё закончилось? — спросил он, упав на асфальт.

– Нет, всё только началось, — шепнула темнота с красивым мужским лицом. — Теперь ты мой!