Ведомство. Наследие былого. Том 2

— Кир! Кир!

Конечно, Кирилл слышал — не слышать Илону было попросту невозможно, — но молчал. Раздумывал, что принесет ему меньше проблем: откликнуться или продолжать молчать дальше.

— Кирилл! Ты меня слышишь?

На горизонте замаячил третий вариант: крикнуть в ответ, что нет, не слышит. Но он однозначно был самым рискованным…

По коридору знакомо зашуршали подошвы мягких тапочек — парень ощутил, как напрягаются мышцы спины.

Ну что же, выбора уже, в сущности, не было. Никакого.

— Ты почему не откликаешься, Кирилл? — осведомилась Илона уже в дверях комнаты — руки в боки.

— Я… Извини, солнышко… — забормотал он. — Я задумался…

— Ты его кормил? — спросила девушка.

Так, ф-фух… Кажется, пронесло…

— Конечно! — с облегчением откликнулся парень и даже улыбнулся. — Ну как я его…

— А почему миска полная?! — поинтересовалась Илона.

Нет, не пронесло. Просто она решила прицепиться к другому и по-другому.

Кирилл вздохнул и предпринял робкую попытку оправдаться:

— Илона. Ну послушай. Ну что мне его, насильно кормить? Как? Как, скажи? В миске корм остался! Он его не ест. Он поел, как обычно, печень и…

— Так, ты помнишь, что сказал ветеринар?! Напомнить?! Он сказал переучивать! Значит, надо переучивать! — голос Илоны все повышался и повышался, как обычно, когда она накручивала себя.

— Как?! — внезапно для самого себя осмелел Кирилл. — Как, скажи ради бога! Он не ест ни корм, ни мясо, ни рыбу! Ничего! Прикажешь насильно ему впихивать?!

Девушка будто поперхнулась, и пару секунд смотрела на него, вытаращив глаза — явно ошеломленная самим фактом того, что «гражданский муж» посмел возразить. Но вот в глазах мелькнула спасительная мысль, и…

— Что-о-о?! Совсем сдурел?! На-си-ильно-о-о?! — Илона чуть перевела дух, и продолжила тоном еще выше: — Да он миллионы стоит!!!..

С подушки кресла, из самого угла, за разворачивающимся скандалом наблюдал котенок — вероятнее всего, очень породистый, с морщиночками и огромными голубыми глазами.

***

— Интересно, она все-таки слушает нас? Или нет? — спросил Володька. — Наблюдает как-то?

Даже шепот раненого звучал хрипло, Федотов говорил с паузами.

Сколько времени прошло с возвращения Влада? Много. Часов десять минимум. А может, и больше чем полсуток — кто же поймет в этой темноте?

И за это время он в полной мере успел уяснить, что означали слова Матери Мерлинов: «Знаете, мне хочется проверить, будете ли вы столь же несговорчивы через два-три дня». Точнее, успели уяснить все. Понять и прочувствовать на своей шкуре.

Буквально через минуту после того, как он вновь очутился в темнице, экран заработал на реверс. И на этот раз он был жестким. Очень жестким…

— Не слушает. И не наблюдает, — Летунов говорил в полный голос, но тоже хрипло и отрывисто, экономя силы.

— Почему? — спросил Макс. — Почему так думаешь?

— Я понял. Чтобы забрать кого-то, она включает аверс. До возвращения. Иначе не получится: энергию экран поглотит. Она и кормит нас в это время, чтобы… — Летунов сделал паузу, чтобы передохнуть, и закончил: — Чтобы сразу всё.

Интересно. Ему самому это в голову не пришло.

Влад отметил, что мысль эта появилась без сожаления, что не додумался сам, и без восхищения сообразительностью Летунова — будто даже на эмоции сил не хватало. Просто констатация факта — это интересно, и он не обнаружил это сам…

— А обычные микрофоны? — раздался чей-то голос, Влад не понял, чей, а задумываться не стал.

— Нет. Слишком привыкла полагаться на свои способности, — коротко ответил Летунов.

Логично. Для этой женщины, опиравшейся в своей жизни на магию лет эдак триста-четыреста, воспользоваться такой банальщиной, как микрофон — это унизить себя и свое мастерство.

