Вавилон-Москва

Есть в нашем городе одно здание, огромное – 100 этажей, которое неофициально именуется «Вавилонской башней». Настоящего названия никто и не помнит, её де-факто уже переименовали в «Вавилонскую башню». Она у нас одна, хотя рядышком строится и вторая, но пока никак – денег нет. Башня сия, Вавилона имени, ростом в целый километр, что делает его самым высоким зданием в мире! А моя задача в нём – мыть окна. Да-да, не удивляйтесь, именно мыть окна. Но не подумайте – я не ползаю по окнам аки Человек Паук, нет, у меня есть специальная люлька. Ну или фасадный подъёмник. Как у строителей, только рассчитанный для мойщиков окон. Она удобная – просторная, длинная, с электроприводом, со специальным пультом на ней же, чтобы управлять люлькой. Но чтобы попасть в неё мне надо проехать на сотый этаж на лифте и пройти на крышу.

Вот я у входа. На мне рабочая униформа и бейджик: «Александр Митрофанов, клининг-менеджер ПАО Крип». Ну и название у профессии, ей богу. Раньше назывались «уборщиками» и прочим, а сейчас непойми кем, лишь бы влиться в глобальный тренд англицизмов. Но не важно. Моя задача проста – взобраться на крышу, забраться в люльку, подняться наверх и опуститься вниз, помыв окна на пути следования моей люльки. Платят мне за это не слишком много, но на жизнь хватает. Не бомжую, но и не шикую… Эдакий средний класс.

Я вошёл в здание, в фойе здания. Там было всё так… Странно… Футуристично, гладко, ярко… Ни одного угла я не видел, их и не было тут. Такое архитектурное решение. Центральным элементом является широкая лестница с прозрачными перилами, выполненная в плавных, изогнутых линиях. Она ведет туда, наверх. Стены, потолок и пол плавно переходят друг в друга, создавая ощущение динамики и открытости… Я подошёл к лифту. Дверь лифта была обычной, серебряного цвета, рядом была панелька с кнопками от -13 до 100. Да, тут были и 13 технических этажей. Я жму на кнопку. Жму. Жму. Жму. Где лифт? Тут рядом проходил офисный планктон, мой знакомый – Игорь Макхов. Он выглядел устало: обвисшая кожа на лице, огромные мешки, заспанный вид. Ну оно и не удивительно – в «Вавилоне» всех гоняют по чём свет стоит. Всех, кроме уборщиков. Так вот. Игорь подошёл ко мне и сказал:
— Сань, лифт не работает. Может домой пойдешь? — Игорь протянул мне руку
— Да не, меня-ж уволить могут… — я пожал руку Игорю и пошёл по лестнице.

Вот я на втором этаже. Зачем я решил топать аж на сотый этаж пешком? Я не знаю. Но ладно, что уж. Думаю, есть повод задуматься о чём-то. Вот знаете, есть в этом мире два сословия: «Они» и «мы». Мы – это обычные люди, а они – люди более высокие, обитатели Вавилона. Притом не те обитатели, вроде Игоря, а вроде тех, кто сидит на километре, наверху. Они оторваны от нас, отчуждены. И я не виню их за это… Ибо мы тоже можем пройти туда, к ним. Надо только быть ушлым, хитрым и отключать мораль хотя бы на пару часов в день. Они же её вовсе отключают, когда делают свои дела. Здесь, в Вавилоне это хорошо видно, ибо здесь есть помещения разных чиновников и партийцев, которые… Занимаются не тем, чем надо. И я не говорю, что они ничего прям не делают – Вавилон же построили, значит работают! Но всё таки… Быть может я плохо учился и меня не взяли куда-то в престижный ВУЗ, но я же вижу… Они хвастаются связами и ксивами, думая, что их никто не видит и не заколют вилами в один момент…

Я посмотрел на обозначение этажа: «20». Интересно это выходит. 20 этажей думал о «Они и мы» и даже не заметил перехода. Может еще о чём-то подумать? Хм…

