Ведьмы.Ру. 3

Глава 1 О тяжких больничных буднях

Был такой знаменитый человек Лев Николаевич Толстой. Он относился не к низшим слоям населения, но все равно ел землю и раз в неделю уходил из своего поместья в деревню к крестьянам.

О тяжкой судьбе русской классики и школьников, вынужденных её читать

Наум Егорович смотрел в окно. В общем-то, больше заняться было нечем. Правда, время от времени он подскакивал и начинал расхаживать по палате. Хотя, конечно, места в ней было не так, чтобы много. Она в принципе для хождения предназначена не была, но, во-первых, просто сидеть надоело и очень быстро. А во-вторых, поблескивающий красный огонёк под потолком намекал, что без присмотра их с товарищем по несчастью не оставили.

Хотя, конечно, странно.

Очень странно.

Так долго готовить операцию. Тщательно доводить Крапивина. Это ж дело не одного дня. Это ж надо и технику в квартире поставить, и оператора посадить, чтоб морально давил, лекарства подобрать. А главное, к сестрице Крапивина подход найти, подтолкнуть её к сотрудничеству. То, что она братца недолюбливала, это одно. А вот что на участие подписалась – совсем, совсем другое… в общем, сложно всё.

Замороченно.

И когда дело дошло до нужной точки, оказалось, что электричество обрубили.

Нет, оно, конечно, случаются и не такие форс-мажоры, но всё-таки, всё-таки… и в итоге важного человека, которого по-хорошему изолировать бы до постановки диагноза, пихают в какую-то конуру.

Даже не одиночную.

Вот не вязалось тут одно с другим.

Категорически.

В окно Наум Егорович выглянул для порядку, увидев лохматый куст, кусок газона и дорожки. Куст был тёмным, да и на улице уже смеркалось.

Хоть бы покормили, право слово.

И откликаясь на его мысли, дверь открылась.

- Доброго вечера, Николай Леопольдович, - радостно воскликнул уже знакомый доктор. – Соскучились?

- Вы удерживаете меня силой! – Наум Егорович насупился и руки на груди скрестил. – Вы обязаны меня отпустить!

- Ну что вы. Мы не удерживаем. Мы вас оберегаем от невзгод мира.

Ага, и решетки на окнах стоят для пущей надёжности, чтоб невзгоды точно в палату не просочились. А на двери ни замка, ни даже ручки. Так что открывается эта дверь исключительно снаружи. Но полотно, в отличие от тех, из первого корпуса, простое. Наум Егорович даже прикинул, что при необходимости высадит его.

Но эти мысли он оставил при себе и фыркнул, задравши подбородок. Он надеялся, что в достаточной мере выразил, что думает.

Надо было идти на театральный. В смысле, в кружок. Звали ведь. Даже роль обещали выдать. Ромео. Оно, конечно, не совсем в тему, но в целом умения пригодились бы.

- Вы сейчас находитесь не в лучшем состоянии, - мягко продолжил доктор. – Вам следует хорошенько отдохнуть. Расслабиться. Мы проведем процедуры…

- Какие?

- Разные. Массаж вот. У нас отличные массажисты. Иглоукалывание.

- Я против!

- Хорошо, без иглоукалывания. Капельницы, как полагаю, вы тоже не одобрите?

Наум Егорович кивнул.

- Видите, я готов пойти вам навстречу. Никаких капельниц. Никаких таблеток.

В еду, стало быть, подсыпать станут. Но тут уж без вариантов. Не объявлять же голодовку. Этак с них станется подойти к лечению куда более радикально.

- Мы с вами проведем сеансы медитации…

- Хорошо, - Наум Егорович тоже решил проявить гибкость. – На медитацию я, так и быть, согласный.

- Вот и замечательно… скоро будет ужин.

- Тоже хорошо. Я голодный между прочим!

- Прошу простить. В связи с сегодняшними… накладками в работе кухни случились перебои. А пока нашли надёжного поставщика в городе, пока договорились, пока вот заказ, выполнение… но ужин уже вот-вот… только вам для начала необходимо принять душ.

