Ведомство. Наследие былого. Том 1

— Кир! Ты посмотри, какая прелесть! Ути маленький!..

Кирилл вздохнул, оглядываясь.

Нет, не повезло: посреди рабочего дня двор был пустынен, отвлечь Илонку от очередной «прелести» нечем.

— Илон… Пойдем, а? — нерешительно предложил он.

— Нет, ты только глянь! Это же просто чудо!

Илона уже схватила «чудо» на руки и подходила к Кириллу.

— Это кто?! — от неожиданности он шагнул назад.

— Котенок, не видишь, что ли? — недовольно надула губы девушка, и склонилась к неведомой зверушке на руках. — Видишь, какие у нас глазки? Какая шерстка! А морщиночки, морщиночки!

Кирилл вздохнул. По его мнению, нынешние селекционеры зашли в своих фантазиях чересчур далеко. Сам он не имел ничего против кошек как таковых, но кошки должны быть именно что кошками! Сибирскими, британскими, мейнкунами, бирманскими, сиамскими — но кошками, а не порождениями ночного кошмара!

Впрочем, приглядевшись к животному на руках Илоны, он был вынужден признать, что данный конкретный плод селекции довольно симпатичен, хотя и не особо тянет на его представление о кошках.

— Породистый, что ли? — рискнул осведомиться он.

Илона кивнула.

— Чудо, правда? — она покачала котенка на руках. — Я сначала объявления повешу, наверняка хозяин найдется. Пойдем.

Девушка, ничуть не заботясь о том, пойдет за ней Кирилл или нет, зацокала каблуками обратно к подъезду.

— Э, погоди! — хотел возмутиться он. — А если не найдется?!

Илона обернулась и укоризненно покачала головой — экий глупый парень ей достался!

— А если не найдется — у нас будет жить! Он породистый, Кир, понимаешь?

На этом, по ее мнению, вопрос был решен.

Кирилл поплелся за ней, понимая, что вопрос действительно решен.

Перечить Илоне в таком деле, как выбор домашнего животного? Ха. Три раза ха. Он давно бросил попытки спорить с ней даже по вопросу, надевать сегодня ветровку или погода достаточно теплая для того, чтобы выйти в футболке…

Котенок, глядя из-за плеча Илоны огромными темно-голубыми глазищами, жалобно мявкнул.

— Внимание! Совершил посадку специальный бизнес-рейс Антананариву-Москва. Повторяю… Встречающих просим пройти в терминал номер три.

Международный аэропорт бизнес-класса «Остафьево» был практически пуст. Ну, точнее, пуст по сравнению с обычными аэропортами. И это сыграло с Настей злую шутку: спросить, где находится третий терминал, было практически не у кого. А она и без того волновалась и была несколько разозлена бестолковым таксистом, который вез ее сюда: поначалу он мамой клялся и пытался убедить ее саму, что такого аэропорта вообще не существует. Пришлось строить маршрут в навигаторе самостоятельно.

Ладно, стоит, видимо, вернуться к главному входу: там, кажется, она видела окошко справочной…

Здание аэропорта было огромным и очень красивым — оно полностью соответствовало уровню бизнес-класса. Воздушная гавань действительно обслуживала в основном крупных бизнесменов, российские и международные компании. Она была портом приписки личного авиатранспорта олигархов, а также предоставляла в аренду воздушные суда для деловых рейсов.

Кроме того, именно сюда прилетали и отсюда улетали рейсы особенные. Специальные. Пункты вылета и назначения которых зачастую совершенно не соответствовали тем, которые объявлял диктор.

Именно такой рейс ждала Настя.

В полупустых помещениях аэропорта «Остафьево» стук ее каблуков отдавался эхом. Немногочисленные пассажиры, сидевшие в удобных креслах, оглядывались вслед одинокой девушке.

Вот он, наконец, главный вход. Настя завертела головой — где-то здесь должна быть справочная…

— СМОТРИ… — раздался Хор в голове.

