Вениамин Семенович

— Представляешь, я только что в лифте с ним поднималась!

На пороге возникла Вика.

— С кем это «ним»? — Кира забрала у Вики пакет с печеньем.

— Ну, с твоим соседом! С тем самым, Вениамином... Как его...

— Семеновичем?

— Да! — Вика стянула куртку. — Он просто нечто! Такой импозантный. Пиджак, платок, бабочка — в наше-то время! Седина такая, благородная... Прям британский аристократ из сериала. И пахнет таким супер-парфюмом, знаешь... Таким мягким, таким... Древесным, сандаловым, что ли. И такой вежливый! Держал дверь, пропустил, улыбнулся — как-то, знаешь, так... Ну, поняла... И глаза — такие пронзительные. Я прям растерялась.

Прошли на кухню, сели пить чай.

— Ну да, — Кира поставила перед Викой кружку. — Вениамин Семенович. Живет здесь лет уже пять, наверно.

— И ты с ним общаешься?

— Как соседка. В лифте, в подъезде, в магазине пару раз виделись. Всегда корректный, предупредительный, да... Даже слова резко не скажет, как все эти... Ну, и вообще как сосед идеальный, в общем-то.

— А я помню ты говорила, что к нему постоянно девушки ходят! Молодые, красивые, модельной внешности.

— Постоянно. Разные. И все как на подбор, да, — длинноногие, ухоженные. И иногда у него музыка — громко, но не до хруста в ушах. Обычно джаз или что-то классическое. Создает атмосферу, наверно.

— А ты не ревнуешь? — Вика подмигнула.

— Да ладно! Ему лет шестьдесят, наверно. Ну, и я не модель все-таки... Еще у него постоянно какой-то стук. Шмяк, бум, хряк. Такой тяжелый, сочный, как топором по доске. В потолок долбит, но недолго. Наверно готовит, сам. Причем фундаментально. Никаких полуфабрикатов. И еще — постоянно таскает домой всякие средства моющие. И в магазине видела — в тележке всегда флаконы, какие-то салфетки с хлоркой. Чистюля — свет не видел. Дома, наверно, стерильно, блестит.

— Маньяк чистоты, — Вика рассмеялась. — И как ты с таким загадочным соседом общаешься? О чем говорите?

— Ну, я его как-то раз подколола. Как-то раз столкнулись у почтовых ящиков, я ему говорю, вроде: «Ну, Вениамин Семенович, какой вы, однако, любимец длинноногих красавиц — отбоя нет. Такую музыку слушаете, и даже, наверно, угощение сами готовите».

— А он?

— Он так спокойно, с этой своей джентльменской улыбкой: «Дорогая Кира, вы ошибаетесь. Я не кулинар, я — маньяк. Серийный убийца. Они приходят ко мне, а я их варю и ем. Иногда запекаю, в духовке. А музыку включаю чтобы не было слышно как я их, понимаете... Топором... Надеюсь вам не сильно мешает когда я разрубаю тела?»

Вика рассмеялась.

— Серьезно?

— А потом с таким невозмутимым видом начинает описывать, все подробности, жуткие... Причем речь у него такая вся с изыском, с такими, знаешь, паузами, — скорее монолог из готической пьесы. Я, конечно, смеюсь. Своеобразное у него чувство юмора, думаю. Мрачноватое, но оригинальное.

— Да уж! — Вика вздохнула. — Какой колоритный! Прямо персонаж из романа, загадочный с загадочным прошлым, наверно.

— Ну, прошлое у него не загадочное. Говорят был каким-то ученым, биохимиком, что ли. Сейчас, похоже, на пенсии, и наслаждается жизнью в своем... Стерильном уединении. Подожди, звонят, — Кира взяла телефон. — Да... Готово?.. Сейчас приду, жди, — она отключилась. — Давай к Лерке ходим, мне надо забрать кое-что.

Они оделись, вышли в подъезд, Кира вызвала лифт. Лифт, шедший с верхнего этажа, остановился. В кабине, в тусклом свете грязной лампочки, стоял Вениамин Семенович — в безупречном темно-сером костюме, с платком в нагрудном кармане, с бабочкой на воротнике. Седые волосы были стильно зачесаны назад, лицо излучало спокойную вежливость.

— Добрый день, Кира, — голос был бархатным и глубоким. — И вашей очаровательной спутнице еще раз.

— Здравствуйте, Вениамин Семенович! Как раз о вас говорили. Вспоминали ваши страшные истории про маньяков с топорами.