- Душ?

- Душ. Это когда вода сверху идёт. Тёплая.

- Я не сумасшедший! Я знаю, что такое душ! Но сейчас…

- А разве вам не хочется? – вкрадчиво поинтересовался доктор. – Всё же вчерашний вечер, да и ночь прошли… насыщенно. И утро. И вот уже снова к вечеру дело.

- Хочется, - Наум Егорович поскрёбся и проворчал: - Вот пока вы не сказали, так не хотелось! А теперь хочется!

- Вот видите. Тогда прошу, Пётр вас проводит. Помоетесь, переоденетесь…

- Зачем?

- Помилуйте, ну вы же чистый будете. Куда вам после душа натягивать грязную эту одежду. Ещё и рваную.

- Она моя! – Наум Егорович вцепился в рубашку, точно её собирались отнять вот прямо сейчас.

- Конечно, ваша… но вы не думали, что в ней может быть?

- А что?

- Да что угодно! Вы же хранили эту одежду дома, так?

Кивок.

- И как знать, не обработала ли её ваша сестра? К примеру, ядом?

- Что?!

- Нет, нет… это так, предположение. Но даже вот взять те же голоса… существ… может, они спрятали в вашу одежду следящее устройство?

- Да-а-а? – протянул Наум Егорович, ощупывая край рубашки.

Следовало признать, что рубашка эта была изрядно заношена, не единожды штопалась, да и пуговицы на ней собрались разномастные, явно по принципу «лишь бы в петлю влезала».

- Ну вы же учёный человек! Вы же понимаете, что так просто высокие технологии не обнаружить. Поэтому логичнее всего что?

- Что?

- Просто сменить одежду! – радостно сказал доктор. – Поверьте, в нашем санатории заботятся о постояльцах.

И всячески их оберегают от жизненных невзгод. Причём явно, не принимая во внимание мнение самих постояльцев.

- Мы заказываем одежду у одного эксклюзивного поставщика. Только натуральные ткани. Ручная работа, но современный дизайн…

Не тот, который с чересчур длинными рукавами?

- Индивидуальный пошив. А какие мягкие халаты! Поверьте, вы в них влюбитесь…

- Ладно, - Наум Егорович решил не упрямиться. От психа обыкновенного до психа буйного рукой подать. Вместо этого он показал рукой на человека, который всё так же лежал на боку. – А это кто?

- Это… это… - глаза доктора забегали. – Это… ещё одно обстоятельство непреодолимой силы. Поверьте, он вас не побеспокоит. Он будет спать…

- Всё время?

- Конечно.

- Это ж не нормально.

- На первом этапе лечения, которое он проходит, это как раз вполне нормально. А как только починят проводку, мы вас расселим. Нам жаль, что вы вынуждены претерпевать такие неудобства… но увы, к сожалению, иных вариантов нет…

Наума Егоровича подхватили под локоток и вывели из палаты. А дверь в неё прикрылась с едва слышным щелчком. Мигнула красная лампочка на кодовом замке. Ага, и над дверью тоже камера имеется. Правда, явно прикрученная впопыхах, а потому глядела она не в проход, а куда-то в сторону и в потолок.

Ремонт до душевых не добрался. Во всяком случае, что-то подсказывало, что эта желтоватая плитка помнила иные времена. А вот поблескивавшие глянцем краны не слишком сочетались с темными трубами. Но вода имелась, причём даже горячая.

И это хорошо.

Одежду Наума Егоровича прибрали, а в предбанничке, на низенькой лавке, оставили новую: просторные полотняные штаны и такую же рубашку. Ну и обещанный халат имелся, из какой-то мягкой ткани, он и вправду был весьма приятен. Наум Егорович даже подумал, что надо будет его потом, по окончании операции с собою прихватить. Потом тут же устыдился.

А следом заметил, что халат имеется, но вот пояс к нему выделен не был.

В комплекте к одежде шли резиновые тапочки весёленького лазурного цвета.

