Ведьмины процессы: Реквием для Котелка

Воздух в Зале Совета пах не ладаном мудрости, а гарью, растерянностью и едким шлейфом от неудачного эксперимента третьего цеха. Роскошные гобелены на стенах, изображавшие триумфы алхимии прошлого, казалось, скукоживались от стыда. Длинный обсидиановый стол был завален не свитками великих открытий, а уликами провала.

Алена сидела в тени массивного кресла, отведённой для «приглашённых специалистов», и чувствовала себя патологоанатомом на вскрытии. Только вскрывали не тело, а целую гильдию.

— Шестьсот семьдесят золотых крон! — гремел бородатый гном Торбен, отвечавший за финансы, стуча кулаком по табличке с цифрами. — Только за последний месяц на возмещение ущерба! Герцогу Альтмарскому мы компенсировали урон от взорвавшегося флакона «Эликсира бодрости». Он требовал не деньги. Он требовал вернуть его любимого мопса, который приобрёл неестественно розовый окрас и научился материться на языке огров!

В углу вздрогнула и без того бледная ведьма из отдела контроля качества.

— Партия зелья невидимости, — процедила сквозь зубы стройная эльфийка Веларина, глава логистики, — была возвращена целиком. Оно работало… выборочно. Клиент сообщил, что стал невидимым ровно наполовину. Поперёк. Верхняя часть тела исчезала, нижняя — нет. Представьте картину.

Алена представила. И едва сдержала улыбку. Картина выходила сюрреалистическая и крайне неудобная для социальной жизни.

— Не смешите мои горны, — проворчал Торбен. — А срочный заказ для Серебряного Двора Эльфийских Садов? Рецепт «Нектара вечного цветения» для ихней священной рощи! Всё было готово, но процесс встал из-за одной-единственной позиции! — Он швырнул на стол пергамент. — «Роса с папоротника, собранная в полнолуние на излёте лета, семилетней выдержки в хрустальных флаконах под звёздным светом». И где она?

Веларина развела руками, и её утончённые черты исказила досада.

— Кладовая «Редкие акциденции» выдала росу пятилетней выдержки. На год меньше! Контракт разорвали. Эльфы теперь смотрят на нас, как на варваров, не способных отличить выдержанную росу от молодой. Репутация…

— Репутация трещит по швам, как пересушенный гримуар! — раздался новый голос. Это вскипел младший мастер-алхимик Тристан, чей халат украшали свежие пятна непонятного происхождения. — Стандартов нет! Каждый варит, как боги на душу положат! Ингредиенты со склада таинственным образом меняют свойства! Котлы капризничают и выдают разную концентрацию, даже если бросаешь одно и то же! Мы тонем в хаосе!

Взрыв негодования прокатился по залу. Ведьмы, алхимики, гномы-снабженцы — все заговорили разом, выкрикивая свои претензии к вселенной, поставщикам и особенно к коллегам. Зельеварение на костях. На костях былых побед, на осколках разбитых реторт, на похоронах общей логики.

И тогда встала она.

Верховная Алхимичка Гильдии, Матильда фон Драхенбург. Женщина в годах, чьи седые волосы были убраны в строгий узел, а глаза цвета старого серебра хранили мудрость тысячелетий и бездонную усталость от сегодняшнего дня. Её тихого движения руки хватило, чтобы в зале воцарилась гробовая тишина.

Она обвела взглядом собравшихся — этих талантливых, гордых, разобщённых мастеров, утопающих в творческом и организационном беспорядке. Взгляд её скользнул по Алене, задержался на секунду, будто оценивая последний шанс.

— Довольно, — произнесла Матильда. Голос её был тих, но каждое слово падало на стол, как капля расплавленного свинца. — Мы хороним нашу гильдию. По частям. По флаконам. По глупым, обидным, досадным провалам. Мы превратили высокое искусство алхимии в фарс, где невидимость становится частичной, а эльфийские сады остаются без нектара.

Она положила ладони на обсидиановую столешницу, будко впитывая её холод.

— То, что я вижу, — не развитие. Это агония. Творческий хаос — это прекрасно, пока он рождает гениальные зелья, а не убытки и посмешище. Порядка нет. Есть лишь тлен и запах горелых крыльев летучей мыши.

Её серебряные глаза вспыхнули.

— Значит, выбор прост. — Она бросила последний, решающий взгляд на Алену, а затем обвела им весь Совет. — Нам нужен порядок. Или реквием.