Верхняя полка

Лето! Лето - мое наилюбимейшее время! Это свобода от учебников, отдых от нагромождения знаний, награда за строгий костюм в майскую жару и куча вольных вольностей, начиная от пробуждения на час позже и заканчивая ночным чтением приключений.

А сегодняшнее Лето - еще и студенческая практика. Я буду бегать по тайге с рюкзаком, питаться ягодами и мхом, слушать разговоры ветра с деревьями и загорать на полянках. Стоп, зачем мох? А, ну да, я же похудеть хочу. Килограмм на сорок! Хорошо, на тридцать пять. Но почему вдруг - мох? Разве олени от него худеют? Ладно, не суть.

Два месяца не будет походов в Кафе Полярное, где тусуются любители мороженого, не будет перестука моих каблучков по Садовой и Невскому, не будет ярких кокетливых юбок и трамвайных звонков под окнами. И будет постоянно звучать в ушах "Эту реку в мурашках запруды, эти Адмиралтейство и Биржу на два месяца я позабуду и два месяца их не увижу". Так, уже звучит, а я еще даже не собралась.

Московский вокзал, перрон, поезд на Москву. Вторая полка, глазами в ночной простор. Всегда люблю уединяться и не встревать в попутчиковые мимолетные встречи. Внизу суетились, двигали чемоданы в распахнутые нижние полки, кто-то закидывал сумки на вторую верхнюю полку и даже умудрился закинуть сумку на меня, а потом с длиннейшими извинениями пытался завязать разговор, но ничто не могло отвлечь меня от созерцания уплывающих огней большого города. И уютный усыпляющий стук колес окончательно уверил меня в хорошем Лете.

Проснулась я от резкого торможения. Захлопали двери вагона и проводники забегали по коридору, проверяя наличие свободных мест. Эх, жалко будет, если место напротив моего сейчас кто-то займет. Хотя... Осталось ехать три часа и ничего неприятного уже не должно случиться.

Тра-та-та, все-таки случилось - пыхтя и чертыхаясь, на верхнюю полку напротив взгромоздился крупный мужчина и тут же классически раскатисто захрапел. Очарование Поезда испарялось. Но начинался рассвет, окрашивая купе серовато-розовыми тонами, и я вновь приклеилась к окну. И задремала. Почему кошмары приходят внезапно?

Храпящий грузный мужчина легко и бесшумно соскочил на пол, нагнулся и потянул какой-то рычажок на полу. Открылся люк, видимо, очень глубокий люк, потому что мужчина, продолжая храпеть, полностью в нем скрылся. Щелк - я даже не успела увидеть, как крышка закрылась, но уловила землистый запах из-под нее. Мох? В люке под вагоном? И храп пропал. Очень резко пропал. Тишина после этого храпа напугала меня. И запах... Я открыла глаза и поняла, что никого на полке напротив ночью не было. Там по-прежнему лежали сумки нижних пассажиров.

«Док! Что это было?» - «Ты увидела дыру в реальности, - задумчивым шепотом сообщил Док. - Люк в полу вагона — это же не просто люк. Тот мужчина не просто исчез. Он ушел туда, где ему важнее быть. Тебе страшно, потому что твое сознание столкнулось со странностью, не поддающейся твоей логике. Сон безобидный, но — он как щель. В него подуло. И этот сквозняк из оттуда ты восприняла со страхом. Пора взрослеть, Ученица.»

Впрочем, пора уже было и на выход. Меня ждал поезд в Новосибирск.

Поезд "Сибиряк" впечатлял своим масштабом: длинный, надежный, желто-зеленый, горделивый, что он снова и снова доказывает свой подвиг по покорению пространства и времени. Я знала этот легендарный Поезд, его маршрут - мой ровесник, и я легко в нем ориентировалась - и в поезде, и в маршруте. Но сейчас я была под гнетом странного кошмара. Поэтому, мысленно подбодрив и поезд и себя, взобралась в свой новый вагон.

Да, я и здесь взяла верхнюю полку слева в купе. И опять напротив свободная - пока! - верхняя полка.