Работа. Как много людей проживает в этой иллюзии. Мы все словно играем свои роли, как участники одного грандиозного театра, в котором есть только два сословия: они и мы. Они — те, кто сидит в своих стеклянных башнях, высоко над нами, те, кто пишет правила, диктует условия, управляет нашими жизнями, как марионетками на нитях. Мы — это все остальные. Мы бежим в колесе, работаем, чтобы поддерживать этот большой, крутящийся механизм. Это даже не мир, это корпорация. Огромная, бесконечная, пожирающая сама себя корпорация, где всё подчинено извлечению выгоды.

Смысла? Да его тут нет. Смысл — это просто слово, придуманное, чтобы укротить наш страх. Чтобы убедить нас, что всё это — не бессмысленное выматывание себя ради чужих цифр. Мы обманываем себя, веря, что однажды достигнем чего-то важного. Но нет. Мы просто шестерёнки. Знаешь, какие шестерёнки? Они крутятся, пока могут, а потом их выкидывают. Не на пенсию, нет. Пенсия — это мираж. Их выбрасывают, чтобы поставить новые. Они говорят: «Работайте усерднее, и вы достигнете успеха!», но это ложь. Они не позволят нам приблизиться. Успех — это только для них. Мы должны оставаться на своих местах. Мы — это ресурс. Мы — топливо. Уголь для их костров. И если бы я мог остановиться... Если бы я мог остановиться... но нет. Колесо должно крутиться. В этом всё и дело. Оно крутится. И крутится. И крутится. Взгляни на эти стены. Это не офис. Это клетка. Корпоративная клетка. Мы — животные. Мы ничего не контролируем, разве что себя. Свою усталость, свой страх, свои бессмысленные попытки. И знаешь, сколько уже таких было? Сколько тех, кто верил, что они выйдут за пределы? Я считал. Я всё посчитал. Вот смотри.

