Венчание с бездной (Эймарские хроники. Том 4)

Когда гнет Железной башни становился невыносим, а пытки над узниками рвали на части душу, поддерживала мысль, светлая, как последняя надежда – «Я вернусь». Когда, как? Неважно. Главное, что в Эдельсе ждет отец, любящий и всегда готовый к прощению. Планируя бегство в Харматан, Эверон представлял себе солнечный кабинет отцовской верфи и мрачноватую прохладу старинного дома, где родился и вырос, как гавань, куда возвращаются усталые корабли. «Все закончится, и я вернусь».

А сегодня огонь хохотал ему в лицо, пожирая отложенную на потом спокойную жизнь. От жара стонало дерево резных панелей на стенах и сухо вспыхивало, сдаваясь; горячий сквозняк до боли опалял глаза. Эверон щурился и прикрывался рукавом, чувствуя, как жжет запястье раскаленная серебряная пуговица.

Огромный дом. Он выстроен таким, чтобы дети хозяина играли в догонялки по просторным покоям, а сейчас одинокий бесплодный арий рвался бегом к далеким голосам родных за завесой пламени.

– Куда-то торопишься, предатель?

Путь преградил темный силуэт врага. За его спиной бушевала огнем фамильная библиотека ванн Эдельсов, рисуя ореол святости вокруг головы. Эверон вдохнул запах гари, но вдох не принес облегчения, а магия ветра на кончиках пальцев сулила еще большую беду.

– Мой огонь очень голоден, мэтр! Подуй на меня, а то твой дом горит недостаточно ярко, – издевался арий, поигрывая молотком в руке – самым неожиданным предметом для мага.

Эверону остался самый отчаянный выход – кинуться на него с кулаками, и он кинулся, даже не раздумывая. Опешив, огненный арий выронил свое странное оружие. Они сцепились и упали, покатились по полу в сполохах пламени. На Эвероне занималась одежда, от искр потрескивали волосы, ожоги тошнотворно воняли жареным мясом... Стремясь выбить из груди ария весь воздух поскорее, он даже боли не чувствовал. Все изменилось в один момент, когда маг полыхнул огнем ему в лицо через ощеренные в гримасе ярости зубы. Так не должно было быть, так не умеют арии! Инстинктивно Эверон его выпустил.

– Не бойся, я не убью тебя, я доставлю твою тлеющую головешку Кеодану, – прошипел арий окровавленными губами.

Он уселся на Эверона и прижигал ему шею пылающими ладонями. Кровь капала у ария с подбородка, а речь стала невнятна: обожженный изнутри собственной магией, наверное, он был безумцем или демоном во плоти, а борьба с ним не имела смысла.

Эверон вцепился в его горящие запястья, смотрел в крапчатые карие глаза и не узнавал: Железная башня помнила всех боевых магов страны, но не этого, молодого, рыжего и свирепого, усыпанного веснушками целиком, как перепелиное яйцо частыми неровными точками. Мутилось сознание, зрение начало подводить, а высокий воротник камзола уже не спасал от жара. Маг ветра не мог дышать.

– Кеодан считал тебя умным и опасным, но ты проиграл, мэтр Эверон. Не Кеодану. Мне!

Арий торжествующе расхохотался. Эверон отвел взгляд от его хлюпающего окровавленной слюной рта на тень, нависшую над ними обоими: взлохмаченную, решительную и тоже рыжую в огненном пекле пожара, но с нечеловечески-ярким светом в глазах.

– Получай-ка на сдачу, ржавая крыса!

Алиссен ударила ария по затылку рукоятью меча, как бьют обухом топора: с размаху, обеими руками, со всей дури архонтской силы, и тот сразу обмяк, навалился Эверону на грудь тяжелым мешком мяса. Хватка ария ослабла, погасло пламя магии. Эверон разжал его судорожно скрюченные пальцы и скинул с себя. Лежа на полу, он рвал воротник, освобождая шею, и дышал, торопясь глотать остатки выжженного воздуха и задыхаясь.

– Что...

– Что?

Алиссен смотрела как он корчится с внимательным удивлением.

– Что... Что ты наделала?!

– Что за дурацкий вопрос?! Я тебя спасла!

– Ты оставила портал, и он погас! Мы теперь в ловушке!

– Не оставляла я! У портала нас ждет Коэн!

– Выход на свободу хранит тот, кого и вовсе нет?!

– Если Коэн не жив, это еще не значит, что его нет!

– Что ты понимаешь в порталах!

– Я? Да ничего, как и ты сам! Зато Коэн умеет ими пользоваться. Он сам мне предложил, а ты зачастил своим «что-что», а про слово «спасибо» забыл!

И правда, у Алиссен в руке был только один меч – ее, синий, значит другой, зеленый, остался у столба света в его покоях. Эверон поднялся и отыскал на полу молоток ария.

Алиссен потыкала мага ногой.

– Я его вырубила, как Лето вырубал тебя на площади Велеграда. Ты заценил?

– Да.

– Он ведь жив?

– Пока да.

Эверон встал на колено и размахнулся было молотком, целясь врагу в глазницу.

– Нет!