И люка в полу не было, по крайней мере - ковролин отказывался выдавать его местонахождение.

— Только не повторяйся, — тихо попросила я непонятно кого. Или что.

Пространство неодобрительно хмыкнуло, но я его простила.

Простила от восторга, что начинается спокойная и ритмичная поездная жизнь, позволяющая ходить не в припрыжку, а неторопливо, и возможность заоконных наблюдений городов, просторов и вокзалов. Романтика железной дороги!

Я закинула рюкзак и приготовила постель, стараясь успеть до подхода "сокупейников". Влезла на полку и села по-турецки под фирменную песню Поезда - "Скоро, скоро скорый поезд грянет...", и тут посыпались попутчики.

Первой протиснулась Дама с кучей авосек и при виде на нее мне стало немножко веселее - ей явно надо было питаться мхом пожизненно. Минут пять ожидал освобождения дверного проема второй сосед - худой паренек, который настолько органично смотрелся в очках, что казалось, будто очки родили его сами. И был слышен третий наш компаньон. Он был слышен своим пыхтением. Ох, от напряжения даже заболели глаза - я испугалась, что это тот, из кошмара. И да, наверное, это был он. Потому что такой же большой и такой же чертыхающийся. И место у него было - на верхней полке. "Хорошо, что я не одна", - зачем-то я оценила свою безопасность, но все равно было страшно.

Поезд резко тронулся. Все незафиксированные - Дама и Пыхтун - упали друг на друга и на Паренька. И эта комичная сценка - с болтанием ног, поисками рук, реактивным полетом очков и удивительным матом из уст Паренька - эта сценка спасла мою психику. Продолжением сценки стал откровенный поиск Пареньком спасения своей жизни. Он взлетел на верхнюю полку, безвозмездно оставив свое нижнее место Пыхтышу. До сих пор помню имя своего психического спасителя - Виталик.

Бедолагу хорошо помяли и он старался не спускаться со своей высоты до самого Новосибирска. В основном Виталик читал и спал. Чай пил тоже наверху. Пытался скормить мне бутерброды и курицу, но я была твердой поклонницей мха, вернее, я не была поклонницей синих куриц.

Я тоже почти не спускалась. Здесь был очень нежный и добросовестный кондиционер, свежо спалось и днем жара не была изнуряющей. Даже когда открывалась дверь в коридор с курящими, неприятных запахов не возникало. впервые верхняя полка была так удобно сконструирована - выдвижная подставка для книг, вешалки и ручки, и главное - был ограничитель, чтоб не шлепнуться во сне на пол.

Двое суток - это не два часа. Дама вязала ажурный длинный шарф из шикарной объемной пряжи и оказалась прекрасной слушательницей, потому что все время считала петли своего вязания. Ее авоськи с едой постепенно уменьшались и исчезали, и в какой-то момент я поняла, что чемоданов у нее вообще не было. Виталик оказался простодушным болтушей и ехал поступать в Новосибирский институт (из Москвы!), потому что конкурс меньше в таких городах, а вообще Новосибирску уготовлено будущее мирового научного Олимпа, поэтому уже сейчас надо завоевывать Академ-городок. И у него была цель - за время поездки дочитать «Физиков» Дюрренматта в самодельной подшивке. А Храпун... Он то и дело храпел или пыхтел, убегал покурить в коридор и покушать в вагоне-ресторане. Сидеть он точно не умел - либо бегал, либо спал. Буквально секунда после его приземления на пятую точку — и он уже ничего не видел. Разбудить его было невозможно - Дама проверила, сев на его ноги. Однако он успел найти момент и попытался завоевать проводницу некими анекдотами, но она оказалась яростной московской интеллигенткой, и в последний день ему даже чая не досталось.

И — да, он храпел классически раскатисто... Точно как в моём сне. И чтобы не зацикливаться на этом созвучии, я к концу дня убедила себя, что храп - совершенно естественное сонное дыхание людей после двадцати лет, потому что Дама иногда аккомпанировала Пыхтышу. И сон - даже если он наполовину сбылся - всего лишь сон и никакой мистики. И все-таки ... от дискомфорта я так и не избавилась, я продолжала ждать от Храпыша каких-то странностей.

