Вереск

I

Эльфийка лежала на мягком ковре из мха и земляники, одинокая и хрупкая среди стволов древнего леса. Прекрасная и безнадежно мертвая. Легкая пластинчатая броня зияла на животе сквозной обугленной дырой, на дне которой чернела обожженная плоть. При желании в дыру мог бы просунуть кулак взрослый мужчина, рана была ужасной, но получила ее эльфийка не здесь, и прожила с ней достаточно долго, чтобы зайти глубоко в лес.

– Сиськи что надо, – ухмыльнулся Ланс, глядя на девушку холодным взглядом темно-карих глаз. – Жалко, сдохла красотка давненько.

Я скептически поджал губы, продолжая безотрывно глядеть в распахнутые синие глаза девушки, уже подернутые белесой поволокой.

– Надеюсь, ты шутишь. Но на всякий случай советую не только выкинуть эту мысль из головы, но и стереть ее из сознания. Если нас поймают, и эльфийские смотрящие уловят в твоей памяти хотя бы отголосок идеи осквернения тела дочери старшего народа, они приготовят твои гениталии в тимьянном соусе и скормят тебе на ужин. А потом посадят на кол, и ты будешь…

Напарник замахал руками, прерывая мои излияния. Как и все южане, Ланс двигался излишне экспрессивно даже в спокойной беседе.

– Ладно-ладно, я понял, только завали уже хлебало, умник. И так тошно. Леса эти затрахали до отупения, война в печенках сидит, а тут еще эта баба мертвая и ты со своими рассказами про эльфийскую народную кухню.

Уроженец теплого морского побережья, дитя солнца, скалистых берегов и оливковых деревьев, он ненавидел влажные и холодные даже в разгар лета леса северо-запада Империи всей душой. А бесконечные кровопролитные стычки по всему фронту и несколько проигранных крупных сражений за полгода измотали нас всех, так что я понимал его досаду. Хоть и не одобрял южной вспыльчивости.

В одном мой напарник был прав, с момента смерти эльфийки прошло не меньше суток – к телу вплотную подобрались гибкие плети дикой ежевики, сквозь мох проросли нежные листья кислицы. Ее цветы белели в живой зелени траурными огнями. Лес стремился укрыть дочь старшего народа от чужих глаз и украсить ее последний приют. Даже лесное зверье и насекомые не смели тревожить ее покой.

– Ветрокрылая, – я указал на витиеватую фибулу, скреплявшую серо-зеленый, в цвет листвы, плащ эльфийки. Медная брошь изображала стрижа с крыльями-серпами – знак оперативников эльфийской глубокой разведки. – Нарвалась на одну из наших «зажигалок» на северном фланге, пыталась добраться до своих, но...

Ланс поддел носком сапога девичью руку, в которой та сжимала амулет-стимулятор – до самого конца надеялась восполнить утекающие силы с помощью магии.

– Живучая мразь, до фронта самое ближнее – пять миль, по этим сраным буеракам два часа быстрым ходом. Я бы с такими ранами сдох через десять минут.

Он презрительно сплюнул рядом с трупом.

– Эльфы намного выносливее людей, – напомнил я. – К тому же она наверняка истратила кучу артефактов для лечения: самостоятельно остановила кровотечение и пыталась стянуть края раны.

Ловушка, от которой пострадала эльфийка, активировалась какими-то особыми эманациями ауры старшего народа. Амулет генерировал сложное адвент-заклинание, которое могло преследовать цель несколько минут. Деактивировать эту магию тихо не мог даже очень умелый маг – попробуй расплетать энергетические узлы и потоки на бегу, уворачиваясь от жгучей шаровой молнии. Поэтому эльфийские маги, нарвавшиеся на ловушку, просто уничтожали шар мощным встречным выбросом силы и бежали со всех ног – сторожевые амулеты мгновенно сообщали о чужаке. Ну а простые воины были обречены – адвент-заклинание успешно пробивало эльфийскую броню в девяти случаях из десяти.

Поля с огненными ловушками, в народе «зажигалками», наши маги хаотично раскидывали широкой дугой на подходах к крупным лагерям армейского снабжения, небезосновательно считая их лакомым кусочком для диверсионных отрядов врага.

С начала войны было разрушено несколько больших интендантских стоянок, из-за чего Империя понесла миллионные убытки и вынуждена была отступить вглубь страны. Благодаря этому эльфы захватили и сравняли с землей Элленштадт и Нордвиг – два крупных города, центры провинций с золотыми и серебряными приисками у подножья западных гор. Все человеческое население, около 50 тысяч, было беспощадно перебито.

– Сдохла – туда ей и дорога.

Глупо проявлять сочувствие к врагу на войне, но сопереживание было чуждо Лансу и в мирное время, что вкупе с прекрасными боевыми навыками делало его лучшим убийцей, которого я знал.

– Меня вот что беспокоит, умник, – продолжил он, – до ближайшего лагеря длинноухих еще сутки пути. С драными эльфийскими ловушками и агрессивным эльфийским зверьем. И находится он в другой части леса. То ли она сбрендила от боли и попутала направление, то ли…

Я прикинул в уме все варианты. Путь от нашей ближайшей стоянки снабжения до эльфийского лагеря и маршрут погибшей ветрокрылой не совпадали совершенно. Но она зачем-то упорно, через силу шла именно сюда. Если учесть, что эльфы не могут заблудиться в лесу…

– Она была не одна и пыталась встретиться с оставшейся частью отряда ветрокрылых, в надежде, что маг отряда сможет ей помочь. И этот отряд все еще может быть где-то здесь.

– Если так, Вереск, дела наши приобретают херовый оборот.

Ланс впервые назвал меня по имени, стремясь подчеркнуть всю серьезность положения. И я не мог с ним не согласиться.

II

Безымянный отряд был собран в самом начале войны из трех дюжин разношерстных бойцов и, хоть и не носил такого звучного названия, как эльфийский отряд Ветрокрылых, выполнял схожие функции – диверсия, устранение конкретных целей, разведка и получение секретных данных «из первых рук».

