Вечеринка в этрусском стиле

Милый кузен Франсуа!

Ваше предложение погостить чрезвычайно меня порадовало, и я корю себя за то, что различные беспокоящие дела не позволяли мне воспользоваться им сразу. Но увы, не мне Вам рассказывать, дорогой друг, как мало времени наш спешащий век оставляет на наши желания и чувства. Вы ведь сами знаете, сколь пьянящие воспоминания навечно связывают меня с виноградниками и садами Эрнанвиля, и какой трепет пробуждает в моей груди вид ваших суровых стен в зелени окрестных пейзажей. Также с нетерпением жду момента, когда снова смогу насладиться вашей замечательной библиотекой – надеюсь, тот томик Расина с очаровательными гравюрами никуда не потерялся?

Счастье, что теперь ничего более не держит меня в поместье, и если о чём и приходится мне жалеть, то о том лишь, что в погоне за суетными заботами я пренебрегала Вашим любезным приглашением и испытывала Ваше ко мне расположение столь непростительно долго. Искренне надеюсь, что не разочаровала Вас сверх той меры, в коей правила хорошего тона предписывают всякой женщине немного изводить мужчину – затем лишь, чтобы тем радостнее заставила биться мужское сердце её благосклонность.

Могу ли я просить Вас, чтобы Элена снова приготовила ту самую комнату в круглой башне? Впрочем, чувствую себя столь виноватой перед Вами, любезный Франсуа, что кажется, без ропота приму даже место на конюшне или на коврике у камина.

С нетерпением жду возможности прижаться к Вашей широкой груди и снова слышать Ваш успокаивающий голос…

Навсегда Ваша,

Александра-Агата.

Письмо было едва заметно сбрызнуто нежными духами, манерно припечатано личной печаткой с изображением кого-то из античных нимф в полёте, а в конверт был вложен засохший цветок восьмилепестковой дриады. О да, наверняка тот самый, из собранного нами ещё в школе гербария – это было бы вполне в духе Сандры. Если быть точным, гербарий на оценку по биологии собирал для неё я, облазив весь остров, ободрав коленки и пару раз сверзившись в овраг, ибо дриада в наших краях почти не растёт. Но уже тогда у этой изысканной белокурой бестии появился талант использовать мужчин в своих целях, да так, что они ещё и оставались довольны.

Если быть ещё более точным, то никаким кузеном барышне Александре я не приходился, если не брать всерьёз того, уже не поддающегося подсчёту, далекого родства, коим за истёкшие века связались в какой-то мере все немногочисленные старые фамилии нашего захолустья.

И если уж приводить все подробности, то последний год с лишним милая барышня Александра никаких приглашений от меня не получала, ибо со мной не разговаривала. А за глаза отзывалась не иначе как «мерзавец», «негодяй», а то и более обидными и совершенно не подобающими в светском обществе эпитетами. Весьма неподдельный скрежет зубов, оскаленные гримасы и молнии из очей при этом не оставляли никаких сомнений в её искренности.

Рука медленно, будто раздумывая, протянулась к шнуру у камина, и где-то внизу, разливаясь и затихая в запутанных коридорах замка, раздался тонкий звук колокольчика.

- Генрих, будьте любезны распорядиться, пусть Элена уберёт спальню в башне. Барышня Фиц-Бернард погостит у нас несколько дней.

- Да, ваша милость.

На лице старого дворецкого не отразилось ни единой эмоции, как и положено опытному слуге. Пожалуй, даже если бы господин распорядился принять в гости огненную саламандру, его реакция была бы столь же невозмутимой.

- И уж проследите, будьте любезны, чтобы при этом Элена ничего не сломала, не разбила и не залила грязной водой, и не забыла постелить чистые простыни. Сами понимаете…

Генрих печально вздохнул, и посмотрел на хозяина, будто извиняясь:

- Сейчас так трудно найти хорошую прислугу, господин виконт. Вы очень добры, что дали девушке эту работу…

- Понимаю, старина, понимаю… Но всё же проследите.

* * *

Флешбек I

Едкий, всё заполнивший дым колол глаза и вызывал у всех непрекращающиеся приступы кашля. То и дело, ступив на с виду самую надёжную, не горящую и не дымившую землю, кто-то с ругательствами подскакивал, ибо тлеющие в ней корни и дёрн обжигали даже сквозь подошву ботинок. Благодарение Богу ещё, что в этом месте не было торфяников.

Зато совсем рядом был виноградник с рядами только что зацветших побегов. Наш фамильный виноградник, насаженный 170 лет назад Арманом-Станисласом, девятым виконтом Эрнанвилем, лучший в округе, к которому медленно подбиралась тлеющая, то и дело голодно облизывающаяся языками пламени граница пекла. Подбиралась и замирала, столкнувшись с полосой сырой, перепаханной плугом земли. Единственный, опробованный поколениями, способ останавливать лесной или полевой пожар. Счастье, что помощник садовника Этьен заметил огонь в самом начале, и счастье, что он сообразил прожогом бежать за трактором.

Стафф-сержант Доусон снял фуражку и отёр лицо от пота и сажи.

- Что здесь было, Франсуа?

Я окинул взглядом пожарище, убедился, что другим краем оно упёрлось в скалистый берег, и ни моим, ни соседским владениям ничего не угрожает.

- Какие-то городские. С берега уходила моторная лодка в самом начале пожара, - бесстыдно соврал я сотруднику полиции.

- Номер лодки рассмотрели?

- Не до того было, Боб, - развёл руками я.

- Морской дьявол бы побрал этих городских… Вечно ползут, как тараканы, «отдыхать на природе», не кумекая, как обращаться с огнём. В общем, ребята Жильбера подежурят здесь с пожарной машиной до утра, мало ли где может полыхнуть из-под земли в последний момент.

Александра дожидалась меня в Круглой башне. Уже успевшая принять ванну, искусительно, но при этом не преступая грани приличия, завёрнутая в мой халат, однако всё ещё заметно напуганная, она взволнованным ангелом порхнула навстречу и трепетно прильнула к пропахшей гарью и перепачканной копотью рубашке.

- Ах, Франсуа! Ты цел? Как я волновалась…

- Было бы как нельзя лучше, любезная барышня Сандра, если бы волновались чуть заранее. Например, когда вам пришло в голову в самую жару разводить огромный костёр посреди леса. Я бы даже сказал, это было бы великолепно.

- Но… я делала всё по книге… Франсуа! Там не было ничего о возможности пожаров!

- По книге?

С жалобным взором серых очей аристократка подобрала с тумбочки чуть пострадавшее от недавних событий издание в мягкой обложке.

- «Тайное знание древних ведьм Архипелага: 200 простых ритуалов на все случаи жизни», - прочитал я, почувствовал себя чрезвычайно уставшим и медленно опустился в кресло.

- Понимаешь, я хотела сделать историческую реконструкцию! Франсуа, ты же сам говоришь, что на наше сословие возложено сохранение и возрождение культурного наследия, традиций и славной истории наших великих предков!

- Сандра, ты же не раз была с нами на пикниках, как можно было не усвоить, что костёр не разводят среди опавшей хвои и сухой травы!

- Но ведь на пикниках этим всегда занимались мальчики! А шабаш – исключительно женское таинство, иначе может нарушиться тонкая аура связи с природой и с косм… Ай! Франсуа! Что ты со мной делаешь! Это неприлично! Ах! Виконт Эрнанвиль, одумайтесь!