— Мороженое ей купи, - раздался голос Дамы. - На следующей стоянке быстренько пробегись и купи. И не только ей, но и нам. Деньги возьми, - она протянула наверх руку, но Паренек отстранил ее.

— Ну что вы, я вполне нормальный, - и в целом он был прав. За исключением того, что "Физики" были созданы в тот же год, что и маршрут "Сибиряка".

У Дамы с Виталиком начался небольшой спор, я заинтересованно вслушивалась, предвкушая вкуснятинку, и тут поняла - храпа не было. Я со страхом заглянула под полку - Храпун был, но молчал. Я вспомнила, что положение спящего на боку и отсутствие чая могут приводить к позитивным переменам. Но... Но вот он начинает поворачиваться.

Поворачивается. И упирается взглядом в мои глаза. Мамочки! - мысленно взвизгнула я.

— Добрый день, - улыбнулась, потея затылком, - чай еще не приносили? - да что это я говорю, зачем я его злю?? Лучше молчать. Наверное.

Пыхтун вытянул руку перед собой, как будто нащупывая нечто... Нечто важное.

Я замираю. Он замирает.

Время замирает.

И тут он вдруг вскрикивает:

— Где мороженое?

Я чуть не свалилась с полки.

— Вы… это… нормально себя чувствуете? — спросила я.

— Да, — угрюмо сказал он и тут же добавил: — Мороженое приснилось. Вот кошмар.

И вышел невнятной походкой из купе, оставив нас всех в приступе смеха.

Проводница объявила десятиминутную стоянку - Омск. Мы тут же выскочили на перрон в поисках мороженого, но... Было все - от пирожков до икряных лепешек, от леденцов-петушков до бухарского печения, но мороженого мы не нашли. Паренек даже не пытался скрыть свое огорчение, чуть не заплакал. По-моему, он даже не подозревал, что Москва где-то кончится и с некоторыми привычками придется проститься.

Вернулись в купе, расстроили и нашу Даму, немножко позавидовали оставшимся в столицах, как вдруг в дверь протиснулась большая картонная коробка, которая полностью заслоняла своего обладателя - Храпыша. Думаю, он скупил все мороженое в вагоне-ресторане. Он не угощал и не раздавал - воодрузил коробку на столик и убежал курить. Или кушать в ресторан. Короче, он убежал.

А раскрытая коробка стояла, откровенно приглашая разобрать эти небольшие очаровательные весоменькие и холодненькие брикетики. Четыре на пять и в пять слоев. Но мы были невозмутимо воспитанными людьми. Мы стоически продержались до прихода Пыхтыша целых семь минут. Как он удивился, что коробка еще полная! Растерялся, стал топтаться, мэкать и вообще смутился донельзя.

"Тра-та-та, - осенило меня, - Док, он не знал, что такое мороженое и как его хранить. Сотню брикетов на купе - это же чересчур!" - "Таак, - посерьезнел Док, - давай договоримся. Сегодня ты ешь только одно мороженое. И не спрашивай, почему."

Дама с Виталиком с готовностью вызвались распределить "излишки" по вагону, сам Пыхтыш пошел угощать всех проводниц, а я получила свой восхитительный брикет, но ...

Что-то было не так. Первое - мой сон. Второе - Храпун явно проваливался в странное состояние, маскируя его храпом. Третье - он почти не разговаривал с нами, хотя весело щебетал за пределами купе. Четвертое - мороженое он точно знал только по наслышке, даже не догадался о его свойстве таять. Пятое - он все время спал в пиджаке, но пиджак не страдал от недостойного обращения. И, наконец, шестое - он меня выделял, вернее - обделял вниманием. Сознательно. Не как девицу-красавицу-дурнушку, а как ... Как Наблюдателя. Ему не нужен был Наблюдатель. И он знал, что я это чувствую.