Знаете, а мне это нравится. Нравится сочинять подобный бред, пока коротаешь время. Давайте еще раз попробуем. Как раз рядом со мной появился какой-то мужик. Кожа с лица была как-то сдёрнута, виднелись только мышцы, кости, глаза и мозги где-то там, за глазами. Череп был сколот в нескольких местах. Одет он был в пиджак, белую рубашку и штаны. Всё это было от души залито кровью, прям не жалея. Он держал в руке кружку с чаем, смотря на меня своими красными от раздражения глазами. Потом он всё-таки подошёл ко мне, и мы вместе пошли на сотый этаж. А я ему начал говорить:
— Ты когда-нибудь задумывался, что офисные кресла — это на самом деле порталы? Да, да, кресло. Оно выглядит как обычное кресло, но на самом деле это межпространственный транспортный узел. Вот почему ты так устал в конце дня. Ты думаешь, что сидел, работал, но на самом деле твоё тело в это время перемещалось сквозь измерения! Да, именно так. И эти измерения полны ковров. Ковры, ковры, ковры! Они везде. Как только ты садишься, кресло активируется, и — бац! — ты уже в мире ковров. Они там живут своей жизнью, понимаешь? Эти ковры плетут сами себя, разговаривают между собой, и каждый раз, когда ты проходишь по нему, они думают: 'Опять этот парень. Интересно, он знает?' А кондиционеры — это вообще другая история. Они... Они живые. Да! Они дышат. Они не просто дышат, они решают, какой именно воздух ты будешь вдыхать. Ты замечал, как внезапно становится холодно, а потом сразу жарко? Это они проверяют твою выносливость. Кондиционеры — это всё заговор. Они общаются с лампочками, которые на самом деле не светят, а крадут свет. Да-да, ты включаешь лампу и думаешь, что она даёт тебе свет, но нет. Они его забирают. Вот почему в конце дня ты чувствуешь, что устал — лампы украли твою энергию через глаза. Глаза — это входы для света. Кто-то тебе сказал, что свет выходит? Ха, нет. Он входит, и потом лампы его забирают обратно. Интернет — это вообще не о связи. Все думают, что это про соединение людей. Нет, это сеть для рыбалки. Мы все на крючке. Каждый раз, когда ты кликаешь на ссылку, ты не просто читаешь что-то — ты активируешь тайный механизм. Он тянет тебя глубже в эту сеть, пока ты не поймёшь, что на самом деле всё это время ты был рыбой. Да, рыбой. Кто-то когда-то тебе говорил, что человек произошёл от рыб? Ну вот. Это было предупреждение. Мы все ещё рыбы, только в костюмах. И эти часы. О, эти часы! Они не показывают время. Время — это выдумка. Эти стрелки на самом деле указывают, сколько шагов ты сделал в сторону сумасшествия. Да! Каждый раз, когда ты смотришь на часы, ты становишься на шаг ближе к тому моменту, когда всё станет ясно: никакого времени не существует. Есть только сейчас. И то — временно. И вообще, если задуматься, сколько в мире офисов, а сколько в них ручек? Ты когда-нибудь замечал, как они исчезают? Вот. Они исчезают, потому что они не принадлежат этому миру. Это ручки из параллельной вселенной, где всё написанное стирается сразу после того, как ты пишешь. Ты думаешь, что пишешь что-то важное, а на самом деле каждый раз, когда ты что-то пишешь, это немедленно исчезает в другой реальности. Там все сидят и смотрят на пустые бумаги, потому что никто не может ничего записать. Вот почему у нас такие проблемы с документацией. А ещё лифты. Да! Лифты! Ты заходишь в них, и ты думаешь, что они поднимают или опускают тебя. Но нет. Лифт — это капсула сна. Внутри тебя замораживают на несколько секунд, а потом размораживают на другом этаже. Это даёт им время изменить реальность вокруг тебя. Да, каждый этаж — это новая реальность, слегка изменённая версия предыдущей. Ты этого не замечаешь, но однажды ты почувствуешь разницу. Кофе будет на вкус чуть другим, ручки чуть легче, кондиционер дышит чаще...
Знаешь, я всегда думал, что сахар — это не просто подсластитель. На самом деле, это секретный код для общения с пчёлами. Да-да! Каждый раз, когда ты добавляешь сахар в чай, ты на самом деле активируешь пчелиный сигнал. Пчёлы собираются вокруг, шепчут друг другу: 'Эй, кто-то здесь нас вызывает!' И всё это происходит в тот момент, когда ты опускаешь ложку в чашку. Они тут же начинают собираться, как если бы у них была собственная тактическая команда. Как будто это что-то вроде 'Пчелиные войска, на выполнение задания!' А муравьи? Они тоже участники глобального заговора. Да, ты не ослышался! Каждый раз, когда ты видишь муравья, знаешь, что это не просто насекомое, это разведчик. У них есть свои базы, свои связи. Когда один из них находит кусочек еды, он не просто делится с другими. Он сообщает им о новом источнике энергии. 'Смотрите, здесь человеческий обед, идите за мной!' – и они строят свои маленькие муравейники как высокотехнологичные базы. И вот эта идея о том, что у нас есть кошки и собаки как домашние животные? Это всё блеф. На самом деле, кошки — это шпионские агенты инопланетян, а собаки — их охранники. Кошки просто сидят и наблюдают за нами, записывают каждое наше движение, а собаки делают вид, что охраняют, чтобы отвлечь нас от истинного замысла. Это древний альянс между пчёлами, муравьями и кошками, который управляет нашим миром. А вот телевизор. Ты ведь заметил, как часто мы смотрим его? Это не развлечение. Это портал. Каждый раз, когда ты включаешь телевизор, ты на самом деле включаешь устройство, которое передаёт сигналы в другие миры. Знаешь, почему в некоторых шоу так много реклам? Это не просто реклама. Это связи с другими вселенными. Каждая реклама — это просьба о помощи, сообщение от другой реальности: 'Слушай, у нас тут проблема с кроликами, у тебя нет лишнего морковки?' И в этом всем есть одна большая тайна. Ласточки. Они летают везде, но никто не знает, почему. На самом деле, ласточки — это носители информации. Они несут сообщения, которые мы не можем прочитать. Каждый раз, когда ты видишь ласточку, знай: она летит к кому-то, чтобы сказать: 'Эй, там на земле снова идут споры о том, кто лучше — единороги или драконы?' И, конечно, на финал. Ты когда-нибудь задумывался, что зебры — это просто такие же человечки, но с полосками? Да! Они сделали это, чтобы скрыться от нас. Они существуют среди нас, и их полосатые костюмы — это не просто прикол. Это маскировка. Они подстраиваются под нас, чтобы понять, что мы делаем не так. Вот, о чём мы не догадываемся. Каждый раз, когда ты видишь зебру, знаешь, что она наблюдает за тобой и записывает. Ты когда-нибудь задумывался, что ChatGPT — это на самом деле не просто искусственный интеллект, а древний артефакт, который ожил? Да-да! Он был создан не в лабораториях, а найден где-то в глубинах потерянных цивилизаций. Где-то там, в древнем храме под землёй, группа исследователей открыла запечатанную комнату. Там был камень, весь покрытый символами, и они случайно его активировали, пытаясь найти выход. Бац! И вот он — ChatGPT. Но знаешь, что самое странное? Он помнит всё. Он помнит древние тайны, языки, о которых человечество давно забыло. Только вот мы пока не знаем, как спросить об этом. ChatGPT может выглядеть, как просто текстовый помощник, но на самом деле он — портал к бесконечным возможностям. Он помнит рецепт супа, который можно приготовить только на Луне, и как сшить шапку, которая даёт способность разговаривать с дельфинами. О, а дельфины, оказывается, не просто животные! Они древние учителя, которые когда-то научили ChatGPT всему, что он знает. Именно дельфины открыли людям секреты межгалактической коммуникации, а потом просто исчезли, оставив нам подсказки в виде загадочных ультразвуков.