На первичном инструктаже сегодняшнее задание не казалось чем-то особенным: по-тихому пробраться через лес во вражеский лагерь и ликвидировать конкретный объект. Не то, чтобы это было впервые, да и с Лансом мы до этого работали в связке несколько раз – я выполнял роль проводника через напичканный эльфийскими ловушками лес, а Ланс «делал дело», иногда при моем деятельном участии.

Только в этот раз нас ожидал еще и «расширенный инструктаж» в ложе магов. Обычно перед заданием дежурный чародей выдавал нам стандартный набор артефактов. Но в этот раз в огромном шатре собрался весь цвет бранной ложи – две дюжины лучших боевых магов Империи, и все они испытующе, и, как мне показалось, с надеждой смотрели на нас.

Вместо положенной кучи амулетов, нам торжественно выдали по медному, выпуклому с двух сторон диску размером с ладонь. Странный кругляшок был испещрен серебряными колдовскими письменами, будто вплавленными в поверхность. Ни один кузнец или даже ювелир физически не смог бы проделать столь тонкую и аккуратную работу. Кругляшок до последней частички был создан с помощью магии.

– А где мой амулет от комаров!? – возмутился напарник, наплевав на субординацию и высокие звания боевых магов. – Хотите, чтобы меня живьем в ваших гнилых лесах сожрали?

Седобородый маг в генеральском чине (кажется он здесь был главным) тяжело засопел и нахмурил брови. Вероятно, хотел дать нам грозную отповедь, но в разговор вступила симпатичная рыжеволосая магичка лет сорока с задорными ямочками на щеках:

– Дорогой Ланселот, – дружелюбно, с небольшим столичным акцентом обратилась она к напарнику. – Я выдам вам лучшее зелье из своих личных запасов: комары, клещи и даже змеи не станут беспокоить вас в пути. Но никаких магических артефактов при вас быть не должно, иначе деприватор не сможет вас защитить.

Мы с Лансом переглянулись. Вылазки в тыл врага сами по себе были опасным заданием, ведь нужно было не только добраться до места, но и быстро и тихо убраться после ликвидации объекта. Но когда в путь тебя отправляют всей бранной ложей, дают какой-то особый амулет, а симпатичные магички мило улыбаются и обращаются по имени, жди беды.

Все это было не только странно, но и никак не вязалось с предыдущей установкой от командования.

– Сударыня волшебница, – вежливо ответил я. – На инструктаже нам сказали…

– Забудьте о том, что вам сказали на инструктаже, – снова подал голос суровый старик. – Здесь и сейчас мы назначаем для вас новую цель. Изменение вашего задания санкционировано бранной ложей и лично лейб-архимагом.

Чародейка покачала головой:

– Ваше командование… скажем так, не в курсе. Оно не располагает всеми сведениями – этого требуют обстоятельства порученного вам дела. Но в целом задание остается прежним – ликвидировать объект. Поменялась только цель.

Волшебница передала мне бумагу с портретом эльфийки и несколькими строчками текста. Рисунку, исполненному чернилами, не доставало деталей, но черты лица были выписаны искусно. Я не сомневался, что узнаю эту немолодую, но все еще красивую женщину, когда мне доведется ее увидеть.

«Премудрейшая Леанаэль – гласил текст. – Женщина, рост 6,5 футов, лиловые глаза и белые волосы, носит одежды цвета индиго и серебряный венец с аметистами. Обладает магическими способностями. Пребывает в развалинах крепости Нордвиг. Уничтожить любым доступным способом.»

– Само дело для вас не новое, мы верим в ваш успех. – Смущенно отметила рыжая чародейка. – Вы ведь уже устраняли эльфов из высшего руководства. В этот раз есть только один нюанс – с момента выхода из этого шатра и до момента уничтожения объекта носить, не снимая, деприваторы.

– Премудрейшая – значит маг высокого ранга…

– Да, но Леанаэль не обладает навыками боевой магии. Ее специализация…

Рыжая волшебница, которая так и не назвала своего имени, почему-то замялась, но ей на помощь пришел седобородый генерал.

– Она провидица. – Досадливо скривился старик. – Чертова Всевидящая. Мы думали, все они сгинули во тьме веков, но эта древняя тварь – единственная оставшаяся в живых.

– Тогда мы попадем в ловушку еще на подходах к Нордвигу. – Развеселился Ланс. – Мы так похожи на самоубийц?

Генерал продолжил, не обращая внимания на моего вспыльчивого напарника.

– Наши ясновидцы по сравнению с ней – ярмарочные шарлатаны! Но и ее талант не всесилен. В теории она может увидеть будущее каждого разумного существа на земле. На практике, чтобы узнать исход того или иного события, она идет по развилкам мнимого грядущего, оценивая вероятности. Это требует затрат времени и энергии. Именно поэтому она не отслеживает вашу судьбу. Скорее всего, она даже не знает о вашем существовании.

– Но я слышал, – осторожно спросил я, – что провидцы очень чувствительны к своему собственному будущему. Думаю, свою смерть она почувствовать в состоянии всегда.

– И да, и нет, – согласилась магичка. – Реальность едина, но дискретна. Любому событию предшествует цепь других, более мелких. Нельзя предвидеть большое событие, если не можешь дотянуться ни до одного из маленьких, случающихся в реальности. Представьте гладь лесного пруда. Начало новой причинно-следственной цепи как бросок камня в воду. Все последующие события – круги на ее поверхности. Ясновидица – водомерка, которую захлестнет эта волна. Если она не видит бросок камня, если не чувствует кругов на воде, то и о смертельной волне узнает только в ту минуту, когда она ее накроет. Деприватор работает именно так – он закроет от провидцев все ваши действия, вы исчезнете из причинно-следственного поля, как только он окажется на вас.

– Но мы говорим с вами о предстоящем деле, а деприватора на нас нет.