И когда я загнула шестой палец, то напряглась - ночью что-то произойдет. И было смешанное ощущение - симпатичный неуклюжий Добряк и в то же время странный Тип. И я донельзя его боялась. Но мороженое съела с неописуемым наслаждением.

В Новосибирск прибудем в пять утра. Значит, посчитала я, с двух ночи - категорически не спать. Но как узнать, где сон, а где реальность? Может, я уже зарядила себя на какую-то фантасмагорию, от которой сам Добряк рухнет разумом. И оружия у меня нет...

Сумерки умеют полностью поглотить внимание закатом. Вроде и думать есть о чем, и даже думаешь, а через полчаса понимаешь, что не думаешь, а созерцаешь. Что при этом происходит, как влияет на мысли закат, что дает это чистое созерцание? Не знаю, я просто уснула. И встрепенулась уже в заполночь - остановка в Барабинске. Опять хлопанье дверями, опять быстрые шаги проводниц, опять гул разговоров.

Я ждала.

Поезд тронулся тихонько-тихонько, фонари перрона освещали купе краткими вспышками. Все быстрее и быстрее - и вспышки оборвались темнотой. Но я разглядела - Храпыш храпел, Дама сопела, а Виталика не было. Он не мог сойти незаметно, его чемодан был в нижней полке под Храпуном. Может, именно Виталик сбежал в люк? Я что-то пропустила?

От нервозности лежать спокойно не получалось. Я постаралась притвориться тенью и беззвучно выбралась из купе. Виталик стоял у окна напротив открытого купе проводников.

- Спать нельзя, читать нельзя, вот кипятком взбодрюсь. В первый раз еду, - повинился Виталик, думая, что разбудил меня. - Боюсь проспать.

- Конечную остановку проспать?? - развеселилась я. Проводницы тоже прыснули и усадили Виталика за столик в своем купе. Я же с каждым обратным шагом пыталась понять, я еще боюсь или как? В ярком коридоре, когда за спиной слышался беззаботный разговор девушек-проводниц с Виталиком, на двадцатом шаге я уже смеялась над надуманностью своих опасения и порадовалась, что никому их не рассказывала.

Все предчувствия нахлынули с новой силой, когда я вошла в купейную темноту. И не только в темноту, но и в тишину. Ох, неупотребляемое в ночи слово возникло у меня на языке и чуть не вырвалось, - я вдруг перепугалась, что перепутала и зашла в соседнее купе. Но тут же это же слово трижды залпом выскочило - запах. Запах мокрой земли.

"Стой! - прозвенел Док. - Постарайся присмотреться. И пожалуйста, прижмись к двери."

Да, в купе никого не было - ни Дамы, ни Пыхтуна, нижние полки были пустыми и темными, а с верхних свешивались белеющие постели. И что-то лежит на столике. Ну, если никого нет, то можно и свет включить? Если осторожно...

Включать свет не потребовалось. Мои ноги почему-то накренились. Как будто пол наклонился. Я еще не поняла, что именно происходит, быстро отступила и столкнулась спиной с дверью. Люк открывался. В увеличивающуюся щель между полом и крышкой люка резанул очень слабый свет, но он именно резанул. Освещенное пространство увеличивалось в высоте и достигло поверхности столика. Моими глазами смотрел как будто кто-то другой - на столике лежала авоська с шарфом, она-то и обрадовала "гостя" из люка. В абсолютной тишине освещенный Храпун высунулся наполовину из люка и попытался достать авоську. И тут я перекрыла ему дорогу - включила общий свет.

Честно говоря, свет включился спонтанно, но мне нравится думать о себе, как о смелом человеке. Узнав Храпыша и увидев его в таком полубеспомощном состоянии, когда он полузастрял в люке, я расхабрилась. Один шаг - и я встала между столиком и люком, заслоняя авоську.

- Сейчас позову милицию, - пытаясь не дрожать, заявила я. - Я знаю, чем Вы занимаетесь!