По размеру.

А вот одежда даже великовата местами, но это так, мелочи.

- Вот видите! Совсем другой человек! – радостно воскликнул доктор. – Если хотите, можем посетить парикмахера!

- А у вас и он есть?

- Конечно! И на маникюр я вас запишу. И на педикюр. И на спа-процедуры…

Ага, если так-то, можно поверить, что и вправду санаторий. Как-то оно… чересчур для дурдома.

А сосед проснулся. Он сидел на кровати, чуть покачиваясь, и взгляд его был рассеян.

- Он проснулся! – сказал Наум Егорович, для верности указав на соседа пальцем.

Кстати, того тоже успели помыть да переодеть. Вот только одежда была явно великовата, а потому широкий ворот рубахи съехал на плечо, обнаживши его. В дыру проглядывала часть татуировки.

- Не стоит переживать. Мы просто провели с вашим соседом гигиенические процедуры. Вы же не хотели бы, чтобы он вам тут вонял?

- Нет, - сказал Наум Егорович.

Без соседа было бы проще.

Или… с камерой, которая ведёт постоянное наблюдение, не больно-то погуляешь. Да и дверь, которая снаружи запирается, вполне себе аргумент. А вот соседа и порасспрашивать можно. Если, конечно, его опять чем-нибудь не накачают.

- И поужинать ему надо. Нехорошо людей голодом морить, - сказал доктор и повернулся было к двери.

- А тут что, столовой нет? – поинтересовался Наум Егорович.

- Боюсь, что нет.

- А почему? В санаториях столовые есть! Я знаю.

- Это в обычных они, конечно, имеются. А наш… эксклюзивный…

Эксклюзивный санаторий строгого режима.

Звучит.

- И наши посетители предпочитают уединение. Поэтому мы подаём обеды и ужины в палаты.

- А завтраки?

Мало ли, вдруг в этой эксклюзивности и завтраки не положены. Хотя жаль. Общая столовая расширила бы возможности. Глядишь, и получилось бы снять кого из местных клиентов.

- И завтраки в том числе. А также вторые завтраки, полдники и кефир перед сном.

Эк они… Вот вроде и понимаешь, что вне закона, а туда же. Кефир перед сном. Прям повеяло подростковыми воспоминаниями и больничкою, в которой тоже перед сном кефир давали.

- Кефир – это хорошо… это отлично. Несите.

- Кефир?

- Ужин! – рявкнул Наум Егорович. – А то я прям изголодался весь. И он тоже, небось.

- Да, да, сейчас подадим…

Ужин и вправду привезли практически сразу. На отдельных тележках. Одну подкатили к кровати Наума Егоровича, на которой появилось пухлое стёганое покрывало. Да и свежее бельё с милыми зайчиками.

- Приятного аппетита, - сказал Пётр, занимая место у двери.

- А вы что, так и будете смотреть?

- Да.

- А я не хочу, чтоб на меня смотрели! У вас глаз недобрый! Оба глаза! Но левый хуже!

Пётр сделал вид, что не услышал.

- И вообще, я не могу есть, когда на меня пялятся!

И теперь не возымело.

- Выйдите! – взвизгнул Наум Егорович, надеясь, что прозвучало истерично. И в комнату заглянул доктор:

- К сожалению, согласно правилам внутреннего распорядка потребление пищи должно проходить под наблюдением младшего медицинского персонала, - произнёс он. – Так положено!

- Зачем?

- Для вашей же безопасности. В прошлом году наш гость подавился вишенкой. И едва успели спасти. Теперь мы бдим.

Бдят. Конечно. Небось, какой-то пакости насыпали, а теперь вот бдят, чтоб съели. И наверняка, если Наум Егорович попробует поменяться с соседом, это пресекут.

- Я не люблю такой компот! – Наум Егорович поднял стакан. Пластиковый, к слову. Тоненький и хрупкий. Таким не повоюешь.