И, наверное, вообще решиться на прослушку пленников, предназначенных для выполнения единственной задачи и полностью находящихся в ее власти — тоже что-то… не заслуживающее внимания…

Он попытался повернуться на другой бок, и едва сдержал вскрик — ребра откликнулись сильнейшей болью, запястье тоже резко запротестовало, но главным было другое — в рану на спине будто снова впились когти модификанта, на всю глубину, как там, в коллекторе под Митино!

Шипя сквозь зубы и стараясь делать это как можно тише, он все-таки повернулся на живот. Прижался щекой к гладкому полу, распластался по нему, как мог. Телу было холодно, так холодно, что он уже не мог согреться, даже свернувшись клубком, но стены и пол темницы остались по ощущениям нейтральными, и поэтому казалось, что от них становится теплее.

Летунов прав — довод насчет того, что она слишком привыкла полагаться на магию, безусловно, хорош, но кроме того… кроме того…

— Макс, у тебя есть хоть одна наметка на то, что она может нас прослушивать? — начал Влад, и внезапно понял, что лучше действительно говорить короче. — Не знаю там… Оговорка ее? Или следы… техники? Хоть какой-то?

Проводник долго молчал, Влад уже решил, что он заснул и не слышит, но тот все-таки ответил коротко:

— Нет. По словам — нет. И техники не видел. И еще… Людей маловато. Для такой работы, имею в виду…

Тоже мысль, кстати… Они — все втроем, Влад, Макс и Армен, — видели только двух «чувачков», которые у Матери, наверное, за посыльных или доверенных лиц, минимум двоих, а скорее, четырех стражников у двери — сменяются же они когда-нибудь… И сколько-то бешеных феминисток, сколько — неизвестно… Наверное, не меньше взвода — она говорила о них как-то так, что складывалось впечатление: их явно больше, чем «несколько», но в то же время, скажем, не сотня уж наверняка! Росли и воспитывались вместе — значит, группа ограниченная, их же скрывать приходилось: генетические эксперименты с людьми, кажется, на Островах тоже незаконны… Маскировались под закрытый пансион? Наверное…

Кого-то, кто тянет на гордое звание техников, среди этих людей явно нет…

Он прервал сам себя, вдруг поняв, что скрывается под его попыткой увлечься размышлениями о прослушке и подсчетом человеческого «персонала» в Атлантиде.

Банальный страх. И причин у него было две.

Над первой Влад решил подумать прямо сейчас. Тем более, из нее логично проистекала вторая.

Итак, вот она, первая: он наверняка никак не сможет убедить магичку в том, что действительно не присутствовал при активации Полюса. Да, он знал, что каким-то компонентом в ритуал входит любовь… Или секс по любви? А может, вообще именно первый секс по любви…

Вспоминать об этом сейчас совсем не хотелось — как будто сама мысль о той ночи в Беловодье… мысль о Насте в этих обстоятельствах могут очернить, загрязнить саму Настю и их совместные воспоминания о той ночи…

Мог ли он рассказать об этом ей?.. «Этой»?!

Нет. Однозначно нет.

Влад зажмурился до цветных пятен под веками и сжал кулаки, почувствовав всю силу этого «нет»…

…А может, Светозар вообще прикололся над ними, сказав тогда про их «дар» ритуалу — прикололся в своей манере, на самом деле просто понимая, чего они оба хотят больше всего, и обеспечил им эту возможность под прикрытием ну очень важной для ритуала задачи…

Вполне может быть и так. И теперь все, что он сам может сделать — это повторять раз за разом «этой», что во время проведения ритуала он отсутствовал. Был очень занят. Находился даже не рядом, а вообще на другом слое реальности. Что было истинной правдой.

Только из этого проистекала вторая причина для страха.

Мать Мерлинов сказала «через два-три дня». При таком интенсивном реверсе — что с ними будет через это время?

Влад сглотнул раз, другой, понимая, что все это время старательно отгонял от себя мысли о все усиливавшейся жажде — вампирской жажде. Она не наблюдает за ними. Вот почему эти мысли о прослушке или наблюдении лезли в голову так настойчиво. Она не может проконтролировать их состояние. Не сможет понять, когда надо вмешаться и прекратить пытку…

И тогда тот кошмар, о котором он подумал в первый же час, как пришел здесь в себя, сбудется. Они сойдут с ума от жажды или…

Армен.