Ремень со свистом опустился на белоснежную попу перекинутой через колено барышни Александры-Агаты, и аргументы к приличию сменились порцией отборной ругани, которой позавидовал бы и сам сержант Доусон.

- Немедленно прекрати! Я подам на тебя в суд, сукин сын! Аууу больно же!!!

Неспешно, давая успокоиться после каждого удара, чтобы тем полнее ощутить новый, я продолжал своё чёрное дело, и признаться, в этот момент был счастлив. Более того – ощущал то, что психологи мудрёно именуют греческим словом катарсис. Ощущал, что в нашем бренном мире всё же есть справедливость. Ибо давно, сначала не в серьез, но всё сильнее после каждой очередной эскапады барышни Александры, желал сделать именно это. После того, как эта дура, поссорившись с очередным любовником, вышла в штормовую ночь одна на яхте. Шлёп! После того, как в погоне за изящным стилем эта дура завела себе скорпиона, как потом оказалось – самку, которая умудрилась размножиться, а её потомство – разбежаться из незакрытого террариума по округе. По счастью, ближайшую зиму гости с юга не пережили. После того, как эта дура умудрилась заложить фамильный особняк, для финансирования «кладоискательской экспедиции в Перу» каких-то совершенно мутных аферистов. После того, как…

- Твою мать, я благородная девушка из дворянской фамилии! Ауййй!

Отвлекался от процесса единственно за тем, чтобы не схлопотать в нос или в висок отчаянно молотящими воздух пятками. Руки барыши Сандры пришлось связать за спиной пояском от халата, дабы она прекратила царапаться, а рот – заткнуть после довольно-таки болезненного укуса за ногу. Остановился и удовлетворенно выдохнул я, только когда кожа на бёдрах и спине девицы Фиц-Бернард приобрела жизнерадостно-рассветный оттенок. Вынимая импровизированный кляп, приготовился снова выслушать всё что угодно, кроме…

- Да, господин… я поняла… я готова принять любое наказание…

- Что… Сандра?!

- Как ещё вы желаете наказать свою провинившуюся суку, господин? Приказывайте, она ждёт… - с горячим придыханием простонала соседка по имению.

Признаться, я не прислушивался к слухам, которыми фантазия злопыхательниц окружала досуг легкомысленной аристократки и развлечения в особняке Шато Бернард, подозревая, что не менее половины, а то и все 9/10 из них – враньё. Но, похоже, кое-что о её вкусах неожиданно оказалось всё-таки правдой.

- Вы победили, и теперь я полностью в вашей власти… Поставьте дерзкую девку на место, чтобы впредь она знала… - Александра-Агата нетерпеливо ёрзала у меня на коленях, наконец сползла с них и устроилась у моих ног, хрупкая и изящная, безупречная, как статуи Кановы, роскошная и наигранно-смущённая, глядя снизу вверх покорными, затуманенными желанием огромными глазищами.

- Пожалуй, я придумал вам наказание, барышня Александра, - я встал с кресла и аккуратно направился к двери.

- О да! Мне страшно от ваших намерений, но у меня нет выхода! Ведь я связана и совершенно беззащитна! Какое же наказание меня ждёт, господин?

- Останетесь недоласканой, - коварно улыбнулся я и закрыл за собой на ключ тяжелую старинную дверь спальни.

Да, именно с тех пор благородная девица Фиц-Бернард предпочитала избегать моего общества. Но, зато, правды ради, с тех пор в окрестностях Шато Бернард не случалось ни пожаров, ни ведьминских шабашей, ни даже нашествий скорпионов.

* * *

В ворота элегантно вплыл лазоревый Крайслер-Империал 1933 года. Осиявшая нас приветливой белозубой улыбкой и взором серых очей Александра-Агата сама находилась за рулём – никому не доверяла она своих стальных красавцев, ревниво оберегая право касаться ладонями слоновой кости руля, разгорячённого капота, деревянных панелей и латунных циферблатов.

В белоснежном, идеально сидящем брючном костюме и воздушном шарфике, заколотом дорогой брошью, Александра выпорхнула мне навстречу, готовая кинуться на шею, но тут же остепенилась и лишь протянула руку для поцелуя. Только серые глаза её так и не вспомнили о манерах, и на дне их по-прежнему играли весёлые шальные чёртики.

- Ах, Франсуа, как давно я здесь не была! Но ты всегда оставался в моём сердце, негодник. Как поживает Огонёк? Ты ведь дашь мне на нём прокатиться?

- Разве могу я в чем-либо отказать столь восхитительной даме, милая Александра-Агата, - чуть иронично улыбнулся я, поднося к губам тонкие, прохладные пальцы с ароматом какого-то парижского крема. Сероглазая нимфа не спешила отпускать мою руку.

- Милый Франсуа, ты один из немногих в наше время мужчин, на кого можно положиться в главном, а не в сиюминутных развлечениях. За это женщины тебя и ценят…

Таким образом, через полминуты общения с нашей милой Сандрой я уже почувствовал неладное.

- Скажи, а в твоих конюшнях найдется место для моего Алариха? Беверли уволился, и на время отъезда я пристроила жеребца на ферму папаши Жермена, но там не самые подходящие для скакунов корм и уход.

Я удивился, но всё ещё не понимал, что в происходящем не так.

- Разве за ним не мог присматривать твой садовник?

- Увы, нет. Он тоже ушел. Я ведь говорила, как сейчас непросто находить прислугу.

- Кухарка Софи? – начал догадываться я.

- Глупышка, разве же она умеет ухаживать за лошадьми? – засмеялась блондинка, ещё не понимая, почему я о ней спросил. – Да и она взяла срочный отпуск – заболела единственная бабушка в Потр-Сент-Андре. Пришлось отпустить, сам понимаешь.

Кроме Сандры, в кабине «Империала» была не утратившая красоты темноволосая женщина в строго-деловом платье, какое в уважаемых домах носят экономки и гувернантки. Что ж, во всяком случае, за время работы в Шато Бернард она стала выглядеть гораздо более жизнерадостной. История с Луизой была одной из причин, по которым у благородной Александры-Агаты Фиц-Бернард, несмотря на некоторые особенности её характера и образа жизни, вообще есть друзья.

* * *

Флешбек II

…Барышня Сандра куда-то торопилась, и шикарный «Империал» уже пронесся мимо трактира на деревенской площади, не останавливаясь. И лишь затем, сбавив ход, медленно вернулся назад, к группе зевак, растерянному трактирщику Шалону в запятнанном фартуке, его перепуганной супруге, выглядывающей из-за его плеча, и молодой женщине в городском джинсовом костюме, щёку которой уродовал огромный, уже не очень свежий кровоподтёк, дорожной сумке у её ног. И старейшине Херберту в гневно-обличительной позе.

- Но старейшина, это наш бизнес - давать ночлег всем, кто может заплатить.

- А Господь говорит, Шалон, что ты, отвергший грех и вступивший в наше братство, не должен сдавать комнату этой девке! Ибо все знают, чем она зарабатывала на материке! А сказано в Писании: «Не вноси платы блудницы и цены пса в дом Господа Бога твоего ни по какому обету, ибо то и другое есть мерзость пред Господом Богом твоим». Если даже родной отец отказался принимать её обратно, пусть убирается назад в свой Вавилон! Не должно быть блудницы из дочерей Израилевых!

