Вечные небеса

Орбитальная тень медленно ползла по корпусу его шаттла. Кай Лорен, инженер-реставратор, проверял показания приборов и задумчиво жевал энергетическую пластину — завтрак космических идеалистов. Его миссия была проста: спуститься к сектору высотной застройки Эхо-9, где старые лифтовые шахты и жилые башни когда-то дотянулись до низкой орбиты.

Он слышал, что там всё ещё горят дежурные огни, будто кто-то не дал системе умереть до конца. Место это считалось проклятым — слишком много металла, слишком мало воздуха и живых голосов. Но Кай был из тех, кто не верит в проклятия. Он верил в проводку, схемы и людей, оставивших свои мечты между небом и сталью.

Теперь он собирался навестить их следы — и, может быть, вернуть жизнь туда, где всё давно замерло.

Кай сидел в тесной каюте, освещённой мягким голубым светом приборов. На коленях — пакет с питательной пастой, вкусом отдалённо напоминающей кофе с хлебом. Завтрак орбитального инженера: быстро, без удовольствия, но с пользой. За иллюминатором проплывала нижняя кромка планеты — светлое кольцо облаков и вспышки грозовых разрядов. Он жевал медленно, глядя вниз, туда, где высотные сектора тянулись к орбите, и думал: «Интересно, что ещё осталось живым там, среди бетона и тумана? Строителей не видно, хотя отсюда всё выглядит очень прилично».

Перед спуском корабельный компьютер ожил мягким гулом, и над панелью вспыхнуло меню системной памяти. Голос синтезатора, спокойный и чуть усталый, произнёс:

— Выберите слот для сохранения данных экспедиции.

Кай усмехнулся. Как будто собирался пройти игру, а не лезть в руины орбитальных башен. Он провёл пальцем по голограмме, выбирая ячейку с пометкой «Запись - слот 001 ноль». Компьютер подтвердил запись коротким сигналом, и цифры начали отсчёт обратного времени до выхода. Впереди — мёртвый сектор, где вроде бы кончалась атмосфера и начиналась тишина словно строители только только закончили возводить башни и куда-то ушли.

Компьютер, сверив архивы прежних экспедиций, вывел на экран таблицу риска. Сектора мигали цветами — от холодного зелёного до тревожно-красного. Голос сообщил:

— Обнаружены уровни сложности регионов. Рекомендуется «умеренный» режим.

Кай хмыкнул и ткнул в зелёный контур с надписью «Низкая сложность».

— Начнём без геройства, — пробормотал он.

Система подтвердила выбор коротким звоном. Внизу, на границе орбиты, уже вспыхивали огни Сектора Эхо-9 — словно кто-то ждал его возвращения.

В этом регионе показатели сытости и жажды снижались медленнее — будто сама станция щадила тех, кто решился вернуться. Компьютер спокойно разъяснял параметры миссии:

— При активации режима “Низкая сложность” физиологические потребности замедлены. В случае гибели оператора компания **«Астор Лайн»** обязуется вернуть все полученные научные и социальные ресурсы наследнику, указанному в завещании.

На экране вспыхнул список: статьи, видеоролики, проекты обустройства жизни на низких орбитах — всё, что Кай создавал, чтобы доказать: даже мёртвые города можно вдохнуть заново.

При первом полёте к Сектору Эхо-9 Кай понял, как давно он не был дома. Двадцать лет в орбитальных мастерских сделали своё дело — всё вокруг изменилось до неузнаваемости. Башни, что когда-то сияли, теперь казались исполинскими скелетами. Он отвлёкся на них, задумался, и именно в этот миг автопилот пискнул тревожно — столкновение. Корпус тряхнуло, индикаторы мигнули красным. Кай выругался, активируя модуль возврата, встроенный для экстренных ситуаций.

Шаттл стабилизировался, медленно снижаясь, и тогда он увидел внизу — два старых туристических корабля, зависших в поле обломков. Судя по коррозии, они застряли здесь навечно, став частью орбитального кладбища.

Когда Кай обедал, на экране случайно запустилась запись с внешних камер. На орбитальных уровнях медленно вращались тысячи застывших шаттлов, каждый — как застывшая попытка вернуться. Его пробрала дрожь. Модули возврата стоили целое состояние, их устанавливали лишь на научные суда. Странно — почему столько кораблей зависло? Куда исчезли пилоты, если спасение было у всех под рукой?

Он помнил своё детство — дом на миллион жителей, где лифты ходили сутками, а улицы петляли по этажам, как целые города. Легко было заблудиться, но он всегда знал, куда идти — вверх, туда, где небо начиналось сквозь стекло. С тех пор прошло двадцать лет, и всё это время Кай бороздил космос, меняя станции, сектора и корабли, будто в поисках чего-то, что потерял. Глядя теперь на застывшие шаттлы, он подумал: возможно, эти туристы были не отсюда — чужие, пришедшие не по своей воле, как тени из другого мира. Ведь их так много.

На следующий день Кай решил спуститься к одному из разбившихся шаттлов. Их тут было тысячи — целое кладбище металла, раскинувшееся по орбитальным уровням. Он долго просматривал записи с дронов, выбирая цель: одни корпуса были слишком разрушены, другие — опасно зависли в магнитных ловушках. Наконец, он остановился на судне с читаемым серийным номером и частично целым корпусом. Оно выглядело так, будто просто уснуло в невесомости, ожидая, когда кто-то наконец вернётся за ним.

Бортовой журнал выдал точную дату: 28 октября 2025 года, 22:57. Цифры светились ровно, будто авария случилась вчера. Кай нахмурился — этому шаттлу должно быть больше века. Он подключился к его внутреннему ИИ, осторожно активируя питание через аварийный порт. Система откликнулась хрипло, словно проснулась после долгого сна. Вскоре сканеры подтвердили: на борту нет людей. Ни живых, ни мёртвых. Только пустые капсулы, застывшие приборы и странная тишина — слишком живая для мёртвого корабля.