Одновременно с криком вспыхнувший меч оказался у его горла, и кожу слова обожгло магией, но теперь той, что не оставляет ожогов.

– Опусти меч, Алиссен.

– Так не убивают людей!

– У тебя есть познания в способах убийств?

– Нет, но так нельзя!

– Поверь мне, можно! Опусти меч!

– Брось молоток!

– Мы теряем время!

– Так и бросай первым!

Эверон швырнул молоток в зев горящей библиотеки и протянул руку, стараясь сохранить спокойствие, хотя бы внешнее:

– Тогда отдай мне свое оружие.

Алиссен попятилась, держась за меч, будто в нем заключалась ее жизнь.

– Не отдам. Архонт здесь я. Я прикончу ария сама, договорились?

– Давай, вперед.

– Но сначала мне нужно собраться с духом.

Эверон сжал губы, проглатывая и ругательства, и слова убеждения.

– Добей ария и возвращайся к порталу, – сухо бросил он через плечо, шагая в огненную библиотеку.

– И добью, что мне стоит...

Алиссен замахнулась клинком. Спина Эверона маячила впереди, вот-вот исчезнет в оранжевом вихре; и идти за ним страшно было, а на месте остаться – и того невозможнее. Не прошло и мгновения, как Эверон снова увидел рядом ее платье.

Книги горели жарко, но за библиотекой их ожидал оазис прохлады пустого коридора. Эверон запер за собой двустворчатые двери, погасив врата в преисподнюю. Стало темно и подозрительно тихо, словно те, кто звал на помощь, спаслись или без огня погибли. По полу стлался дым.

– Я кому велел вернуться?! – закричал Эверон шепотом.

– А я кому ответила, что Коэн за меня?! – ему в тон ответила Алиссен, размазывая прилипшие волосы по мокрому от испарины лбу.

– Арий мертв?

– Естественно!

– Как именно?

– Я ему голову отсекла. Мечом, лихо. Раз – и нет головы.

– Меч покажи.

Алиссен спрятала клинок за спину.

– Я успел заметить – он чистый!

– А я кровь о ковер вытерла. Насухо, как убийца прирожденная.

Эверон нахмурился и промолчал. Следующая комната – кабинет Гариана ванн Эдельса, оказалась запертой. Не доверяя очевидному, Эверон ломился внутрь, дергая на себя бронзовую ручку.

– Там никого нет, перестань! – цеплялась Алиссен. – У тебя ожоги, ты себе хуже делаешь!

– Кабинет не запирается, ключ от него я потерял еще в детстве!

– Просто с тех пор замок поменяли!

– Не меняли! Замолчи!

– А ты не бейся рыбой об лед!

– Тихо, я сказал!

Когда замолк ее голос, сквозь отдаленный треск горящей библиотеки Эверон расслышал стон.

– Отец!

– Эндрю? – спросили из-за двери слабо из низко, от самого пола.

– Это я, Эверон! Отец, открой!

Дверь не поддавалась.

– Он не откроет! Да не откроет же он! – снова заголосила Алиссен, повторяя одно и тоже, а отца Эверон больше не слышал.

– Заткнись или я...

Он замахнулся, а она отскочила.

– Очнись и посмотри вот на это!

Алиссен показала девственно-блестящим клинком на гвозди, утыкавшие проем – дверь забили снаружи, чтобы никто из кабинета не выбрался. Эверон пытался выдернуть их голыми руками, потом отобрал у Алиссен меч и ковырял им, а она смотрела на его безуспешные попытки молча, как зачарованная.

– Эверон? Оставь меня, спаси мать и Аделию, – послышался голос сира Гариана.

– Отец, я сейчас...

– Да не открыть тебе, тут сила нужна!

– Сила? Сила – это ты! Открывай!

Схватив Алиссен за плечи, Эверон пихнул ее к двери.

– Я не умею ломать... – растерялась она.

– Если не попробуешь, я сломаю тобой! Бери меч!

– Бери-отдай-бери. Какие красивые кораблики...

Алиссен вздохнула. По дереву запрыгали блики: вырезанные рельефы кораблей как будто плыли по синему морю ее магии. Выбрав двухмачтовое судно посередине, она ударила мечом, будто разрубая его пополам, но оружие вырвалось из ее пальцев и со звоном отлетело в сторону. Алиссен вскрикнула, а магия архонта погасла. Эверон подобрал меч.

– Ты слабо держала. Давай еще раз.

Алиссен кусала губы и морщилась, но оружие не зажигалось.

– Да что с тобой не так?! – закричал Эверон.

– Я испугалась: тут огонь, дым и арий! А с тобой «не так» все! Ты «душа Урагана» или где? Ты Велеград разрушил, а жалкую дверь не можешь?!

– Я маг ветра в горящем доме! Своей магией я лишь сделаю хуже!

– А ты не дуй, а только одной молнией шарахни... Не получится, да? – спросила она упавшим голосом.

– Они неотделимы. К сожалению.

Эверон смирился с неизбежным – если его дому не выстоять, то будет так. Придушенный, отравленный огнем воздух рванулся к своему хозяину и закрутился между пальцев вихрями; дом загудел, как гудят печные трубы от сильной тяги, и стало резко теплее.