Несколько радостных взволнованных женщин вошли в здание аэропорта, вертя головами. У некоторых в руках были букеты.

Настю осенило: тоже встречают спецрейс Антананариву-Москва!

— Поняла, — улыбнулась она.

Теперь оставалось только пойти вслед за этой группой: наверняка кто-то из них приезжает сюда не в первый раз.

Женщины огляделись, и одна из них махнула рукой остальным. Группа заторопилась и свернула в неприметный проход в углу. Настя устремилась за ней.

Пройдя просторными коридорами через несколько действительно пустых залов, они оказались перед стойками паспортного контроля и таможни. Настя недовольно поморщилась: у стены уже расположились две съемочные группы.

Впрочем, аппаратура была еще свернута, вокруг нее прогуливались операторы и видеоинженеры, корреспондентов видно не было. Она понадеялась, что с ними сейчас беседуют компетентные люди, разъясняя, что разрешения снимать прилетевших спецрейсом нет и не будет…

Женщины расположились у самых стоек, где пока скучала пара погранцов. Двое развернули какие-то транспаранты и показывали их остальным. Те возбужденно вскрикивали и без конца гомонили, наполняя шумом пустой зал.

Впрочем, какой же пустой? Очень скоро, буквально за несколько минут, зал стал заполняться. В основном — тоже девушками и женщинами, некоторые пришли с детьми. Лишь иногда среди встречающих попадались пожилые мужчины, в основном, с женами, столь же почтенными.

Атмосфера царила радостная, многие тянули шеи, пытаясь высмотреть вдали, в глубине пустынного пока прохода, ведущего к стойкам, какое-то движение.

К обеим съемочным группам подошли корреспонденты — их сопровождала пара крепких спокойных ребят в темной форме без опознавательных знаков. Лица у журналистов были недовольные, и недовольство быстро перекинулось остальным членам съемочных групп: после короткого обмена репликами они засобирались и, подхватив камеры и кофры с аппаратурой, ушли по коридору к главному входу.

А навстречу им все шли и шли новые встречающие, возбужденные, восторженно переговаривающиеся. В основном женщины.

Крепкие ребята, выпроводившие съемочные группы, разошлись по залу, ненавязчиво приглядывая за порядком. Неожиданно Настя поймала взгляд одного и улыбнулась в ответ, узнав в нем сотрудника «Захвата» — не так, чтобы хорошо знакомого, но виделись несколько раз в офисе. Тот подмигнул в ответ и отвернулся, продолжая службу…

Внезапно кто-то у стоек то ли громко ахнул, то ли вскрикнул, и тут же вскрик подхватила вся толпа.

В глубине прохода появились первые пассажиры, прилетевшие специальным бизнес-рейсом Антананариву-Москва.

Загорелые крепкие «бизнесмены» в футболках и джинсах, все как на подбор, торопились к стойкам — за спиной рюкзаки, на плечах спортивные сумки, в руках — парашютные.

Женщины у стоек выстроились дугой, развернули транспаранты и начали скандировать какие-то приветствия, Настя не слушала их: она, вытянув шею, пыталась прорваться поближе сквозь толпу и ругала себя последними словами. Ну как ей не пришло в голову заранее подобраться поближе к погранцам!

Нет, бесполезно! При ее росте и общей комплекции пробиться туда попросту невозможно — среди всех этих женщин, встречающих своих мужей, отцов и сыновей…

— Пойдем! — она почувствовала крепкую руку на запястье, и внезапно вокруг стало гораздо свободнее.

Давешний сотрудник «Захвата», где ловко лавируя, где мягко действуя физической силой, протащил ее к самому разделительному барьеру. Она вцепилась руками в верхнюю перекладину решетки.

— Держись крепче! — напутствовал он ее и снова исчез в толпе, она не успела поблагодарить.