- Увы, сегодня только этот. Завтра вы сможете сделать заказ из меню…

Всё-таки терпеливый он человек, этот доктор. И хорошо. На зоне терпение очень даже пригодится.

- Ладно, - Наум Егорович выпятил губу и, наклонившись, понюхал. Еда ожидаемо пахла едой. И да, вполне себе… тефтели в сливочной подливе. Гора свежего пюре, с которого стекали желтоватые реки подтаявшего масла. Салат из свежих овощей. И кусок торта. Порции тоже немаленькие.

- Приятного аппетита, - доктор едва заметно кивнул Петру и удалился.

Было вкусно. Наум Егорович искренне пытался почувствовать в еде что-нибудь такое, зловещее, но чувствовал лишь приятную и привычную вкусовую гамму.

- Спасибо, - сказал он, промокнув губы салфеткой. И Пётр, кивнув, вытащил тележку в коридор. А потом вернулся за второй.

Кстати, пусть сосед и выглядел донельзя сонным, но съел всё, что дали.

И икнул.

- Если вам что-то понадобится, - Пётр толкнул к двери тележку. – Зовите. Но лучше вон, прилягте, полежите. Вам док отдыхать велел.

Спорить Наум Егорович не стал. Он снял халат – жалко будет вымазать этакую красоту – и тапочки, после чего прилёг на кровать.

Сосед, к слову, тоже последовал совету, широко и заразительно зевнувши.

Наум Егорович лёг ровненько, вытянул ноги и замер. Нет, этак свихнуться можно… чтоб… группу вызвать, что ли? Той дряни, внизу, хватит дело завести. И по-хорошему пора бы, но Наум Егорович отчего-то медлил. Лежал вот, сонный и осоловелый, пялился на пальцы соседа. Пальцы на ногах были длинными и тонкими.

И ещё татуировками покрыты.

Чёрными.

- Глаза прикрой, - донёсся шёпот. – Не знаю, как тебе, но мне снотворного сыпанули от души…

Чтоб.

Если так, то да, ожидаемо будет, что Наум Егорович уснёт. Он последовал примеру. Лежать с закрытыми глазами было скучно, и Наум Егорович принялся мысленно перебирать родню, которую надо было разделить на ту, что получит приглашения, и на всякую иную. При этом каким-то чудом следовало сделать так, чтоб первых было не слишком много, а вторые потом не обиделись. Оно, конечно, не он этим заниматься станет, а супруга с дочерью, но чисто теоретически задача хорошая.

Щелчок замка он услышал, как и то, что дверь открылась. И человека вошедшего ощутил. Пётр? Искушение открыть глаза было огромным, но Наум Егорович заставил себя лежать неподвижно.

Лица коснулось что-то мягкое, едва ощутимое, будто тёплый ветерок лизнул.

- Ну что? Спят? – этот голос принадлежал доктору.

- Само собой. Куда они денутся-то… по дару – ноль-ноль, - а это уже Пётр.

- Ожидаемо. Хотя… Вахряков мог и сюрприза подгадить. Но если ноль, уже легче.

- И чего делать будете, док? Этот ваш… Крапивин и вправду кукушку словил.

- Не мой он, Петя, не мой… а делать? Тут всё просто. Думаешь, в медицине сильно иначе, чем в армии? Нет. Что скажут, то и будем делать.

- И чего?

- Пока велено подождать. Сон, отдых. Глядишь и прояснится сознание…

Над Наумом Егоровичем склонились. Он порадовался, что замедлил дыхание и сердцебиение, а то неудобненько бы вышло.

- А нет?

- На нет, как говорится… сам понимаешь. Не попадёт в исследовательскую группу, пойдёт в подопытную. Производство у нас тут безотходное.

Сердце ёкнуло.

А в голове почему-то засела мысль, что бабу Маню, которая супруге приходилась троюродною тёткой, никак нельзя звать. И ест много, и характер поганый, вследствие которого, что бы ты ни сделал, всё одно виноватым останешься. Вот её бы в подопытные.

Её даже не жаль.

Почти.