– Я глупость предложила! Эверон, не делай этого!

Алиссен заметалась. Где безопаснее? За Эвероном? Уж точно не перед ним! Встав спиной к его спине, она зажмурилась. Огненный вихрь вырвался из библиотеки и опалил их обоих, сверкнула молния и раздался громкий треск расколотого небесным огнем дерева. Эверон вышиб обугленные остатки двери ногой и ворвался в кабинет. Спасаясь от огня, Алиссен забежала следом и остановилась на почтительном расстоянии от белого, как лунь, мужчины, распростертого на полу.

– Здравствуйте, сир.

Сир Гариан на приветствие не ответил. Кровь от удара молотком в висок пачкала алым его серебряные волосы, а Эверон суетился около, так и эдак пытаясь поднять отца.

– Почему ты? Откуда ты? Где Эндрю? – бормотал пожилой сир.

– Нет здесь Эндрю. Кроме меня, ты никому не нужен, даже если не рад меня видеть.

– Я рад. Я и не надеялся повидаться с тобой, сын.

Эверон повел отца к порогу.

– Где огненный маг? Он зверь в человеческом облике!

– Арий не вернется, отец. Сейчас мы выведем тебя отсюда. Ты отправишься в безопасное место со мной вместе.

– А как же твоя мать и сестра?!

– Моя мать умерла.

– Не вспоминай детские печали сейчас, сын.

– Мачеху и Аделию мы тоже заберем с собой.

Шершавый воздух хотелось рассекать мечом перед собой и спасаться из тлеющего дома со всех ног, но раненый сир Гариан брел медленно. Алиссен то тащилась вслед, то забегала вперед, и, не зная дороги, мешалась им обоим, пока не добилась внимания:

– Кто эта милая девушка с ... большим ножом? – спросил сир Гариан.

– Друг, – коротко ответил Эверон.

– Она верный друг, если идет за тобой даже в пекло.

– Бывает дружба поневоле.

– У меня не «нож большой», а меч маленький. Я сама предложила Эверону вас навестить, сир, а про подневольную дружбу он врет, – ответила Алиссен за себя. – Позвольте представиться: я Алиссен. Я бы пожелала вам доброго утра, но только не в этот поганый день.

– У тебя бойкий язык, молодая леди, – нашел в себе силы улыбнуться сир Гариан. – Обещай не бросать моего сына: он тот еще горький фрукт, но сердце у него отзывчивое.

– Я знаю, сир. Вы точно подметили.

В следующих покоях огонь, вскарабкавшись по портьерам вверх, лизал потолочные балки. Казалось, за окнами дома наступили сумерки, настолько внутри было светлее. Дверь в супружескую спальню была предсказуемо заколочена.

– Виолетта, ты там?!

Прислушиваясь, сир Гариан приник разбитой головой к резному дереву.

– Папа? – раздался в ответ мелодичный девичий голос и прервался кашлем.

– Адель, где мать?

– Мама без сознания, она надышалась. Он поджег полог кровати, прежде чем нас запереть, но с вечера осталась вода, и мы потушили.

– Разойдитесь в стороны, – приказал Эверон. – Аделия, ты тоже отойди от двери подальше.

– Эндрю, ты здесь! – обрадовано вскрикнули из спальни.

– Я не Эндрю! – рявкнул Эверон.

– Наверное, ваши голоса похожи, – примирительно сказала Алиссен, прячась за мебелью.

Блеск молнии, ослепившей даже сквозь закрытые веки, и огонь, приглашенный на пир глотком ветра – все повторилось. В спальне мачехи Эверона стоял сизый туман, и открытое настежь окно мало помогало его проветрить. Сир Гариан бросился к женщине на кровати, а Эверон осторожно выглянул на пустую улицу. Алиссен сунулась за ним.

– А где люди? Дом горит! Тушить надо!

– Сидят по домам. Наверное, власти оцепили весь квартал.

– Эверон?

Словно с просьбой о разрешении, Аделия протянула к старшему брату руки. Лишь мгновение помедлив, он шагнул ей навстречу и заключил в объятия.

– Ты за нами пришел, когда все покинули.

Она уткнулась лицом в его опаленный камзол и часто вздыхала, усилием воли справляясь с волнением и не позволяя себе слез, а капля жемчужинки качалась в ее ухе.

Черноглазая Адель показалась Алиссен женской копией Эверона, но чистой, будто не испорченной временем и Железной башней. Красивая девушка, на вид ее ровесница, одетая изысканно в виноградно-серое, опрятная и собранная уже с утра. Хорошо, что она Эверону сестра, а не иначе.

– Она не приходит в себя. Эверон, что делать?

Сир Гариан смотрел на сына с надеждой, как и Адель. Оставив сестру, Эверон сгреб мачеху с перины.

– Я понесу леди Виолетту сам. Спустимся вниз по лестнице для слуг. Отец, иди вперед, чтобы я тебя видел.

– А я присмотрю за тобой, Адель, – решила Алиссен.

– А вы кто?

Аделия смотрела недоверчиво, но ее можно было понять.

– Я архонт. Вот, смотри.

Алиссен засветила клинок и почувствовала себя увереннее: наконец-то ее испуганная магия вернулась!

