Вечная Маша и секрет "Родины"

Подмосковный аэродром,

24 сентября 1938 года.

Самолёт АНТ-37 стоял на взлётной полосе, его серебристый корпус блестел под осенним солнцем. Маша, в комбинезоне авиамеханика с нашивкой «Инженер-испытатель», примеряла очки, наблюдая, как Валя проверяет приборы.

— Не боишься, что эта штуковина разнесёт нас к чёртовой матери? — спросила Маша, стуча костяшками по корпусу изделия, занимавшего половину бомбоотсека.

— Если боялась — не лезла бы в самолёт, — Валя не подняла глаз от карты. — Сталин лично утвердил список экипажа. Ты здесь, потому что после взрыва в НИИ-34 только ты выжила.

Маша усмехнулась. «Выжила» — это мягко сказано. Тогда ее попытались задержать. Теперь в подмосковном лесу есть новое круглое озеро, а она вышла из своего подвала с модной стрижкой под светло-русого мальчика. И сам Сталин ей не приказывает, а просит и договаривается.

Валю она знала почти с рождения и была для нее, традиционно - тётей Машей. Юная испытательница и помощница Степана Васильевича рвалась в полёт, как в бой, готова была проверить самое безумное решение конструктора.

Целыми днями: ипподром - Липовая роща - ипподром - поля за городом - Липовая роща - политехнический институт - ипподром... Летать. Испытывать.

Степан Васильевич Гризодубов, русский авиатор и конструктор, с дочерью Валей.

Но безумных решений у авиатора не было, он был пунктуален до невыносимости, любил свои "этажерки" и хотел не бить аэропланы, не бросать с них бомбы, а катать на них добрых людей и возить почту.

Однажды Маша в сердцах высказалась насчёт надёжности, нежелания проверять по-настоящему и игнорирования обороны страны. Он отстранил ее от полетов и взял с собой в небо маленькую Валю.

Над сибирской тайгой, высота 7000 метров,

24 сентября 1938 года.

— Приготовиться к сбросу! — Валя крикнула сквозь гул моторов.

Валентина Степановна Гризодубова, первая женщина - Герой Советского Союза.

Маша, прильнув к иллюминатору, видела лишь бескрайнее море тайги. С другого борта вниз смотрела второй пилот Поля.

Полина Денисовна Осипенко, второй пилот, Герой Советского Союза

Бомба «Феникс-1» висела на стропах, как спящий дьявол. Её корпус был покрыт рунами — смесь науки и оккультизма, попытка повторить технологии Машиного камня. С ее согласия, иначе никак. А то у товарища Сталина лишних учёных нет.

— Три... два... — штурман и радистка Марина отсчитывала.

Марина Михайловна Раскова, штурман, Герой Советского Союза

С девушками Маша познакомилась при подготовке к рекордному полету, с Валей как бы заново - не могла же она принять тётю из своего детства такой же юной.

Самолёт тряхнуло. На панели замигала лампа «Отказ механизма сброса».

— Чёрт! — Валя ударила кулаком по рычагу. — Заело!

Маша уже ползла в бомбоотсек. Ледяной ветер из открытого люка рвал одежду, но она вцепилась в механизм. Внутри — перекошенная шестерня, точь-в-точь как в механизме Дворцового моста, которую она схватила и стянула до щелчка при торжественном открытии. Руки из фарша восстанавливались почти сутки. Дикая боль.

— Эй, Валя! Дай мне гаечный ключ и... э-э... спички!

— Ты спятила! Тут же наш кислород!

— Ага, и бомба на 50 мегатонн! — Маша чиркнула спичкой, подожгла свёрнутую в трубочку обложку бортового журнала. Потом выдернула шланг из своей кислородной маски и подала газ внутрь трубочки, доводя до голубого пламени и нагревая металл. Шестерня сдвинулась со скрипом и проклятием.

Бомба сорвалась вниз.

Маша за нею.

— Успеем? — закричала Поля, уводя «Родину» на восток с максимальной скоростью.

Вспышка ослепила вдогонку даже через темные очки.

— Тысяча солнц, блин, — пробормотала Марина, корректируя курс, пока Валя и Поля держали изо всех сил оба штурвала, а самолёт будто подталкивал вперёд невидимый великан.

Кремль, кабинет Сталина,

30 октября 1938 года.

Дым от трубки вождя вился над картой. Маша, в отглаженной форме без знаков различия, стояла по стойке «смирно». Из уважения к хозяину кабинета, заставить ее соблюдать какой-либо устав невозможно в принципе. Сталин понимал это и не требовал от жгучей брюнетки.

— Товарищ Мария... Машенька, — Сталин прошёлся вдоль стола, — докладывайте.

— Бомба сработала. Мощность — как пятьдесят мегатонн тротила. Управление в порядке, надёжное, как ручное, так и дистанционное, проверила с отделения от носителя до взрыва. Больше таких прыжков с оператором сверху не понадобится. Тайга... бывшая тайга там теперь чистая, как... совесть комсомолки. Радиации нет.

— А экипаж?

— Жив-здоров, на радостях шьют себе новые юбки из парашютного шёлка. Парашюты ведь не пригодились. В заминке при сбросе не виноваты, заводской брак.

Сталин прищурился. Маша чувствовала его взгляд, будто рентген — он знал. Знал, что она не вписывается в анкеты, что её даты рождения стираются, как мел на бильярдном кие.

— Вы... особенны, товарищ...

— Как и ваши усы, Иосиф Виссарионович. Уникальны.

Маша широко улыбнулась. Тишина повисла гуще дыма. Потом Сталин хмыкнул — редкий знак одобрения. Спрятал улыбку в "уникальные" усы. Потом посмеётся над удачной шуткой, в компании старого боевого друга Клима.

— Готовьтесь к новым испытаниям. «Феникс-2» ждёт. Как у вас с немецким и английским?

— Враги и друзья на акцент не жалуются. Можно спросить, для чего?

— Можно, только немного позднее. Намекну, вероятно, вам придется поработать с немецкими физиками, а потом слетать с американскими лётчиками. Лет через шесть-семь.

Александровский сад,

2 ноября 1938 года.

Маша встретила девичий экипаж на выходе после награждения, у маленькой башни Кутафьи. Обнялись. Вопросов, почему Герои только они втроём, а Маша - нет, как-то не возникло, работа у каждого своя, и громкая слава нужна не для каждой работы.

— Спасибо. За спичку. И за то, что вы долетели.

— Не за что. Вот тебе, в коллекцию. — Марина достала из кармана осколок «Феникса», догнавший самолёт и застрявший в хвостовом оперении. Он как будто слегка светился.

— Кстати, девочки, у вас случайно нет планов год этак на 1945-й?

— О чем ты?

— Да вот, приснилось, что понадобится хороший экипаж для... одного полета в Японию. В общем, пока фантазия... Валя, будешь дома, передавай привет Степану Васильевичу, очень его уважаю, пусть не поминает лихим словом. Ну не вспомнит, так не вспомнит, ничего.

Ветер донёс гул приближающейся эпохи. Маша закуталась в шарф, пряча улыбку. Её камень в подвале уже ждал следующей игры.

Из архива НКВД.

«Испытание „Феникс-1“ успешно. Кощеева М.В. — готовить к допуску и внедрению в "Урановый проект", а затем на объект „Манхэттен“.

Примечание: проверить легенду о „вечной жизни“ — запросить архивы вплоть до Ивана Грозного».