— Ах, это, — сосед улыбнулся, ступил назад, чтобы девушки вошли. — Надеюсь мои байки не испортили вам аппетит?

— Наоборот! — сказала Вика. — Очень колоритно. Я просто в восторге от вашего чувства юмора.

— Чувство юмора — последнее прибежище реалиста, — Вениамин Семенович улыбнулся снова.

Лифт пополз вниз. В тесной кабине тонко пахло сандаловым одеколоном.

— Знаете, Вениамин Семенович... Говорят у вас отличная коллекция и акустика. Может пригласите нас как-нибудь на один из своих... Музыкальных вечеров?

— Милая девушка... Мои музыкальные вечера — мероприятие, в общем, закрытое... И, поверьте, вам там не понравится. Я, как честный серийный убийца, должен признаться, что музыка мне нужна... Кира, я вам об этом, кажется, говорил как-то? Чтобы соседям, вам в числе прочих, не было слышно как я, да, топором... Они ведь кричат, иногда, знаете ли, да и вообще дело шумное.

— Что-то я не слышала, чтобы у вас там кто-то кричал, — Кира засмеялась.

— Я использую кляп, — сказал Вениамин Семенович серьезно. — Связываю одну, затыкаю рот кляпом, и она вынуждена смотреть как я, пардон, совершаю насилие над ее подругой, затем разрубаю ее на кусочки. Не уверен, что вам такое понравится, — он улыбнулся.

Лифт с легким толчком остановился, дверь открылась.

— Passez une excellente journée, — Вениамин Семенович сделал жест приглашающий девушек выйти.

— Ну-у... — сказала Вика когда они вышли на улицу, а сосед удалился. — Просто шарм! Послал нас так элегантно, что даже приятно!

— Да, уникален. Хотелось бы, конечно, познакомиться ближе...

— Вот бы он нас пригласил, правда! Представь, сидим у него в стерильной квартире, слушаем какого-нибудь громкого Вагнера, или что там, угощаемся каким-нибудь фрикасе... У него наверно так классно! А он бы нам рассказывал свои эти байки, волосы дыбом! Это не кино, это круче. Ладно, пошли.

***

— Привет! Опять дома сидишь! — объявила Вика, стаскивая сапоги. — Работа не волк! Как пахнет!..

— Проходи, ты всегда к чаю как раз.

— Как дела? — Вика оглядела пирог на кухонном столе. — Как твой супер-сосед? Больше не видела? А то я хотела позвонить, извиниться, за навязчивость в лифте. Ну, и глянуть, глазком, как у него там, понятно...

— Несколько дней уже нет, — Кира взяла чайник. — Не слышно совсем. Ни музыки, ни топора. Опять, наверно, уехал. Иногда уезжает, на неделю-две.

— Жаль, — Вика вздохнула. — А то я уже настроилась его покорять своим исправленным поведением.

Кира включила телевизор. Шли вечерние новости. Начался раздел «Криминальная хроника». На экране появился портрет мужчины с аристократичным лицом, с зачесанными назад седыми волосами.

— Задержан каннибал-чистюля — бывший судмедэксперт семь лет охотился на женщин...

С экрана смотрел Вениамин Семенович — с той самой своей спокойной, аристократичной улыбкой.

— ...Сенсационная развязка в деле одного из самых жестоких серийных убийц современности. Задержан маньяк, на счету которого более тридцати человеческих жизней. Кровавый след растянулся на семь лет и несколько регионов. Под маской маньяка скрывался пятидесятивосьмилетний Вениамин Семенович Завольский, бывший ведущий сотрудник НИИ судебной медицины, специалист по биохимическому анализу...

— Чушь какая-то, — Кира хмыкнула.

— ...Его жертвами становились молодые привлекательные женщины. Преступник, прикидываясь агентом модельного бизнеса, заманивал их в свою квартиру. Здесь он совершал насилие и убийства, затем расчленял тела, готовил и употреблял в пищу. При обыске в квартире убийцы была обнаружена леденящая душу «коллекция» — набор подъязычных костей, которые генетическая экспертиза идентифицировала как останки пропавших женщин. Идеальная чистота, царившая в квартире, стала главным препятствием для следствия. Педантичный маньяк, знающий все тонкости криминалистики, тщательно уничтожал улики...

— Вот достали уже своим бредом, — Вика отставила чашку. — Телевизор хоть вообще не смотри.

* * *