Ведьмы

— Закрой гору! Просто закрой ее!

Но Ольга только в очередной раз прошамкала в ответ что-то похожее на «иди к черту». Катерина очень надеялась, что не проклятье.

— Бабулечка, ну пожалуйста… — вообще-то, бабка требовала называть ее по имени, но иногда это помогало, назвать ее бабулечкой, сделать глазки, подластиться…

Могло, конечно, и вызвать гнев. Да такой, что только держись. Но гору надо было, просто очень надо было закрыть! Да и куда уж хуже-то!

Похоже, «куда хуже» все же было.

— Я тебе сказала, Катерина. И повторять не намерена. Проваливай.

Ольга сплюнула под ноги, задымив все вокруг так, что защипало глаза, распрямилась, и в момент преобразилась из старой бабуленьки в стервозную красотку.

— Ну…

— Проваливай!

Земля под ногами затряслась, сверху что-то зашумело. Катерина инстинктивно отпрыгнула в сторону, даже раньше, чем успела посмотреть вверх, и увидеть катящийся прямо на нее громадный булыжник.

Тот прогрохотал мимо, оставив за собой след из выдранной травы и поломанных кустов.

«Неужели она и впрямь способна меня убить», — каждый раз думала Катерина в такие моменты. Пока что ей удавалось остаться в живых. Но сколько ей еще будет везти? Кто знает, возможно, и мать Катерины, Ольгина единственная дочь, вовсе не пропала, сбежав с «поганым человечишкой», как говорила бабка? Да может, и единственной дочкой она не была?

-Ты не так уж плоха, — одобрительно сказала бабка.

Катерина, когда злилась на Ольгу, всегда мысленно называла ее бабкой, как бы она в этот момент не выглядела.

— Хоть магические инстинкты твоя пропащая мать сумела тебе передать, несмотря на поганые гены этого ее коноголового.

Катерина не знала, был ли ее отец коноголовым. Она его никогда не видела. Но то, что мудаком он был, не сомневалась нисколько. Иначе не стал бы портить жизнь Великой Заклинательнице гор, которой могла бы стать ее мать. Не стал бы прерывать древнюю династию ради своих мужских удовольствий. А главное, никогда бы не бросил ее, Катерину, свою родную дочь.

— Раз я не так уж плоха, я не буду отступать, — Катерина, почувствовав, что Ольга немного успокоилась, продолжала. — Истинные горные колдуньи не отступают. И никого не боятся. Ты же сама знаешь, что гору надо закрыть. Столько людей погибло.

— Разве это наше дело?

— Наше, ведь это наши люди. Они поклоняются горе!

— Ну-ну…

— Они дарят нам тыквы осенью… Они пугают тобою своих детей! Это наши люди, Оль! Те же, что захватили гору сейчас, не верят ни во что. Они просто используют нашу гору, они… Ты ведь знаешь, ты знаешь сама, что они делают!

— Знаю, — подтвердила Ольга. — Куют оружие, убивают местных, захватывают землю. Тебе — то что?

— Он кует оружие в горне нашей горы! Великое, сильное оружие! Он забирает силу горы, чтобы дать простому железу силу убийств! … Ты не знаешь… Так ты не знаешь… Все семь деревень, что лежат у горы, собрались, и говорили, и решили отправить Кузнецу своих людей на переговоры. Они не хотели воевать, Оль. Они хотели предложить отступные. Платить ему дань, просить его защиты.

— Идиоты.

— Они просто люди, Оль. Так ты знаешь? Знаешь, что случилось?

— Знаю. Они послали своих лучших людей, чтобы говорить с Кузнецом, а тот вернул им их пепел.

— Пепел, Оля! Он просто сжег их! Тех, кто пришел к нему с миром и дарами! И он сказал…

— Что ему не нужна их дань, а нужна только их смерть.

— И ему не нужен никто, кто не солдат. И он кует оружие, новое и новое. На нашей горе! Ты должна закрыть ее!

— Почему бы им просто не убить Кузнеца.

И Ольга отвернулась от нее, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Поправила прическу. Ее шикарные черные волосы, из которых горный ветер только что пытался изобразить черный сияющий факел, рвущийся вверх, улеглись по плечам в блестящие волны.

— Говорят, его многие пытались убить, — Катерина не унималась. — Но каждый, кто пытался убить его, погибал сам. причем так, как планировал убить кузнеца. Кто приходил с мечом, погибал от меча. Кто приходил с ядом, погибал от яда. Кто приходил с …

— Ясно — ясно. Можешь не продолжать. Одни люди убивают других. Сильные убивают слабых, слабые становятся сильными, чтобы убить сильных. Мне нет до этого дела.

