Венецианский купец - 6. Падение Твердыни

___________

Copyright © Распопов Д.В.

Все права защищены. Эта книга или любая ее часть не может быть воспроизведена или использована каким-либо образом без письменного разрешения автора или его законного представителя, за исключением использования кратких цитат в рецензии на книгу.

Данная книга является художественным произведением. Имена, персонажи, компании, места, события и инциденты являются либо продуктами воображения автора, либо используются фиктивным образом. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, или фактическими событиями является случайным.

Также автор не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя, сигарет, нетрадиционным отношениям, педофилии, смене пола и другим действиям, запрещенным законами РФ. В описанном мире другая система времени, возрастов и система исчисления. Все герои при пересчете на нашу систему совершеннолетние.

Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет, нетрадиционные отношения, педофилию, смену пола и другие действия, запрещенные законами РФ.

___________

6 октября 1203 года от Р.Х., Рим

Проследив за погрузкой на повозки опустошенных за время пребывания в Риме сундуков: на взятки, подарки и подкуп кардиналов, чтобы мне выдали буллу с присвоением сана сразу, не устраивая обычных для этого дела проволочек и бюрократии, — я попрощался с семьей Конти, которая с сожалением отпустила меня. Ведь им-то, конечно, перепало больше всех с этих запасов. И отправился к дому кардинала Альбино, чтобы попрощаться, перед тем как покинуть город.

Проходя через ворота и сад, я краем глаза внезапно зацепил могучую спину в одежде послушника, которая по соседству с пятью совсем уж маленькими фигурами полола аккуратные посадки цветов. Сама спина показалась мне смутно знакомой, так что я, недоумевая, подошел ближе.

— Анри? — моему изумлению не было предела, когда рвавший траву человек распрямился, и я увидел знакомое лицо: — Анри!

Бросившись к гиганту, я обнял его, заметив, что даже сейчас, несмотря на то, как сильно я подрос, он все равно был чуть выше меня. Я видел, как он смутился, особенно сильно, когда остальные послушники, повернувшись за ним следом, увидел меня и попадали на колени. Рыцарь стоял, не шевелясь и не обнимая меня.

— Анри? Что ты здесь делаешь? Почему одет как послушник? — забросал я его вопросами.

— Ваше святейшество, — он покосился на сидящих рядом и грустно вздохнул, — даю вам жизненный совет — никогда не спорьте с кардиналом, особенно если он может стать Папой.

— Погоди, это тут при чем? — не понял я.

— После возвращения из Святой земли меня лишили сана епископа, сделав на время послушником, — тяжело вздохнув, сознался он, — как мне сказали, по личному распоряжению Иннокентия III, и до того момента, пока я не перестану порочить звание служителя Господа нашего.

— Ты же граф?! — изумился я от таких новостей. — Как это вообще возможно, чтобы ты ковырялся в земле, словно какой-то простолюдин?!

На его грубом, волевом лице появилось выражение вселенской печали.

— Все сложно, ваше святейшество, — он пожал плечами, — вот поэтому и набираюсь уже какой месяц послушания и терпения, хотя лично я думаю, про меня уже все давно забыли.

У меня в голове моментально появились мысли о том, как его можно использовать лучше, чем здесь, так что, приказав ему оставаться на месте и никуда не уходить, я рванул к дому кардинала Альбино.

***

8 октября 1203 года от Р.Х., Остия

— Идем домой, синьор Джакопо, — я облокотился о фальшборт, смотря, как суетятся матросы из команды квартирмейстера, занося последние ящики и бочки с провизией.

Капитан подошел ближе и низко поклонился.

— Надолго, синьор Витале?

Я искоса посмотрел на его смеющиеся глаза.

— К чему вас так внезапно разобрало любопытство, синьор Джакопо?

— Ну, я просто подумал, — он встал рядом со мной, — два путешествия, и вы уже патриарх, еще два, глядишь, и Папой станете.