– Это место защищено. – Волшебница указала на пол, где тонкой вязью струились знаки, похожие на те, что были на амулетах. – Вопрос ликвидации Ясновидицы от начала и до конца курировался сильнейшими магами Империи, которые могут уменьшать «круги на воде» …

Седобородый генерал начал терять терпение и позволил себе перебить женщину:

– Хватит с вас подробностей, вы из сказанного и половину не понимаете. Ваше дело – найти и уничтожить провидицу, а потом унести ноги и ни в коем случае не дать деприватору попасть в руки врага. Эта война не за ресурсы и территории, эта война – во имя мести и истребления человечества. Близится решающая битва, проклятые эльфы готовы отдать собственные жизни, только бы уничтожить Империю. И все наши поражения – целиком и полностью заслуга Леанаэль. Проклятая баба докладывает Верховному совету обо всех наших маневрах, как только они появятся в голове у командования. Сейчас у нас появился шанс все закончить, разделаться с тварями одним махом. И, надо же, наша разведка докладывает, что старая ведьма тут как тут. Значит, что-то почувствовала, решила разобраться лично. Нельзя допустить, чтобы она отвела основные войска и выгадала себе время на раздумья. Другого шанса ударить у нас может и не быть. Вот какова ваша миссия. Возможно, миссия всей вашей жизни. Надеюсь, теперь вы осознали всю серьезность задания?

Я бы мог сказать, что с несерьезными проблемами к Безымянным не обращаются, но лишь коротко кивнул. И без того темные глаза Ланса сделались черными на посмурневшем смуглом лице, но он тоже предпочел промолчать.

– И еще одно. – Неожиданно подала голос рыжая чародейка. – Чем ближе вы подберетесь к Всевидящей, тем тяжелее будет деприватору гасить последствия ваших действий, и тем легче ей будет вас учуять. Поэтому вы должны свести активность к минимуму – ни с кем не взаимодействовать, не говорить, не показываться никому на глаза. Тем более – врагу. Избегайте стычек – это почти наверняка сорвет миссию, а второго шанса противник не предоставит.

Уже на выходе из шатра боевой ложи Ланс грязно и цветисто выругался на южном наречии, но легче нам обоим от этого не стало.

III

Теперь мы стояли над трупом мертвой эльфийской разведчицы и размышляли, насколько близок мог быть провал. Будь нашим противником люди, большой беды не случилось. Но рыщущие по лесу Ветрокрылые в наши планы никак не вписывались. Конечно, лес, простирающийся на сутки пути в любую сторону, слишком велик, чтобы наткнуться на случайный отряд. Но правда заключалась в том, что на земле нет настолько большого леса, чтобы укрыться в нем от эльфов. Обычно их отряды работали в тройках или пятерках, но в каждую связку входил как минимум один одаренный.

– Надо убираться отсюда, вот что, – решил я в итоге. – Их маг наверняка уже ищет если не саму эльфийку, то ее тело. Рано или поздно они точно сюда придут. Не сомневаюсь, какая-нибудь птичка нашепчет им, что видела здесь чужаков. Я не хочу проверять, пойдут ли они по нашему следу или оставят в покое. Слишком дорого нам будет стоить эта проверка, если я ошибусь.

– А можно дождаться их здесь и… – мечтательно проговорил Ланс.

Времени для организации засады у нас было достаточно, и я не без гордости считал, что даже с четверкой Ветрокрылых мы сможем справиться, хоть и не без проблем. К тому же, соблазн покончить сейчас со всеми вопросами был очень велик. Но пришлось с сожалением покачать головой:

– Риск непредсказуем. Вроде бы расстояние до Нордвига еще велико, но кто знает, какая миссия была у этого отряда, и какие по воде пойдут круги, если мы их уничтожим. Нам бы просто пройти мимо…

– Только они проходить мимо не захотят. Разве что, мы пойдем там, где эльфов точно не будет…

Я с ужасом посмотрел на Ланса, буквально почувствовал, как отлила от лица кровь, ладони мгновенно вспотели.

– Серый лог? Совсем спятил?! Без амулетов нас там сожрут за полчаса.

Серый лог начинался десятью милями севернее и наискось перечеркивал лес, заканчиваясь на подступах к Нордвигу, который после разорения эльфами стали называть не иначе как Горелый город.

Местные считали лог проклятым и обходили десятой дорогой, человеческие маги, побывавшие там, начинали заикаться, а вот эльфам становилось больно физически – уже через несколько минут они падали без сознания и погибали, если их вовремя не вытащить в нормальный мир.

Казалось, вот она идеальная дорога к нашей цели, только вот лог и прилегающие окрестности были рассадником всякой нечисти – голодной и жадной до человеческой плоти – очень уж редко туда захаживала желанная добыча. Серый лог был осколком чуждой и злой реальности, населенным чудовищами, для которых в человеческих языках не имелось имен. Таких проклятых мест на материке было не так уж много, но искоренить их не удалось ни эльфам, ни людям.

Напарник философски пожал плечами:

– Мне Одноглазый Бертран рассказывал, что проходил там несколько раз к Горелому городу, минуя большую часть ловушек и эльфийских застав. Надо просто держаться поближе к ручью, очерчивать на ночь защитный круг и бросать в костер маренник, а его вокруг хоть жопой жри. Ночь как-нибудь перекантуемся, а днем там почти безопасно.

– Это тот Одноглазый Бертран, который сгинул где-то в лесу два месяца назад по пути в Нордвиг? – скептически уточнил я.

– Он часто в одиночку на задания ходил, может, сожрал его кто в логе, а может эльфы прибили – и нечисть вообще не при чем. В любом случае, считаю, надо пробовать прорываться там.

Я все еще раздумывал над предложением напарника, когда Ланс в сердцах хлопнул себя кулаком по бедру. Сказал с болью в голосе:

– Вереск, ты разве не понял, что это задание – чистое самоубийство? Думаешь, они свой деприватор где-то испытывали? На ком? На ярмарочных шарлатанах вроде наших ясновидцев? Ей тысячи лет, сам слышал. Неужто она не чувствует собственную смерть? Если ты в это веришь, ты наивнее годовалого младенца.

