Ведьмак: назад в СССР

Москва.

2015 год.

Чувство опасности проявилось, уже ставшим за долгие годы обыденным, весьма странным способом. По затылку внезапно проскочил ледяной сквознячок, и это несмотря на накинутый на плечи, зимний бушлат.

Повинуясь инстинкту, я раздавил дымящийся окурок о пепельницу и провёл рукой по поднятому меховому воротнику. Отодвинул тяжёлую портьерную штору и проверил, закрыта ли балконная дверь конспиративной квартиры. Обычная двушка находилась в типовом спальном микрорайоне, на двенадцатом этаже, неприметной Московской многоэтажки. Напротив, торчал такой же жилой человейник, так что я не опасался, что кто-то ненужный заметит идущий от экрана телевизора тусклый свет.

Нет, всё закрыто, так что ледяному сквозняку взяться неоткуда, а значит, вполне возможно, опасность подстерегает где-то совсем рядом.

Последний раз мой затылок, ощущал ледяное дыхание, пару лет назад, прямо перед выдвижением на позиции двух групп захвата, собиравшихся зачистить от террористов, наполненный заложниками самолёт .

Тогда, будучи командиром спец подразделения, занимающегося силовыми операциями МВД РФ, я среагировал мгновенно и отдал команду придержать выдвижение моих парней всего на пару минут, и как оказалось, тем самым спас их жизни. Через минуту террористы взорвали хвост самолёта, и попытались во время завязавшейся перестрелки добить оставшихся в живых гражданских. В результате тщательно спланированный план операции, пошёл по одному месту. Часть заложников погибла. Ранение получила пара тяжёлых из штурмовой группы, но всё равно с задачей подразделение справилось.

И это был далеко не первый раз, когда проскальзывающий по затылку холодок, предвещал опасность и спасал жизни. Хотя чаще всего, после очередного проявления странной особенности моего организма, ничего не происходило, из-за этого в надёжность природного дара я до конца не верил.

А вот те из моих парней, кто знал о странной способности отца-командира, мне верили и за глаза называли Ведьмаком, взяв за основу мой старый афганский позывной.

Медленно пролистав на большом экране телевизора серию изображений, транслируемых с камер наружного наблюдения, я ничего подозрительного не заметил. Везде, на входе в квартиру, в подъезде и во дворе многоэтажки было чисто. И лишь немного успокоившись, я снова заставил себя усесться на одинокий стул и уставился на крохотный экранчик кнопочного телефона. Именно над ним я просидел полдня, весь вечер и часть тревожной ночи.

– Валера, сынок, ну что же ты не набираешь своего отца командира? – не сдержавшись, проговорил я и в тот момент, когда рука потянулась к опустевшей пачке сигарет, аппарат натужно завибрировал и принялся бодро перемещаться по стеклянной поверхности журнального столика, прямиком к его краю.

Подхватив едва не шлёпнувшийся на пол телефон, я посмотрел на экран и лишь убедившись, что вызов проходит через специальное приложение, дешифрующее не отслеживаемый, цифровой поток данных, принял вызов.

– У аппарата.

– Всё подтвердилось – коротко ответил знакомый голос, и на моей душе заскребли кошки.

– Валера, это точно? – Переспросил я, не желая верить словам оперативника, работающего под прикрытием в одном из финансовых холдингов моего лучшего друга.

– Да, сейчас скину всю инфу по выделенному каналу.

– Жду – буркнул я и уставился на экран обычного на вид смарт телевизора.

На нём тут же появилась шкала загрузки, фиксирующая поток входящих данных.

– Файлы ушли – раздалось из телефона.

– Принял – ответил я и сразу выдернул флешку из разъёма телевизора.

Захотелось сразу всё просмотреть и лично во всём убедиться, но я понимал, что здесь запускать алгоритм расшифровки не на чём, так что придётся ехать в расположение, вверенного мне подразделения спецназа и работать там.

– Валера, сынок, ты сделал всё, что смог. Так что сейчас же бери свою жопу в руки и пулей вали из высокой башни. Если надо, я отправлю навстречу группу прикрытия. Сам, сейчас же выдвигаюсь в контору, там в течение часа соберу всех наших. Как появишься, будем решать, что делать с тем дерьмом, которое ты накопал.

– Шеф, сейчас уйти точно не смогу. Это будет подозрительно, к тому же хочу ещё раз кое-что перепроверить. Я тут заметил подозрительную активность службы безопасности холдинга, мне кажется, Дипломат задумал что-то нехорошее.