— Вам бы все шуточки шутить, — против воли я сам улыбнулся, озвученная им последовательность выходила и правда интересной.

— И все же, синьор Витале?

— За следующее путешествие мне бы текущий сан сохранить, — хмыкнул я, — но вам об этом знать рано. Только то, что корабль по возвращении в Венецию сразу готовить к отплытию на длительный срок. Полная загрузка, особенно важны боеприпасы и порох.

Он тут же стал серьезным.

— Будет сделано.

Внезапно он чуть склонился, явно кому-то, кто подходил сзади меня.

— Синьориты.

Я повернул голову в направлении, куда он посмотрел. Мои красавицы, смущаясь и стесняясь внимания моряков, подошли к нам и молча встали рядом, дожидаясь, когда мы договорим. Умницы, что еще сказать.

— Дамы?

— Господин, а можно мы осмотрим ваш корабль? — Инна, робко подняла на меня глаза. — Мы плавали на нем несколько лет, а видели только краешек палубы и то по ночам.

— Синьор Джакопо, — я повернулся к капитану, — будьте так любезны?

Капитан тут же бочком оттер меня и разулыбался по все зубы, старый ловелас, голос его стал словно мед.

— Синьориты, зачем вам всего лишь штурман этого прекрасного корабля? — он знал, что они еще плохо изъясняются на винето, так что говорил медленно и короткими предложениями. — Когда есть целый капитан!

Майя смущенно посмотрели на меня, не понимая, что он шутит.

— Капитан вам покажет корабль, — махнул я рукой, — только если он предложит осмотреть его каюту, не соглашайтесь.

— Синьор Витале! — моментально оскорбился синьор Джакопо. — Как вы можете меня подозревать в подобном?!

— Идите, — хмыкнул я, отпуская всех, и Джакопо повел девушек сразу на шканцы, заливаясь соловьем. Я лишь покачал головой. Старик стариком, имеет кучу внуков, а все туда же.

Вернувшись к разглядыванию работавшей с грузом команды, я услышал совсем рядом тяжелые шаги. Уже зная, кто это может быть, я со вздохом повернулся.

— Анри, я уже пять раз говорю тебе, сними броню! Как ты можешь ее носить весь день?! Устанешь же!

Подошедший сияющий граф, которого я вызволил, забрав себе в помощь из плена послушников, лишь отмахнулся. Кстати, мне это ничего не стоило, поскольку, едва только поинтересовавшись у знакомых кардиналов, которых я одаривал подарками ранее, как это можно осуществить, они тут же, даже без денег, отписали его мне, лишь бы поскорей избавиться от подобного временного послушника. Как я понял, даже в этой ипостаси граф оставался весьма непоседливой личностью, постоянно попадающей в неприятности, ввиду того что он был все-таки дворянином, а не простолюдином. Так что, едва узнав, что я увезу его с собой в Венецию, мне его тут же отдали без лишних вопросов и взяток.

— Витале! — он снова сграбастал меня в стальные объятья. — Как же я тебе благодарен! Это второй счастливый день в моей жизни! После смерти жены, разумеется!

Я внимательно осмотрел его с ног до головы.

— Милый Анри, так ты не женат сейчас? Вот это неожиданная, но приятная новость.

Он отпрянул от меня и даже отступил на два шага назад.

— Не смотри на меня так, Витале, — он перекрестился и выставил вперед обе руки, — синьор Джакопо сказал, что если у тебя так блестят глаза и ты становишься очень вежливым, то лучше в этот момент бежать от тебя, и как можно дальше.

— Ой, не обращай внимания на эту болтовню, дорогой Анри. Синьор Джакопо, как обычно, шутит, — я улыбнулся и подошел ближе, взяв его под локоть, — ну-ка расскажи подробнее, что у тебя за титул? Есть ли наследные земли? Сколько времени прошло с того момента, как тебя лишили сана епископа?