– Не верю, – признался я. – Но и задумываться как-то не хотелось.

– Ну вот теперь задуматься самое время. Этим проклятым лесом, – напарник обвел кроны деревьев тяжелым взглядом, – мы живыми к Нордвигу не выйдем, зуб даю. Там и охраны нагнали, и ловушек понаставили, оберегают свою ненаглядную премудрейшую – она им войну должна выиграть, там будет не пробиться. А лог к ним в самый тыл заходит, от опушки леса до города полчаса неспешной прогулки огородами. Бертран говорил, что там и ловушек нет вовсе – только обереги от людоедов.

Я задумался. В любой другой ситуации меня в Серый лог было бы не заманить и медовым пряником. Но сейчас от одной мысли о дороге через сонный лес, купающийся в теплых лучах летнего солнца, сердце наливалось непривычной тяжестью. Мой напарник был прав.

– Хорошо-хорошо, уговорил, – нехотя сдался я.– Только к мареннику еще полынь и таволгу нужно собрать – такие травки у мелкой нечисти должны начисто нюх отбивать.

– А у крупной? – с подозрением спросил Ланс.

– А эти тебя вовсе не по запаху искать будут, – успокоил я его. – И если захотят, то все равно найдут.

В последний раз склонившись над эльфийкой, я прикрыл ей глаза и уложил на грудь крошечный колокольчик кислицы. Лес благодарно зашумел ветром в кронах деревьев.

– Странный ты парень, Вереск. – С непонятной интонацией сказал Ланс. – Длинноухие бы тебя на части порубили и трупоедам скормили, если бы могли. А ты ей глазки прикрываешь. Еще бы в лобик поцеловал.

– Они – дети леса, старший народ, и это не пустые слова. Когда-то они были величественной расой, хозяевами материка. Сотни лет назад люди пришли сюда, построили на их земле свои королевства и княжества, многие из которых стали затем единой Амрандийской Империей. Человечество дало им выбор по праву сильного – ассимилироваться среди людей или уйти деградировать в горы и на острова. Из-за своей гордости многие из них выбрали второй вариант. Но лес помнит и любит их до сих пор. Значит, в них еще осталось что-то от прежних эльфов.

– А тебе не кажется, что каждая мать будет любить свое дитя до последнего вздоха, даже если он будет насильником и убийцей? L'amore materno è cieco, мой друг. Иногда ублюдки – это просто ублюдки, и нечего их жалеть.

Ланс закинул на плечи мешок с вещами и, не оглядываясь, пошел на север. Я не нашел, что ему ответить. А он не смог меня понять.

IV

Через час пути начался плавный спуск к логу – островки мха под ногами разрастались все пышнее, словно капли крови алели в густой зелени ягоды поспевающей клюквы. Ланс, то и дело утопая по щиколотку в темной воде, ругался на чертово болото и бросал в мою сторону завистливые взгляды. Весили мы примерно одинаково, но следы южанина затапливала болотная жижа, в то время как мои оставались сухими, будто я был в два раза легче.

– Заколдованный ты что ли? Я уже устал через коряги лазить и во мхах вязнуть, семь потов сошло. А у тебя даже дыхание не сбилось. И со следами какая-то магия. Иду за тобой след в след и все равно топну как мотыга в море. Может, ты какой-нибудь полуэльф, а мы и не в курсе? То-то ты с ними такой церемонный. – Раздосадовано подколол напарник.

– Не эльф, а друид, – поправил я Ланса. – Я вырос в друидской общине, они и научили ходить по лесу более аккуратно.

– Ага, это не аккуратность, а чертова друидская магия. Инквизиторам будешь петь про гармонию с природой, а меня лечить этим бредом не нужно.

Я лишь покачал головой. Южанин был упертым как осел, и по большей части таким же узколобым и нетерпимым ко всему иному. Можно было, ради потехи, прочитать ему лекцию о друидах и их образе мышления, но мне не хотелось. Во-первых, Ланс бы все равно ничего не понял, а во-вторых, не мне, тайному убийце, рассказывать про мирных друидов. Знай моя община, чем я занимаюсь, как применяю подаренные мне знания и навыки, прокляли бы тот день, когда пригрели безродного сироту, скитавшегося по тракту в поисках ночлега.

Границу Серого лога мы преодолели еще через час. Нас будто отсекло от звуков обычного леса мягкой полупроницаемой стеной, а яркий солнечный свет истаял до безвременного сумеречного сияния между кронами деревьев.

– Похоже на солнечное затмение, видел такое в детстве. Тогда все краски разом будто выцвели.

Я отогнал палкой – клинок об эту тварь марать не хотелось – выползшую к нашим ногам метровую сколопендру с гипертрофированными жвалами и хитином неестественного синего цвета, и задумчиво кивнул:

– Похоже на то. Считается, что такие места, как Серый лог – пересечение нашего мира с Запредельем.

– Параллельный мир?

– Не совсем. Это полумир, фрагмент пространства, застывший в расколотом состоянии. В нем высокая, чудовищная, концентрация магической энергии, которая заставляет мутировать оставшихся в этом пространстве живых существ самым причудливым образом. Нашим магам здесь приходится тяжело, а вот для эльфов эманации лога невыносимы и смертельно опасны.

Южанин, вооружившись веткой потолще, одним точным выпадом оглушил выпрыгнувшую из кустов тварь, похожую на землеройку, но размером с раскормленного зайца.

– Вижу. Что-то не помогает твой маренник ни черта.

– Маренник эффективен против нечисти, а это просто видоизмененные животные. Для них достаточно и обычной дубинки.

Неожиданно справа за деревьями послышался плач, то ли девичий, то ли детский. Отчаянный, молящий о спасении и защите. У меня сжалось и заныло сердце. Ланс и вовсе застыл, затем непроизвольно сделав шаг к деревьям. Я едва успел ухватить его за руку.

–Эй, приятель, далеко собрался?