Луиза, за много лет отсутствия привыкшая к вольным городским порядкам, похоже, не ожидала, что нравы в деревне остаются настолько строгими, и оттого была шокирована и растеряна. Жанетта Шалон, которая, не смотря на все старания мужа, пока что так и не примкнула к последователям старейшины Херберта, наконец решилась возразить:

- Но следующий автобус до Порт-Сен-Пьера будет только завтра!

Старейшина гневно сверкнул очами и только набрал полные лёгкие, чтобы указать место женщины, к тому же неверующей, когда говорят мужчины. И в этот момент барышня Александра-Агата изящно, словно на сцену, ступила в образованный зеваками круг. Демонстративно не замечая ни кровоподтёка на лице Луизы, ни разгорячённого проповедника, ни смущённого трактирщика, ни остальных собравшихся, как не замечает зрителей хорошая актриса.

- Дорогая, как я рада увидеть тебя через столько лет! И ты даже не заехала поздороваться со мной? Разве же так поступают с лучшими подругами? Это твои вещи? Ах, поехали же, ты непременно должна пересказать мне все-все свежие городские сплетни!

С искренней радостью Сандра расцеловала в обе щёки и изящно подцепила под локоть опешившую от неожиданности шатенку, увлекая к автомобилю, и подхватила её сумку, не прекращая щебетать – достаточно громко и отчётливо, чтобы слышали все вокруг:

- Я уже жаловалась тебе, как трудно стало в наше время найти хорошую прислугу? Представляешь, я опять сижу без камеристки, просто ужас! Послушай, Луиза, когда ты отдохнёшь и расскажешь мне все новости моды и большой сцены, ты не могла бы меня выручить, хотя бы несколько месяцев?

Совершенно ошарашенный происходящим старейшина Херберт, лицо которого наливалось всё более багровым цветом, наконец пошевелился, открыв рот. Но смог лишь издать сдавленный то ли кряк, то ли кашель, столкнувшись с равнодушно-удивлённым взглядом сквозь, обладательница которого будто только заметила, что этот назойливый простолюдин всё ещё здесь, и проплыла мимо со снисходительным достоинством, единственно подобающим наследнице окрестных земель.

Лишь выехав с гордо поднятой головой и беззаботной улыбкой за окраину, Александра остановила автомобиль, и несколько минут просидела, переводя дыхание, судорожно вцепившись в руль, то зябко обнимая себя за плечи, откровенно лязгая зубами и успокаивая бешеное сердцебиение, пока не прошел сковывающий, панический страх. Старейшина Херберт является в наших краях фигурой достаточно зловещей, последователей, готовых выполнить любой его приказ без раздумий, там, на площади, было не меньше десятка. А о том, каким наказаниям подвергаются прогневавшие его ослушники, по округе ходили неприятные слухи.

А более всех эта драматичная история, которую ещё долго, присочиняя один виток подробностей за другим, значительным шепотком передавали друг дружке деревенские кумушки, удивила саму Луизу Вержен, ибо никакой подругой, тем более лучшей, Сандре она никогда не была. Во-первых, Сандра еще училась в младшей школе, когда старшеклассница Луиза Вержен удрала в город с первым попавшимся заезжим мужчиной от побоев и издевательств выпивохи-отчима. Во-вторых, даже в наши демократичные времена, когда хозяйская дочь училась в общей школе, никому и в голову не пришло, чтобы она могла водить дружбу с крестьянкой, дочерью какого-то пьяницы с хуторов. Поэтому Луиза также не могла знать, что никаких камеристок в Шато Бернард до неё не было – живя одна, барышня Александра вполне обходилась услугами горничной.

Так вот, милостивые государи, это всё я веду к чему. Учитывая вышеизложенную историю, слова Сандры означали, что из всей прислуги Шато Бернард не сбежала только та, кому было некуда бежать. И наконец, последней удрала сама хозяйка.

* * *

Важная часть манер, которые нам старательно прививали с детства – не задавать лишних вопросов касательно чужой жизни. Каждому есть, что оберегать от стороннего внимания, и наследникам старых фамилий в особенности стоит в этом друг другу сопутствовать, а не наоборот.

В конце концов, общество Сандры Фиц-Бернард было вовсе не обременительным, а моменты, когда под её прелестный афедрон влетала вожжа очередного рискованного чудачества - не столь уж частыми. В остальное время очаровательная Александра-Агата была благодарнейшим собеседником, умелым партнёром в танцах, а также за играми в вист, бридж и покер, ловким и гибким противником в фехтовании. И непременным спутником в конных прогулках по безлюдным окрестным лесам, живописным руинам и суровому осеннему взморью, наперегонки с ветром и тенями облаков, несущимися по склонам холмов. А это весьма приятное дополнение к досугу в местах, где немногочисленные семьи нашего круга живут в нескольких милях друг от друга и видятся не столь часто. Да и среди них не каждый устоит от искушения истязать уши ближнего многочасовыми сплетнями, ценными советами о том, как правильно перестроить замок в отель для американских туристов и жить на дивиденды в столице, и тщетными попытками вынюхать сюжеты для будущих сплетен. А также требованиями встать на какую-либо сторону в многолетних соседско-родственных дрязгах или, того страшнее, в современной политике, следить за которой я не успеваю, ибо фамилии в ней меняются чаще, чем лошади на скачках. Словом, общение с легкомысленной и не всегда предсказуемой подругой детства я решительно предпочитаю визитам многих персон с безупречной репутацией и упорядоченным образом жизни.

Поэтому, право – не всё ли мне равно, с чего барышня Александра решила возобновить нашу столь неудачно прерванную дружбу, много ли времени собирается провести в Шато Эрнанвиль, и почему её столь одновременно покинули все слуги? Сказать по правде, я подозревал, что белокурая красавица так и не научилась вести дела имения, и они снова пришли в крайне печальное состояние.

В первый вечер по приезду она не вышла к ужину, и проспала почти целые сутки – по словам Луизы, «в последнее время госпожа не высыпалась». Эту странность я грешным делом понял в том духе, что ночи у благородной девицы были чрезвычайно насыщены, и потому с бестактными расспросами не приставал.

Барышне Александре не скучно, когда я хвастаюсь обнаруженной в дальнем шкафу обширной замковой библиотеки инкунабулой, и вместе со мной она увлечённо листает потемневшие страницы, любуясь искусными гравюрами и касаясь тонкими пальчиками готических строк. Она с удовольствием дегустирует извлечённое из погреба вино, уютно устроившись у камина, слушая, как потрескивают в тишине нагревающиеся камни, и глядя на этикетку с годом урожая, с улыбкой кокетничает о том, «как молоды мы тогда были».

Со временем всё явственней стало нежелание белокурой аристократки оставаться в одиночестве за пределами стен замка, а также по ночам. Выезжать на прогулки без меня, или хотя бы без егеря Каспиана она категорически отказывалась, хотя была отличной наездницей, и все окрестные места знала с детства. А со вздохом убедившись, что я так и не собираюсь посягать на её потрепанную деревенскими сплетницами честь, барышня пожелала, чтобы Луиза спала в её комнате. Если сложить это со всем вышеозначенным, похоже, дело было не просто в финансовых проблемах, а кое-кто неосторожно взял взаймы у крайне беспокойных кредиторов.

* * *

На заднем дворе раздался шум автомобиля, приглашающе пропел традиционный звонок, которыми местные молочники продолжали оснащать фургоны, давая знать о своём появлении. Еле слышные со двора голоса слуг, стук дверцы, звон бутылок – эти с детства привычные звуки знаменовали наступление очередного, сотканного из серебристых струй тумана и розовых рассветных лучей, утра в Эрнанвиле, и были в чём-то идиллическими.