Он, все еще неуверенно смотря на меня, тем не менее стал рассказывать, а я слушать и представлять рядом с ним одну знакомую мне вдовушку весьма приятной наружности, примеряя, как они будут смотреться рядом. Но, конечно, все это только после того, как он выполнит для меня работу, ради которой я и вызволил его из послушников Римского дворца.

***

18 октября 1203 года от Р.Х., Венеция

Мое прибытие в порт ознаменовалось гигантским праздником. Я приплыл утром, а уже вечером на улицы города вытащили бочки с вином, хлеб, сыр, рыбу, и народ пьянствовал, поздравляя меня с возвращением, а также с получением высокого сана. В Венеции жили теперь целых два патриарха, что было весьма необычно для одного региона, так что народ старался на славу, восхваляя мои заслуги. Церкви были по-прежнему закрыты, так что мне пришлось с корабля сразу отправляться в собор, где меня в подвале дождались десять уже сильно пованивающих покойников, которых нужно было отпеть. Поэтому организацией торжеств занимался синьор Франческо и городской совет, который оказался очень рад моему возвращению. Я слегка удивился такой чиновничьей радости, но потом оказалось, что компаньон по своей привычке глубоко вникать во все, что ему поручали, после нашего отбытия полез смотреть все мои проекты, что я успел начать в Венеции.

Сначала он ужаснулся, затем, поняв задумки, отправился разгребать мои недоделки и то, что я сам не успел проконтролировать перед отплытием. Итогом его трудов стало то, что он отменил несколько поборов, которые противоречили моей новой системе налогообложения. Также увидев, что в казне появились излишки, даже несмотря на идущую гигантскую стройку акведука, он повысил содержание всех городских служащих практически в два раза, компенсировав этим суровые наказания за взятки, которые я ввел ранее. Все это, конечно же, тут же зачли мне, а не ему, и, собственно говоря, поэтому-то жители и чиновники были так рады меня видеть.

Едва я закончил заниматься делами священнослужителя, местные жители, дожидавшиеся на пороге собора, на руках меня пронесли через весь город, опустив только на площади святого Марка, где мне пришлось произнести речь и пообещать, что дальше будет еще лучше, возможно, последует новая волна отмены налогов, что, конечно же, вызвало еще большее восхищение, и кубки с вином вновь взметнулись вверх.

Обходя ряды, здороваясь и даря благословения, я стал отчетливо понимал, что сейчас Венеция полностью в моих руках. Стоило только пожелать, и сегодня же я мог стать правителем республики, настолько велико было обожание жителей. С большим трудом я выкинул из головы подобные мысли и, простившись со всеми, отправился к дому Бадоэр.

***

— Мама?! — удивился я, увидев графиню, спокойно попивающую шоколад вместе с герцогиней и еще тремя матронами из таких же знатных патриарших венецианских родов, что и она сама. Видимо, заключенный с Союзом десяти мирный договор вступил в силу, и в доме у Франческо снова появились нобили.

— Добрый вечер, ваше святейшество, — ее голос даже не дрогнул при моем появлении.

— А, все еще злишься, — моментально понял я. — Ну смотри, подарю шкатулочку девочкам.

— Как вам будет угодно, ваше святейшество, — ровным тоном ответила она.

— Ваше сиятельство, синьор Франческо у себя? — обратился я к хозяйке, поняв, что с мамой разговаривать бесполезно.

— Да, ваше святейшество, — она грустно посмотрела на графиню и на меня, — недавно пришел.

Извинившись перед дамами, я направился наверх.

— Витале, — обреченно вздохнул глава дома, отрывая взгляд от кипы бумаг, которыми был завален его стол целиком, когда я вошел в дверь без стука.

Плюхнувшись в свое любимое кресло, я попытался было закинуть ноги на стол, но под внимательным взглядом его хозяина стушевался и сел скромнее.

— В субботу отбываю, — проинформировал я, — если есть что нужно уточнить или узнать, времени у вас осталось не так много, синьор Франческо.