Настя встала на цыпочки — высоты каблуков не хватало, — потянулась всем телом вверх, пытаясь разглядеть среди все прибывающих по коридору «бизнесменов» одно лицо…

Ее нещадно толкали в спину, над головой надсадно выкрикивали на разные голоса: «Миша!!! Миша!!! Стасик!!! Станислав!!! Андрюшенька!!! Ко-ля!!! Ко-ля-а-а!!!», чьи-то руки лезли между ней и барьером, тоже пытаясь зацепиться за него…

И вдруг она увидела!

— Влад!

Настя хотела помахать ему, но каким-то чудом сообразила, что решение убрать руку с барьера будет крайне опрометчивым, поэтому просто заорала во всю силу легких:

— Вла-а-ад!!!

И он услышал!

Завертел головой, увидел ее, оценил обстановку, крикнул в ответ:

— Стой там, я подойду!

И исчез в столпотворении на таможне.

Насте пару раз показалось, что она видит его макушку среди других в этой толпе, но внезапно и очень быстро женщины вокруг нее расступились, и он шагнул прямо к ней.

— Влад… — выдохнула она, пряча лицо у него на груди.

Из командировки прилетели сразу девять сотрудников отдела специальных энергоинформационных операций, часть из которых также была «захватовцами». Руководство ЧРК, обсудив все с руководством отдела, расщедрилось: в аэропорт «Остафьево» приехали три минивэна, чтобы развезти по домам всех вернувшихся со встречающими.

У этого было очевидное достоинство — в салоне можно было говорить о чем угодно, и никто не задаст неудобный вопрос, как в такси. Впрочем, вести какие-то секретные разговоры никто и не собирался: командированных больше интересовало, что произошло за время их отсутствия в семье, а встречавшие торопливо рассказывали эти новости.

Но был и недостаток. Минивэны развозили приехавших по соседним районам Москвы, и Владу с Настей выходить в Строгино надо было последними среди «западных». Впрочем, благодаря этому они весьма комфортно расположились на последнем ряду кресел — почти наедине, разговаривай — не хочу.

Но разговаривать почему-то не хотелось. Точнее, первые минуты, даже, наверное, десятки минут разговор шел только междометиями…

Потом Влад наконец чуть отодвинул Настю от себя, подул ей на растрепавшуюся челку, вздохнул и произнес с тихим восторгом:

— Розовая…

— Ага… — прошептала она.

И почему-то тоже вздохнула.

Держась за руки, они еще помолчали — до самого Тропарева, где сошел один из их спутников с женой.

— Как коты? — спросил Влад.

— Почему ты все время называешь их котами? — спросила она тихонько. — Они же кошки…

— Наверное, из гендерной солидарности с Емельяном, — ответил он так, что было видно: думает он вовсе не о нем или Аглае, а о другом.

О том, что скоро, вот-вот он будет дома.

— Хорошо с ними все… Увидишь… — мурлыкнула Настя, и снова зарылась лицом ему в грудь.

— А почему все-таки ты переезжала? — после паузы спросил Влад.

Настя заворчала недовольно: говорить не хотелось. А впрочем…

— А откуда ты знаешь, собственно? — подозрительно спросила она, подняв голову.

О том, что четыре месяца назад она решила вернуться в свою служебную квартиру, которая за ней по-прежнему числилась, и переехала обратно к Владу в Строгино всего пять дней как, по ее мнению, ему знать было не положено. Она ни разу не говорила ему, что снова живет в Южном Бутово.

— Ну… Знаю… — он снова притянул ее к себе и поцеловал в лоб.

Раз так — придется признаться. Хотя, конечно, очень неприятно признаваться в собственной слабости. Но главное — получается, что она сейчас будет ябедничать.

— Да так… — Настя размышляла, как ей донести информацию помягче. — Там у тебя в доме женщина есть… Председатель ТСЖ. В общем…

— Та-а-ак, — Влад догадался. — Что она тебе сказала?

Она почувствовала, как напряглись его руки.

— Ну… Не сказала… Просто интересовалась… Ну… Я потом расскажу, ладно? — попросила она почти моляще.

«Ну чего он? Ну просто она дура. Я решила уехать — и уехала. Нормально все было!» — Настя снова вздохнула.