Произнесённая отповедь меня не устроила.

– Валера, мля! Бросай всё и рви когти, любым доступным способом. Это приказ. И запомни, теперь у нас двадцать четыре часа на всё про всё. Через сутки Дипломат улетит за кордон и нам его там не достать.

– Петрович, я же сказал, всё проверю и сразу свалю. Обещаю – выслушав ответ оперативника, я невольно поморщился, ибо знал, с этим упёртым гадом спорить бесполезно.

– Принял. Жду. Конец связи – коротко прорычал я и сразу отключился.

После этого высыпал в пепельницу всё, что осталось от раскрошенной в кулаке, последней сигареты и подхватил с журнального столика наградной пистолет Стечкин, с очень интересной гравировкой на золотой пластине.

«2009 год. Подполковнику Строеву Геннадию Петровичу, командиру спец роты особого назначения, подразделения ОМСН «Витязь». От президента РФ. Награда за неоценимый вклад в установлении мира в Чеченской республике».

Сунув пистолет в кобуру, вделанную в полковничий бушлат, я ещё раз быстро пролистал пультом картинки с камер наружного наблюдения и выскочил из квартиры. Спустился, на всякий случай, пешком, затем вышел из подъезда и почти сразу же был профессионально принят, на подходе к припаркованному внедорожнику Тойота.

Спецы появились словно из воздуха, так что мне, полковнику спецназа, не дожившему двух лет до шестидесятилетнего юбилея, ничего было им противопоставить. Ведь в отличие от героев голливудских боевиков, способных раскидывать с помощью голых кулаков и приёмов кунг-фу десятки натренированных и тяжеловооружённых бойцов в полной броне-экипировке, я подобного чуда сотворить не умел.

Так что будучи ещё крепким, но пожилым воякой, я почти ничего не успел сделать. До «Стечкина» добраться даже не пытался, как и до ножа на поясе, впрочем, и облегчать задачу ребяткам не хотел, так что умудрился двинуть одному, локтем в нос, а другому впечатал ребристой подошвой ботинка по коленной чашечке.

Как результат, меня за секунду завалили в снег и умело растянули, словно выброшенную на берег морскую звезду. Следом последовал молниеносный обыск с изъятием всего колюще-режущего и огнестрельного. В процессе стандартной процедуры ребятки как положено, пару раз пнули для острастки, но не только ничего не сломали, а даже не оставили следов на морщинистой физиономии.

Из-за профессионального сдвига в процессе я успел оценить работу спецов, так как не только сам долгие годы учил своих парней подобному, но и сам за почти сорокалетний стаж в силовых структурах, не один десяток раз применял эти умения в деле.

По ходу представления выставил ребяткам твёрдую пятёрку с минусом и даже скорбно порадовался тому, что не только в моей конторе готовят подобных спецов.

Затем меня спеленали пластиковыми хомутами и надели мешок на голову. Закинули в подъехавший микроавтобус и куда-то повезли. Нет, я честно пытался рассчитывать скорость движения и считать повороты, но уже через сорок минут понял, что смог вычислить только примерное направление, в котором двигается транспорт по улицам Москвы.

А когда, где-то через сорок минут, меня выволокли из микроавтобуса, пересадили в другую машину и, наконец, сняли с головы мешок, я крайне удивился, представшей взору картине. Машиной, в которой я теперь находился, был мой древний "УАЗ Патриот". А стояла она в моём же старом гараже, находящемся за заброшенной стройплощадкой, на окраине новой Москвы.

Увидев двух спецов в чёрном, шарящих по просторному помещению, способному принять пару легковушек, я сразу понял, какая именно участь мне уготована. Из-за заморозки стройки свет в гараже отрубили три года назад, так что ребяткам пришлось завести генератор и включить газовый обогреватель. Затем они врубили в сеть строительную переноску, и яркий пучок света ударил по машине сбоку, очертив слева от меня на стене, чёткую тень сидящего внутри человека.

Рот был не закрыт, но я знал, пытаться заговорить с теми, кто готовит моё постановочное самоубийство, совершенно бесполезно. Придётся ждать появления настоящего бенефициара происходящего действа, который, как я надеялся, не сможет не поговорить со старым другом в последний раз. А в том, что Дипломат появится лично, сомнений не было, ибо если бы его спецы собирались просто меня убрать, то сделали это сразу, ещё на стоянке, либо в микроавтобусе.

