Весточка

В грозу птицы обычно прячутся, чтобы тяжёлыми каплями дождя их не прибило к земле. Но сейчас в обычном укладе была одна брешь. Маленькая чёрная птица со странной для — такой, казалось бы, мелочи — решительностью махала крыльями, и не пугал её ни гром, ни ледяной дождь. Птица была изнеможенна. Она знала, что замертво упадёт на землю, если решит приземлиться. Но на тонкой ножке висела дощечка со странной надписью. И человек, отправивший её, был странным. Не тем, кого она ожидала увидеть, не тем, кого она хотя бы знала.

Тёмный лес ощетинившимися деревьями простирался до горизонта. Но до горизонта и не нужно было лететь, ведь уже сам лес таил в себе достаточно тайн. Одной из которых являлся деревянный домик, как будто вырезанный из одного куска древесины, выглядевший всегда одинаково старым. Но странность была даже не в том, что такой домик, находившийся посреди леса, был обитаем, просто по ночам он всегда перемещался. То ли треск, то ли шипение слышали лесные обитатели по ночам, но высовываться боялись. Но птица знала, что зря. Одна из немногих, она не боялась приближаться к нему, и единственная, кто знал, как его найти.

Постепенно снижалась или просто падала эта птица? Важно то, что, пусть и не для неё, конец этого полёта завершился удачно: человек, живущий в лесном домике услышал, как маленькое мёртвое тельце ударилось об оконное стекло. С грустью он взял в руки старого друга, которого не так давно отправил проведать своего брата, живущего в горах. Мельком он глянул на гнездо в углу помещения, где рос всего один птенец, и оставшийся один навсегда. Затем он поднёс к глазам дощечку.

—Боже! — с болью скривил лицо он, — нужно спешить…

Человек аккуратно — может быть, даже нежно — прикоснулся к стене и прошептал:

—В путь, родная… В горы! Моему брату требуется помощь.

Комната пришла в движение… Нет, весь небольшой дом стал отрываться от земли. В ночной темноте едва ли кто-нибудь смог заметить, с помощью чего он это делает, от самого низа избушки отходили во все стороны чёрные нити, ветви, которые гибко изгибались, позволяя дому, словно огромной гусенице мчаться с большой скоростью сквозь лесные заросли.

Человек не спал всю ночь. Тело маленькой птички он спрятал в шкатулку, чтобы немного позже похоронить этого старого друга, который не раз помогал человеку, что в самый последний раз и привело его к смерти. Птенец, которого уже не временно оставила птица на попечение человека, словно понимая ситуацию, молчал и тоже не спал всю ночь. Едва оперёные крылышки порой шевелились, словно им не терпелось поднять малыша в воздух. Но для этого было ещё рано.

К утру живой дом достиг предгорий. Может быть, он устал от долгого пути, а может, и нет, во всяком случае, на скорости это никак не сказалось.

Серое небо не давало понять, начнётся ли дождь, но постепенно навевало какое-то почти грустное настроение, словно заболел старый друг, с которым хотел пройтись по знакомым аллеям, ностальгически улыбаясь и вздыхая по старым временам, но тот тяжело заболел. И ты веришь, что он поправится, вот только когда это будет…

Неожиданно сбоку на широкую лесную дорогу, по которой с рассветом стали передвигаться дом и его обитатели, вылетел целый отряд чёрных всадников на таких же чёрных лошадях. Словно тени, они стали стремительно нагонять путешественников. Грязные листья разметались в стороны от ударов копыт.

Человека одолело отчаяние.

—Нет! Это ловушка!

Дом прибавил ходу, надеясь оторваться от преследователей на спуске, где лошадям будет сложно передвигаться, чтобы не упасть. Мокрые камни должны были обеспечить достойное отступление.

Но с крутого спуска всадники не стали спускаться и дом совсем было успокоился, несмотря на отчаянно скребущего на крохотной щепке хозяина внутри.

Неожиданно послышался жуткий грохот и человек мельком глянул в заднее окно: огромные валуны беспощадно скатывались на них позади и сбоку, вынуждая отступать к пропасти. Но всё одно: и тут, и там их ждёт верная смерть. Хозяин дома подскочил к птенцу и привязал к лапке ту самую щепку, на которой только что что-то усиленно скрёб. Он знал, что эта птица — особенная, что она найдёт путь куда угодно и к кому угодно. Проблема лишь в том, что не ясно было, полетит ли она вообще.

—Ты — моя надежда, — прошептал человек, взяв в руки птичку.

Тем временем валуны уже настигли дом. Отчаянно перебирая нитями-ветвями и покачиваясь от ударов нахлынувших камней, тот не в силах был больше им противостоять. И едва человек успел выкинуть птенца в открытое окно, как дом сорвался с обрыва и беззвучно полетел вниз. Все его нитевидные ветви исчезли, казалось, что это по безумной случайности свалился вниз стоявший на краю самый обыкновенный дом.

Птенец махал крыльями как мог, но всё равно неуклонно падал вниз следом за домом. Дощечка тянула его, но он знал, что не может её отпустить. Что это слишком важно. К тому же… К тому же, она крепко привязана к его лапе. Осознав, что в этом смысле он абсолютно лишён свободы, чёрный птенец перестал махать крыльями. Так, набирая скорость, он лишь в самом конце опомнился и распахнул их. И те, казалось, стали ещё больше, ведь неожиданно подняли его в пике и помогли взлететь даже выше леса. Но ощущение радости длилось недолго. Чьи-то острые когти поймали птенца и крепко сжали, не давая даже пошевелиться. Коршун аккуратно приземлился на плечо одного из чёрных всадников, по прежнему держа в одной когтистой лапе беззащитную птичку. Лицо у всадника было скрыто маской, но птичка почувствовала его улыбку. Она не боялась его, но считала очень странным. Ведь он не стал убивать её… Каким-то неуловимым движением он заменил щепку хозяина на другую, причём сам птенец не был уверен в том, что он действительно сделал это. Может быть, показалось? И вскоре отпущенный птенец вновь воспарил в небе, неся незатейливое послание близкому для хозяина человеку. И неизвестно, несла в себе эта весточка предупреждение или мольбу о помощи.