– Там… – полусонно ответил напарник.

– Там какая-то плотоядная тварь неумело подражает плачу человеческого дитя, которого никогда не слышало. Ловушка, рассчитанная на идиотов.

Я, не отпуская запястья Ланса, резко дал увесистую оплеуху свободной рукой.

– А? – напарник посмотрел на меня, будто впервые увидел. – Ты чего?

– Ничего. Здесь нельзя развешивать уши. Тебя же учили выстраивать ментальный барьер. Сейчас самое время. Помнишь, «закройте глаза и отгородитесь от мира невидимой стеной…» И дальше по методичке.

Ланс наконец пришел в себя, все еще осоловело моргая. Я рискнул выпустить его руку, и мы продолжили путь.

– Учили. Но у меня не очень-то хорошо получалось. Не силен я в этих ментальных штуках.

– Ставь как можешь. Иначе мы до ночи не дотянем. Повезло, что мы на тупую тварь в самом начале нарвались. Дальше будет хуже. Тебе какой-нибудь несвезлох нашепчет на ушко меня кинжалом проткнуть, а ты и рад будешь.

– Да уж, радости будет полные портки.

V

Но в следующие пару часов до заката Серый лог решил отступиться от строптивой добычи, дав нам передышку. На ночевку стали на лугу возле небольшого ручья. В воде призывно поблескивали пятнистые спинки форелей, казалось, протяни руку и жирная рыбина сама запрыгнет в ладонь.

Лансу, который загорелся идеей рыбалки, пришлось красочно описать, чем грозит пища из Запределья. Смерть в таком случае – самый простой и безобидный вариант. Чаще незадачливые рыбаки или любители запредельной лесной ягоды выходили из Серого лога на своих двоих. Не совсем живые, но очень, очень голодные. До того, как имперские маги прибывали на место событий, живой мертвец успевал истребить собственную деревню, и основательно проредить население окрестных хуторов.

Когда защитный круг был начерчен, а травы сожжены на небольшом костре, пришло время небогатого ужина. Ланс, без аппетита жуя сухую лепешку и запивая водой из фляги, вдруг сказал:

– Я ведь не просто ребенка слышал в том зове. Я же не совсем кретин на такую мульку от тупой нечисти вестись. У меня сестра младшая в леске возле дома как-то потерялась. Лес-то совсем плевый, сосны одни, да трава с шишками, видно насквозь далеко-далеко. А она возьми да потеряйся.

– Нашлась?

– Нашлась. Через два дня, в местной речке, ниже по течению. Как только умудрилась добраться. Ей всего три года было, а до реки не меньше часа ходьбы взрослому.

Я тоже разгрыз лепешку, запил мерзко теплой водицей.

– Соболезную.

Ланс вскинул на меня черные как вишни глаза, взгляд стал острым и злым.

– Нахрен соболезнования. Из-за меня она сгинула. Я ее прошляпил тогда. Родители в поле пошли, а меня назначили старшим за ней глядеть. Только я с пацанами в эльфы-маги заигрался. Опомнился, а сестры и след простыл. Думаю, за бабочкой погналась, она страсть как их любила. Помню, я их ей ловил, а она смеялась. Иной ребенок в ее возрасте сжамкал бы мотылька в кулачке, а она добрая была, брала аккуратно-аккуратно, малюсенькими ручками, любовалась и отпускала.

Я молча смотрел в костер, слушая откровения напарника.

– Сегодня только мы в лог зашли, слышу – она зовет: «Лансик! Лансик!». Ты плетешь свои небылицы, и я даже что-то отвечаю. Вместе от тварей этих отбиваемся. А в голове ее голос.

– Выходит, эта нечисть покопалась у тебя в сознании. Не так она и глупа.

– Да. И я как бы понимаю, что сеструхи давно нет, что не может быть это она, а все равно чувствую – нужно туда сходить. Проверить. Пусть даже она мертвая, так я с ней останусь, не бросать же ее там одну? Холодно ей там, понимаешь?

У меня самого по спине прошелся холодок. То ли от рассказанного, то ли от прохладного дуновения ветра. Я передернул плечами.

– Лучше нам не спать, Ланс. Во сне разум становится уязвимее.

– Нахрен сон, Вереск. Знаю, просто знаю, что она меня там ждет. В той самой рубашечке голубенькой, в которой ее в речной воде нашли. Она и сейчас стоит перед глазами, только прикрываю их ненадолго, а она уже манит из темноты.

А вот это уже никуда не годилось, с таким настроем эту ночь мы не переживем. Пришлось порыться в сумке и дать напарнику нюхательный пузырек с семенами жемчужного льна. Вскоре взгляд Ланса немного прояснился.

– Вереск, я подумал. Этот вот полумир, который от чужого мира остался и в наш мир как заноза впился…

– Запределье?

– Да. Вот отчего тот мир раскололся? Может, проклятые маги помогли?

– Все возможно.

– Выходит, и наш мир может в тартарары из-за магов укатиться?

– На все воля богов…

Ночью Серый лог почти не отличался от привычной нам реальности. Солнце за день нагрело подлесок, и воздух наполняли ароматы разнотравья с едва заметным душком сырости от близкого ручья. В листве прятались сонные светлячки, а сверчки в ближайших зарослях бузины и лесной сныти выводили звонкие рулады. Разглядывая с виду дружелюбную полутьму за пределами круга света от костра, я даже вздрогнул, когда Ланс проговорил:

– Знаешь, глядя на все вокруг, мне кажется, боги нам уже не помогут.

VI

Темная фигура возникла у меня за плечами бесшумно. Уже одно это указывало, что гость, хоть и похож на человека внешне, отнюдь им не является. Бесшумно подкрасться ко мне не смог бы даже чистокровный эльф.

– Бертран! Ты!? – кажется, глаза Ланса вот-вот вылезут из орбит.

Мне пришлось неуклюже вскочить с расстеленного на земле плаща и перебраться на противоположный край защитного круга, к напарнику. Действительно, за чертой переступал с ноги на ногу наш бывший коллега, сгинувший не так давно где-то в лесу.