– Архонт голубого огня, как Фелан?

– Вот именно, как твой славный предок. Эверон о нем рассказывал, а я люблю истории. Историю. Идем!

Она взяла Аделию за руку и потянула за собой. Но сестра Эверона неожиданно ахнула и уперлась.

– Отпустите меня!

– Я для тебя недостаточно знатная что ли?! – возмутилась Алиссен и заметила свою оплошность – магия архонта отсвечивала на руке Аделии, проявляя рисунок вен, как тонкую вышивку шелком. – Демона трижды в зад, я случайно тебя обожгла! Прости, вырвалось, твою мать, я же обычно не ругаюсь! Я не про твою маму, Адель. Я из Дорина, а там все так говорят, когда выпьют или попадут в огонь. Но я не пьянь, у меня в городе есть своя лавка. Большая, в два этажа. Создатель, я стала совсем, как Лето! Неужели его болтовня заразна! – оправдывалась Алиссен, высказывая незнакомой девушке все подряд, даже мысли.

Адель или не нашла слов, или не стала снисходить: шла рядом, но руку выдернула.

***

На узкой лестнице для слуг запах дыма почти не ощущался, а опасность казалась далекой и менее страшной. Ванн Эдельсы пробирались цепочкой, друг за другом, а замыкавшая шествие Алиссен подняла руку с мечом повыше, чтобы осветить им путь.

Вороные они люди, совсем как птицы-вороны: отец семейства ворон седой, но с бровями черными; его жена – худая птица с проседью; у Эверона виски прошиты тоненькими серебряными прядками, а его сестра черна, как смоль. И глаза у всех – бездонный омут глубокой ночью – ни зги в нем не видно.

– Фелан – не наш предок, у него не было детей, – шепнула Адель, оборачиваясь.

– Но ведь родственник!

– «Предок» и «родственник» – разные понятия. Мы с архонтом Феланом из одного рода.

– Ты прямо как Эверон. Спасибо за науку, очень кстати пришлась.

– Вы хорошо знаете Эверона?

– Еще бы, я его голым видела.

– Что?! – округлила глаза-смородины Адель.

– Я хотела сказать, ты тоже норовишь лишний кусок масла в жирную кашу добавить.

– Это народная поговорка?

– Это мое меткое наблюдение. И я не из «народа» вовсе, а из рода ванн Вейсланд, который старше вашего.

– Правда? Вейсланды – древнее авилейское имя. Не знала, что у них в Дорине ... лавки.

– Нынче в Дорине торговля в большом почете.

– А еще Вейсланды – вымерший род.

– Эдельс от Дорина далековато, откуда тебе знать? Ты книжек начиталась? Я – Вейсланд, живая и самая настоящая. У Кеодана спроси. Нет, лучше у «мрази всея Эймара» ничего не спрашивай, – повторила Алиссен определение Моргвата.

– Вы знакомы с мэтром Кеоданом?!

– Да, намедни он приговорил меня повесить.

Ответ Алиссен услышали все ванн Эдельсы. Сир Гариан обернулся и посмотрел на нее внимательнее.

На пустой холодной кухне Эверон положил мачеху на гранитный разделочный стол и пытался привести в сознание мокрым полотенцем, а Аделия махала сухим, разгоняя для матери воздух.

Алиссен оглядела два пустых очага и ряды начищенных медных кастрюль, развешанных по стенам: богатое убранство, размер кухни и количество утвари намекали, что на ней пар должен стоять коромыслом, кухарки толкаться толстыми попами, и пахнуть вкусно, а не сыростью.

– Извиняюсь за вопрос: но вы, ванн Эдельсы, хоть иногда голодными бываете?

– Отец, где все слуги дома? – поддержал ее мысль Эверон.

– Распущены. Мы теперь живем под домашним арестом вместе с арием из Магистрата.

– Маг точно не из Магистрата, где я всех ариев знаю в лицо. Кто он? Имя?

– Мэтр Ирио.

– Тиверец?

– Я не знаю, сын. Он наш надзиратель, а дом стал тюрьмой. Узники с охраной не говорят.

Леди Виолетта очнулась, и Алиссен удивилась карему цвету ее глаз. Нет, она другая, не ворон, а лишь притворяется.

– Мама, как ты?

Аделия бросила тряпку и склонилась над матерью, а Эверон хотел помочь ей подняться, но леди Виолетта отвергла его помощь и встала на ноги сама. Еще слабая после обморока и бледная, мачеха единственная смотрела на Эверона трезво, без тени любви или даже родственной приязни и сразу начала обвинять:

– Вы?! Я говорила, что причина наших несчастий – именно вы!

– Виолетта, не надо поспешных выводов... – попытался остановить ее сир Гариан.

– Мама, Эверон вернулся нас спасти! – заступалась Адель.

Но она их не слушала и спрашивала у Эверона прямо:

– Признавайтесь, что вы натворили!

– Я бросил вызов Императору, – ответил он честно.

– А вы о нас подумали?!

– Нет, о вас я не думал.

На гулкой кухне стало тихо, и приговор леди Виолетты прозвучал особенно жестко:

– Вы – чудовище. Всегда таким были.