Словно услышав ее мысли, Влад продолжил:

— Мало я в свое время эту дуру поучил. Интересовалась, значит…

— Влад, ну перестань! — взмолилась она. — Ну хватит! Все же хорошо было!

Он помолчал, потом расслабился, и она снова увидела его улыбку.

— Куда вам на Кунцевской? — спросил водитель пару, которую надо было высадить.

Вокруг за окном высились почти одинаковые сталинки, женщина встала с места и нагнулась к шоферу, указывая, как проехать к их дому.

— Я такой ужин приготовила! — мечтательно произнесла Настя. — И тортик. Твой любимый, «Патриот».

Влад засмеялся: торт был из ряженки с какао, Настино изобретение. А назвал его так он сам.

— Ну, или обед… Не знаю, — Настя глянула на часы. — Тебе когда на службу?

— Завтра. В отдел, — уточнил он. — В «Захват» позже. А отчет писать один — и туда, и туда. Ну, только дополнения разные.

Дверь минивэна хлопнула, выпустив вторую пару. Они остались одни в машине.

— Ну вот и отлично, — мурлыкнула она, и развернулась так, чтобы прилечь к нему на колени в последние несколько минут поездки.

Вечерело.

Влад прошел на кухню, запахивая на ходу халат. Настя решила еще поваляться в постели.

Кофе. Больше всего сейчас хотелось кофе с корицей и солью.

Аглая и Емельян сидели на подоконнике, обсуждая жизнь двора, разворачивавшуюся семью этажами ниже. Жизнь, как обычно в начале августа, не блистала остросюжетными событиями: москвичи разъехались на каникулы.

— Ну, что вы тут без меня делали? — спросил Влад, открыв шкаф в поисках турки.

Если судить по тому, как коты его встретили несколько часов назад, в его отсутствие они не скучали особо, и по нему лично прямо вот так уж не истосковались. Он даже почувствовал себя несколько обиженным, но Настя заявила, что кошки так себя ведут из врожденного чувства такта, потому что видят, как Влад сейчас ей нужен, и не хотят мешать. Ну, может быть…

Коты прервали свое телепатическое воркование и уставились на него в две пары сияющих глаз.

«Извини, а мы что-то должны были делать?» — после паузы раздалось нежное сопрано Аглаи.

Влад подумал и ответил как можно безразличнее:

— Да нет, собственно. Это был… Ну, просто вопрос, чтобы вызвать сотрясение воздуха, достаточное для того, чтобы обратить на себя ваше внимание.

Он насыпал в турку ингредиенты, поставил на плиту и замер в предвкушении.

«Ты хочешь поговорить?» — догадался Емельян.

— В общем-то да… — вздохнул Влад.

«Нам жилось хорошо, — сообщила Аглая. — Прямо скажем, не голодали. На другой квартире тоже все было хорошо. А ты как?»

Емельян что-то нежно ей проворковал — между собой коты общались гораздо быстрее, Влад успел разобрать только «Погоди, он…»

«Так ты хочешь узнать, кто к Насте приходил? — Аглая явно удивилась. — Только Катя и Света. Света — редко: у нее коте… ребенок. Федор и Марго — очень часто. И Михаил. Который Носатый — один раз».

— Нет, — вздохнул Влад терпеливо. — Я хочу узнать, кто ее тревожил. Понимаете? Вообще, была ли она встревожена чем-нибудь? Беспокоилась о чем-то?

«А, я понял, — сверкнул глазами Емельян. — Ты хочешь спросить, почему мы переехали».

Влад молча кивнул, завороженно глядя на поднимающуюся в турке пенку.

«Тетка чужая сначала под дверью ходила, — сообщила Аглая. — Вынюхивала. Потом другая тетка говорила с Настей у двери. Но она не входила. Потом мы несколько раз чувствовали запах этой тетки от Насти. И еще два раза видели из окна, как она с ней на улице говорит. После этих встреч она всегда была встревожена. Потом мы переехали. А когда возвращались обратно, Настя снова тревожилась».