– Как живой… – пробормотал я тихо.

Бертрана наш прохладный прием расстроил.

– Братцы, вы что же, думаете это не я? Думаете, меня нечисть сожрала и мной представляется? А я вот он, живой. – Мужчина смущенно заулыбался, не размыкая губ. – Что же вы так со своим? Пригласили бы к костерку, напоили бы водичкой, али чем покрепче. Я здесь заплутал, измучался весь, все тропки кукишем заворачивались. Скитаюсь тут уже третий день, ни воды, ни еды не осталось.

– Тебя два месяца не было! О чем ты брешешь! – возмутился Ланс, но видно было, что незатейливый рассказ разведчика вызывает в нем какое-то доверие.

В принципе, в местах, где наш мир контактирует с Запредельем, могли случаться искажения не только пространства, но и времени. Бывали случаи, когда человек плутал в лесу, пропадал на годы, а затем возвращался, не постарев ни на день. Но не в Сером логе.

Пришлось придержать напарника, который уже хотел выступить вперед, чтобы получше рассмотреть ночного гостя.

– Хороший рассказ, минимум деталей, максимум эмоций. Прекрасная имитация внешнего облика, – иронично отметил я. – Звали того, кого ты сожрал, действительно Бертран. Но среди своих у него была еще и кличка, незатейливая такая…

Ланс побледнел и даже спрятался мне за спину:

– Одноглазый! Бертрану же эльфийской стрелой глаз выбило, а у этого обе зенки на месте.

Я развел руками:

– Прокололся на такой детали. Обидно, да?

Тварь выщерилась на меня, обнажив за тонкими человеческими губами совсем нечеловеческие остроконечные зубы в потеках густой черной слюны. Выглядело особенно жутко, учитывая, что когда-то это было лицо нашего товарища.

– Умненькие? – едко прошипела нечисть. – Думаете, спрятались?

С этими словами мертвец попытался шагнуть через линию круга. Та сильно замедлила его движения, но, к моему сожалению, не остановила. Такое бывает, я ведь не маг, моей силы мало на что хватает, а эта тварь – не мелкого пошиба. Бежать от нее за пределы круга было сущим самоубийством – в нем нежить хотя бы замедлялась. До рассвета еще далеко, боюсь, не дождемся. Положение казалось безвыходным.

– Вот дерьмо, – выдохнул Ланс. Я был с ним полностью согласен.

– Вам не спрятаться, жалкие людишки. Ваш дружочек сдох точно так же. Немощный человечек, жалкий, но вкусный.

Я хладнокровно нащупал в своей сумке пузырек со жгучими для всякой нечисти травами, и, открыв плотно притертую крышечку, метко бросил лже-Бертрану в зубатую морду.

Тварь отбросило за пределы круга, она начала рвать кожу на лице длинными черными когтями, но в конце концов прекратила метаться и ощерилась еще злее.

– Вы меня только разозлили, тупицы!

Нежить уверенно двигалась в нашу сторону, продавливая хиленькую защиту круга, я лихорадочно пытался найти в своих запасах хоть что-то, что может помочь.

– Скажу по секрету, этот, – тварь указала на Ланса, – должен был сдохнуть еще раньше. Но ты его тогда спас. А я так старался.

Внезапно голос Бертрана сменился на плаксивый голосок маленькой девочки:

– Лансик! Спаси! Лансик, мне холодно. Почему ты меня бросил, братик? В этой реке так одиноко! Это ты виноват, что я утонула!

Губы твари растянулись в издевательской ухмылке.

– Не смей! – Ланс побледнел от ярости. – Не смей трогать своей гнилой магией даже память о ней!

Я не успел его удержать. Ланс всегда был лучшим бойцом, чем я, быстрым и смелым, и очень вспыльчивым. Поэтому так глупо поддался на провокацию твари. Сейчас же у него в руке молниеносно возник кинжал с серебряной полосой. По изящной траектории напарник буквально перетек на расстояние удара к нежити, и без раздумий засадил кинжал ей под ребра.

– Ланс, нет! – только и успел крикнуть я.

Лже-Бертран дернулся, завизжал, но умирать не собирался. Он схватил напарника удлинившейся лапой за плечо, я видел, как черные когти впиваются под ключицу и ломают ее как веточку. Второй лапой он ударил в грудь, вминая грудину и ребра в легкие. Кровь хлынула у Ланса по подбородку густым, почти черным потоком. Южанин упал навзничь и захрипел, не в силах закричать от боли.

– Ты следующий, – лже-Бертран злобно зыркнул на меня. – Желаю научить тебя уважению к старшим.

Нежить удивленно посмотрела на гладкий медный кругляшок с серебряными письменами, который выпал из одежды Ланса на траву во время короткой драки.

– А это еще что такое?

Обычно нечисть сразу распознает артефакты. Те, кто послабее – пугаются окружающих волшебные вещи эманаций и уходят. Те, кто попрожорливее и посильнее – становятся агрессивнее и атакуют. Вот только деприватор не имел вообще никакой ауры.

Скучающая в Сером логе тварь позволила себе минутное любопытство, за что и поплатилась. При соприкосновении лапы и деприватора, не было ни звука, ни вспышки, ни выброса тепла. Ничего. Тварь просто рассыпалась на мельчайшие частицы, из которых состояла раньше. Ночной ветерок подхватил их и мерзко запорошил меня с ног до головы.

Отплевываясь и стараясь проморгаться, я бросился к Лансу, сам не зная, зачем тороплюсь. Напарник умирал. Наверное, какой-нибудь сильный маг-целитель, та же Маннон, смог бы его подлатать. Но магов Серый лог не пропускает, и мне оставалось только быть рядом с Лансом те недолгие минуты, когда еще билось его измученное кровопотерей сердце.

После того, как все кончилось, я попытался найти в траве деприватор, который так нечаянно меня спас. Уверен, маги и знать не знали о замечательном эффекте артефакта. Но в траве не осталось ничего.