– Я знаю.

– Вы Эверона не поняли, но я объясню: он думал об отце, о сестре и о своем блудном брате Эндрю, следил за своей семьей из Железной башни и оберегал, как мог, но Эверон не думал о вас, пожилая леди, потому что вы его мыслей не заслуживали. Он мне ни слова о вас не сказал, так и знайте, – встряла в разговор Алиссен, краснея от волнения.

– Кто эта девка?

Казалось, невозможно было сказать это слово пренебрежительнее!

– Мама, она... – хотела объяснить Адель.

– Я вам не «девка»! – выкрикнула Алиссен, вспыхивая глазами, руками и мечом. – Меня в трактире могут так назвать или на большой дороге, где я странникам прощаю, но не вы, я к вам в прислуги не нанималась!

– ... она архонт, – договорила Аделия очевидное.

– Мы все должны покинуть дом. Немедленно. Следуйте за мной, – приказал Эверон, не пускаясь в дальнейшее выяснение отношений.

– Мы сами знаем, где выход. Идем, Адель.

Пошатываясь, леди Виолетта направилась к выходу во двор, который есть на каждой кухне. Ее догнал ветер Эверона и толкнул в спину.

– Стойте! Вам нельзя на улицу!

– Эверон, осторожнее!

Сир Гариан успел поддержать жену, и она не упала.

– Почему нельзя? – не поняла Аделия и получила ответ от Алиссен:

– Потому что вас убьют! Как же до вас не доходит – все серьезно?! У вас над головой огонь, а вы продолжаете топтаться на месте и успеваете поныть! Эверон, как я тебя понимаю! Да у тебя семейка отмороженных! Хватай их и тащим!

Предложение Алиссен тоже не внесло ясности. Вопрос сира Гариана прозвучал голосом разума:

– Сын, у тебя есть способ выбраться из плена иначе?

– У меня в кабинете открыт портал, он перенесет нас в Гайтский лес, а если вы сдадитесь властям, вас бросят в тюрьму пострашнее, чем спальня. Леди Виолетта права – в вашей беде виноват я, но я же предлагаю и единственное спасение. Мы вернемся в мои покои через парадную лестницу. Другого пути не осталось, библиотека в огне.

– Виолетта, пойдем.

Сир Гариан мягко потянул жену за собой.

– Я никуда не пойду с этим страшным человеком!

– Виолетта, он наш сын!

– Он никогда не был моим сыном! Почему арии выбрали именно его?! Потому что он монстр! Видит Создатель, я молилась за его душу, я пыталась его понять и принять, но получала в ответ лишь холод и презрение! Пусть он сам отвечает за свои грехи!

– Сейчас речь идет о наших жизнях! Оставь обиду на Эверона в прошлом!

– Наши жизни будут в безопасности, когда его поймают и казнят!

– Виолетта!

– Мама, он же мой брат!

– Заткнитесь и прислушайтесь! Кто-то из вас разжигал камин на первом этаже? А он горит!

Алиссен закричала громче всех и показала на потолок, где на сводах появились оранжевые сполохи. Совсем рядом, за стеной, уютно потрескивало и пахло прогоревшим деревом, словно засорился дымоход.

– Больше нельзя медлить! Вы или со мной, или...

Выражение тоски и беспомощности Эверону совсем не шло, и выглядел он самым несчастным из всех.

– Я никуда не пойду, – твердо, с вызовом, повторила его мачеха.

– А я останусь с женой, Эверон.

– Отец, ты не можешь остаться! Тебя начнут пытать, пока не изуродуют до смерти, а меня будут шантажировать твоими страданиями!

– Видишь, Гариан: он снова думает о себе! Монстр.

– Я мог бы быть сейчас на другом конце света!

– Вы могли бы подумать о близких и подчиниться Закону! Если вы любящий сын, каковым себя называете, вы обязаны сдаться и повиниться перед своим Императором! – заговорила леди Виолетта чужими заученными фразами.

– Вы называете «Законом» мэтра Ирио, спалившего наш дом?! Так я тоже арий, и тоже Закон! Извольте подчиниться мне!

– Я пойду с тобой. Я пойду, – Адель потянула брата за рукав, – мама не одумается, а папа ее не бросит.

Алиссен потащила его за другую руку:

– Эверон, твоя сестра дело говорит. Я кожей чувствую, как Коэн на последнем издыхании, а горящий потолок уже рушится нам на головы.

Сир Гариан поднял ладонь, прощаясь:

– Мы с матерью слишком стары для борьбы, мы станем вам обузой. Эверон, Адель, уходите быстрее! Спасайтесь!

Сделав неуверенный шаг назад, Эверон бросил последний долгий взгляд на отца и выбежал из кухни. Адель и Алиссен побежали за ним.

– Аделия, вернись! – раздался им вслед отчаянный крик леди Виолетты.

***

С потолка сыпались искры. Попадая на кожу, они кусали короткой резкой болью и таяли без следа, не успевая сильно обжечь, но сверху давило ощутимой, физической угрозой. От нее головы вжимались в плечи, подгибались колени, глаза смотрели в пол. Огонь с треском грыз вековые доски и облизывал до красна медные люстры, а воск свечей плавился и лился на ковры скользкими озерцами.