— Понял, спасибо, — Влад перехватил турку в самый последний момент.

Ну что же, очевидно, Анне Геннадьевне действительно предстоит интересный разговор.

Но это потом. Сейчас — кофе!

Он пристроил чашку на стол, отодвинув тарелки со следами их торжественного обеда на край. Потом покачал головой, встал и поставил их в посудомойку.

Вот, так хорошо.

Кофе!

Он прихлебнул и зажмурился, вспоминая…

Там, в командировке, было много кофе. Иногда — вообще только кофе. Но у того кофе был один существенный недостаток. Это был кофе по-турецки. Настоящий кофе по-турецки. И другого не было.

А последние двое суток в его жизни кофе не было вообще. Не считать же кофе тот странный напиток с незнакомым вкусом из автоматов на автостанциях и в аэропорту…

Самолет рейсом Антананариву-Москва летел на самом деле действительно из Антананариву. Затем совершил промежуточные посадки в Джибути, где забрал на борт смену флотских «бизнесменов», и в Дамаске — там к компании присоединился Влад сотоварищи…

Что борт изначально делал в Антананариву — в подобных командировках никто не интересовался. Что-то ему там понадобилось. Бывает…

Влад напрягся и открыл глаза, услышав шорох, и тут же улыбнулся, успокаиваясь.

Он дома, это просто Настя. Стоит в дверях кухни и тоже улыбается, глядя на него.

— Хочешь? — спросил он, имея в виду кофе.

Но получилось как-то многозначно, поэтому она ответила:

— Кофе — да. Сделай, пожалуйста. Очень соскучилась по твоему кофе…

Она присела напротив и подперла подбородок ладонями, глядя на него.

Прежде чем встать, он сказал:

— Посидим чуть-чуть — и я схожу, машину заберу. И прогуляюсь заодно…

Влад вышел из подъезда, остановился и зажмурился. Потом вдохнул воздух полной грудью и замер.

Пахло летней Москвой.

Он никогда раньше не думал, что Москва пахнет как-то по-особому. Эту сложную смесь выхлопа качественного бензина, листвы и травы из скверов и парков, асфальта и дорожной пыли, запаха людей — их духов и пота, вкусной еды из ресторанов и кафе, бетона и кирпича со строек, вентиляции метро и еще боги знают чего нельзя было сравнить ни с чем. Но раньше, даже приезжая из командировок, он не обращал на это внимания. А теперь — обратил и понял.

Москва пахла миром.

А там… Там пахло пустыней — сухим прожаренным на солнце песком. Иногда, резко и пряно — незнакомой зеленью. Часто, очень часто к этим запахам примешивались порох, оружейная смазка, пот, горячий пластик… Очень странно пах камуфляж — иначе как казенным этот запах назвать было нельзя, и почему-то всегда он был с примесью какой-то дезинфекции… Даже если носишь его очень долго, неделями.

Бывало, ошеломительно пахло кровью. Один раз — его собственной. Настя еще не успела обнаружить этот свежий шрам на голени…

Пахло врагом. Вроде бы, это был такой же запах пороха, смазки и пота, что от них самих, но какой-то другой, однозначно чуждый. Непонятно как, но где-то через месяц командировки он обнаружил, что способен издалека различить «свой» и «чужой» запах. По возможности пользовался этим, раскрывая недавно пройденные противником точки сбора ДРГ[1], замаскированные позиции и лежки снайперов, даже схроны с оружием… Те коллеги, кто без допуска, только удивлялись, те, кто с допуском, понимающе улыбались. Видимо, подозревали магию, но собственно магии в этом не было. Может быть, просто вампирская способность обостренно чувствовать запахи внезапно видоизменилась — в прежних командировках она так не проявлялась. А спросить было не у кого: в своем подразделении он оказался единственным вампиром. Возможно, вообще единственным вампиром — командиром подразделения в той зоне ответственности…

Влад усилием воли отогнал воспоминания и открыл глаза.