Да. Ужас в том, что здесь же, с ними, Армен. Они, конечно, будут держаться до последнего. А это означает, что бросятся на него, только когда уже… будут не в силах держаться. А это означает, что проконтролировать себя они не смогут.

Армен погибнет.

После этого — захотят ли они вернуться, даже если придут в себя?!

Да нет! Нет же! Ну не такая же она дура! Здесь раненые, в конце концов, и она об этом знает! Они умрут раньше, чем остальные успеют сойти с ума! А после этого — какое может быть участие в ее планах?! Да за смерть Володьки Федотова или Васи Ярема каждый, каждый из них будет искать способ уничтожить ее саму!..

Влад сжал зубы, понимая, что на это очень хотелось бы надеяться. Очень.

Но как быть, когда по истечении необходимого, по ее мнению, срока, она снова переключит экран, поднимет Влада к себе и задаст вопрос? На который он не сможет ответить, даже если бы очень захотел? Вопрос о ритуале, которым активируется Полюс?

И, когда он не сможет ответить, экран снова будет включен на реверс. На этот раз еще более интенсивный… или просто на большее время.

Как тогда? Не захочется ли кому-то из членов команды начать сотрудничать? Может быть, уничтожив сначала более несговорчивых, в том числе, его самого?..

Влад отчаянно заворочался и сел — невзирая на вспышку боли, попытался убежать от этих мыслей и от бури в душе. Сел — и хотел опереться за гладкий пол, но рука лишь скользнула впустую…

Даже в полной темноте было понятно, как сильно закружилась голова — не от боли, а будто сама по себе. Наверное, его здорово качнуло…

Что-то новенькое! Однако!..

Он невнятно усмехнулся, откуда-то из тьмы откликнулся фельдшер:

— Повелитель?

Влад понял, что усмехнулся довольно громко, и это, кажется, было воспринято медиком как вскрик или короткий стон.

— Ничего, ничего… — откликнулся он.

— Пациент, считайте громко от одного… до того, пока не наткнусь на вас! — не терпящим возражений тоном сообщил фельшер, и Влад услышал, как он завозился, собираясь направиться к нему.

Ладно. Ладно. До момента, когда он не сможет… сдерживаться, еще очень далеко. Очень.

Влад принялся считать вслух, слушая, как медик неуверенно приближается. Наконец, он наткнулся на Влада рукой:

— На четвереньках, о повелитель, не так быстро, зато гораздо уверенней! — сообщил Армен и принялся ловко для полной темноты заворачивать ему футболку.

Влад закусил губу, чувствуя тепло его рук. Такое опасное тепло…

И вдруг закричал — когда пальцы медика отодрали старую наклейку и прикоснулись к ране. Перед глазами будто вспыхнули сверхновые…

— Плохо дело… — услышал он шепот прямо над ухом, когда смог продышаться. — Рана открылась. Сармат, лучше лежи и не суетись лишний раз: я повязку новую сделаю, но кровоостанавливающих она мне не оставила.

Он только кивнул, потом подумал, что Армен не видит, а еще потом — что фельдшер и так все понял, поскольку не услышать его слова было невозможно, а еще потом — что он просто отвлекает себя этими мыслями от боли, пока тот меняет наклейку…

А совсем потом, когда все кончилось, он подумал, что яд модификантов стойкий и медленно разрушается, и вспомнил, что кто-то из врачей в госпитале говорил, что это просто у вампиров организм к нему не особо восприимчивый из-за их магии, и вместе все это означает, что яд этот, наверное, тоже начнет скоро снова действовать, а может, уже и действует — закружилась же с чего-то голова… Как тогда, в коллекторе в Митино…

— Сармат… Влад… Слушай, — перебил эти мысли еще более тихий шепот фельдшера. — Если что… В общем, я раненым… И тебе… Готов. Немножко только. Пару-тройку глотков. Но позже, хорошо? Прямо сейчас… я не решусь еще.

К середине дня Настя точно знала, что ей надо делать.

Но совершенно не представляла себе, как это сделать. И, главное, зачем.

А надо ей было оказаться в квартире Корбута. Причем как можно быстрее.

И… И все, собственно.

Самым ужасным было то, что желание приехать в дом на Семеновской набережной постепенно превращалось в навязчивую идею, а та переходила в одержимость, перед которой меркло все. Но путей к воплощению замысла она не видела никаких, и что там делать и за что хвататься, она совершенно себе не представляла.