Внезапно дом сотряс тяжелый грохот, а вслед за ним по спинам ударила волна жара. Никто не устоял на ногах, даже Эверон.

– Библиотека... обрушилась. За нами... Пути назад нет.

– Зато мы успели. «За» оно лучше, чем «перед», – Алиссен прокашлялась и обернулась, – ох, Эверон, ты глянь...

Просторный холл особняка заволокло багровой завесой удушливой пыли, а в гостиной, которую они пробежали пару мгновений назад, крутился огненный вихрь. Вырвавшись на свободу открытого пространства и надышавшись вволю, пламя ария охватило два этажа и бесновалось в жажде разрушать.

– Вставайте...

– Папа...

Адель ошеломленно смотрела в огонь, а огонь плясал в ее глазах жутким откровением потери родного дома и расставания с отцом и матерью; наверняка – долгого, возможно – разлуки навсегда.

– Отец давно на улице, он в безопасности. Соберись с силами, Адель! Мы уже близко.

Эверон поддерживал сестру, но она едва стояла на ногах от шока. Алиссен выругалась, как в приличных домах не повторяют.

– Могла бы помочь! – прикрикнул на нее Эверон.

– Посмотри вверх!

На потолке холла горел круг пламени, и было в нем неестественно все: от ровной, словно очерченной нарочно формы, до неистовой скорости, с какой дерево прогорало до пепла. Раздался треск, и кусок потолка рухнул вниз, а вместе с ним и человек в облаке обломков. Арий поднялся и отряхнулся как собака, рассеивая искры и сполохи пламени вокруг себя. Невероятно, но на нем не было ожогов.

– Все кончено. Если призовешь магию, сгоришь сам и убьешь сестру.

Мэтр Ирио обращался к Эверону, магу ветра, пойманному в кольцо огня. Эверон мимолетно обернулся на огненный смерч и промолчал.

– Ты, похоже, не из разговорчивых, мэтр? И не из умных, раз появился здесь. Кеодан тебя ох как переоценил.

– Чего ты хочешь?

– А я уже все получил и даже больше. Толкни ко мне свою сестру.

Эверон прижал Адель к себе.

– Ну надо же! Кеодан расписывал тебя бесчувственной сволочью, а я восхищался. Не тупи и слушайся моих приказов, чтобы я смог сохранить ее жизнь. Не человеколюбия ради, а во имя твоей же сговорчивости. Получив приказ выжечь выводок ванн Эдельсов сразу, я медлил, словно сам Создатель нашептывал мне на ухо: «Не торопись, Ири, представь, что Эверон – сентиментальная тряпка и сунется всех спасать».

Арий рассмеялся – довольство собой его так и распирало.

– А я за трофей сойду?

Алиссен кокетливо улыбнулась и сделала шаг вперед.

– Ты ничем мне и не интересна, сучка. Шагай ближе, умрешь сразу.

– Зато я могу сделать все, что ты захочешь. Перед смертью или во время, как тебе нравится. Я даже без меча подойду. Подержи.

Алиссен сунула меч Аделии и сжала ее кулак, убедившись, что оружие не выпадет. Раскинув руки, показывая свою безобидность, а то и непроходимую глупость, Алиссен подошла к арию почти вплотную.

– Ты дура?

Мэтр Ирио, или «Ири», как он сам себя называл, смотрел брезгливо и озадаченно.

– Ругай меня крепче, я с ругани млею.

– Ты не в моем вкусе шлюха.

Руки ария окутались магическим пламенем. Словно готовясь сгореть заживо, Алиссен закрыла глаза.

– Почему я добрался до Эдельса настолько быстро? – громко спросил Эверон, и арий отвлекся, отвел от Алиссен взгляд.

– Какая разница? Скакал дни и ночи напролет, загоняя лошадей?

В багровой комнате полыхнуло синим. Отброшенный крепким ударом в грудь, арий рухнул в кучу тлеющего мусора.

– Отдай, бежим, добивать крысу некогда!

Алиссен выдернула оружие из руки Аделии и рванулась к широкой лестнице на второй этаж. Эверон ее послушался без лишних слов.

Коридор перед покоями Эверона напоминал огненный тоннель.

– Берегите глаза и не дышите!

Прикрывая лицо рукавом, Эверон добрался до двери первым и открыл ее, пропуская остальных. В задымленном кабинете колонна портала переливалась зелеными искрами магии архонта. Клинок Коэна одиноко висел в потоке света острием вниз, словно удерживаемый невидимой рукой.

– Шагаем в портал все вместе, по моей команде. Алиссен, зажги меч. Адель, держись за меня, архонта не трогай, – обожжет.

– Хочу вернуться в лес, как будто всего этого и в помине не было, – пожелание Алиссен прозвучало, как молитва.

– Вперед!

Ветер Эверона вздохнул в фамильном гнезде ванн Эдельсов в последний раз. В кабинет ворвался огонь и накинулся на недостроенный кораблик на столе, но людей в комнате уже не было.

***

Портал раскидал своих пассажиров по траве внутри круга обелисков и погас. Первой очнулась Алиссен:

– Помогите, я горю!