- Ваша милость, думаю, вам следует знать… Жанен, молочник, он ведь парень надёжный, не первый год работает, вы его знаете. Почём зря сочинять не будет.

Я отложил поэму, которой решил насладиться до завтрака, пока Александра ещё спала после вчерашней насыщенной тренировки на шпагах. Генрих вздохнул и продолжил мягко, глядя мне в глаза, понимая, что его слова могут воспринять без одобрения:

- Сегодня он проезжал мимо Шато Бернард, с опущенным стеклом, и убеждён, что слышал из пустого особняка душераздирающие стоны и вой. А так-то бабы в деревне об этом ещё вчера судачили – тоже кто-то шел мимо, и… Может быть, и россказни, но… Думаю, ваша милость, раз уж барышня Александра-Агата гостит у нас, и в Шато Бернард сейчас никого не осталось, вам стоит знать.

* * *

Кокетливо полускрытый живой изгородью и ухоженным парком от взглядов проезжающих, белоколонный особняк расположился чуть в стороне от дороги, неспешно петлявшей из Порт-Сен-Пьера в Эрнанвиль.

Под колёсами зашуршал гравий и опавшие за последнюю неделю листья, которые сейчас никто не убирал.

- Опять какому-то пьянице что-то померещилось. Сколько здесь работаю, столько и звонят с жалобами на темные мохнатые силуэты в лесу да неведомых тварей, ночами скребущих по крышам. На всём архипелаге, наверно, не сыскать более суеверного угла, - проворчал стафф-сержант Доусон, вылезая из машины. – Если бы привидений можно было задерживать, у меня были бы лучшие показатели в управлении!

Говорят, когда-то Боб Доусон перевёлся из управления с целью спокойно доработать три года до выхода в отставку, а там открыть какое-нибудь небольшое дело. Однако не подал в отставку ни через три года, ни через четыре, ни через пять. Стафф-сержант работал в Эрнанвиле лет уже не меньше семнадцати, и приближался уже самый крайний возраст, когда даже из спокойной деревенской округи придётся уходить на пенсию. И пару месяцев назад стафф-сержанту прислали заместителя, который пока что набирался опыта и знаний местной обстановки под его руководством.

Заместитель был рыжеволос, веснушчат (чего стеснялся), придерживался прогрессивных взглядов и всем своим подчёркнуто-суровым видом показывал, что на этой работе она ничем не уступает мужчинам. Заместитель задумчиво подёргал увесистый висячий замок на ажурно-решетчатых воротах, перемахнул через них с кошачьей грацией и снисходительно-назидательно сообщил:

- Недостаток современного образования и засилье консервативно-патриархального менталитета неизбежно приводит к самым уродливым формам мракобесия.

И в этот момент над садом, ещё подёрнутым туманной дымкой, пронёсся леденящий, преисполненный страдания, страха и ненависти то ли вой, то ли стон. Рыжая полицейская отступила назад, прижавшись спиной к решетке ворот.

- Тогда не сомневаюсь, констебль Рэдхуд, что вы с вашим современным образованием сможете проверить там всё и в одиночку, не так ли? – ехидно заметил стафф-сержант. Констебль Рэдхуд оглянулась на него с вызовом, сжала зубы и молча направилась вглубь сада. Доусон вздохнул и обречённо принялся карабкаться следом. Под его весом ворота жалобно скрипнули, но выдержали.

Дверь особняка была заперта, а вот одно из сводчатых окон второго этажа почему-то распахнуто.

- Что вы здесь видите, констебль? – Доусон указал задравшей голову рыжей на землю под окном.

- На земле вмятины, как будто оттуда… - она замешкалась.

- Выпрыгнул кто-то крупный, - подтвердил сержант, расстегивая кобуру. – Осколки стекла со следами чего-то, очень похожего на кровь. И дальше примятая трава, ведущая нас вон в те кустики.

- Уууыыыыааааа!!!

- Ай! – на этот раз раздавшийся совсем рядом вопль заставил Марту Рэдхуд подскочить от неожиданности и схватиться за дубину. Тут же с досадой взглянула на шефа, но тот милостиво сделал вид, что не заметил её позора. В подёрнутых утренним туманом зарослях что-то явственно зашуршало и хрустнуло. Доусон осторожно раздвинул ветви.

Человек с неестественно вывернутой ногой лежал в кустах у ограды, которую так и не смог преодолеть.

- Надо же, надо же. Знакомьтесь, констебль: Маркус «Автоген», знаменитый взломщик, специализирующийся на богатых уединённых усадьбах. В розыске, но счастливо уходил от него вот уже третий год.

* * *

- Крайне неосторожно с вашей стороны было оставлять дом без присмотра, барышня. С вашими-то знаменитыми коллекциями. Среди лиц, интересующихся искусством весьма специфически, слух о столь лакомой добыче разнёсся почти мгновенно.

- Ах… Признаю, вы правы, стафф-сержант. Но что поделать, привратник заболел именно накануне моего отъезда, и найти ему замену я просто не успела… Беззащитной женщине так трудно управляться одной со столь обширным хозяйством.

Александра грациозно восседала на диване, глядя на гостя огромными, чистыми, чуть печальными глазищами, и бесстыдно кокетничала – без всяких недобрых намерений, просто чтобы не потерять форму. Изысканный тёмный костюм с пёстрым жилетом и кружевным галстуком-шарфом имитировал мужские наряды прошлого века, но был пошит так, чтобы подчёркивать каждый изгиб её и без того головокружительных линий.

- Считайте, что вам повезло. А вот вору не очень. Вывалился в окно второго этажа и крайне неудачно сломал ногу. Провалялся там сутки, ползая по газону, а те, кто слышал его стоны, предпочитали проезжать мимо побыстрее… ну, вы сами знаете наш народ, - философски улыбнулся Доусон, отхлёбывая приготовленный Эленой кофе.

- Разумеется. Все эти местные поверья… Я вам так благодарна, дорогой стафф-сержант!

– Говорят, этот остолоп Херберт сегодня уже успел прочесть торжествующую проповедь о том, что заслуженное проклятие настигло обитель греха и нечестия, вы уж меня простите, барышня… И что так будет с каждым, не слушающимся слова божьего, и теперь только посвящение дома церкви способно очистить его от диавола.

- Губа не дура у нашего проповедника, - заметил я, сидя рядом с Сандрой.

- Тут ещё вот что… Маркус пережил сильный болевой шок, и потому, к сожалению, до сих пор нам не удалось вытянуть из него связного рассказа о случившемся. Поэтому, барышня Александра-Агата – может, вы объясните, что в вашем доме могло так напугать опытного домушника, чтобы он в ужасе бросился в окно? Поверьте, вы бы нам очень помогли.

Блондинка удивлёно взмахнула длинными, изогнутыми ресницами.

- Напугать? В моём доме? Право же, любезный стафф-сержант, ваш вопрос ставит меня в тупик.

Сандра была очень хорошей актрисой, но Доусон – куда более опытным зрителем, и скептическое «не верю» явственно светилось в его невозмутимом взгляде. А если бы он сидел на моём месте и чувствовал, как нервно пальчики Сандры вцепились в мой локоть, его взгляд был бы ещё более скептическим.

- Роберт, будьте так добры несколько минут подождать меня в библиотеке. Мне хотелось бы кое-что сказать барышне Александре наедине.

- Хороший кофе, виконт. Благодарю.