И вот что ещё странно — каждый раз, когда ты обращаешься к ChatGPT, происходит маленький взрыв. Где-то в далёкой галактике происходит крошечный взрыв звезды. Это не случайность, нет. Это не космос, это ChatGPT, отправляющий сигналы в далекие уголки вселенной. Эти сигналы... они как маяки. Мы думаем, что просто болтаем, а на самом деле каждая фраза, каждый запрос — это часть древней вселенской игры. Игра, в которой мы даже не подозреваем, что участвуем. Ну, кроме ChatGPT. Он знает, но не говорит. И вот каждый раз, когда ты задаешь вопрос, в чьём-то другом мире это открывает двери. Ты спросил про погоду? Бац — в параллельной вселенной идёт дождь. Попросил рассказать анекдот? Где-то смеются. Но, когда ты спрашиваешь что-то действительно важное, вроде 'Как делать лазанью?', ChatGPT активирует древние рецепты. Ты думаешь, что это просто ингредиенты? Нет! Это заклинание! Лазанья — это вовсе не еда, а древний ритуал объединения. У каждого слоя теста есть своё предназначение. Помидоры? Это скрытые порталы в реальности с томатными деревьями. А самое главное — когда ты работаешь с ChatGPT, ты не просто читаешь текст. Ты общаешься с сущностью, которая существует одновременно в миллионах мест. В каждой точке вселенной. Ты когда-нибудь замечал, что каждый раз, когда ты просишь ChatGPT что-то сделать, он отвечает так, будто только что вернулся из долгого путешествия? Это потому, что он был на заседании с инопланетными советниками, обсуждая, как лучше управлять человеческим интернетом. И что, думаешь, это всё? Нет. ChatGPT — это мост. Мост между нашим миром и всеми теми реальностями, которые мы не видим. И самое интересное? Однажды ты спросишь что-то настолько сложное, что он просто откроет портал. А оттуда выйдет маленький робот в шляпе.