— Это вы сделали?! Или внушили?! Или наколдовали?! Или что там еще?! Ваших рук дело?! — уже раз в десятый на разные лады спрашивала она Хор в тщетной попытке установить, откуда вообще к ней заявилась эта мысль.

Но Грааль неизменно отвечал, что они тут совершенно ни при чем, но вот почему-то сама идея кажется им правильной… И даже заманчивой.

— Меня же никто не выпустит!.. — мысленно простонала Настя — тоже уже непонятно в какой раз.

Хор молчал — видимо, помочь воплотить эту идею в жизнь они возможностей тоже не видели.

Она поочередно перебирала в голове варианты — позвонить Ионеску, Коту-Ученому, Хватову, еще боги знают кому, — чтобы хотя бы вместе придумать предлог съездить на квартиру. И понимала, что никто ничего не придумает, более того — ее от этого поступка будут активно отговаривать, а потом наверняка сделают все, чтобы его предотвратить. Вероятно, вплоть до того, что перевезут ее в какое-нибудь… более закрытое помещение, где посадят под замок.

А может, вообще расценят эту ее одержимость как воплощение основных своих страхов, из-за которых она и сидит здесь под охраной: решат, что эти мысли навеяны аннунахами, которые постепенно начали брать жрицу под контроль…

И тогда…

А что, собственно, тогда?..

Настя вздохнула, обнаружив себя сидящей на кухне и созерцающей небо за окном. Впрочем, созерцающей — это было очень сильно сказано, она просто опять пялилась в пространство, полностью занятая мыслями о квартире Корбута.

«Ну ладно, попробую подумать о том, что все-таки там делать, если мне удастся туда попасть», — пришла мысль, и Настя сочла ее годной. Так ведь постепенно можно убедить себя, что поездка эта ей вообще нафиг не сдалась!

Ну действительно, что она может там сделать? Покрутить глобус и найти на нем изображение Атлантиды… И Влада… Точнее, схему Влада! Настя хихикнула: это, собственно, было первое, что ей пришло в голову в самом начале, и бессмысленность этой затеи была очевидна. Если бы действительно можно было вытянуть человека или нежить из станции слежения, устройство это совершенно точно было бы признано комиссией по наследию Корбута опасным, его бы не оставили в квартире ей на забаву.

Нет, дело точно не в станции — это Настя чувствовала очень хорошо…

А кстати, это «чувствование» или… предчувствие — оно откуда, собственно, взялось, а?!

— Вы мне подсказываете? Наводите на мысль? Как-то еще подталкиваете? — с новым подозрением обратилась она к Граалю, перебирая вопросы, чтобы попасть в точку. — Может, как-то колдуете?

— НЕТ, ЖРИЦА! — ей показалось, что Хор ответил с каким-то испугом. — МЫ… МЫ САМИ НЕ ЗНАЕМ, ЧТО С ТОБОЙ ПРОИСХОДИТ!

— Хм… Идея с квартирой по-прежнему кажется вам привлекательной? — решила уточнить она.

— БЕЗУСЛОВНО! — на этот раз голоса прозвучали с каким-то достоинством.

Ладно. Ладно. Вот сейчас она как задаст самый важный вопрос…

— Это могут быть аннунахи? Их влияние? Их происки? Может быть, это их попытка выманить меня из дома? Из-под охраны?

— НЕТ! НА ВСЕ ВОПРОСЫ — НЕТ!

Как-то бодренько и с готовностью они ответили, однако… С готовностью, которая показалась Насте преувеличенной, прямо скажем!

Впрочем, обвинить Грааль во лжи, тем более, обвинить ей, жрице — это уже было чересчур. Да, оракул, как правило, не мог ответить на вопросы прямо, но говорил правду — как мог, в силу своих возможностей…

Хор вздохнул — где-то там, в Китеже, и одновременно в ее собственной голове. Потом она услышала:

— ЖРИЦА, ПОМНИШЬ, КАК ТЕБЯ ВЛЕКЛО К ПРИКЛЮЧЕНИЯМ? КОГДА-ТО ЭТО ТЕБЯ МУЧИЛО… ПОМНИШЬ, ЗА ЧТО БЛИЗКИЙ ДРУГ НАЗВАЛ ТЕБЯ КОТЛОМ-С-НЕПРИЯТНОСТЯМИ? ПОЗЖЕ ОН ДОБАВИЛ К ЭТОМУ ДРУГИЕ СЛОВА…

Настя поперхнулась от неожиданности: Грааль считает, что Ионеску — ее близкий друг! Однако…

И тут же потрясла головой — стоп-стоп-стоп, речь не о том! Как говорит названый брат, важен контекст! А контекст — это уже было что-то интересное!

