Великий перелом

Пенящиеся волны Белегаэра расступались перед стальным лезвием носа. «Алукарунды», Золотого Корабля, флагмана Армии Заката. Сам Ар-Фаразон Золотоликий стоял на возвышенной корме, неподвижный, как истукан из драгоценного металла. Его позолоченные латы, казалось, впитывали тусклый свет предрассветных туч и извергали обратно холодное, надменное сияние. Лицо – прекрасное и страшное – было обрамлено черной, как смоль Нуменора, бородой и источало власть, столь же незыблемую, сколь и слепую. В глазах его пылал огонь нечеловеческой гордыни, смешанной с презрением ко всему, что не было его волей.

Под ним высился не корабль, а чудовище. Корпус из черного металла, скрепленный заклепками, шипящие трубы, изрыгающие клубы черного дыма, смешивающегося с туманом, огромные колеса, ломающие волны – творение нуменорского гения, извращенное Сауроном и направленное против самого Неба. И таких чудовищ, этих плавучих крепостей смерти, было бесчисленное множество. Они заполнили море до самого горизонта, их дым образовал мрачную тучу, заслоняющую солнце. Скрип металла, грохот машин, рокот волн – все слилось в единый гимн неповиновения. Флот Нуменора, величайший из всех, что знал мир, плыл не за победой, а за бессмертием, попирая Запрет Валар.

На палубе царила мертвенная тишина, прерываемая лишь командами, отдаваемыми шепотом. Никто не смел поднять взор на Золотого Короля. Его воля была единственным законом, его гордыня – единственной истиной. Он смотрел вперед, туда, где во мгле уже чудились Острова Блаженных, Валинор. Его рука лежала на рукояти меча, но не для боя – этот жест был символом обладания. Он шел не как проситель, а как завоеватель, чтобы взять то, что ему, по его убеждению, принадлежало по праву сильнейшего. Мощь Нуменора достигла апогея, и она была направлена против самих Создателей мира.

А в чертогах Таникветиля, на вершине Ойолоссэ, воцарился ледяной ужас. Манве Сулимо, Повелитель Дыхания Арды, взирал на приближающуюся черную армаду. Его лицо, обычно исполненное спокойствия и мудрости Века, было бледно. В глазах, видевших Падение Утумно и гибель Белерианда, читался немой шок. Никогда, даже во дни Моргота, враг не осмеливался на такое. Это была не просто война – это был вызов самой сути Мира, дерзость, превосходящая все мыслимое. Сила нуменорцев, умноженная на темное искусство, была такова, что Валар, связанные Законами Эру, не могли ей физически воспрепятствовать, не разрушив саму Арду.

Рядом с ним стояла Варда Эльберет, Звездочет. Ее сияние, обычно столь ясное и успокаивающее, дрожало, как пламя на ветру. Она видела не только корабли, но и черную пустоту, разверзшуюся в сердцах людей, слепую ярость, ведомую Сауроном. Ее взгляд, полный невыразимой скорби и трепета, обратился не к морю, а ввысь, за пределы Кругов Мира. Ее губы шептали слова, которые не произносились в Амане со времен его создания – молитву, крик души, обращенный к Единому, к Илуватару. Молитву о защите, о спасении Арды от гибели, которую несли эти ослепленные гордыней люди на своих чудовищных кораблях. Страх, холодный и острый, впервые за Бессчетные Вёка поселился в сердцах Владык Запада. Они поняли: лишь Тот, Кто превыше Арды, может остановить Золотого Короля на его пути к Погибели.