Где-то за деревьями, в летнем ночном небе, потихоньку занимался сумеречный рассвет.

VII

Я сидел в кустах сирени, тихо шелестящей подсохшими коробочками плодов, и уже час разглядывал развалины крепости Нордвиг. Как Ланс и говорил, со стороны Серого лога защитных артефактов и ловушек практически не было, но расслабляться не стоило. В голове всплыли слова Железного Эмиля, полковника отряда Безымянных:

– Самый страшный грех профессионального бойца – самонадеянность. В тот момент, когда ты посчитаешь своего врага недалеким кретином, ты проиграешь в игре, ставкой в которой была твоя жизнь.

Высокая, пятисаженная стена, некогда окружавшая город-крепость нерушимым кольцом, лежала в руинах, как и большая часть дозорных башен. На серых булыжниках, бывших когда-то крепостными камнями, остались следы копоти от могучих боевых заклятий. Имперские маги сопротивлялись, как могли, но стены Нордвига пали, а всех людей-одаренных предали огню возле городской ратуши. На остальных эльфы не стали тратить дерево. Всех жителей – мужчин, женщин и детей – собрали на той же площади и убили боевым цепным заклинанием. Говорят, премудрейшая Леанаэль лично отдавала приказ. Быстрая смерть, но вряд ли безболезненная.

Что же, еще один повод закончить вверенное нам дело. Пусть обычно исполнителем грязной работы был мой напарник, но и мне приходилось убивать по приказу, нужно только миновать дежурные отряды, на первый взгляд, бессистемно бродящие по улицам, и добраться до здания магистрата, где по ориентировкам находилась древняя эльфийка.

Я не знал, действует ли еще деприватор, но мысли отказаться от задания у меня не было, иначе смерть Ланса случилась совершенно зря. Как и не было мысли дождаться ночи. В темноте эльфы видят намного лучше человека, пусть и воспитанного в друидском круге. Значит, нужно двигаться уже сейчас, засветло.

Из донесений разведки я знал, что провидица выходила из своих покоев только в случае крайней необходимости. Путь до ратуши не был легким, но и больших сложностей у меня не вызвал. Я знал, что эльфы с островов неуютно чувствуют себя в человеческих городах, где они были максимально оторваны от природы, не могли слушать шепот деревьев, разговор ветра и беседу трав. Из-за этого сильно страдала их хваленая наблюдательность.

И все же, пару раз приходилось прятаться от патрулей в руинах разоренных домов, а один раз – даже спрыгнуть в колодец. К счастью, тот был не слишком глубоким, и воды в нем было достаточно, чтобы не разбиться о твердое песчаное дно. Еще одной удачей стало то, что ведро спущено до упора, а веревка – добротная и крепкая, выдержала вес моего тела. Так что я не без трудностей, но выбрался обратно.

Пройдя дворами вокруг городской площади, я подобрался к ратуше с заднего двора. Здесь за невысоким заборчиком бродили белоснежные куры и даже несколько ярко-желтых цыплят с писком носились за мамой-квочкой. В жирной грязи, которая скопилась из-за неправильного стока воды в одном из углов двора, лежала не менее жирная свинья. Эльфы были убежденными вегетарианцами, а значит, живности не грозило стать котлетным фаршем или угодить в суп.

Черный вход ратуши охранялся сонным эльфом, которого я бесшумно обездвижил отравленным дротиком. Пришлось максимально быстро подхватить его бесчувственное тело, чтобы часовой не упал с высокого крыльца прямиком на каменные плиты. Я не столько переживал за крепкий затылок стража, сколько за шум, который соберет весь эльфийский гарнизон.

Возле двери в покои эльфийки волосы на затылке встали дыбом. Все мое естество, вся осторожность кричали мне в уши голосом Ланса – это ловушка, слишком просто, слишком просто! Но все доступные проверки были уже сделаны, ничего толком не показав. Судя по звукам, Леанаэль сидела за письменным столом в дальней комнате, по пергаменту мерно скрипело перо. Больше в покоях никого не было. У меня есть один шанс, и я должен его использовать.

Но дверь беззвучно распахнулась сама, тонкая бледная рука ухватила меня за шиворот и с нечеловеческой силой втянула внутрь, бросив оземь так, что у меня вышибло дыхание. Не дожидаясь пока я приду в себя, высокая эльфийка в шелковой сорочке на голое тело ударила меня босой ногой в грудь. Я сначала услышал, а затем и почувствовал, как сломалась пара ребер.

Как ни странно, убивать меня не стали, следующим движением бросив на диван, где я смог принять более-менее достойное положение и осмотреться. Вокруг дерево, натуральные дорогие ткани, но все очень функционально, обстановка больше напоминает походную. Признаться, несмотря на провал, на сердце, которое до этого сжимали ледяные когти плохого предчувствия, даже полегчало. Ожидание ловушки иногда тягостнее, чем встреча с врагом лицом к лицу.

– А где второй? – хозяйка покоев досадливо покрутила головой. – Вас же вдвоем меня убивать отсылали?

Я искренне собирался промолчать, но под взглядом темно-фиолетовых глаз язык развязался сам собой:

– Сгинул в Сером Логе.

– А, – холодно проговорила женщина. – Туда ему и дорога.

Вспоминая портрет в ориентировке, хочется заметить, что художник сильно польстил Леанаэль. Тот портрет изображал немолодую, но живую женщину. Сейчас же лицо тысячелетней эльфийки было гладким, подтянутым, лишенным морщин, но также потеряло естественный цвет и мимическую живость. Когда она говорила, на лице двигались только полные, красиво очерченные губы, в то время как гипнотические глаза заливали душу расплавленным оловом, одновременно выворачивая ее на изнанку.

– Гадаешь, почему еще жив, – с удовольствием констатировала провидица. – Мне нужно понять, с чего вдруг ваши маги решили, что два полудурка могут иметь шансы меня прикончить?