Ее платье из шерсти и льна испытания пожаром не выдержало: подол вспыхнул и огонь пополз вверх, норовя сжечь архонта целиком. Эверон вскочил и схватил ее юбку за край, оторвал и отбросил горящую материю на валун портала, где она прогорела в момент и погасла.

– Ну вот, так даже свежее стало...

Алиссен со вздохом потерла измазанную сажей коленку, отныне выставленную напоказ. Эверон сел на безобидный без магии камень и закрыл руками лицо. Адель поглаживала траву, словно не верила своим глазам и ощущениям. Лесная тишина пела птичьими голосами, шуршала листвой, солнце грело ласково, не обжигая. Природа убаюкивала спокойствием, а горящий дом казался приснившимся кошмаром.

От свиста Алиссен вздрогнули и брат, и сестра. Ее голос слышался где-то рядом, в лесу.

– Эй, стой. Ты не понимаешь свист? Иди сюда. Да хватит жевать, чтоб тебя!

– С кем она говорит? – спросила Адель.

– С лошадью, – глухо сказал Эверон, не отрывая рук от лица.

Алиссен вернулась с флягой и протянула ее Адели.

– Пей. Я чуть не выпила Амарантин.

– Ты совсем не боишься огня?

– Я видела пожары и пострашнее; горящий Дорин в лето доринской скверны, например.

– Какое несчастье... Ведь ты была совсем маленьким ребенком...

– Нет, не была.

– Сколько же тебе лет?

Адель пила воду маленькими глотками, смотрела на новую знакомую и задавала наивные вопросы, позабыв о вежливом отстраненном «вы» воспитанной девушки. Эверон поднял голову и тоже уставился. От его взгляда Алиссен покраснела, и ответила ему, а не Адели:

– Что?! Мне лет достаточно, чтобы решать, когда дать; и не слишком много, чтобы «подарок» понравился.

– Ты закрыла дверь в мой кабинет с порталом.

– Это вопрос? Я, конечно! Ты же ее настежь оставил и убежал.

– Нас спасла твоя предусмотрительность.

– Ой, спасибо вам за похвалу, мэтр.

– И чуть не погубила твоя нерешительность с арием.

– Да неужели? Я расправилась с ним дважды, разве нет?

– Думаю, он остался жив, что очень плохо для всех нас.

– Я умею драться кулаками, но убивать даже учиться не хочу.

– Тогда зачем тебе оружие? Только мешает.

– Для красоты! Под цвет глаз! Мне идет?

Алиссен зажгла синий меч и приставила к носу, рассыпав вокруг прыгучие блики магии.

– Зачем вы спорите друг с другом? Если бы не вы, оба... – губы Адели дрогнули, и она не договорила.

– Как ты решилась бежать со мной? Ведь ты совсем меня не знаешь, не помнишь, – тихо сказал Эверон сестре.

– Напротив, я знаю о тебе все.

– Откуда, Адель?

– Из писем отца Демерия.

– Он писал вам письма? Когда я – нет?

Пораженный до глубины души Эверон спрашивал не сестру, а себя и вспоминал разговор с Демерием на крыльце его дома: «Вы пережили обращение в арии – самая радостная весть для ваших родных. Вы написали отцу? Нет? Эверон, вас бояться?»

– Очень часто писал, и не жалел бумаги: где ты живешь в Велеграде, что любишь поесть, о твоих успехах в учебе и большом магическом таланте, об упорстве и уме; мы узнали, что ты вдруг полюбил черный цвет и когда начал седеть... Мы читали о тебе с папой вместе, как читают увлекательную книгу, радовались за тебя и смеялись, – ведь отец Демерий пишет смешно. Я считаю, он добрый человек.

– Ты ошибаешься. Он арий.

– И ты арий. Мы с отцом ждали тебя. Я следила за порядком в твоих комнатах и приходила в твой кабинет прочесть в тишине книгу.

– Прости меня. Я творил отвратительные вещи. Когда еще я попрошу прощения у отца... И попрошу ли.

– Я верю в лучшее, Эверон.

Перед ними Алиссен моталась туда-сюда и бормотала бессвязные, отрывистые фразы, глядясь в меч в левой руке, как в зеркало:

– Не ори! Выкладывай по-порядку! Что ты хочешь от меня? Ай! Не трогай меня там! Я же сказала, не трогай! Да. Нет. Не знаю. Это очень странно, я пока не поняла. Ну, может быть ночью, я подумаю... Подожди. Ты хочешь меня немедля?! Ты совсем спятил?!

– А сейчас она с кем говорит? – Адель понизила голос до шепота.

– С духом оружия.

– Она сумасшедшая?

– Нет, Алиссен в своем недалеком уме. Она химера.

– Что это значит?

– Убогий архонт.

Алиссен опустила меч.

– Сам ты убогий арий! Думаешь, я оглохла? Коэн хочет рассказать про ... желание. Вот оно! Желание – верное слово, но дальше ерунда полная.

– А дальше нам нужно срочно покинуть это место.

Эверон встал, увидел на траве свою тень и посмотрел на небо с недоумением.

– У тебя видения? – съязвила Алиссен.