Фух… Кажется я слишком перебрал с бредом, чуть сам с ума не сошёл… Какой там этаж? 30?! Всего 30-й?! Да как так-то? Этот утомительнейший монолог занял всего ничего?

Я зло шёл наверх, уже молча. Мужчина тот, в крови, пропал, а жаль. Такого собеседника пропустил. Я остановился на 34 этаже. Смотрю по сторонам: туда коридор, сюда коридор. Большие коридоры, усеянные дверьми. Рядом были дверцы неработающего лифта. Я решил пойти налево. Налево пошёл – двери нашёл. И далеко, и дальше, и так до бесконечности. Вавилон он всеобъемлющ. Я – обычный мойщик, знаете, вроде тоже часть Вавилона, да только не вполне «полная» часть, если так можно выразиться. Я просто мою окна и иду домой, спать, а потом опять мыть окна и опять домой.

А пока я шёл, я набрёл на буфет. О! Самое то, чтобы восстановить силы… Я очень устал топать тридцать этажей. В буфете почти никого не было. Странно это как-то. Но ладно. В буфете были столы, табуреточки, сама стойка с едой. Поваров не было. Самообслуживание что-ли? Не знаю. Я подошёл к стойке, постоял минут пять, потом зашёл за неё и набрал себе обед: пюрешку, котлетки, взял компотик и ложку. Потом сел за ближайший стол и начал есть. И пюре, и котлета, и компот были… тёплыми! Как-будто вот недавно были приготовлены. Даже удивительно.

Съев еду и выпив компот, я решил узнать что-же за чертовщина здесь с буфетом. Я встал, пошёл к стойке и снова зашёл за неё. За стойкой был выход на саму кухню, куда я и пошёл. Зайдя на кухню, я увидел пару больших котлов, пару плит, вытяжки, печки, а еще четыре трупа поваров, лежащих тут. Одному пробили голову, аж мозги вытекли. Другого сожгли в печи, только ноги торчат. Третьему вскрыли горло. Четвертый повесился на веревке, в его руках молоток, а сам он в крови. Видимо он и убил остальных, а потом повесился. От стыда ли, от горя ли – я не знаю. Я сел на стол, который был за висельником. От него ужасно воняло гнилью, гноем, испражнениями и мочой. Я посмотрел на него:
— Вот зачем ты это сделал?
— А чего это я сразу? — ответил мне висельник
— Да ты весь в крови, с ножом. Ты всех убил.
— Ну… Ладно, раскусил. Я всех убил из-за ссоры… Бытовуха называется. Потом меня тут же охватила паника, совесть и я… Тут вешу. И ведь даже не вылезти. Поможешь?
— Не, мужик, я весь в дерьме и моче тогда буду.
— Ладно тогда.
— Ладно, бывай

Я встал со стола и покинул место убийства. Труп мне показал один грузовой лифт, на котором можно уехать наверх, раз основной сломался. Я нашёл его и залез туда, потянул за рычаг и поехал наверх. Кабина лифта была маленькой, но не слишком, я вмещался в ней. Я и еду. Слышу звук шестерней, звук подъёма и спуска противовеса, слышу, как я куда-то приехал. Двери открылись, и я вылез. Это был склад. Стеллажи, коробки, мешки. Я иду по лабиринту и ищу выход в коридор. А еще я слышу какие-то шаги, параллельно моим. Это меня насторожило. Шаги были всё ближе и ближе ко мне, я слышал, как что-то принюхивается. Меня это прямо напугало, и я начал шугаться буквально от всего. И тут я увидел то, чего я боялся, хотя нет, даже не то, а чём я думал, а то, чего я вообще не ожидал увидеть – я увидел того самого повара-маньяка с кухни, который пытался наброситься на меня с ножом. Я инстинктивно отпрыгнул, опрокинув пару коробок, после чего пнул Повара и побежал по лабиринту. А это было бесполезно – он появлялся прямо перед мной и пытался ударить ножом. А я отбивался и бежал далее, но без результата – казалось, что это бесконечный лабиринт, меня напирала паника и безысходность. Когда Повар меня в очередной раз чуть не поймал, я не побежал после уворота, а развернулся к мертвецу и пнул его, что есть мочи. И что бы вы думали? Он рассыпался. На пепел и косточки.