И, как оказалось, старый, но прожжённый жизнью полковник спецназа, коим я являлся, как всегда, не ошибся. Через пяток минут, когда спецы закончили приготовления, снаружи подъехала машина. А затем в распахнутой створке гаражных ворот, появилась до боли знакомая, статная фигура, облачённая в дорогущее итальянское пальто.

Выбравшись с заднего сидения Бентли, Дипломат вошёл внутрь, приказал всем выйти и прикрыть за собой ворота. Затем зам министр энергетики РФ, Ржевский Сергей Валерьевич, по совместительству являющийся вот уже как без малого сорок лет, моим лучшим другом, подошёл к открытому боковому окошку автомобиля и присел на подлокотник старого кожаного дивана.

– Ах, Гена, Гена, что же ты, мать твою, натворил – скорбно проговорил он, с вполне искренним сожалением в голосе. Затем он недовольно покачал головой.

Вслед за этим ворота гаража снова распахнулись, и внутрь проскользнул ещё один персонаж, увидеть которого сейчас я точно не ожидал. Это был ещё один мой друг, с неменее увесистым стажем. Действующий генерал ФСБ, Пичугин Антон Львович, встал рядом с Дипломатом, картинно сложил руки на груди и замер.

– О, Антоша, дружище, а ты какими судьбами здесь? – искренне удивлённо поинтересовался я.

Одетый в строгое, чёрное пальто, как всегда подтянутый, генерал, недовольно хмыкнул, затем поправил очки в золотой оправе и вкрадчиво заговорил:

– Да вот, Гена, похоже, нам на старости лет, придётся самим решать кое-какие, внезапно всплывшие проблемы.

– И какие же, Антоша, у нас с тобой проблемы?

– У нас, кроме застарелых личных тёрок, почти никаких. Но между тобой с моим компаньоном по бизнесу проблемы внезапно нарисовались – генерал ФСБ кивнул на Дипломата.

– Антоша, честно, не думал, что предстоит тебя здесь увидеть – признался я и тут же добавил. – Надеюсь, вы оба понимаете, договориться со мной по этому поводу полюбовно, у вас не получится.

– Понимаем. И, кстати, то, что мы все собрались здесь – это точно не моя инициатива – признался генерал.

– Ну раз не твоя, может, подержишь старого друга сутки в гараже, Дипломат улетит за кордон, а потом мы с тобой выпьем бутылочку коньяка у тебя в кабинете на Лубянке и подробно доложим куда надо про все его делишки? А потом ты уйдёшь в почётную отставку. Антоша, ты же знаешь, в этой стране тебя точно не посадят, какое бы ты дерьмо ни сотворил – небрежно предложил я, отлично понимая, что этот фантастический сценарий точно их не устроит.

– А я тебя предупреждал. – Генерал ФСБ, посмотрел на молчавшего замминистра. – Зря мы вообще приехали, твои спецы и сами бы управились.

– Антон Львович, выйди – буркнул Дипломат.

Генерал не стал упираться, и, кинув на меня наполненный раздражением взгляд, зашагал к воротам.

– Ну что, Гена, может, всё-таки поговорим по душам? – предложил настоящий руководитель всего этого представления, как только стальная створка захлопнулась.

– Ну давай поговорим – согласился я.

– Гена, твоего человека вели с самого начала, и чуть с опозданием, но взяли. Чудом уворованную в башне «Федерация» инфу, перехватили. Копию, отправленную тебе, тоже изъяли. Электронщики подтвердили, дальнейшее распространение данных вовремя пресечено. Ты понимаешь, что это значит?

– Да.

– Гена, у тебя, за долгую, сорокалетнюю службу в органах, появилось очень много врагов. Ты же понимаешь, что если ты внезапно и трагически уйдёшь навсегда, то со мной и Антошей это точно никак не свяжут?

– Да, ну а если кто-то из моих парней всё-таки додумается и сам на тебя выйдет?

– Нет Гена. Никто на меня не выйдет. Я уверен, из-за твоей извечной, чрезмерной конспирации, ты никому заранее не сообщил о сути проблемы и тем самым самолично обрубил все концы. А в тот момент, когда тебя будут с почестями хоронить, я задействую все свои связи и добьюсь того, чтобы твою контору возглавил мой человек из подконтрольной силовой структуры.