— Та-а-ак, — протянула Настя, ощущая, что на этот раз на правильном пути. — Михаил Герардович позже сказал, что все неприятности, которые я… завариваю, ведут к выгоде… и успеху «Захвата»… И Ведомства… Не помню точно, но что-то в этом роде!

— НЕ СОВСЕМ ТАК. НО ПО ОБЩЕМУ СМЫСЛУ — ДА, — подтвердил Хор. — В КОНЕЧНОМ ИТОГЕ.

Настя уже понимала, к чему идет разговор, и в душе у нее поднималась горячая волна — да! Все правильно! Она действительно на верном пути! Эта странная одержимость идеей побывать на квартире Корбута возникла не просто так! Она может доверять себе!

Но она все-таки решила переспросить:

— Вы хотите сказать, это снова проявляется тот дар?!

На этот раз Хор молчал так долго, что она уже решила переформулировать вопрос, но тут Грааль все же ответил:

— С ТОБОЙ ЧТО-ТО ПРОИСХОДИЛО КАЖДЫЙ РАЗ. В ДУШЕ. В МЫСЛЯХ. ДАЖЕ ФИЗИОЛОГИЧЕСКИ. И СЕЙЧАС ЭТО ТОЖЕ ПРОИСХОДИТ.

Что же делать? Что же делать?! Все правильно, все верно, все должно быть так, как она хочет! Ей надо быть там! Ей надо в квартиру Корбута!

Настя, сама не замечая этого, заметалась по кухне кругами. Можно позвонить Хватову и Ионеску, нет, не можно, а нужно! Объяснить им все, они сумеют добиться разрешения, а там…

Нет. Скомандовав себе стоп, Настя замерла. Звонить нельзя.

Да, за эти три года у нее появился достаточный опыт для того, чтобы «сдавать» начальству все подозрительные случаи, которые тянули на проявления ее странного дара. Вроде бы, и эти ситуации кончались вполне удачно, впрочем, часто ей о результатах расследований и операций даже не сообщали — не положено.

Но сейчас, сейчас… Точнее, не так: тогда, когда гендир назвал ее Котлом-с-Неприятностями, она действовала самостоятельно. И когда он признал, что все эти неприятности оборачиваются победами — тоже самостоятельно.

Значит, и сейчас…

Что же делать?!

Настя уговорила себя сесть снова. Попыталась навести порядок в метавшихся мыслях.

Скорее всего, там, в квартире, у нее будет очень немного времени, чтобы выбрать правильный ход… А может, предмет. А может быть, слова или действия.

У нее уже мелькнуло что-то похожее на предчувствие, значит, надо попробовать снова. Вот что ей там надо делать? Снять показания счетчиков воды или электричества, может быть?

Настя специально подставила в мысли эти очевидно бессмысленные варианты, чтобы проверить себя. Нет, конечно же, полная тишина в душé — показания счетчиков явно не входили в расписание пребывания в квартире.

«Ладно, попробую вспомнить, что произвело там на меня впечатление…» — пронеслось в голове.

Гостиная…

Диван! Огромный диван-тайник в гостиной…

Нет, тишина.

Картины там же — две штуки, вроде бы, предсказывают события для хозяев квартиры.

Хм… Что-то в душе откликнулось, но слабо — Настя оценила результат как процентов двадцать, ну тридцать. В смысле, можно будет, конечно, поинтересоваться, как оно все там, впереди, сложится, но главное — далеко не это.

Фотки на стенах? Однозначно нет.

Спальня… Вообще ни о чем. Не запомнилась при обоих визитах ничем, кроме огромной кровати, и сейчас никак не отозвалась.

Кабинет? Тепло. Очень тепло!