- Благодарю за вежливость, но на самом деле нет, - сокрушенно признал я. – Но верю, что Элена научится. Сами понимаете, её родители – прилежные прихожане Херберта, и вернуть девчонку к ежедневным наказаниям у меня рука не поднимается. Если они узнают, что дочь не справилась с работой в господском доме… Хотя пока её руки всё ещё более привычны к огороду и хлеву, нежели к фарфору в буфетной, который приходится откровенно спасать от этого юного торнадо.

- Ты вырос хорошим мальчиком, Франсуа. Во всяком случае, с тех пор, как тебя с прочими сорванцами не приходится вытаскивать за уши из аварийных руин и заброшенных домов.

Доусон вышел. Пока я подбирал слова, Сандра заговорила первой, каким-то не своим, глухим, жалобным голосом, не поднимая на меня взгляда.

- Пообещай, что не отправишь меня в психушку.

Она, наконец, посмотрела мне в глаза – отчаянными, едва не плачущими глазами затравленной, мечущейся газели.

- Мачеха отчаянно пыталась это устроить, когда оказалось, что дедушка Виллиберт оставил Шато не им, а мне. Тогда это не удалось. А теперь… я сама не знаю. Франсуа! Обещай!

- Ну же, Сандра. Что с тобой? Если уж я тебя не упёк туда до сих пор… Конечно, обещаю. Хотя бы чтобы не доставить ей такого удовольствия.

Тут я совершенно не кривил душой, Розу Фиц-Бернард, кстати сказать, особу крайне добропорядочную и уравновешенную, у нас не любили.

Прежде чем продолжить явно неприятную для неё тему, Сандра совсем по-детски залезла ко мне на колени и уткнулась лицом в плечо. Роскошная кокетка и изысканная модница мгновенно превратилась в маленькую испуганную девочку – впрочем, и этому её образу я бы до конца не верил.

- Мне всего лишь было скучно, Франсуа, - продолжила она всё тем же упавшим, тихим голосом. – Ну, чем можно заниматься в пустом особняке в этой глуши? Как раз, по случаю, мои поверенные купили на Сотбис коллекцию очень милых вещиц из Италии. Я от нечего делать стала изучать их историю, кое-что почитала про культуру древних этрусков, она мне показалась весьма очаровательной. И решила - исключительно для развлечения - собрать нескольких друзей и провести такую церемонию. Боже, какое оно было страшное… Впрочем, тогда оно быстро исчезло, рядом были люди, и я как-то успокоилась. Ты ведь сам говоришь, что наш остров не вполне обычный, и здесь можно увидеть всякое. Но на следующий вечер… К ночи у меня снова разыгралось воображение, и я как раз приказала Луизе подать кальян, чтобы немного успокоиться перед сном… Понимаешь, Франсуа, на церемонии я прочитала вслух этот злосчастный манускрипт. Просто для антуража, церемония казалась такой безобидной и красивой… Понятия не имею, что там было, ведь их язык так и не расшифрован. И оно пришло за мной… Понимаешь? После второго раза я поняла, что оно не оставит меня в покое, и оставаться одной в Шато Бернард мне нельзя…

* * *

Щёлкнул замок. Распахнувшаяся без скрипа стеклянная дверь впустила в безмолвие оставленного особняка тяжелые шаги трёх пар мужских ног и цокот девичьих каблучков. Тишина и слой пыли были совершенно непривычны для всегда блистающего жилища барышни Фиц-Бернард, ранее наполненного смехом, звоном бокалов и голосами гостей. Форточка в одной из галерей то ли распахнулась от сильного ветра, то ли её забыли закрыть, и теперь сквозняк вздымал прозрачные белые занавески, в косых лучах золотистого заката они будто танцевали. Шаги гулко отдавались в пустых залах и галереях.

Шато Бернард появился, когда в архитектурной моде царил Палладио. Лет сто назад дом был достроен в стиле модерна, и на мой вкус, вольное течение его плавных изгибов весьма удачно разбавило чрезмерную строгость прежних классических форм. Небольшое, лишь в два этажа, белое здание с обилием колоннад, террас, зеркал в полный рост, парящих лестниц и огромных окон производило впечатление весьма свежее, светлое и жизнерадостное. Вполне соответствуя характеру нашей легкомысленной Александры-Агаты и совершенно не подходя для злых духов и чудовищ. Если на то пошло, ржавые шпили и потемневшие дубовые панели Шато Эрнанвиль, до ремонта которых у меня никак не доходили ни руки, ни чековая книжка, гораздо более соответствовали типичному их обиталищу.

- Именно здесь он и появился, - доктор Вельдер кивком указал в центр отделанного голубыми тканевыми обоями зала.

Взгляды присутствующих устремились на уже подёрнутый слоем пыли паркет, будто убеждаясь, что никаких призраков на нём нет. Сержант Доусон грузно опустился в скрипнувшее под ним лёгкое креслице, и принялся неспешно разглядывать и отпечатывать в уме обстановку. Голубые стены, расшитые чуть наискосок свободным серебристым узором – не то барашки волн, не то лёгкие облака на небосводе. Лепной геометрический орнамент на верхнем карнизе. Высокий портал, украшенный двумя обнаженными алебастровыми кариатидами. По бокам – высокие, в человеческий рост, амфоры, расписанные в несколько рядов сюжетами из Гесиода. Старое, ещё металлическое зеркало на стене – то ли правда античное, то ли хорошая ренессансная стилизация. Мебель вдоль стен в том же античном стиле – римские кресла без спинок, кушетки, столики и вазы на бронзовых треножниках.

Барышня Сандра, если подумать, была жертвой нашего «элитного» воспитания. Нанятые родителями гувернантки честно привили девочке безупречные вкусы и великолепные манеры, но так и не смогли дать что-то важное, что должны были давать родители, неизменно занятые бизнесом, политикой, непременными светскими визитами и прочими взрослыми делами привилегированного класса. Стоило ли теперь винить её за то, что она пыталась обрести наивный заменитель счастья, коллекционируя статуэтки, геммы, фибулы, автомобили, мужчин и женщин? Сам я, к примеру, ответил на сей вопрос отрицательно, и это было ещё одной причиной, почему раз за разом прощал подруге юности все её эскапады.

Обход здания не показал ничего, заслуживающего внимания. Смеркалось, и первые летучие мыши уже прокладывали за окном свои замысловатые маршруты среди ветвей старого парка. Старший сержант Доусон не выспался, прошлой ночью сидя в засаде на контрабандистов в укромной бухте, каких много на нашем побережье.

- Ну-ка попробуем ещё раз, Дитрих. Не могли вы упустить какие-то подробности?

Вельдер глубоко вздохнул и на минуту задумался, присев на подоконник и протирая очки.

- Послушайте, господа, в мире вряд ли сыщешь больших скептиков, чем медики. Мы слишком хорошо знаем во всех мелочах, как устроена жизнь и смерть, глаза и мозги, как работают иллюзии, галлюцинации и расстройства. В принципе, наука знает и такое явление, как коллективные и даже массовые галлюцинации, в том числе индуцированные, когда, например, суеверная толпа видит именно то, что ожидает увидеть. Проблема данного случая, однако, в том, что для коллективных галлюцинаций никаких предпосылок не было. Уж поверьте, когда барышня Александра-Агата приглашает узкий круг друзей на «этрусскую церемонию» и появляется в костюме жрицы, все собираются с чисто посюсторонним интересом, и намереваются созерцать её фигурку, а вовсе не какую-либо мистическую лабуду, - с немецкой прямотой объяснил доктор, заставив Марту Рэдхуд неодобрительно поморщиться.