– Солнце. Оно не сдвинулось, словно мы вернулись в лес в то же мгновение, как открыли портал.

– Мне тоже так показалось. Коэн, ори тише!

– А куда мы отправимся? – спросила Аделия, тоже поднимаясь с земли и переводя взгляд с архонта на ария.

– В Харматан, – уверенно заявила Алиссен.

– Почему – в Харматан? А в стране рабов не опасно?

– Тащить свою сестру в Харматан я хочу в последнюю очередь! – в сердцах высказался Эверон.

– Поэтому ты раскис и схватился за голову?

– Это у тебя все элементарно, а я не знаю, куда направить портал!

– Вы опять ссоритесь! Не надо!

В лесу потемнело, как от непогоды, над оком портала заметался ветер магии, обвиваясь вихрями вокруг столбов и зажигая символы Эверона, и зеленый меч Алиссен вдруг вспыхнул настойчиво и ярко. Как будто портал оживал сам, без согласия людей.

– Эверон, перестань, мы еще не все решили! – закричала Алиссен.

– Это не я. Вернее, я не могу это остановить!

– И я не могу. Коэн меня не слушается!

Луч магии с клинка Коэна коснулся столба со символом спирали в круге, и око портала открылось в небо столбом света. Зеленый меч рванулся к нему, дернув руку Алиссен. Она схватила рукоять другой рукой и упиралась, не отпуская, а неведомая сила тянула ее в свет, в око, к гибели.

– Выпусти его! Сейчас же выпусти!

Эверон отрывал от рукояти ее пальцы, сияющие своей, синей магией архонта и страдал от жгучей боли.

– Если я отпущу, Коэн сгорит!

– А если не отпустишь, сгоришь с ним!

– Тебе-то что!

Алиссен поскользнулась на траве и потеряла опору. Их с Эвероном подтащило к оку портала вплотную и шибануло о валун, макнуло в свет, как в раскаленное добела пламя. Сверкнула молния ария, магия архонта рассыпала синие искры, – портал все сожрал и требовал еще.

– Нас утянет! Отпускай меч!

Алиссен разжала пальцы. Клинок вырвался на свободу и повис в столбе довольного, позеленевшего света. Эверон и Алиссен попятились от смертоносного ока. Обелиски сдвинулись с места, замкнулись в единый размазанный круг и злобно зашипели, разгоняясь. Захватив в плен людей, портал понесся неведомо куда.

– Аделия, ты где?!

Эверон обернулся, стараясь разглядеть сестру в зеленовато-молочном, гудящем мороке. Тихое «я здесь» послышалось рядом.

– Не двигайся, я иду к тебе! Адель!

Адель молчала, а Эверон не мог сделать и шага, хотя пытался; их обоих с Алиссен словно пригвоздило к месту мощным гнетом незнакомой магии, она гудела в груди и наливала свинцом ноги. Арий и архонт стояли рядом и слышали обрывки фраз друг друга, тоже тяжелых, как булыжники.

– Совсем одна... Она мне доверилась...

– Она ворон, как и ты. Она справится.

– Какой еще «ворон»? О чем ты? Адель юная девушка! Без магии и без силы!

– Лучше скажи, когда уже Харматан?

Алиссен словно ехала на телеге: удерживала равновесие, широко расставив ноги, и ждала удобного момента, чтобы сойти. Что это? Бесстрашная тупость или беспечное неведение?

– Ты еще не поняла? Не я управляю порталом!

Эверон увидел внезапный испуг в ее глазах и мстительно порадовался.

– И не я. А кто?!

– Он.

В оке портала парил меч Коэна, архонта, что уже умер и не мог умереть дважды.

– И где мы окажемся?!

– Он говорил с тобой о желании! Вот и спроси себя, чего он хочет!

– Не знаю. Жить?

– Тебе нарочно отдали безымянные клинки в расчете на твое безрассудство, а теперь дух архонта с запретной зеленой магией играет нашими судьбами! Он здесь настоящая химера, а не ты, его жалкое подобие! Убогая!

– Да провались ты!

– Сама провались!

Земля рухнула под их ногами. Исчез свет портала, будто лопнул в кромешной, внезапно нахлынувшей темноте. Пронзительно закричала Алиссен, хватаясь за воздух, за тьму, за ничто. Ее рука нащупала сталь меча, но упустила; потом встретилась с ладонью Эверона и оттолкнула ее. Алиссен ударилась о твердую поверхность плашмя, всем весом, совершенно удара не ожидая, и лежала, оглушенная болью, не шевелясь в ужасе перед новым падением.

Но глаза постепенно привыкали к сумеркам и уже различали прохладный мраморный пол с узорами мозаики у щеки. Эверон валяется поодаль. Разбился насмерть? Нет, он шевелится. Но чего-то не хватает.

– Мои мечи...

Алиссен пошарила руками вокруг. С потолка высокой круглой залы на нее равнодушно глядела шестиконечная рубиново-красная звезда. Пусто. Портал исчез. И Коэн, и оружие.

– Аделия! – позвал Эверон.

Имя ударилось о звезду и разбилось осколками эха о ее острые грани. Да, и сестры Эверона тоже нет.