Стоял летний вечер, солнце уже закатилось, на западе, озаренные красным, собирались тучи — видимо, завтра погода изменится, придет похолодание.

Он зашагал по двору, и усмехнулся, подумав о том, что впервые за полгода вышел на улицу без экстрасильного солнцезащитного крема, и даже не пришлось пить специальные таблетки, дополнительно повышающие стойкость к ультрафиолету. И то и другое было старыми изобретениями — таблетки Влад успел опробовать еще в кадетском корпусе, — но теперь они, а также масса других полезных медицинских и бытовых «примочек», были доведены до ума в «захватовских» секретных лабораториях, созданных буквально за последние два года. Эти средства перестали быть дефицитом, и реально облегчали жизнь в климате, к которому российская нежить не приспособлена… И пользовались этими изобретениями не только в самом «Захвате» — Влад знал, что закупают их и флотские коллеги, работавшие по пиратам на Восточном побережье Африки и в Проливе — те самые, с которыми он летел домой, — и недавно ставшие знаменитыми «бизнесмены-музыканты» из «оркестра Баха»… Но все же бóльшая часть партий уходила сотрудникам самой частной разведывательной компании «Захват» — просто в силу того, что нежить предпочитала работать в основном там…

По улице пронесся свежий ветерок — да, похоже, завтра действительно немного похолодает, наверняка пойдет дождь. Листва молодых деревьев во дворе ЖК прошелестела — в ответ ветерку и собственным мыслям Влада о завтрашнем дожде.

Пожалуй, стоит уже сейчас накинуть куртку — хорошо, что захватил ее в расчете, что позже вечером станет холоднее! Акклиматизацию никто не отменял, а после первого порыва посвежело ощутимо…

Он поймал себя на том, что осматривается по пути, словно бы ища изменения в привычном пейзаже — что произошло за полгода, пока его не было? Ничего, похоже. Ну вот, кажется, покрасили в другие цвета лазилки и горки на детской площадке — но их и раньше красили по-другому каждую весну. Сменили витрины в фирменном магазине «Волжский трикотаж» — ну так понятно, каждый сезон меняют в соответствии с модой…

И, собственно, видимо, все.

На переходе он остановился, ожидая сигнала светофора. Надо быть осторожным: Влад наслышался от сослуживцев рассказов о том, что первые дни после возвращения из командировок «спортсмены», «оркестранты» и прочие «бизнесмены» очень часто на расслабоне попадают в истории. И хорошо, если все закончится только больницей… Отсюда, собственно, и пошли легенды о тех, кто «там» — как заговоренный, а здесь «в первый же день»…

Перейдя дорогу, он свернул к скверу и углубился в него — до гаражного комплекса, где все эти полгода в боксе ждал его внедорожник, осталось совсем немного.

Смеркалось. Народа на аллеях было мало: августовские каникулы действительно разогнали людей из Москвы. Кое-где, правда, на лавочках тусовались группы молодежи и подростков из тех, кому и в летний лагерь уже поздно, и с родителями на моря уже скучно, а до самостоятельных поездок не доросли. Кто-то постарше сидел прямо в машинах, припаркованных на дорожках пошире. Эти компании пили пиво, но шумели меньше, чем подростки на скамейках. Влад усмехнулся, вспомнив, что борьба за запрет въезда на этот зеленый «островок» велась столько, сколько он живет в Строгино, а возможно, и гораздо дольше…

Впрочем, насчет того, что компании в машинах ведут себя тише, он, похоже, ошибся. Вон на боковой аллее какие-то красавчики — ишь, как горланят!..

Присмотревшись, он решил свернуть туда: крюк совсем небольшой, а там, похоже, действительно творился какой-то непорядок.

Перед древним «Фордом Скорпио» с распахнутыми настежь дверьми трое парней с бутылками в руках задирали прохожего. Да нет, не просто задирали — один из гопников нагнулся, подобрал сразу пригоршню гальки с дорожки, и принялся методично расстреливать его камешками. Прохожий стоял, не пытаясь как-то защититься или скрыться, только оглядывался — в поисках помощи, видимо.