Слушая бывшего друга, я понимал, что все обещания он точно исполнит. Ржевского всегда ценили за то, что он никогда не молол языком впустую и реализовывал всё обещанное. Из-за этого мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки и захрустели от напряжения.

– Дипломат, ну и как мы дожили до такого? – спросил я, обращаясь скорее к себе и коря именно себя дурака за то, что за столько лет так и не разглядел предательства.

Зам, министр тяжко вздохнул.

– Гена, ты знаешь, я об этом думал и пришёл к выводу. Похоже, ты всегда втайне мне завидовал. Ведь учиться в краснознамённом институте КГБ СССР имени Дзержинского должен был ты, и только из-за твоего глупого залёта туда попал я. Кстати, если бы ни это, то Полина тоже с тобой не рассталась. А так она перешла в руки победителю. В ином случае ты бы, возможно, смог сделать такую же карьеру как моя и поиметь всевозможные блага.

Выслушав старого друга, я усмехнулся, неожиданно осознав, до какой степени он ошибается.

– Нет, Дипломат, а вот тут ты не прав. Никогда я тебе не завидовал. Знай, я свою жизнь прожил, как должен был. А все твои должности, газовые трубопроводы, нефтяные вышки, яхты и миллионы зелени, мне и даром не нужны.

Дипломат оскалился, показав идеальные, не по возрасту, ряды новеньких виниров.

– Гена, ой, только не строй из себя праведника и бессребреника. Насколько я знаю, ты тоже не в выделенной государством, типовой квартирке прозябаешь. А живёшь, хоть и в скромном, но домике, разместившемся в хорошем, подмосковном посёлке. Да и машинка твоя, не один миллион рублей стоит. Знай, я за тобой долго и пристально слежу, так что кое-что накопал и даже имею, что предъявить куда надо.

В словах бывшего друга имелась толика правды, и от этого у меня защемило сердце. Нет, после окончания высшей школы милиции в 1978 году, я долгое время ничем не порочил честь мундира. Взяток не брал, по головам коллег, тоже не лез. Хлебные места так меня и вовсе никогда не интересовали. Своих подчинённых, старался вовремя одёрнуть, не позволяя зарываться. И даже в начале девяностых, какое-то время держал марку. Но потом, насмотревшись на то, как мои пацаны, после ранений, полученных в горячих точках, не обеспечиваются ничем, начал восполнять про..б государства, доступными методами.

Сначала, во время одной из облав, мы присвоили часть дохода наркоторговцев, прибывших в Россию из бывших советских республик средней Азии. Затем распотрошили схрон крупной группировки подмосковных рэкетиров. Следом технично изъяли сейф с общаком, безвременно почившего, во время задержания, авторитетного вора в законе.

Со временем так и повелось. Несистемное, аккуратное изъятие финансовых средств, там, где это практически не оставляет следов. Львиная доля всего изъятого, уходила на моих парней. На сложные медицинские операции за границей, реабилитацию раненых и полное обеспечение, ставших инвалидами бойцов. Остальное, уходило на обустройство быта служащих в подразделении пацанов.

Кому-то покупалась скромная квартирка на окраине Москвы, кому-то подержанный внедорожник, другим помогал с семейными проблемами. Себя тоже не обделял, но брал совсем немного. И из этой доли, большая часть уходила на приобретение различного спецоборудования. Беспилотников, транспорта и правильной экипировки, которыми власти страны, отнюдь не рвались обеспечивать одно из своих самых элитных спецподразделений. И это несмотря на то, что зачастую мы выполняли боевые задачи в самых дальних уголках Земли.

А самое главное, мы никогда не забирали у тех, у кого нельзя. Потрошили только тех, на ком клейма ставить негде. Да и больше чем нужно не брали, и затыкали лишь те пробелы в финансировании, которые по идее должно было закрывать министерство финансов РФ.

Но несмотря на это, я до сих пор чувствовал свою персональную вину за каждую незаконно присвоенную копейку.

– Ты прав, Дипломат, я точно не святой, да и пацанов своих всегда отмазывал несмотря ни на что, скрывая их косяки и залёты – честно согласился я, и тут же заметил, как на лице замминистра появилась широкая улыбка победителя. – Но зато я, Серёжа, родину свою, как ты, точно никогда не продавал.