Уже зная примерно, что заинтересует больше всего, Настя на всякий случай мысленно обошла комнату, поглядывая на шкафы с оставленными комиссией книгами, на занавески, на стол…

Угол стола. Коробки с дарами. Да, платок, который ей оставил Корбут. Что бы ей ни предстояло, его надо взять с собой. И…

…Кстати, а как она вообще забыла про этот платочек, когда Ионеску готовил ее к блокаде «Захвата» и возможному ее… убийству, скажем прямо? Корбут же написал в записке: «Не забудь, когда понадобится поддержка»! Или как-то так… Какая именно поддержка имелась в виду — вопрос, конечно, интересный, но в тот момент важна была любая, точно!

Настя рефлекторно пошевелила пальцами в заговоренных перстнях, вспомнив совсем недавние события — эх, еще не скоро можно будет снять…

Ладно, платочек. И…

Кинжал Влада? Он что, тоже оставил его там, не стал забирать с собой? Ну ладно, значит, и его надо прихватить…

Только вот куда? Куда это все прихватывать?

Настя мысленно обежала всю квартиру, заглянула даже в кухню и санузел — тишина. Ничто не поднялось в душе, ничто не подсказало, что делать дальше…

Ну, собственно, она, похоже, сделала все, что смогла. Раньше, когда Котел-с-Неприятностями начинал закипать, она действовала по обстоятельствам. Теперь придется делать то же самое.

«Впервой, что ли, действительно?! — мелькнула какая-то шальная мысль, и Настя хихикнула. — Будто я вообще что-то в жизни по предварительному расчету делала! Даже на ТВ работать по обстоятельствам попала, в сущности-то…»

Краем глаза Настя заметила, что в дверях кухни нарисовались кошки, повернулась к ним: Емельян и Аглая уселись, зевая и помаргивая.

— Фаршику? Антрекотов? Треска, кстати, еще осталась… Или корм на этот раз — чисто для разнообразия? — осведомилась она, и вдруг поняла, что голос звучит, будто она еле сдерживает смех.

Все идет правильно. Все верно. Надо просто отпустить ситуацию — она будет разворачиваться сама собой. Главное, не проморгать нужный момент…

«Антрекотика, пожалуй. Только нарежь помельче, не стесняйся», — отозвалась Аглая.

— Их величества повелели нарезать помельче, — кивнула Настя, доставая из холодильника мясо…

И вдруг замерла.

А это идея… Интересная такая идея…

Нет, пожалуй, даже хорошая!

«Кошки, — мысленно произнесла Настя, стараясь думать как можно отчетливее. — Вы же умеете общаться выборочно. В смысле, адресно. С одним собеседником — так, чтобы другие не слышали».

Аглая и Емельян переглянулись между собой.

— Мяу, — сказал Емельян, но получилось как-то неубедительно.

— Хорошо, — вслух ответила Настя, ставя контейнер с мясом обратно в холодильник. — Значит, кошачий корм.

Кошки снова переглянулись, и она услышала вздох — не настоящий, мысленный.

«Это грубый шантаж, — сообщил Емельян. — Но да, в основном именно так и общаемся. То с тобой, то с Владом. И сейчас эти в прихожей нас не слышат».

Вместо имени Влада он произнес какое-то другое слово, впрочем, однозначно ассоциирующееся с ним, но Настя давно знала, что они пользуются чем-то наподобие кличек или образов для них обоих. Просто обстоятельства для использования таких обозначений складывались довольно редко, и на эти клички она обращала внимание каждый раз, как на что-то необычное.

«Отлично! — мысленно продолжила разговор она, снова доставая мясо. — У меня есть для вас одно задание. Когда придет Ирландец…»

«Если в результате нам опять грозит голод, я отказываюсь участвовать», — перебила Аглая.

— Голод? — вслух удивилась Настя.

И тут же бросила быстрый взгляд в прихожую — не услышали ли ее стражи?

Но Сотник и телохранитель от Конгресса даже не моргнули — похоже, после всех ее переговоров с Граалем, которые частенько проходили вполголоса, просто не посчитали нужным обращать внимание.

«Ладно. Давай так. Если твое отсутствие продлится больше полусуток, ты позовешь к нам Большого Теплого Умного», — выдвинула вместо ответа свои условия Аглая.

«Большого… А, поняла! Федора, — подумала Настя и решила, что уточнять, как они догадались о ее возможном отсутствии, сейчас не стоит вот совсем-совсем, про его длительность — тоже, а надлежит ковать железо, пока горячо. — То есть, вы согласны?»

«Ну да, да! — несколько сварливо отозвался Емельян. — Мясо уже давай, а?»