Нахмурившись, Влад ускорил шаг, по пути перейдя на вампирское зрение — что-то очень странное было в этой ситуации. Точнее, в облике застывшего на одном месте прохожего…

В глаза сразу бросилась его неестественная бледность — не такая, как у вампиров, а с оттенком синевы. Лысина выглядела так, словно на голове никогда, даже в детстве, не росли волосы. Морщинистая кожа на шее и руках как-то странно гармонировала с широкими складками такой же бледно-синеватой хламиды, в которую прохожий был одет… Или это тоже была его кожа?!

Заслышав шаги Влада позади, прохожий обернулся.

Влад аж поперхнулся и замер на секунду. Но не огромные, нечеловечески огромные темно-голубые глаза прохожего были тому причиной.

Он увидел царапину на щеке существа.

Кровь, тонкой струйкой сочившаяся на подбородок и шею, была синей.

Отчетливо синей — вампиру даже в сумерках ошибиться было невозможно.

А гопоте — обычным людям, — кровь казалась просто темной.

Он бросился вперед бегом. Остановился, загораживая собой странную фигуру, так, чтобы иметь возможность атаковать хотя бы самого ближнего гопника.

Компания, замерев, с интересом наблюдала за появлением нового действующего лица.

— Эй, дядя, тебе чего? — осведомился, наконец, один из гопников и сплюнул.

— Что. Здесь. Происходит? — очень внятно и вкрадчиво осведомился Влад.

Гопники коротко переглянулись, видимо, соображая, насколько велика угроза, исходящая от него. Вероятнее всего, решили, что ничего особого — трое на одного же!

— Иди своей дорогой, сталкер, — как бы миролюбиво откликнулся тот, кто кидался камешками.

Один из гопников, отступив на шаг, начал как-то ненароком смещаться вбок, заходя Владу за спину.

— Даже не думай, — предупредил Влад.

Гопник не внял предупреждению, через секунду его правая рука оказалась в железном захвате. Мгновение — нападавший, воя, скорчился на земле, кисть его руки Влад по-прежнему удерживал.

— Даже не думайте, — повторил Влад.

Он кинул короткий взгляд на «прохожего» — тот по-прежнему неподвижно стоял на месте, как казалось, с интересом разглядывая происходящее. Бровей и, похоже, даже ресниц у него не было. Кровь на лице и шее сворачивалась, становясь темно-синей.

— Э, дядя, отпусти его, — по-прежнему миролюбиво попросил кидавшийся камешками.

Второй поднял руки, слегка отступая:

— Отпусти его, мы уходим… Уходим, видишь? Все… Все…

Поверить? Ну…

В конце концов, ничего страшного они этому «прохожему» не сделали.

Ладно…

Влад осторожно расслабил хватку — по-прежнему воющий «пациент», тряся рукой, отчаянно пополз на карачках к своим…

Дальнейшее произошло мгновенно — у «миротворца» оказался еще полный кулак гальки, гальки вместе с песком и дорожной пылью, и эта горсть полетела в лицо Владу. Он, кляня себя за ошибку, отвернулся, загораживаясь руками, краем глаза успел заметить, как у того, который только что отступал, подняв руки, мелькнул ствол…

Выстрел — ребра взорвались болью.

Дыхание прервалось, он почувствовал, что падает.

— На! — со злостью выкрикнул стрелявший. — Получи!

Снова выстрел, вторая волна боли, заволакивающая сознание, отключающая его…

…Руки, торопливо рыщущие по карманам…

…— Твою мать!!! — чей-то возглас. — Во влипли! Гляди! Корочка!

…— Засунь ее обратно!!! Вот хрен! Хватаем — и в багажник!

…— Шевелись, сука!

…Удар ногой — в груди разверзлась бездна, пылающая болью…

…Шум мотора…

[1] ДРГ – диверсионно-разведывательная группа.