Прямое обвинение прозвучало хлёстко, как пощёчина. И улыбка тут же слетела с холёного лица, над которым периодически работали лучшие пластические хирурги мира. Затем кожа Дипломата покрылась нервными морщинами и из-под них, появился тщательно скрываемый звериный оскал.

– Родину! – Прорычал бывший друг. – Эта Рашка, мне никакая не родина! Это место, где можно славно приподняться, на фоне бестолочей, алкашей и бездарей всех мастей. Здесь можно легко заработать гору бабла и поиметь всех, кого захочешь. Но это точно не то место, за которое стоит умирать! – Пафосно воздев пятерню к потолку, Дипломат принялся перечислять, загибая пальцы. – Народ – полное дерьмо! Чиновники – повсюду откаты и вор на воре! Тупица на тупице! Менталитет основной массы населения, ниже плинтуса. Куда не упадёт взгляд вечная, провинциальная, беспросветная хтонь и мрак! – Дипломат клацнул зубами от злости и потряс сжатым кулаком, под которым на запястье затрепетали эксклюзивные швейцарские часики, ценой в пару вечнозелёных миллионов. – Ты знаешь Генка, а ведь я когда-то давно, тоже считал себя патриотом рашки, а потом, когда Союз Советских начал разваливаться на куски, как прогнившая машина жигули, внезапно понял, что такие устаревшие понятия, как родина, государство, отчизна, – это полная херня, навязанная нам в детстве.

– Да уж, хорошо же ты это всё скрывал. И так долго – пробурчал я, когда декламатор, наконец, замолк.

Услышав замечание, Дипломат гаденько оскалился.

– Я скрывал?! – Воскликнул он возмущённо. – Да в тех кругах, где я вращаюсь, больше половины делают то же самое. Знаешь, лет десять назад я присутствовал на одном затяжном банкете, происходящем на океанской яхте, одного нашего известного олигарха. Так вот, обмывали крупную сделку по незаконной продаже на запад, кое-чего очень ценного, напрямую связанного с обороноспособностью Российской Федерации. В сделке участвовали чиновники высшего уровня и шишки из министерства обороны, покупателями выступали в те времена условно нейтральные силы, которые теперь подчёркнуто враждебно настроенные к Российской Федерации. Я был главным посредником и не мог не присутствовать, так что мне пришлось трое суток слушать бесконечные тосты высших чиновников и поседевших генералов, «про дедов, которые воевали», «любимую родину» и за то, «что мы обязательно бахнем, но потом». Так вот именно тогда Гена, в окружении генералов и толпы голых элитных эскортниц, я прозрел окончательно и понял, что мне со всеми вами не по пути. – Бывший друг тяжко вздохнул. – Эту страну уже не изменить. Теперь она просто плацдарм для моего рывка в светлое будущее, а остальное мне уже не важно. И я даже не хочу знать, что с этим грёбаным государством произойдёт после меня.

Внезапно гаражные ворота со скрипом отворились, прерывая пафосный поток откровений Дипломата. Внутрь проскользнул один из спецов в чёрном. Смерив меня холодным взглядом профессионала, он подошёл к хозяину вплотную и вкрадчиво заговорил:

– Сергей Валерьевич, окно возможности стремительно закрывается. Моим людям нужно успеть сделать всё правильно и убрать следы.

– Да, конечно. Сколько времени у меня осталось? – немного раздражённо спросил Дипломат.

– Край, две-три минуты. Через сорок минут вы должны засветиться в отеле Ритц-Карлтон.

– Ясно. Дай мне минуту и покажи, на что нажимать, я должен сделать всё сам.

Спец кивнул, и протянул Дипломату обычный на вид автомобильный пульт.

– Нажмёте красную кнопку, два раза, перед выходом из гаража – прошептал он и, скользнув к воротам, исчез в проёме.

После этого некогда «ЛУЧШИЙ» друг, снова посмотрел мне в глаза.

– Ну вот и всё, Гена. Уговаривать пойти на попятную не буду, это всё равно бесполезно. Ты, дружище, как был упёртым совком, с которым нельзя договориться полюбовно, так им навсегда и остался. А напоследок я признаюсь в одном. Помнишь тот инцидент в советской высотке, после которой тебе перекрыли дорогу в институт КГБ. Так вот, знай, ты должен был ещё тогда сдохнуть и освободить мне дорогу, но случайно выжил. А потом ты оказался мне полезен, и я тебя использовал все эти годы словно ручного волкодава, со стопроцентной гарантией убирающего конкурирующих хищников с моей дороги. Ты же не думаешь, что поступающая тебе инфа приходила с неба, и все твои самовольства терпели просто так?