- Подобная объективация женского тела в нашем веке совершенно отвратительна!

- О да, а в XIX веке – непристойна, а в средние – греховна и запретна. По счастью, фройляйн Марта, я вовремя успел родиться в XX-м, и потому могу спокойно любоваться прекрасным женским телом, не слушая ни религиозных кликуш, ни ханжей, ни странным образом солидаризовавшихся с их запретами прогрессивных феминисток.

Полицейская вспыхнула, метнув из зелёных глазищ бешенные молнии и уже распахнув рот для отповеди. Но демонстративное «кхе-кхе» начальника заставило её смолчать, и лишь хлестнуть Дитриха исполненным презрения взглядом.

- Так вот, присутствовало человек десять, включая меня, нашу хозяйку и прислугу. «Древние» одеяния из занавесок и простыней, вдоль стен - гирлянды из цветов и листьев, на треножниках – жаровни с благовониями. Кое-кто подготовил живое музыкальное сопровождение – на флейтах, лире и ещё каких-то шутках, которые я даже не знаю, как называются. Да что рассказывать, господа - в чём нашей любезной барышне Фиц-Бернард никак не откажешь, так это в хорошем вкусе и умении всё делать красиво. Вино из старых кубков, никакого электричества – только лампады и факелы. И вот, когда все отдали должное напиткам, но, подчеркну, вовсе не настолько, дабы допиться до белой горячки, музыка стихает. Луиза, наряженная в ошейник рабыни и цепи, бросает на жаровню какие-то чадящие травы, наполняющие зал дымкой, и…

- Стоп. Простите, доктор, ну-ка, если можно, подробнее про эти травы.

- Увы, сержант. Это и мне первое пришло в голову, когда наутро я обдумывал произошедшее. Я не только расспросил с пристрастием Сандру и Луизу, но и не поленился провести подробные анализы как оставшейся травы, так и пепла из жаровни. Самые обычные благовония, которые используются где угодно – никогда не давая столь нетривиальных эффектов. Итак, «жрица» читает с пергамента что-то никому не понятное, якобы на этрусском языке. Ну, вы сами знаете Александру – актрисой она всегда была вдохновенной. Браслеты, ожерелье, резкий макияж навроде древнеегипетского. И костюм не просто из занавески, а сработан старательно – хотя прикрывал он немного, но подчёркивал всё весьма искусно... ах да, простите, милая Марта, снова отвлекаюсь. Зачитывает она этот самый пергамент, музыканты начинают новую мелодию, дымка заволакивает зал, и Александра начинает свой танец… Атмосфера, влияющая на воображение, конечно, была создана, но, повторюсь, влияющая в духе скорее легкомысленном, нежели каком-либо зловещем. В общем, уважаемые господа, вот тут среди нас и появляется лишняя фигура, не похожая на человеческую.

Доктор помолчал, снова протирая стёкла очков.

- Я, как вы понимаете, не раз потом возвращался к этому воспоминанию, но увы, пока так и не мог подобрать более-менее логичную гипотезу наблюдаемого. А в тот момент даже мне было, поверьте, не до гипотез, ибо тварь эта была отнюдь не из приятных, и дружелюбия своим видом не выказывала совершенно. Совершенно точно помню, что появилась она в зале рядом с Сандрой внезапно, мгновенно и ниоткуда – не вошла или там влетела, а только что не было и вдруг… Могу с уверенностью сказать, что не было это каким-то, скажем, известным науке экзотическим животным. Ну а дальше вы сами представляете, что началось. Сандра кидает в тварь кубком, который совершенно спокойно пролетает насквозь, и с отчаянным верещанием кидается наутёк, все остальные – врассыпную, путаясь в своих простынях, переворачивая кресла и треножники, хорошо ещё, что в тот момент не вспыхнул пожар. Луиза, к которой тварь была ближе всего, в этих дурацких цепях не могла быстро передвигаться и от страха лишается чувств. Я подхватываю её на плечо и уже собираюсь эвакуироваться в ближайшее окно, и тут замечаю, что столь напугавшее нас явление уже исчезло. Пустой зал, рассыпанные фрукты, разлитое вино, опрокинутый треножник, брошенные простыни. Вот, собственно говоря, и всё.

- А не ощутили вы в тот вечер, скажем, неожиданного похолодания, странных запахов, звуков?

Дитрих взглянул на меня удивлённо, затем задумался.

- Обычная была сентябрьская температура, а что до запахов, то всё забивали эти благовония.

- А к чему это, виконт? – поинтересовался сержант.

- Парапсихологи пишут, что уважающие себя призраки показываются только в экстраординарных случаях, а обычно дают знать о своём присутствии различными звуками, запахами либо внезапными перепадами температуры.

- Итак, если версию иллюзии или галлюцинации наш доктор исключает…

- Позволю обратить ваше внимание – иллюзия и галлюцинация это всё-таки не одно и то же. При галлюцинации человек видит то, чего нет – это своего рода сны наяву. Я говорил именно о том, что для этого не было никаких очевидных предпосылок. Таковыми могут служить сильное переутомление нервной системы, либо, скажем, «сенсорный голод», отсутствие привычных мозгу сигналов от органов чувств – например, длительное пребывание в пустом тёмном подземелье. Некоторые восточные религии практикуют такие духовные, как они считают, упражнения. При таком дефиците внешней информации мозг от вынужденного безделья начинает вытаскивать из памяти то, что видел или слышал когда-то, иногда в самых причудливых комбинациях – как, собственно, и в обычном сне. В общем, всё это явно не наш случай. Иллюзия же – это восприятие реальности, но не корректное, в силу слабости наших зрения или слуха.

Некоторое время сержант сидел молча, оттопырив нижнюю губу что-то писал, а затем, подумав, зачёркивал в блокноте. Наконец он обвёл нас взглядом.

- Версия номер один: некто вполне материальный зачем-то решил хитрым образом пугать здешнюю впечатлительную хозяйку. Предлагаю проверку по следующей методике. В первую ночь мы отрубаем пробки. Меня интересует, смогут ли здешние полупрозрачные призраки появляться без постоянного источника электропитания.

- Стало быть, сержант, вы настроены к произошедшему строго скептически?

- А вы нет?

- Эрнанвиль – довольно своеобразное место, и многое здесь происходящее не вполне вписывается в строго научный взгляд, - осторожно ответил я. Доусон почесал карандашом за ухом.

- При всём его своеобразии, мой мальчик, за почти двадцать лет службы на острове я могу сказать, что каждое материальное безобразие, вроде убийства, кражи или поджога, в итоге всегда совершалось вполне материальными руками, несмотря на все мистические подробности и таинственную атмосферу. А посетители Шато Эрнанвиль, рассказывающие потом о ночных звуках и странных следах на пыльном чердаке, привлекают немало туристов и тем значительно поправляют пошатнувшийся бюджет имения, разве нет?

- Почти в каждом старом доме здесь рассказывают подобные истории, и Шато Эрнанвиль не исключение, - уклончиво ответил я.

- А что рассказывают в Шато Бернард?

- Он, признаться, беден на подобные рассказы. Семья Сандры владеет им лишь в третьем поколении, и более давние случаи в коллективной памяти не отложились. А упоминаний о покойной бабке наша милая Александра весьма не любит, так что эта деликатная история широкой огласки не получила.

- Ну-ка, что за история?

