Вампирша в красном галстуке

Особняк фон Нуарвилей, советская ночь 1973 года. Всё как всегда: тишина, портреты предков смотрят осуждающе, а мама устраивает очередной допрос с пристрастием.

Меня вызвали в кабинет, как мелкую нарушительницу режима, хотя я, между прочим, 248 лет как взрослое существо. Но кому это интересно? У мамы кружевной манжет — значит, будет приговор.

— Элеонора, ты едешь в пионерлагерь.

Сначала я подумала, что ослышалась. Потом — что это метафора. Потом — что мама решила шутить. Но нет. У неё этот особенный тон — когда за каждое слово хочется вызвать кого-то на дуэль.

Я, конечно, пыталась разрядить обстановку. Пошутила про кровь пионеров — ну, чего она ожидала от вампирки в изгнании? Что я кинусь в экстазе вышивать пионерские значки?

— Никакой крови, — сказала она, и её веер ударил по столу с такой мощью, что я почувствовала себя на месте прислуги, которую увольняют за "духовную разболтанность".

И вот я стою, словно обвиняемая, а она вещает про то, как я "веду себя не как человек". Простите, но я не человек. И, между прочим, порчу гобелены куда артистичнее, чем они шили свои флаги на фабриках. Это моё искусство. Это мой протест. Это… вышивка души.

Но нет.

— Ты поедешь туда, будешь петь у костра, есть кашу и улыбаться, как идиотка, — заявила мать. — И если ты хоть раз покажешь клыки — я лично упакую тебя в сундук с осиновым колом. И поставлю на чердак. До конца пятилетки.

Ах, вот она, родительская забота. Мама всегда умела мотивировать.

Я пыталась торговаться. Всего один вожатый. Совсем чуть-чуть. Только если группа крови совпадёт. Это же… биологическая тяга, почти любовь.

Но нет.

Вместо этого — каши, песни, линейки и солнцезащитный крем. Не мой, фирменный, с эссенцией ночной пыли, а советский. Он, наверное, сделан из обид и мела.

Я смотрела на чемодан с монограммой. В нём уже торчал красный галстук, будто язва. Тюбик крема. И где-то в углу — мой фамильный перстень. Единственное, что ещё напоминает, кто я.

Я посмотрела в зеркало. Попробовала изобразить радость. Вышло… жутко. Прекрасно.

Ночи длинные. Леса — тёмные. Люди — неосторожные. А я? Я просто стараюсь вписаться. По-своему.