Выслушав признание, я невольно сглотнул и ощутил шрамы, навсегда оставшиеся на шее от заточки, проткнувшей её насквозь, почти сорок лет назад.

– Значит, это был твой план и твой человек? – недоверчиво переспросил я, и в этот миг в мозгу сложилась воедино картина, собравшая все несуразицы, недомолвки и несоответствия, постоянно проявляющиеся в процессе нашей долгой дружбы и тесного сотрудничества.

– План, не совсем мой, но в 1978 тебя едва не убили именно из-за меня. А потом, всё как-то завертелось, и ты не просто стал полезен, и даже не сознавая этого, пару раз спас мою жизнь и карьеру. Гена мы реально были друзьями, и мне правда очень жаль. Но теперь я должен доделать лично то, что не решился доделать сорок лет назад.

– А можно последнюю просьбу – выдавил я из себя, и уже поднявшийся с подлокотника кресла Дипломат, замер. – Мой человек. Если хоть капля нашей прежней дружбы в тебе ещё жива, прошу, не убивай его. Всё равно через пару тройку месяцев, то, что знает Валера, станет неактуальным, и он перестанет быть для тебя опасным.

Выдержав долгую паузу, бывший друг коротко кивнул.

– Хорошо, я обещаю об этом подумать. Вполне возможно, такой спец мне и самому в будущем пригодится. А теперь последний вопрос. Гена, ты знаешь, как ребятки из твоего подразделения, называют тебя за глаза, за твоё чудесное умение предугадать приближение опасности?

Услышав вопрос, я посмотрел в глаза бывшего друга.

– Это все знают. Они называют меня Ведьмаком. Это мой старый позывной, ещё с Афгана – вымолвил я и невольно оскалился в улыбке, вспомнив своих бойцов.

– Да, именно Ведьмаком. Так вот, Ведьмак, Геннадий из Рязани, на этот раз ты ни хера не угадал и за это придётся заплатить по самому высокому тарифу. Так что прощай, родной – как всегда, нагнав пафоса, проговорил Дипломат. Затем он отошёл от машины и уже на пороге, дважды демонстративно нажал на красную кнопку.

После этого сначала захлопнулась заслонка вентиляционного отвода, выводящего наружу выхлопные газы от бензинового генератора. Следом загорелась конфорка газовой плиты и начала медленно накаляться металлическая пластина, на которой стоял баллон пропана.

А после того, как ворота захлопнулись, моё сознание окутала горечь разочарования.

Ведь я всю жизнь чувствовал подвох. Звериная чуйка бойца не раз кричала – Опасно! Но я всегда отмахивался. И даже найдя полгода назад косвенный компромат на лучшего друга, решил несколько раз всё перепроверить, тем самым подставив под пули своего человека, ставшего за десять лет подготовки практически приёмным сыном.

А теперь я, старый дурак, наконец прозрел. И это произошло именно в тот момент, когда пришла пора умирать и точно ничего не исправить.

Эх, жаль, теперь уж точно не провернуть фарш обратно! Второго шанса не бывает, ибо, как всем известно, чудес и магии в природе не существует.

Прошло всего пару минут, а я уже ощутил первые признаки воздействия угарного газа, вытесняющего последний кислород из внутреннего пространства гаража. Начало плыть сознание, а свет переносной лампы, необычно чётко очертил предметы и неестественно выделил сгущающиеся тени.

В памяти снова всплыли воспоминания о том дне, когда, будучи едва получившим погоны свежеиспечённым лейтенантиком милиции, которого в учебной группе называли Гена из Рязани, я повёлся на подначивание, как теперь оказалось своих мнимых друзей, и совершил возможно, самую главную ошибку в жизни, чьи последствия нагнали меня через десятки лет.

И именно в этот момент, я яростно захотел всё исправить. Напрягшись из последних сил, попытался разорвать стягивающие тело хомуты, но уже через полминуты начал терять сознание.

И в тот самый миг, когда глаза принялись закрываться, а вокруг заметались вызванные кислородным голоданием фантомные образы, я увидел, как тень моего силуэта на стене, каким-то непостижимым образом отделилась от автомобиля и поплыла в сторону запертых ворот гаража.