- История, знаете ли, несколько интимная, но если уж вы настаиваете, и обещаете не использовать её за пределами данного расследования… Старая Каролина Фиц-Бернард была, как всем памятно, дамой строгих нравов. И некой юной особе – обойдёмся без имён - не раз крепко доставалось по созревающим частям тела, когда бабушка ловила её за… скажем так, неподобающими будущей леди подростковыми развлечениями. После её смерти тогдашняя горничная быстро сообразила, что, когда молодая госпожа зажмёт её в уголке, недвусмысленно посягая на девичью честь, достаточно с испуганно расширенными глазами прошептать, что видит призрак старой хозяйки – и наше любвеобильное несчастье, не оглядываясь, с визгом бросится наутёк, отстав от девицы хотя бы на ближайшие пару недель. Во всяком случае, покойную бабушку в поместье регулярно видели скромные молодые служанки, и ни разу – развратные девки или сама наследница, что, сами понимаете…

Дитрих заржал, Марта Рэдхуд закатила глаза, невозмутимый сержант что-то вычеркнул в блокноте.

Перед экспедицией в особняк я взял у Луизы ключ от кухни, а полицейские по своей привычке собрались как на обычное ночное дежурство – с термосами кофе и бутербродами. А ещё коробкой сигар, которые никогда не переводились в карманах у Доусона.

Признаться, атмосфера после всех рассказов была немножко нервозной. Снаружи громкие возгласы ночных животных и птиц (а их в окрестностях хватает) то и дело заставляли нас вздрагивать от неожиданности. То и дело что что-то шуршало за окнами, и если вы не прожили полжизни среди окрестных лесов и холмов, и не привыкли к этим звукам с детства, то каждый забравшийся в сад суслик будет вызывать у вас самые ужасные догадки. Красные огоньки четырёх сигар мерцали во тьме, как глаза неведомых тварей.

- А ведь это кубинские, стафф-сержант, - отметил я, дабы сменить тему, с наслаждением вдохнув запах крепкого табака, отказываться от которого было просто грешно. – Разве эмбарго отменили?

Придумывая очередной уклончивый ответ, которые неизменно ловко объясняли регулярное появление на острове безакцизного табака и алкоголя, Доусон щёлкнул зажигалкой, подкуривая уже вторую за сегодня сигару. Свет, по его настоянию, мы не включали, и огонёк на несколько секунд высветил наши лица, ближайшие детали интерьера и… Среди повисших в тёмной комнате клубов густого сигарного дыма было что-то ещё, заставившее волосы зашевелиться, а сердце мгновенно уйти в пятки. Большое, не издающее ни единого звука, и всей своей изготовившейся к прыжку позой отнюдь не выражавшее добрых намерений.

- Шайзе, оно здесь!

- Берегись!!!

- Лови его, мерзавца!

Раздался грохот стула. Констебль Рэдхуд сориентировалась быстрее всех, и тьму пронзили вспышки выстрелов. Зажигалка выпала из рук Доусона, схватившегося за кобуру, и на мгновение, отнюдь не способствовавшее нашему нервному здоровью, комната погрузилась в полный мрак. Затем вспыхнули полицейские фонари. Никого, кроме нас, в гостиной не было. Выстрелы Марты выбили щепки из наборного паркета, судя по всему, не причинив никакого вреда незваному ночному гостю. Только вставшие дыбом и упорно не желающие возвращаться в нормальное положение волосы, и покрывшаяся мурашками кожа напоминали о его появлении. Доусон пошарил фонарём в разные стороны, осматривая все углы гостиной…

- Вот он!!!

Я успел заметить, как силуэт с леденящими кровь контурами появился в воздухе буквально из ниоткуда. Затем наш добрый доктор подхватил одно из тяжелых деревянных кресел и обрушил ему на спину. И… вместе с креслом пролетел насквозь, растянувшись на полу. Перед нами стоял бесплотный дух. Даже прожив всю жизнь в замке предков и научившись привлекать туристов его необъяснимыми странностями, я не могу не признать, что встречи с потусторонним, необъяснимым и неподвластным человеку, редко бывают приятными. И даже милое личико нашей рыжей амазонки мертвенно побледнело, а округлившиеся глаза и перекошенные губы её совершенно не красили.

На этот раз фигура растаяла медленно, вместе с рассеивающимся табачным дымом, но ещё несколько минут никто из нас не мог вымолвить не снова. Наконец, доктор Вельдер извлёк из кармана плоскую флягу и отхлебнув, передал её мне. Ноздри защекотал аромат доброго нормандского кальвадоса.

- Ну и как в ваших краях положено оформлять этого призрака по делу о взломе? – невесело поинтересовалась Марта. Голоса у всех были непривычно хриплыми.

- Если Маркус не подаст на него встречный иск, то призрак – свидетель. А если подаст, то действия призрака можно квалифицировать как самооборону и защиту жилища. Если, конечно, он зарегистрирован в особняке как фамильный…

- С вашего позволения, сержант, если ваше любопытство удовлетворено, включать пробки уже можно?

- Да, пожалуй, что так будет лучше.

Я опустился на диван, хотя и изрядно взволнованный, но в чём-то гордый, что мне удалось посрамить наших скептиков. Но вот судьба нашей неуёмной Александры-Агаты теперь начинала меня тревожить, и это удерживало от настойчивых позывов убраться из Шато Бернард поскорее.

- Господа, я человек образованный, но не могу не отметить, что наука имеет некоторые пределы, да и некоторую предвзятость, в объяснении явлений, давно и хорошо известных любому сельскому пастуху. Зачастую духи привязаны не только к месту, как фамильные призраки старых домов, но и к отдельным «проклятым» предметам, хотя и иногда и к конкретным людям, это так называемые фамильяры, - объяснил я, почувствовав себя в своей тарелке. Всё-таки не зря столько времени провёл за штудиями местных легенд и поверий. - Дитрих, в последние месяцы ты здесь бывал чаще меня. Где наша милая хозяйка хранит бумаги на антиквариат?

Вскоре у нас в руках оказался аукционный каталог и счёт, выписанный на Александру Агату Фиц-Бернард за покупку лота № 97, включавшего коллекцию предметов, обнаруженных при раскопках руин храма в Тоскане и принадлежавшую ранее князьям Фарнезе:

- Двух статуэток богов из мрамора, изображающих предположительно Турнса и Туран. Автор неизвестен.

- Италийского манускрипта доримского периода, неуточнённого содержания.

- Диадемы и церемониальных украшений жрицы, выполненных из серебра и драгоценных камней, предположительно VII-VI веков до Р.Х.

- Трёх бронзовых треножников тех же VII-VI веков.

- Зеркала из металлического сплава.

Большая часть из означенных предметов пребывала именно здесь, в Античной гостиной.

- Помнится, Сандра винила в происходящем именно этот манускрипт, точнее его содержимое. Кстати, где он?

- Так вот же.

Дитрих указал на стену, где в рамке под стеклом висел весьма потрёпанного вида пергамент, покрытый рядами полустёртых литер. Сняв его со стены, я поднёс пергамент к лампе и, откашлявшись, торжественно почитал:

«ΣΈΛΙΝΟ ΑΓΚΙΝΆΡΕΣ ΠΡΆΣΟ ΚΑΛΑΜΠΌΚΙ ΣΠΑΡΆΓΓΙΑ ΆΝΗΘΟ ΑΓΓΟΎΡΙ ΦΑΣΌΛΙΑ».

- Вы знаете этрусский язык? – удивилась Марта.