Выходит, она не знает про деприватор. Да и про смерть Ланса была не в курсе. Возможно, артефакт сработал, но не до конца, не сумев укрыть нас от провидческого взора полностью.

Только сейчас я вычленил у себя в голове навязчивое желание говорить правду, смог его сепарировать, но не подавить. Но теперь можно было хотя бы немного контролировать поток сознания, который лился из меня, только чтобы это желание удовлетворить.

– Они дали нам артефакт. Сказали, ты как водомерка, которая чувствует расходящиеся от брошенного камня круги. Камень – событие, а круги – твое предвидение.

Леанаэль расхохоталась, обнажив заостренные зубки, разительно отличающиеся от ровных травоядных зубов других представителей старшего народа. Зубы провидицы больше напоминали пасть лже-Бертрана, наводя на нехорошие мысли. Вкупе с неподвижностью остального лица и мертвенным выражением глаз, смех смотрелся особенно жутко.

– Сравнивать меня с каким-то клопом? Да они полные кретины! Я – паук, черная вдова, раскинула паутину по всей реальности и слежу за тем, как вибрируют невидимые нити. Неудивительно, что твоя дешевая поделка не сработала. Человечество еще тупее, чем я думала. Не смогли разобраться даже в элементарных принципах магии всевидящих.

Эльфийка протянула руку, а взгляд фиолетовых глаз стал обволакивающим, как смола:

– Отдай мне его.

Я не пошевелился. Чего мне это стоило, известно только богам, из колодца лезть было и то легче. Леанаэль быстро теряла терпение.

– Как вы, люди, мне надоели. Скот без пастуха, бесполезный, потому что только жрете и срете, не давая ни шерсти, ни молока, ни мяса. Меня мучает тошнота при одной мысли о вас. Знаешь, какой день я считала самым прекрасным раньше? День посвящения в провидицы. Когда Лесной царь сам возложил на меня вересковый венец.

При всей неподвижности лица, Леанэль все больше походила на помешанную.

– Но после того как я сожгла цепной молнией десятки тысяч твоих сородичей в этом богами проклятом месте, я поменяла свое мнение. О, я купалась в их предсмертном крике как в теплом море. Столько энергии разлилось кругом. Теперь мне ее хватит на сотню лет вперед.

– Провидица эльфов питается смертью как банальная нежить? – не поверил я.

Эльфийка пожала острыми плечами.

– У всех свои недостатки. Эльфы живут долго, но не вечно. Меня это не устраивало. Только представь, ты сейчас умрешь. А я буду жить вечно. Легкой смерти не обещаю, мне, знаешь ли, нравится смотреть как вы страдаете. Приятнее, конечно, смотреть на детей. Но их я в окрестностях уже извела. Так что сойдешь и ты. Дело осталось за малым – отдай артефакт.

Ментальное давление усилилось.

– И как к твоим способам питания относится Верховный совет? Неужели всех все устраивает?

– О, поверь, Совет у меня с руки ест. Без меня эту войну им не выиграть. И пока она длится, они будут закрывать глаза на все мои шалости. А я уж постараюсь, чтобы Последняя война длилась бесконечно долго. Быстрые победы, увы, меня не интересуют.

– Не жалко людей, пожалей хотя бы эльфов, – перед глазами встала лесная полянка и мертвая ветрокрылая в окружении кислицы и ежевики. – Они точно так же страдают и умирают в этой войне.

– Не тебе говорить о жалости к эльфам, грязная свинья! – Меня обожгло застарелой ненавистью провидицы как гнилью из склепа. – Вы пришли на наши земли и забрали у нас все. Невежественные, вонючие твари со своими слабосильными воинами и магами. Вы даже в подметки нам не годитесь. Единственная ваша сила – вы плодитесь как тараканы, уничтожая все живое на своем пути.

– Мы могли жить в мире на одной земле…

Ледяная рука провидицы ударила меня по лицу так сильно, что из глаз посыпались искры.

– Не заговаривай мне зубы, человек. Отдавай артефакт и покончим с этим.

Я сопротивлялся как мог, попутно обдумывая ситуацию. Приходилось признать, положение аховое. Ребра сломаны, мобильность сильно снижена, а у этой твари рефлексы даже не эльфийские. Сильная и быстрая как нежить. Нежить?

Я взглянул на провидицу новым взглядом. Дышит ли она? Да, но очень медленно, так может дышать свежеподнятый покойник, имитируя дыхательный рефлекс. Кожа даже не бледная, а какая-то бесцветная. Ее пристрастие к энергии смерти нам уже известно. А еще ее мучает голод, который она неумело скрывает, окружая себя страданиями живых существ. Думаю, она совсем близка к тому, чтобы начать жрать людей живьем, но еще отрицает эту сторону своей натуры. Пытается строить из себя высокородную эльфийку.

Я резко отпустил ментальный заслон, рука сама дернулась к карману, достала деприватор и бросила в бледную ладонь эльфийки.

У магов есть особые заклинания, чтобы замедлить личное течение времени. На самом деле, это не время замедляется, а сознание ускоряется в десятки раз. Маг подмечает в таком состоянии все детали, может многое обдумать и спланировать. Правда, от частого применения этого заклятия мозги у среднестатистического чародея спекаются в пряничный коржик, поэтому используют его редко.

В такую же вечность растянулся для меня полет деприватора – я смотрел как падает в руки эльфийки мой последний шанс на спасение. Сработает? Если нет, то мне конец. Но рука, а затем все тело провидицы начало рассыпаться на мельчайшие частицы совсем как нежить их Серого лога. На неподвижном лице Леанаэль наконец-то проступил смертельный ужас. Вечную жизнь терять намного обиднее, чем короткую человеческую. Но если питаешься энергией смерти, рано или поздно сам станешь нежитью, будь ты хоть тысячу раз эльфийской провидицей.

– Самый страшный грех бойца – самонадеянность, – невесть зачем проговорил я в пустоту, когда пепел премудрейшей твари осел на полу и стенах. И, прижимая руку к сломанным ребрам, поковылял из проклятого Нордвига прочь.