- Чем? - на Храпуна было смешно смотреть, он не удивился, не испугался, только сильно стушевался, попытался всунуться назад, но что-то не получалось.

- По люкам лазаете! И у Вас там куча гробов, - я несла чушь, но почему-то меня трясло не на шутку, у меня даже шпильки из прически повылетали. - Кто Вы?

- Я - моховед, - пряча глаза, ответил Храпыш.

От такого поворота я потеряла все мысли. Вернее, я потеряла нужные мысли, а взамен нахлынула лавина ненужных предположений. И вся эта невысказанная лавина застряла в горле.

Видимо, Моховед понял мои страдания и пояснил как очевидное:

- Мы с Вами едем в экспериментальном вагоне. На самом деле это наша биологическая фабрика.

- И вот это купе - тоже биологическое? - я совсем запуталась.

- Не совсем. Тут не все по нашему проекту, - огорченно сказал Моховед, вздохнул и попробовал перевести тему: - А где Ваш Друг?

- Чай пьет, - но я не дала изменить линию своего допроса. - А что с нашей Попутчицей? Зачем Вам потребовалась ее авоська? - я пока не стала обдумывать "биологическую фабрику" всерьез, меня очень волновало, жива ли наша Дама.

- Забыли. Мы забыли оглянуться на столик. Она всегда вяжет шарфы из наших новых находок, - Моховед поднял на меня взгляд. И глаза у него были пронизаны печалью. Это были глаза человека, знающего, куда исчезают люди.

- Но зачем Вам лазить по люкам? Почему именно за три часа до конечной станции? И зачем Вы храпите так громко? - наконец-то я сформулировала свое возмущение.

Моховед посуровел.

- Работа такая, - сказал, как отрезал семь раз.

Это было сказано немного невоспитанным тоном, с явным отсылом к фразе "не Ваше дело".

И ведь правда, зачем я так агрессивна? Мне действительно стало стыдно. А в купе вошел Виталик.

Мне как будто включили чужое зрение. Виталик увидел меня взъерошенной, растерянной и маленькой, а Моховеда - вернее, его верхнюю часть - угрожающим, нависающим надо мной, несмотря на половинную высоту.

- Ребята, мне надо спешить. Работа ждет. Как-нибудь в другой раз договорим, был рад познакомиться, приятного пути, и что там еще говорят, с добрыми пожеланиями, - Храпун вдруг моментально провалился в люк. Люк захлопнулся. Авоська осталась на столике.

Виталик кинулся к люку. Мы вместе ползали по купе, рассматривая каждую ниточку в ковролине, но никаких щелей не нашли. Люк растворился.

- А ведь пол - не ковролин, пол - из мха, - озадачился Виталик.

Действительно, ворс оказался мшистым, его можно было растереть в мокрое пятнышко. Удивительно, но мы сразу успокоились. Значит, мох. Значит, Моховед сказал правду?

"Док, что думаешь?" - "Думаю, что это только малая часть Правды, очень малая. Вагон действительно не нашего времени, инженерные решения весьма необычные. Я не удивлюсь, если ..." - "Что - если? Это нечто из Хищных Вещей? Вроде Умного Дома?" - "И это - тоже имеет место. Твой «Сибиряк» — не просто поезд, а путешествие в нечто необъяснимое."

Поезд прибывал, все хватали чемоданы, выставляли в коридор, проводницы собирали постели и будили тех, кто все же умудрился проспать. Я задержала нашу Вагоновожатую:

- Этот Вагон - он экспериментальный?

- Откуда Вы знаете? - девушка сморщила лоб, вспоминая, - Года три назад из ГДР пришли такие, по спецзаказу для научных конференций, почти всем фирменным составам по одному такому досталось. - Проводница схватила охапку постелей и повернулась, однако я ее догнала:

- А что находится под полом?

- Обслуживающие коммуникации, - улыбнулась она, - включая холодильник с мороженым Вашего Попутчика. - Она опять рванулась дальше, но приостановилась. - Это наш любимый Вагон, здесь всегда чисто и пахнет озоном.