Вечный вопрос

Шумели с полудня. Вот как рабочие привезли и поставили новенькую внушительную статую с пьедесталом, заняв не только отведенное по документам место, но и прихватив лишние полметра земли с каждой стороны, так и началось недовольное ворчание соседей.

Пока мужики устанавливали мраморную фигуру, никто конечно же открыто возмущение не проявлял. Так, втихую и осторожно подглядывали, присматривались,перешептывались.

Илья Николаевич Коржиков,кому и принадлежало привезенное новшество, был несказанно рад: все именно так как он и хотел, как давно планировал и как мудро заранее распорядился и заказал. И очень хорошо, что все подробнейшим образом учел: высоту скульптуры, форму и детали, модный цвет камня – сразу видно, что человек ответственный в делах и грамотный во всех вопросах.Однако по размеру вышло несколько больше, чем положено, тут соседям может и не понравиться, но Илья Николаевич не кто-нибудь, а первый секретарь района. К нему на поклон за долгую жизнь кто только не ходил, весь город такого человека в лицо знает и уважить старается. Ему можно все. Ну, или, почти все – так безапелляционно о себе думал Илья Николаевич Коржиков.

Но соседи думали иначе.

Уже не первый час шел этот спор, все больше голосов присоединялось. Кто-то на правах старожила перекрикивал остальных, считая что мнения новеньких жильцов не в счёт. Те же, наоборот, считали, что права у всех равные на жилплощадь, так что если одно место определено каждому, вот и пользуйтесь своим: не положено у соседей отхватывать, будь ты даже большим человеком в жизни.

Илья Николаевич отшучивался, отбрыкивался, сопротивлялся, спорил, во все стороны бросая меткие колкости: мол, а сами-то? Вон там кусок чужой прихвачен, и вот тут тоже явно за пределы своей жилплощади старые жильцы вышли и ничего, все терпят и помалкивают. А ему, самому Илье Николаевичу Коржикову, почему нельзя так же?!

Обличенные оправдывались:

— А нас тут место для скамейки, придет кто из родни, так и хорошо посидеть на свежем воздухе, поговорить, повспоминать былое...

– Вы б еще беседку поставили со столом и навесом, чтоб уж сидеть со всеми удобствами, – съехидничал Коржиков.

— Ну что вы, Илья Николаевич! Ну где я чужое взяла-то? Тут клумба у меня, цветы осенью люблю, но все по- правильному: сколько выделили по бумагам, тем и пользуюсь... А цветочки-то живые, они за годы потихоньку и расползлись, и пролезли к соседям на их участки, да в том моей вины нет...

— Да я только для жены вот тут место держу, обещала скоро быть, очень надо, рядом-то удобнее!

За такие доводы и на них сыпалось от соседей.

— А другие что – по соседству и рядом не хотят? У других что – нет жен и мужей? Вон Ольга Андреева с сестрой и родителями все на отдельных жилплощадях, и муж ейный отдельно, хотя просили вместе, договариваться пытались, а все бестолку: правила такие. А вы тут ...

Добродушный толстяк Василий Бочкин попытался всех успокоить, примирительно и весело пролез басом в шумный разговор:

— Ну что вы, честное слово! Нам тут до скончания века это все решать можно, а надо ли... Ну право, соседушки,спорим из-за пустяков, нам тут вместе жить, мирно надо ...

На Бочкина зашикали, а кто-то, кажется сосед справа, даже язвительно заметил:

— Пустяки? С вашими-то размерами кажется, что и пустяки, а мне вот не комфортно, мало места, тесновато ...

Толстяк Бочкин обиделся и больше не вмешивался.

Из крайнего ряда донёсся повелительный голос старухи Фроловой, в свое время заведовавшей центральный городским универмагом:

– Ну, будет! Расшумелись на всю округу! Я вот тоже не последний человек в городе была, но сейчас уже все в прошлом и особых привилегий не требую. А вы, Илья Николаевич, что-то больно много на себе взяли и себе прихватили.

Все притихли, прислушались к скрипучему, но все ещё властному голосу: эту старуху все местные знали и уважали. Была она порой излишне груба, но отличалась прямотой и справедливостью высказываний.

— Ну а вы чего молчите? У нас тут все равны и право голоса имеют одинаковое.

Обращалась Фролова к самому дальнему ряду. Оттуда,у старого, несколько лет назад полуобрушенного временем каменного забора, никто голосов не подавал. Там хоть и было много народу, но все неразговорчивые: в спор не вмешивались, помалкивали и равнодушно наблюдали.

— Ну так что молчите?

Тихо зашелестело, тяжело выдохнуло и все притихли, прислушались к далекому тоскливому голосу:

— А что говорить? Все вы хотите выделиться, внимание обратить на себя, напоследок за память людскую зацепиться. А мы давно забыты и заброшены, некоторые тут в нашем ряду и имён своих уже не помнят. Могилы наши давно заросли и провалились, никто не приходит ни убирать, ни навестить. Кресты покосились, а где и вовсе обвалились. И уже памяти не осталось на земле о нас. Из земли пришли и в землю вернулись. А спор ваш пустое... Поймёте, когда время придет.

И тихий грустный смешок полетел над притихшими спорщиками и растаял между камней и плит старого кладбища.

***

Благодарю, что выбрали мой рассказ и нашли время прочитать его. Буду признательна "сердечкам" и комментариям: поддержка первых читателей очень вдохновляет!

С искренней благодарностью, автор Катерина Меретина