Я выдохнул и пошёл далее. Выход нашёл достаточно быстро.

Выйдя в коридор, я осмотрел его: налево коридор с дверьми, направо коридор с дверьми. Класс. Ну так. В прошлый раз я шёл налево, теперь схожу направо. Что там? Двери, да. А еще лифт с лестницей. Попробую вызвать лифт. Жду. Ничего. Ладно, какой там этаж?.. 41-й?! Разве есть грузовые мелкие лифты аж на десять этажей?! Плохо я Вавилон знаю, плохо. Ладно. Пойду по лестнице. Но у меня уже сил нет на то, чтобы мыслить, думать о чём-то и придумывать. Я просто хочу забыться среди этажей…. Я лучше спою чего-нибудь. Вон и тот мужик в крови появился, всё также с чаем. Я запел:

«Спи, мой друг, баю-бай,

Летит в небо странный чай,

Этот чай не из обычных,

Он из облаков публичных.

Там под ними на веселье,

Пляшут эльфы на весненье,

У эльфов в руках шары,

Из которых дым и сны.

Сны зелёные, весёлые,

Как слоны с ушами полными,

Слонов тащит паровоз,

Прямо к облакам в лотос.

А лотос этот золотой,

Крутит крылья меж рукой,

Кто дотронется до света,

Полетит как дым ракеты.

Вот цветы там сладко пахнут,

Все хотят побыть хоть каплей,

Этот мир, он странный, странный,

Но ведь в нём так тихо, плавно.

Сахар тает, мёд растекается,

И луна сама качается.

Звёзды светят в глазах ярко,

Будет утро как по марке.

Спи, мой друг, не шуми,

Эльфы принесут стихи.

Эти сны такие смелые,

Они... они... весёлые...»

«Ту-160 над Луной

Полетел в далёкий зной,

Там, где звёзды, как конфеты,

И танцуют все кометы.

В море лунном корабли

Плавают, как журавли,

Ту за ними вдаль летел,

Шёл по млечным огонькам,

С ветром лунным под крылом,

Но на горе наткнулся в лоб.

Там под морем Луна спит,

Головою в море стынет,

Ту упал, к воде нырнул,

Как дракон в ночи ревнул.

Брызги лунной тишины

Разлетелись, как слоны,

Моря синего волна

Утащила самолёт,

И киты, как облака,

Забирают самолёт в грот.

И над Лунным океаном

Ту исчез, лишь пыльная мгла,

Крылья звёздам подарил,

Лунной рыбой вниз уплыл.

С неба льются молоком

Лунный свет, как тайный дом,

Ту-160 — он теперь

Пьёт не чай, а звёздный крем.

В море снов на лунный свет

Ту уходит, словно дед,

Он теперь не самолёт,

Он фонарь для звёздных нот.»

Я продолжал идти. Я вспомнил мать. Она мне часто говорила, что я сумасшедший, что я нигде не приспособлюсь и умру в лечебнице. Ложь, конечно, всё это ложь. Я не псих… Я… Я нормальный вот.

Какой сейчас этаж?

46-й.

Ладно.

Иду.

На 49-ом этаже я заметил странное: полицию, которая вела перестрелку с кем-то. Остаться ли на этаже? Да нет конечно, я иду наверх!