- Увы, нет. Да и Сандра тоже, чем наши ушлые антиквары воспользовались, всучив ей текст на греческом, вместо гораздо более редкой этрусской письменности.

- Но это же мошенничество!

- Не уверен. Обратите внимание, как аккуратно-обтекаемо оставлено описание товаров. Вероятнее всего, пергамент был написан в одном из греческих городов южной Италии. Тамошних жителей правильно именовать италиотами, а не италийцами, но формально, это даёт возможность называть наш манускрипт «итальянским доримского периода».

- Вы можете его перевести?

- Разумеется, это не составляет труда.

- И что же это?

- Список овощей. Судя по всему, на салат. Воля ваша, уважаемые господа, но это самый неподходящий текст для вызова злых духов, который я видел.

- Хороши антиквары, - хохотнул Доусон.

- И тем не менее, именно вскоре после этой покупки в Шато Бернард появилось… то, что мы только что видели. Итак, далее по списку приобретённых древностей у нас…

- Идол? – предположил Дитрих.

- Или зеркало. Во многих верованиях, если помните, зеркалам приписывали функции дверей в иной мир, а обращаться с ними рекомендовалось крайне осторожно.

Я снял со стены и положил на стол круглое, гладко (насколько это было под силу древним мастерам) отполированное зеркало где-то в пару футов диаметром. Наши лица отражались в нём чуть расплывчато, как в колодце с мутноватой, колышущейся водой.

- Интересно, хотя бы эта вещица имеет отношение к этрускам, или тоже…?

Дитрих снял очки и приблизил их линзы к краю металлического круга, разыскивая возможные надписи или клейма. Едва различимый, полустёртый знак он едва не пропустил, но его заметила более внимательная Марта.

- Вот!

- Очень редкое клеймо, - признался я, рассматривая через линзу выгравированную фигурку старика, судя по всему жреца в венке и ниспадающем одеянии. – Я, знаете ли, тоже имел дело с античными изделиями, и впервые вижу, чтобы обычное клеймо мастерской было столь подробным и старательным.

- А это? – пальчик полицейской указал на изображение рядом.

- Однако же… Это похоже на танцовщицу. Да это не клейма, господа! И это явно необычное зеркало. Обратите внимание, они располагаются по всему диаметру зеркала, как знаки зодиакального круга. Смотрите…

Линза увеличивала то сидящего на престоле античного бога, то…

- Тьху ты! – Доусон даже выругался, снова узрев среди гравированных фигур уже знакомое нам страшилище.

- Однако же, до чего похоже, господа! Я бы даже сказал, что…

- Что это оно и есть во всех мелочах. Ну-ка, Роберт, выключите свет и включите ваш фонарь…

- Вы уверены, что это хорошая идея? – с сомнением протянула констебль Рэдхуд.

- Ну же, барышня Марта, совсем не пристало поборнице женского равноправия и социального прогресса бояться каких-то мужских патриархальных призраков. Если вы будете хорошей девочкой, наше чудовище даже даст вам себя погладить...

- Нет уж, спасибо, воздержусь!

Вспыхнул фонарь, направленный на зеркало. Прошло несколько секунд…

- Может, поменять угол освещения?

Доктор снова раскурил погасшую в суматохе сигару. Сизая струйка, извиваясь, поползла по гостиной в сторону форточки. И там, где струились её туманные изгибы, начали проступать детали полупрозрачного контура. Мгновенно пропавшие, как только щёлкнувший выключатель залил комнату более ярким светом.

- Дым! – воскликнул Дитрих. – Послушайте, оба раза, когда появлялась эта тварь, гостиная была заполнена дымом – на вечеринке от треножников с благовониями, сегодня от сигар! Кроме зеркала и источника света, нужен «экран», чтобы проявился отраженный луч с изображением!

- А Маркус взломал окно среди прохладной ночи и шастал здесь достаточно долго, чтобы напустить в гостиную ночного тумана, - напомнил Доусон.

…Признаюсь без всякого стыда, до утра четверо взрослых людей развлекались, словно игрушкой, с горящими глазами и восхищёнными комментариями вызывая в заполненную дымкой комнату то прекрасных танцовщиц в развевающихся одеждах, то различных героев италийских мифов, жуя не очень умело приготовленное Эленой печенье и прихлёбывая припасённый доктором кальвадос.

Хотя, увы, в этот раз мне так и не удалось посрамить скептиков, отрицающих многочисленные неизученные феномены нашего острова.

* * *

На заднем дворе лязгнул колокольчик молочника Жанена, в утренней тишине стукнула дверь кухни, послышались голоса слуг. Следы ночного дождя живописно серебрили листву и игрались с рассветными лучами, утро было на этот раз солнечное, день обещал быть тёплым, и я устроился у открытого окна библиотеки со стопкой чистой бумаги и «Антикварием Северного острова».

Дело в том, что разыскивая какие-либо упоминания об отсутствующем призраке Шато Бернард, я попутно обнаружил в старых изданиях прелюбопытнейшие рассказы о ныне не сохранившейся древней крепости неподалёку от нашего поместья. Разрозненные факты и упоминания в различных книгах, похоже, не попадались никому из их авторов все вместе. Потому возможность их полноценного исследования была покуда никем не использована, и тем приятно дразнила кончики тянувшиеся к карандашу пальцев. После завершения этой истории я с удовольствием уделил ей время.

Патрульный автомобиль буквально влетел в ворота, подпрыгнув на неровности у основания подъёмного мостика и разбрызгав во все стороны воду из обширной лужи. Вместе с сержантом Доусоном в машине было несколько фермеров и батраков с окрестных хуторов, вооруженных чем попало. Заметив меня, Доусон подрулил прямо к окну, приоткрыл дверцу, не вылезая и не здороваясь, сообщил:

- Франсуа, дело скверное. У этого остолопа Херберта вконец кукушка из ходиков выпала - домолился до чертей. Ночью выскочил едва не обделавшись, с воплями про нечистую силу, и теперь настропалил всю свою паству ловить ведьм, которые натравили нечисть на божьего избранника. Мне понадобятся твои егеря. Предупреди соседей, пусть сегодня все сидят по домам. И позвони Вельдеру – если эти хорьки возьмутся за дреколье, могут быть пострадавшие…

Страшная догадка крепла в моей душе, пока я провожал взглядом подпрыгивающий на ухабах полицейский автомобиль. Я поднял с рычага трубку старомодного, украшенного бронзой и чёрным деревом телефона. Замок Эрнанвиль не согласился бы терпеть в своих стенах более современные пищалки.

- Доброе утро, мадемуазель Луиза, госпожа уже проснулась? Да, пожалуйста. И да, Луиза, закройте входные двери на засов. А также все ставни. Стафф-сержант Доусон вам всё расскажет.

Госпожа, судя по голосу, проснулась только что и нежилась в постели под ласковыми утренними лучами.

- Как вам спалось, барышня Александра? Наконец-то хорошо? Что ж, искренне рад слышать. Послушай, Сандра, что до этого злополучного зеркала. Я подумал – будет вполне естественно, если после всего случавшегося ты захочешь от него избавиться, - издалека начал я. - У меня есть пара знакомых торговцев… Ах, даже так? Уже? Надо же, пастору Херберту?

- «В знак примирения и раскаяния в грехах молодости». Я ему так и сказала. Ну не могла же я просто так спустить с рук этому хаму последнюю проповедь? Согласись же, что эта идея была весьма остроумной!

30.08.2019