— Надолго?

— Не знаю, но думаю, на полгода точно, — я пожал плечами, — не от меня это зависит.

— Ну, хотя бы будет время на постройку новых домов, — тяжело вздохнул он, отодвигая от себя бумаги, — сколько ожидать переселенцев?

— Я пришлю известия гонцом, — пожал я плечами, — вся информация у отца, а новостей от него так и нет. Так что отбываю сам, без его приглашения. На месте уже определюсь, что буду делать.

— А, да, вот тот патент, что ты просил, — внезапно вспоминал он, открывая стол и доставая оттуда пергамент с большой восковой печатью, — ненаследуемый баронский титул Священной Римской империи.

— Там все так плохо? — поинтересовался я, принимая свиток, в котором было пустое место, куда можно вписать любое имя, — если стали торговать титулами.

— Малолетний Фридрих находится под влиянием сразу семи регентов, а те тянут одеяло каждый сам на себя вместо помощи будущему королю, — теперь уже Франческо пожал плечами, — в общем, это не наши проблемы, Витале.

— Ну ладно, — вздохнул я, — спасибо.

— Деньги за него я уже забрал с твоей доли, так что не за что.

— Шерсть отдали, чтобы из нее сделали для меня нити?

— Конечно, она просто удивительного качества! — он покивал, — Продашь мне для собственных нужд? Хочу побаловать Агнесс и детей.

— Хорошо, сто золотых за сто грамм шерсти, — озвучил я цену, изумившую его.

— Витале! Побойся Бога! Это ведь не золотое руно, а просто шерсть!

— О, вы и до Греции добрались, — я с удивлением посмотрел на него, — образовываетесь, синьор Франческо?

— Просто читаю оставленные тобой книги, — проворчал он, — у тебя их целый шкаф.

«Знали бы вы, сколько их будет, когда я вернусь», — хмыкнул я про себя.

— Что по моим проектам? Видел ваше влияние почти везде.

— А что там может быть не так? — изумился он. — Акведук строят, паспор-ти-за-цию…

Он с трудом выговорил сложное для него и непривычное слово.

— Проводят. Закончено строительство домов терпимости во всех районах, деньги текут в казну рекой. Отчеты ты видел. Что еще хочешь узнать?

— Нобили?

— Сам видел в гостевом зале, — он показал взглядом вниз, — на твой шоколад словно мухи слетаются, звать даже не нужно.

— Я вам для личных нужд оставил немного, а не поить всех подряд. Больше не дам!

— Витале, не будь жадиной, — возмутился он, — сам приучил людей к этому божественному напитку, а теперь не даешь зерна.

— Значит, начну их продавать по тысяче золотых за штуку, чтобы не казались мои подарки такими дешевыми, — предупредил я его, и он нехотя пообещал сократить количество желающих пить на халяву дорогой напиток.

— Значит, говорите, в целом все вернулось на круги своя? — сменил я тему.

— Да, почти, — тяжело вздохнул он, — и ты добавил мне работы со своими проектами.

— Шоколад нужно отрабатывать! — наставительно сообщил я ему. — Зато будет у вас еще один повод не поить даром нахлебников.

— Витале, я уже понял! Не нужно по два раза повторять! — недовольно проворчал компаньон.

— Ну ладно, тогда я спать, — я поднялся с кресла, — не засиживайтесь долго, у вас же молодая жена есть.

Он поднял на меня красные от недосыпа глаза с большими темными мешками под веками.

— Очень смешно, Витале.

Хмыкнув, пока он окончательно не рассердился, я ретировался из кабинета, попав в свое крыло. Девушки меня уже поджидали и сначала помыли, в очередной раз сокрушаясь, что в городе нет нормальных ванн, а затем мы привычно предались разврату, который они воспринимали как нечто самой разумеющееся, ведь после того последнего случая с Паолой все наши ночные игры оставались запретной темой в их разговорах с любой другой посторонней женщиной и тем более мужчиной.