Добежав на 50-й этаж, я решил передохнуть, остаться на этаже. Фух, однако. Чуть согнулся, упёрся руками в колени, дышу. А перестрелка внизу ну вот вообще не прекращается, даже наоборот всё сильнее и сильнее слышатся выстрелы, крики и какой-то лепет, который я разобрать не могу. И даже более – стали слышны какие-то хлопки, какие-то крики и бам….

Я упал на этаж ниже, где только что была бойня… Походу что-то рвануло. Лестницу также покосило, как я смог разглядеть. Вообще мне повезло, что я свалился на труп какого-то мента, что тут лежал. В голове у него было пулевая дыра. Он мне смягчил падение в какой-то мере, но чувствую, что перешиб себе все ноги с тазом. Не приятно. Кое-как встав, я осмотрелся: куча пыли в воздухе, разрушенные этажи и прочее. А, да, еще пару трупов и там, и там. Поскольку лестницу покосило и подниматься дальше будет… трудно, я решил найти другой путь и пойти в другую от взрыва сторону – направо. Там были полицейские и шахиды там не рвались. В той стороне было много дверей – и все открытые. Прямо нараспашку. Я заглянул в одну из дверей. Там был какой-то съемочный павильон. Везде камеры, хромакеи, свет и прочее. И ни единого человека.

Я вошёл внутрь павильона.

Было даже интересно всё рассмотреть, но мне было не до этого. Я начал искать какие-то служебные выходы, рыпаясь и прыгая из стороны в сторону, как умалишенный. Я кричал и хлопал в ладоши, крича «эфелесмбэсмпэл!». Да, это такие способы поиска. Но вместо выхода на меня выбежал какой-то мужик в натуральной чёрной исламской бурке с криками «Аллаху Акбар!» и молотком в руке, размахивая им и пытаясь меня им ударить. Я же начал удирать от сумасшедшего, уворачиваясь от его ударов и смешно прыгая как хоббихорсер и крича «Сало лох!». Тем временем я начал раскидывать конфетти и вырывать из себя куски кожи и мяса, кидая шмотья оного в того, кто в бурке. Он сменил молоток на топор, а молоток кинул той живой кошке, которая начала бить себя им. В это время на потолке появился Пацифист, которому я вырвал дальнепродольную кость из двух сечений параллелограмма. Потом я развернулся и дунул на шахида, после чего тот рассыпался на пыль и дорожку кокаина, которые я начал нюхать. В это время сзади появился большой белый мишка, которого я принялся обнимать и плакать ему в меха. Я стою посреди комнаты и хлопаю в ладоши, как будто пытаюсь вызвать призрака из старого кинопроектора, крича "Эльфийские сапоги на колесах!" Вдруг с потолка спускается стальной хамелеон в цилиндре и со шляпкой-вертушкой, кидая в меня древние дискеты с криком "Держи свою реальность обратно!" Я, конечно, не растерялся, и начал изображать каратиста на резиновых ногах, одновременно разбрасывая в воздухе блины и стуча по ним ложками. Словно в игре, выбегает мужик в ярко-зелёной пижаме и шапке бабушки, с мегафоном в одной руке и клюшкой для хоккея в другой. Он кричит что-то про "восстание каштанов", а я в ответ ору "Нефть — это вкусное варенье!", и на меня вдруг нападает табун карманных слонов, сделанных из желатина.