— Есть. Я знаю. Ведь это ты когда-то открыла гору. Тогда была суровая зима, а до того сухое, безурожайное лето… И люди просто погибли бы, если бы ты не открыла гору. Гора дала тепло, и воды вскипели и вышли горячими источниками, и люди смогли согреться и даже выращивать рядом с ними хоть немного овощей и съедобной травы. Ты сделала им на нашей горе маленькие кусочки лета…

— Твоя мать убедила меня сделать это, — мрачно кивнула Ольга. — Она, как и ты, знала мои слабости. Сказала, что люди — такая же часть горы, что мы в ответе, и все такое. Сказала, что пойдет к людям и разделит их участь, если я не сделаю это. Сказала, что умрет! Да лучше б она так и сделала! Все этот проклятый коноголовый. Это он ее убедил! поганый человечишко! И к чему это привело? Вот вам результат: ты! Ноль магии! И все, что папочка оставил тебе в наследство, это смазливое личико, которое ты даже не можешь менять по собственному желанию! «Я не могу вечно ждать идеального демона», — передразнила она, видимо, Катеринину мать. — Да-да! Вот он, результат! — Ольга тыкала в нее дымящимся пальцем, маникюр на котором сгорел и скрючился.

Уже не ухоженная рука гламурной красотки, и даже не любимая бабушкина, теплая и морщинистая… Окаменевшая рука древнего идола тянулась к Катерининой шее. Катя отпрыгнула, но рука догнала ее, она была длинной, слишком длинной, и каменный палец ее уткнулся в ямочку в основании Катиной шеи. Катя замерла. Бабулечка опять завелась не на шутку. палец давил все сильнее, и от места, куда он тыкал, по всему телу шла жуткая волна холода. Катю затрясло в ознобе, но она не сказала ни слова.

— Ладно, — проронила Ольга уже спокойнее. Остывала она так же быстро, как и заводилась. — Чтобы у тебя не было никаких иллюзий. поганые гены твоего отца говорят в тебе сейчас. Они говорят: «Закрой гору, помоги своим людям». Это не твои слова, их. Но, поскольку они все равно не заткнутся… В общем, знай. Открывали гору мы вместе с твоей матерью. Это слишком сильное заклинание для одной ведьмы. Так что, если бы я даже захотела ее закрыть, я не смогла бы. У нас здесь из ведьм только я. И еще есть ты. Ты, в которой нет, — дальше Ольга произносила слова очень медленно и отчетливо, по одному, — ты… в которой нет… ни грамма… магии. Нет.

Катерина скукожилась, сжалась. Эти слова были страшнее булыжника, летящего на нее сверху. Страшнее каменного пальца, тянущегося, чтобы проткнуть ее шею. Она — разочарование своей бабушки. Конец своего рода. В ней нет. Ни грамма. Магии.

Катерина думала об этом снова и снова. День. Два. Три…

Если в ней нет ни грамма магии, если она просто человек, то она и уйдет к людям, к своим. Что толку сидеть тут вдвоем с Ольггой, заклиная гору, если ты вовсе не умеешь ее заклинать?

Деревенские так славно проводят время вместе! Они танцуют, и веселятся по воскресеньям, они собираются вместе, чтобы поболтать о том о сем. Шутят и смеются. Они купаются в горных ручьях летом и в теплых гейзерах — озерках зимой. И любятся между собой… в любое время года.

То есть танцевали. Веселились. Любились. Вместо потешных боев у них сейчас — резня, по-другому и не назовешь.

Это когда приходят люди Кузнеца. И ведь он даже не демон, не ведьмак, ему не нужны их смерти для собственной жизни или для колдовства. Он просто человек. Человек, который захватил силу Горы.

почти никого не осталось в деревнях. А те, что остались, или собирают вещи, или прячутся по домам, надеясь переждать лихо.

Но лихо не переждать. Кузнец кует все новое оружие. А Егор и Артемка, которые потихоньку забирались в его лагерь, говорят, что он кует себе армию. Каких-то железных монстров.

Катя иногда болтала с местными мальчишками. Они одни не боялись ее, горную ведьму. Впрочем, с недавних пор и взрослые стали заговаривать с ней, видя ее в поселке. В основном, мужчины.

И тут ее вдруг осенило.

Она найдет способ закрыть гору. Не по-ведьмински, по-человечески. Раз уж другого ей не дано. Ольга считает, что в ней нет ни капли магии… Но кое-какая магия в ней все же есть. Кажется, есть. Катя заметила это совсем недавно.

Ее магия — заставлять мужчин делать то, что ей хочется. Ни один еще не смог отказать ей. правда, она и просила-то всего пару раз, и о ерунде, не сложном. Донести воды, поделиться урожаем яблок. Но то, как они это делали… как они спешили угодить ей! Как они не отрывали взгляда, ловя малейшее удовольствие или неудовольствие в ее лице… Инстинкты подсказывали, что мужчины не смогут ей отказать и в более серьезных вещах.

А ведь Кузнец — мужчина. Так что… И она не скажет об этом Ольге. пусть считает ее ничтожеством. Она еще покажет ей. Впрочем, это не важно. Важно, чтобы Кузнец ушел с горы.