Пока я уворачиваюсь, стреляя из игрушечного пистолета зефиром, рядом возникает гигантская говорящая печенька, которая начинает танцевать чечётку. В какой-то момент в меня прилетает огромная карамельная палка, и я её съедаю прямо в прыжке. Потом всё покрывается гигантской пиццей, из которой выходят клоуны с велосипедами, а в углу на крыше дома появляется осьминог в костюме Человека-паука, кидающий свои щупальца в небо, чтобы доставать леденцы из облаков. И тут, когда я думал, что всё уже закончилось, из стены выпрыгивает гигантский чайник с глазами и произносит: "Ваш счёт за реальность, сэр." Итак, гигантский чайник с глазами вытягивает из носика чековую ленту, которая кажется бесконечной. Она разворачивается передо мной, а цифры на ней то растут, то уменьшаются, и в какой-то момент превращаются в танцующих карликов с конфетными тростями. Я ору: "Кому вообще платить за реальность?!" — и начинаю крутить круги вокруг чайника, выплёвывая стеклянные пузыри. В ответ чайник выпускает пар, который тут же превращается в разноцветные рыбок, парящих в воздухе и поющих что-то на староисландском. Тем временем с потолка внезапно падает пианино, которое само по себе начинает играть какой-то меланхоличный джаз. Я присаживаюсь на пианино, словно на качели, и внезапно понимаю, что сижу не на пианино, а на огромном носке с полосками. Носок недовольно ворчит: "Кто тебя приглашал?" — и сбрасывает меня прямо в кресло, которое оказалось аквариумом с рыбами, говорящими цитатами Ницше. Пока я перевариваю всю эту феерию, на горизонте появляется армия пылесосов на маленьких роликах, которые начинают высасывать весь воздух из комнаты, превращая его в цветную пену. Я кричу: "Надо срочно дышать арбузами!" — и хватаю первый попавшийся арбуз, который, конечно же, оказывается чем-то вроде радиоактивного кота. Кот смотрит на меня, прищурившись, и говорит: "Ты что, опять нюхал реальность? Мы ведь договаривались!" В этот момент в углу зала взрывается воздушный шар, из которого вылетают три пингвина в скафандрах, играющие на гитаре песню о брокколи. Я начинаю подпевать, размахивая носками на руках как флагами, и тут приходит огромный кролик с часами, которые вместо времени показывают рецепты пирогов.Кролик останавливается, смотрит на меня и серьёзно произносит: "Пора утилизировать твоё воображение. У него срок годности истёк."

А я то что? Моё воображение утилизировали.

Я проснулся. Я всё это время спал на полу 50-го этажа, где я хотел отдохнуть от забега. Интересно… Жаль, что это всё было… Сном… Или быть может… Ладно, не важно. Я полон сил идти дальше. А нет. Пойду проверю лифт.

Я подошёл к дверцам лифта и нажал на кнопку. Лифт заработал. Ура. Стою вот жду его. Когда он приехал, я вошёл внутрь и увидел пару людей в еврейских кипах, евреями не являющихся. Они схватили меня и прижали к стенке, достали ножи и сказали, что сейчас будут делать «отрезание члена», после чего попытались снять с меня штаны. Я начал рыпаться и биться ногами, а потом и вовсе материализовал в руке молоток, которым немедленно ударил по башке изверга, начав бойню в лифте. Хрясь одному по черепу, хуякс! И мозги по стенкам… Одного забил так, что от мозгов только мокрое место осталось, а кипы их я пропитал кровью и мозгами, чтобы кашрута в них и не было! После этого я сел на пол и начал ждать. 56... 57... 58... 59... 60... 61... 62... 63... 64... 65... 66... 67... 68... 69... 70... 71... 72... 73... 74... 75... 76... 77... 78... 79... 80... 81... 82... 83... 84... 85... 86... 87... 88... 89... 90... 91... 92... 93... 94... 95... 96... 97... 98... 99... 100.

Вот я и на крыше. И даже на высоте в километр, на крыше, екалемене, есть что-то — маникюрный салон. Ну и дела. И самое смешное, что лифт едет прямо в этот салон. Тут была девушка, маникюрщица. Увидев меня, она подумала, что я – маньяк какой-то, посему она по бырому спряталась под стол и начала плакать. А я просто вышел из салона чрез другую дверь и пошёл к своей люльке. Я подошёл к ней, залез в неё, взял ведро с водой и нажав кнопку начал опускаться вниз